Ему было бы сейчас одиннадцать или двенадцать. Длинненький, голенастый, быстро превращающийся в юношу. Кэтрин мысленно видела его рядом с матерью, с отцовскими темными глазами и волосами. Но почему-то женщина рядом с ним, которую держал он рукой за талию, была не Мэгги. Это была она, Кэтрин.
Кэтрин резко открыла глаза. Такие мысли опасны. По крайней мере, для нее. Каким бы ни оказался Слейд, если бы Мэгги была жива, теперь он стал совсем другим человеком. Это был «представитель закона», сам ходивший по его краю. И был Слэйд странником, перекати-поле, без корней, без желаний, которые могли бы связывать его с будущим. Она не могла представить себе его, осевшим, например, в тихом Нью-Браунфелсе на всю оставшуюся жизнь и не могла представить себя, таскающей за собой. Шей от заставы к заставе. Даже если бы он захотел этого, чего Кэтрин тоже представить себе не могла. Она уставала все больше и больше, но знала, что Раск устал тоже. Он дал своему коню перейти на медленный шаг, и время от времени его качало в седле.
– Если ты не будешь отдыхать, он все равно тебя догонит.
Горло ее пересохло, и голос звучал хрипло в окружавшей их тишине.
– Заткнись и езжай, – прорычал Раск. Глаза, обращенные к ней, налились кровью от изнеможения.
Кэтрин понимала, что сама выглядит не лучше. А чувствовала она себя просто отвратительно. Если б она знала, какую реакцию вызовет у Раска ее откровенность, она не стала бы рассказывать ему, почему Слейд так настойчиво его ищет. Теперь Раск спасал свою жизнь, и девушка опасалась, что он заставит ее скакать на лошади до полного изнеможения. А если она не сможет ехать дальше? Оставит ли он ее в живых ради золота, которое надеется за нее выручить?
К ночи она уже едва держалась в седле, и даже Раск не мог ехать дальше. С большой неохотой он разбил лагерь. При свете небольшого костерка, который Элзи позволил разжечь, они поели мучной болтушки, сдобренной кусочком соленой свинины. Раск наблюдал за Кэтрин, но ничего не говорил. Она тоже молчала. В его взгляде было обвинение, словно это она накликала на Раска беду и не за его собственные поступки хотел отомстить Раску Слейд.
После ужина Кэтрин заснула, не заботясь о том, спит он или нет.
Слейд сдвинул шляпу на затылок и вытер лоб. Было чертовски тепло для ноября. По крайней мере, ему казалось, что еще ноябрь. Когда Слейд шел по следу, ему трудно было следить за временем. Да и кроме того, для человека его профессии время особой роли не играло: сегодня встреча с армейскими офицерами в одном лагере, завтра свидание с рейнджерами в другом. Если он опоздает или не приедет, никто не будет волноваться. Слейд не брал отпусков, не вспоминал о днях своего рождения, хотя не забывал, когда родились Мэгги и сын, и всегда грустил в эти дни. Но он желал бы не помнить ничего. Прошлое мучит.
Слейду достаточно было знать, когда сменяется время года и начинается и кончается день.
И, разумеется, он не хотел привязываться еще к кому-то. Долгое время так и было. Конечно, между рейнджерами существовало что-то вроде братства. И заботиться, чтобы напарник остался в живых, было все равно, что заботиться о себе. Годами это было единственной привязанностью Слейда. Но за последние несколько недель что-то изменилось, и он еще не осознал, что именно. Но ощущение перемены его не обрадовало.
Дело было в Кэтрин. Она засела в нем занозой. Мысли о ней мучили его днем и ночью. Ощущение, что девушка в опасности, было просто пыткой.
А она находилась в опасности. Он это чуял нутром. Он мысленно оценивал разные возможности, он боялся, что не успеет догнать ее вовремя, он ненавидел того, кто ее увез. Надежда, что это Форд каким-то образом нашел ее, пропала, когда следы лошадей, свернули на запад. В Мексику. Форд повез бы ее на юг, в Нью-Браунфелс.
Слейд гнал крапчатого быстрой рысью, бесстрастно отмечая, что двое всадников впереди него то мчались галопом, то, уставая, переходили на шаг. Кто-то убегал от него. Но избавиться от его преследования было трудно.
ГЛАВА 22
Элизабет коснулась пальцами руки Форда, наслаждаясь тем, что он рядом и что так будет всегда. Она никак не могла наглядеться на него. В своем лучшем костюме он выглядел таким красивым. Его чисто выбритый подбородок словно просил, чтоб она его коснулась. Элизабет вспыхнула от собственных мыслей и порадовалась, что, кроме нее, о них никто не знает. Что только не приходит ей в голову во время воскресной проповеди!
Форд сжал ее пальцы, и она увидела, что он улыбается, хотя глаза его устремлены на проповедника. Элизабет снова покраснела. Она готова была спорить, что Форд Беллами знал: в это утро мысли ее посвящены не Евангелию от Луки!
Спустя несколько минут проповедь завершилась и они поднялись со скамьи. Форд обнял ее за талию Только женатым или помолвленным парам было позволено это. Элизабет улыбнулась ему, и ступила в проход между рядами.
Ди шла перед ними, за ней следовал Дойл с Шей на руках. Элизабет всегда изумляло, как хорошо ведет себя малышка в церкви: не болтает, не прерывает никого криками. И еще ее изумляло, как решительно был настроен Дойл сделать все, чтобы заставить принять Шей тех, кто так же решительно не хотел этого делать.
Одной из таких непреклонных горожанок была миссис Аддис, которая остановила Элизабет и Форда на ступенях перед церковью.
– Я начала, моя дорогая, делать для тебя лоскутное покрывало, – сообщила она Элизабет, – это будет свадебным подарком. Пожалуйста, зайдите ко мне на неделе и скажите, нравятся ли вам те цвета, которые я выбрала. Я так рада, что вы с Фордом женитесь.
К смущению Элизабет, Дойл остановился около них, все еще продолжая держать на руках Шей.
– Тетя Форда и я рады этому больше всех, миссис Аддис. Мы гордимся тем, что у Форда хватило здравого смысла захватить в плен Элизабет, пока она не успела убежать.
Женщина посмотрела на Шей, словно видела перед собой змею.
– Да, разумеется, – торопливо сказала она, поджав губы и пятясь.
– Я все собирался попросить вас, – продолжал Дойл, не обращая внимания на ее попытки сбежать, – не могли бы вы сделать пару красивых кружевных воротников, вроде тех, которые вы всегда носите, для моей Ди. И, пожалуйста, не говорите ей пока об этом, Рукоделие миссис Аддис было предметом ее гордости. В своем тщеславии она забыла, что не желает «и рядом стоять» с «этой маленькой дикаркой», как говорила она о ребенке Кэтрин Беллами. – Что ж, полагаю, я смогу это сделать. Они будут подарком?
Время от времени разные люди просили Аддис делать что-то для подарка женам, дочерям или невестам. В конце концов, ведь никто в городе не мог сравниться с ней в умении плести кружева.
– Да, мэм. Через несколько недель будет день рождения Ди. Я хочу, чтобы воротники подходили друг другу: один для Ди и другой для нашей Шей.
Миссис Аддис отшатнулась, и Элизабет напряглась, готовая броситься на защиту, если эта женщина скажет хоть одно оскорбительное слово в адрес маленькой девочки.
Чувствуя, как гневная дрожь пробежала по телу девушки, Форд убрал руку с ее талии и взял Элизабет за плечо, готовый удержать ее, если она бросится на Аддис. Впрочем, он знал, что не сможет заставить свою невесту замолчать. Да и ему самому уже было невтерпеж от всех этих миссис Аддис из Нью-Браунфелса. Из-за них Форд уже потерял сестру, и теперь они готовы были изгнать его племянницу. Но все-таки ему не хотелось, чтобы его нареченная устраивала скандал перед церковью.
Однако Дойл был во всеоружии, зная, как прореагирует Аддис на его просьбу. Он не дал ей возможности даже собраться с духом, чтобы ответить, и заговорил сам:
– Должен сказать вам, миссис Аддис, что нам так тяжело думать о том, как могла пострадать эта малышка, и мы благословляем небо, что все так хорошо кончилось. Если бы девочку и ее мать не спасли, нашу милую малышку воспитывали бы эти краснокожие убийцы.
Едва сдержавшись, чтобы не подмигнуть Элизабет, он, не останавливаясь, продолжал:
– Как же мы благодарны Богу, что она может воспитываться среди таких добрых христиан, как вы.
Имея перед глазами столь блистательные примеры, она станет набожной и великодушной.
Миссис Аддис подозрительно посмотрела на него, а Элизабет чуть не задохнулась.
– Что ж, – с сомнением проговорила Аддис, – пожалуй, я до сих пор смотрела на это не совсем с такой точки зрения. Но не боитесь ли вы, самую чуточку? Я имею в виду, как вы можете быть уверены, что она не вырастет такой же, как ее… ее отец? Может быть, она будет ненавидеть всех белых людей.
– Миссис Аддис, – мягко ответил Дойл. – Я не думаю, что люди ненавидят без причины. Злоба порождается страхом или болью. Я молюсь, чтобы никогда жители этого города не причиняли малышке боли, никогда не сделали ей ничего такого, что заставило бы девочку бояться или ненавидеть. – Он улыбнулся. – И я уверен, что, если вы подадите им пример, никто этого не сделает. Вас уважают в городе. Если вы примете нашу Шей, никто не осмелится ее обидеть.
На этот раз вздрогнул Форд и, когда Элизабет ткнула его локтем в бок, закашлялся.
Ди, которая заговорилась с матерью Элизабет, спохватилась, что Дойла и Шей нет рядом, и поспешила к ним. Беспокойная морщинка набежала ей на лоб, и она еле удержалась, чтобы не выхватить Шей из рук Дойла, когда увидела, что миссис Аддис стоит так близко к ребенку.
Но дама улыбалась!..
– А, это вы, Ди! Как приятно видеть всю вашу маленькую семью. Сейчас я должна идти. Знаете ли, сегодня у нас с сестрой обедает преподобный. Но, может быть, – она лучезарно улыбнулась Дойлу, – вы с мужем и… ребенком зайдете к нам как-нибудь днем выпить чая. В ближайшее время.
У Ди открылся рот, и она смогла Только кивнуть. Ответил на приглашение Дойл:
– Разумеется, миссис Аддис, мы будем очень рады.
– И пусть молодые люди тоже приходят, – обратилась женщина к Форду и Элизабет и лишь затем заторопилась к своей коляске.
Дойл посмотрел на Ди и, подставив палец под ее подбородок, ласково закрыл ей рот.
ГЛАВА 23
Кэтрин проснулась оттого, что плечо ее почти вывернулось в суставе. Раск отказывался развязать ей руки, и она никак не могла лечь поудобнее. Перевернувшись на спину, она стала смотреть в тихое ночное небо, усыпанное яркими звездами. Неподалеку храпел Раск.
Может быть, сейчас Слейд смотрел на эти звезды и гадал, где она? Думать, что он, возможно, тоже не спит, глядит на те же небеса, что и она, и вспоминает ее, было одновременно и радостно, и тревожно. Ей хотелось верить, что он следует за ними и догонит их вовремя. Она еще не придумала, как ей убежать от Раска.
Кэтрин надеялась, что бандит привыкнет к ней, несколько расслабится и развяжет ей руки. А это позволит ей убежать. Она вспоминала о ноже, который Луис вонзил себе в грудь, он был ей нужен, чтобы воткнуть в грудь Раска. Камень вроде того, которым она ударила Уродину Джека, для этого не годился. Раск был слишком насторожен. Она никогда Не сумеет подобраться к нему так близко. И времени он ей не даст. Но если бы руки у нее были свободными, и если бы у нее был нож…
Отвращение к самой себе охватило ее при мысли о том, куда ведут ее размышления! Если! «Если» ей не годится. Они приближались к землям команчерос. Ей надо бежать.
Уже рассвет тронул небо, звезды над ней начали бледнеть. Скоро станет совсем светло, и Раск потащит ее к Долине Слез.
Отчаяние подняло Кэтрин на ноги, она сделала это так тихо, как только позволили ей связанные руки. Возможно, это был ее последний шанс. Другого не будет. Она поморщилась, услышав свой собственный шорох в высокой траве. Затаив дыхание, она стала осторожно подкрадываться к седельным сумкам, сваленным около головы Раска. Если бы ей удалось забраться в них до того, как он проснется.
– Что за…
Она испытала жестокое отчаяние, когда услышала за собой яростное рычание Раска. Он схватил ее за волосы и дернул назад. Споткнувшись, она упала на колени.
– Сука! – выплюнул он, все еще не отпуская ее волос и рывком поднимая ее вверх.
Повернувшись к нему лицом, Кэтрин гордо расправила плечи. Унижаться перед ним было бесполезно, это ее не спасет… даже если она принудит себя к этому. Но в этом она сомневалась.
Гордо поднятая голова девушки привела Раска в ярость.
– Сука, – повторил он и ударил ее по щеке.
От боли глаза Кэтрин наполнились слезами, и она прикусила губу до крови, чтобы не дать ей пролиться. Но все равно ни просить, ни валяться в ногах она не станет.
Собственная жестокость возбудила Раска, и внезапно он догадался, как ее унизить. Не остается гордости у женщины, когда ее ноги раскинуты перед мужчиной, и не по своей воле.
Кэтрин почувствовала, как холод пробежал у нее по жилам, когда выражение лица Раска изменилось. Она видела такие взгляды раньше и поняла намерение Раска еще до того, как он стал возиться с застежкой своих штанов.
– Если ты меня тронешь, – низким голосом проговорила она, – я найду способ тебя убить. Клянусь в этом.
Раск улыбнулся, уверенный, что скоро сломает ее гордость.
Одиночный выстрел взорвал окружавшую их тишину. Раск отпустил девушку и, вихрем кинувшись к своему одеялу, выхватил ружье. Глаза его нашли Кэтрин там, где он ее бросил, а затем стали вглядываться в слабые тени уходящей ночи.
Хотя сердце ее бешено стучало, Кэтрин наблюдала за ним почти без страха. Она не боялась Раска и не боялась того, кто следил за ними из тьмы. Ей не хотелось умирать, но она предпочла бы смерть осквернению. И если ей суждено умереть, по крайней мере, она знала, что Шей будет хорошо с тетей Ди. Странно, но мысли ее не могли задержаться на Шей. Они перескочили на Слейда… Грустно было думать о том, что могло бы быть, если бы они были другими людьми с другой жизнью.
– Давай, Раск, стреляй.
От этого голоса у Кэтрин перехватило дыхание, она напряглась, стараясь разглядеть что-нибудь в слабом предутреннем свете. Слезы медленно покатились по ее щекам, и это удивило ее. До той минуты она и не сознавала, как отчаянно ей хотелось снова услышать голос Слейда.
– Это ты, Слейд? – голос Раска прозвучал тихо, невозмутимо, так же как и голос Слейда. – Я знал, что ты придешь за мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31