Совсем пав духом, она набрала охапку хвороста и отнесла его к маленькому вигваму Старой Матери. Вполне вероятно Старая Мать горела желанием поговорить о приезжих. Она презрительно отзывалась о двух белых, считая, очевидно, что Кэтрин эти слова не должны показаться обидными.
– Эти рейнджеры говорят Сломанной Стреле, что их главный вождь сердится на нас. Они говорят, что нам не надо иметь дела с этими людьми, которых они называют преступниками.
Старая Мать оторвала взгляд от котелка, в котором готовила еду.
Кэтрин спрятала улыбку, представив себе, как женщины толпились вокруг вигвама, в котором собрались мужчины, и пытались расслышать получше, что там происходит.
– Сломанная Стрела сказал, и другие тоже, что нас не тревожит гнев белого вождя. Он для нас не больше, чем ветер от крыла ястреба.
– Разрешат ли этим белым остаться? – Кэтрин наклонилась над орехами, которые колола, надеясь, что Старая Мать воспримет ее вопрос только как вежливый интерес к ее словам.
– Сломанная Стрела разрешит им остаться, – призналась та, – но Сломанная Стрела – стареющий воин. Он прожил хорошую жизнь, но его время приходит к концу.
Кэтрин впервые услышала такое о вожде их племени, и эти слова ее потрясли. Она и сама заметила, что Сломанная Стрела сильно постарел. Но то, что это видели воины, привело ее в отчаяние. Кэтрин понимала, что Старая Мать просто повторяет слова, слышанные от мужчин.
Ива вошла в вигвам и робко подползла к огню.
– Мне кажется, Убивающий Волков окреп, – сказала она, однако слова ее прозвучали, скорее, как пожелание.
Ночью старшая жена Сломанной Стрелы вызвала Кэтрин к нему в вигвам. Вождь невозмутимо сидел перед очагом, не замечая жара пламени. Казалось, Стрела не обратил внимания на появление Кэтрин, и она, отступив в темноту, села и стала ждать.
Прошли долгие минуты, и у входа в вигвам возник силуэт мужчины. Вошел Слейд и уселся напротив Сломанной Стрелы в точно такой же позе: ноги сложены по-турецки, спина прямая, руки свободны. Кэтрин решила, что он не видит ее позади Сломанной Стрелы.
После того как Сломанная Стрела отрывисто его приветствовал, Слейд, запинаясь, произнес на языке команчей:
– Ты знаешь, почему я здесь.
– Знаю, – ответил Сломанная Стрела. – Ты хочешь произнести такие же слова, какие говорил и раньше.
– Техасцы хотят мира со Сломанной Стрелой. Я снова спрашиваю: что на это скажет Сломанная Стрела?
– То же самое, что говорил на совете. Техасцы слишком поздно захотели мира. У нас был мир, и они его уничтожили.
– Сломанной Стреле изменяет память. Пять лет тому назад команчи напали на ферму и похитили оттуда двух белых девочек и одного мальчика. Среди них была Кэтрин Беллами. Вы назвали ее Смелый Язык.
При этих словах и Кэтрин, и Сломанная Стрела напряглись. Потом он сказал:
– Когда-то все прерии Техаса принадлежали нашему народу. Теперь белые поселенцы называют их своими. И мы совершаем на них набеги, чтобы предупредить поселенцев, что они подошли слишком близко и берут слишком много.
– Набеги Убивающего Волков весь прошлый год были из мести.
Сверкнув глазами, Сломанная Стрела кивнул.
– У Стоун Крик техасцы убили многих. Убивающий Волков хочет отмщения.
– Пролилось больше, чем достаточно крови, чтобы оплатить ту, у Стоун Крик. К тому же вы убиваете поселенцев, а у Стоун Крик стреляли не они, а солдаты. И их наказали.
Слейд с трудом подбирал слова, и Сломанная Стрела сделал знак Кэтрин. Она увидела, что Слейд нахмурился, увидев ее. Теперь она поняла: ей предстоит быть их переводчицей. Она быстро пересказала Сломанной Стреле слова Слейда, и, не задумываясь над тем, что ею движет, немного прибавила аргументов в пользу Слейда.
Когда она замолчала, Сломанная Стрела хмыкнул.
– У солдат странная справедливость. Одна для своих, другая для индейцев.
– Солдат, убивавших у Стоун Крик, наказали, – повторил Слейд.
– И чего стоят слова техасца? Даже Раску, который клятвенно обещает дружбу и ружья, я не верю.
– Ружей команчам не будет, только пуля или виселица для Раска.
Сломанная Стрела ничего не ответил, заметно оскорбившись.
Слейд вздохнул.
– Ваши погибшие отмщены. Много поселенцев погибло. Если вы не остановитесь, будут новые неприятности. Правда, погибнет много белых, но команчей погибнет еще больше. Если ты сейчас остановишься, твой народ будет уважать тебя за то, что ты выбрал путь мира.
Кэтрин опять пришлось переводить некоторые куски его речи.
– Мы не ищем мира, – презрительно сказал Сломанная Стрела. – Это делают белые. Мы больше говорить не будем.
Слейд медленно поднялся и посмотрел сначала на Сломанную Стрелу, потом на Кэтрин. Он вышел из вигвама, не сказав больше ни слова, и у Кэтрин заболело сердце из-за его неудачи. Ей было бы легче, если бы команчи перестали воевать с ее народом.
Наутро Кэтрин чувствовала такую же усталость, с какой накануне опустилась на свою мягкую постель из шкур. Как только первые лучи солнца окрасили небо в розовый цвет, девушка была уже у реки. Рассвет был прохладным и туманным, косы стали влажными. Опустившись на колени, она зачерпнула ладонями холодную воду и плеснула ее на лицо, чтобы прогнать остатки сна. Кэтрин хотелось побыть одной, и она прошла подальше, туда, где ручей впадал в реку.
Девушка не слышала приближения Слейда, но, когда его рука легла ей на плечо, она догадалась, кто это.
Она обернулась к нему, а он присел рядом с ней, глядя прямо перед собой, на воду, над поверхностью которой еще стелился прозрачный туман. Кэтрин молча ждала, пока он заговорит.
– Убивающий Волков может умереть. Она содрогнулась:
– Знаю.
– И что ты тогда будешь делать?
Этот вопрос она задавала себе уже много раз. И так же, как и себе, она не могла ответить и ему.
Он взглянул на нее, и его жесткий взгляд немного смягчился. Кэтрин почувствовала, что ей стало труднее дышать.
– Здесь тебе не место, Кэтрин Беллами, – негромко сказал он.
Она встретила его взгляд прямо, чувствуя, как к ней возвращается прежняя боль.
– Мне нигде нет места. Теперь. – Она помедлила. – Ты говорил со Сломанной Стрелой о мире. Спасибо.
– Я выполнял приказ, – ответил он невыразительно. Когда она ничего на это не сказала, он пожал плечами. – Да, я говорил. И мне даже кажется, что он слушал. Немного. Вероятно, даже мало – и слишком поздно.
– Большинство его воинов вообще не стали бы тебя слушать. Ты – белый, и, еще хуже – ты в армии.
– Да, я здесь, чтобы говорить от имени армии, – согласился он. – Если бы воины Сломанной Стрелы прекратили свои набеги, армия не стала бы трогать земли команчей.
– Он никогда на это не согласится, если останется жив Убивающий Волков. – Кэтрин словно размышляла вслух, наблюдая за Слейдом, но выражение его лица не изменилось. – И чего стоят ваши обещания? Если бы армия с самого начала оставила в покое земли команчей, у Убивающего Волков и остальных не было бы причины для набегов.
– Смелый Язык. Они хорошо тебя назвали.
– Я в этом уверена, – едко отозвалась она. Он резко переменил тему разговора:
– Твой друг Харрис поджег постоялый двор Бака в ту ночь, когда ты уехала.
Затаив дыхание, она всмотрелась в него. На его запястьях под рукавами кожаной рубашки были свежие шрамы, волосы на руках подпалились. Она перевела взгляд на его суровое лицо.
– Никто не погиб, – ответил он на ее взгляд. – По крайней мере, во время пожара.
Она снова смогла вздохнуть. Она боялась задать ему этот вопрос, помня доброту Берди. Кэтрин вспомнила улыбку на лице Харриса, когда он схватил ее. А поджигая дом, он тоже улыбался? Ее потрясло его желание погубить всех в том пожаре. Откуда в нем такая жестокость? Ей было жаль Берди и Бака, которых лишил всего человек, у которого даже не было причины желать им зла.
– Харриса поймали?
– И повесили.
Кэтрин завороженно уставилась на руки Слейда. Она была уверена, что именно он набросил веревку Харрису на шею.
– Вы поэтому так от меня отстали? А я-то не могла понять, в чем дело.
Он встретил ее вопросительный взгляд.
– Я думал, ты осталась в горящем доме. Джебу пришлось на меня сесть, чтобы не дать мне кинуться за тобой.
Удивительное дело – у нее на глазах выступили слезы. Значит, Слейду было не все равно, значит, он даже рисковал ради нее жизнью? Почему?
– А потом Бак выпустил лошадей, на тот случай, если огонь перекинется на сарай, и увидел, что твоя кобыла исчезла. Было нетрудно догадаться, куда ты направилась.
Он чуть заметно усмехнулся.
– Я слышала твой разговор с напарником, – призналась она. – Ты сказал, что, скорее всего, Сломанная Стрела устроит зимний лагерь здесь, у Пало Дуро. Мне надо было предостеречь брата.
– А теперь, когда ты это сделала, и он уехал, что теперь? Ты – не индианка, и зовут тебя не Смелый Язык. Ты – Кэтрин Беллами, жительница Техаса, но не дочь племени команчей. – Слейд протянул ей руку, и очень медленно она вложила в нее свои пальцы. Рука у нее не была женственно-мягкой, а такой же смуглой и огрубевшей, как его собственная. – Поедем со мной, – сказал он. – Я отвезу тебя обратно.
– Обратно? – Она покачала головой. – В Нью-Браунфелсе у меня нет никого, кроме Шей, а ее я скоро заберу сюда, к себе.
– В Техасе может быть и другая жизнь, ты просто ее пока не видела. И люди, с которыми пока не встретилась.
– Почему? – напрямик спросила она. – Почему тебе важно, кто я? И кем я буду?
Он посмотрел на нее оценивающим взглядом. Высокая привлекательная девушка с четкими чертами лица. Женственная и в то же время самостоятельная. Ее трудно будет забыть – труднее, чем настоящих красавиц. Такая женщина будет ехать верхом рядом со своим мужчиной, поддержит его в тяжелый момент, будет спать с ним, – может, подарит ему сыновей.
– Потому что я хочу тебя, – честно ответил он.
Она взвесила собственные чувства: сильное влечение, которое испытывала к этому человеку, свое двойственное отношение к жизни, которая ждет ее среди команчей, свою любовь к Шей… Шей.
Он прочел ответ по ее лицу.
– Ты здесь счастлива?
Вопрос был неожиданным, и Кэтрин не знала, что на него ответить.
– Я не несчастна, – ответила она наконец.
– Между этими двумя состояниями – большая разница.
– У меня здесь есть то, что мне нужно, – отозвалась она.
Губы его раздвинулись в насмешливой улыбке, но взгляд не был жестким.
– Надеюсь, твои потребности не изменятся так, что у тебя и этого не будет, Кэтрин. – Ее имя непривычно мягко прозвучало в его устах. Но вот он выпрямился, и мимолетная нежность покинула его. – И что ты собираешься делать, когда Сломанная Стрела воспользуется ружьями, которые продаст ему Раск, чтобы еще убивать белых?
На это у нее тоже не было готового ответа.
– Ты будешь искать Раска? – Получив в ответ утвердительный кивок, она сказала почти с отчаянием: – Если бы я знала, куда он направился, я бы тебе сказала, но мне надо было спасать Форда!
Ей вдруг показалось, что она теряет что-то очень дорогое.
Слейд слегка пожал плечами.
– Дело сделано. Я не виню тебя за твой выбор. – Помолчав, он добавил: – Я обычно время от времени заезжаю в форт Ланкастер. Если я тебе понадоблюсь, ты сможешь там меня найти через солдат или рейнджеров. И, кстати, белый торговец Джек Лоусон больше не будет тебя тревожить.
Кэтрин изумленно и с чувством облегчения уставилась на него.
– Он уехал? – Но надежда почти сразу же исчезла. – Он вернется. Если Убивающий Волков умрет, он вернется.
– Не думаю. Я ему за тебя заплатил.
– Ты… что сделал?
Ее недоверие перешло в ужас, когда Слейд медленно ей улыбнулся.
– Я купил тебя у него. – Протянув руку, он прикоснулся к ее лицу. – Ты принадлежишь мне, Кэтрин Беллами. Не забывай об этом.
И вот он уже ушел, и она могла только с бессильным возмущением смотреть ему вслед.
ГЛАВА 12
Когда первый легкий снежок отметил начало зимы, у Убивающего Волков появились первые признаки выздоровления. В этот день человек по имени Луис въехал в лагерь. Он лежал без сознания на шее у лошади, горя в лихорадке. На груди у него нагноилась пулевая рана.
Услышав шум, Кэтрин вышла из вигвама Убивающего Волков. Только этим утром туда принесли его хозяина. Шаман был недоволен, что Убивающий Волков решил перебраться туда. Собирающий Камни ждал, что без его постоянного ухода и заклинаний воин может умереть, и был почти доволен, когда, перебравшись в свой вигвам, Убивающий Волков снова впал в забытье.
Сейчас шаман, окруженный небольшой толпой, стоял и хмуро смотрел на раненого, с трудом державшегося в седле. Жесты индейца говорили яснее слов: он не будет спасать этого техасца.
– Помоги мне, Старая Мать, – сказала Кэтрин, подходя, чтобы снять Луиса с седла. – Мы отнесем его в твой маленький вигвам.
Она не стала обращать внимания на неодобрительный взгляд шамана.
Старая Мать с недовольным видом взялась за ноги раненого, пока Кэтрин поддерживала его плечи. Старухе вовсе не хотелось брать в свой вигвам этого белого. Это было дурно.
Кэтрин вместе со Старой Матерью втащили Луиса внутрь и положили на мягкие бизоньи шкуры. Кэтрин разрезала засаленную кожаную рубашку и обнажила рану, с трудом справляясь с тошнотой. Когда выдубленная кожа рубашки отошла от раны, ей в нос ударил запах гниющей плоти. Девушка беспомощно посмотрела на Старую Мать, которая только пожала плечами.
Кэтрин сжала губы и положила нож на край очага. Когда он раскалился докрасна, она сделала глубокий вдох и посмотрела на старуху:
– Держи его за плечи.
Она вскрыла рану острием ножа. От нервного напряжения на лбу у нее выступили капли пота.
Долгие минуты Старая Мать держала вырывающегося мужчину, пока Кэтрин нажимала на края раны, чтобы выжать весь гной. Потом индианка неохотно помогла Кэтрин набить рану припаркой из трав. Они только-только успели закончить, когда в дверь вигвама заглянула Ива.
– Смелый Язык, Убивающий Волков зовет тебя. Радость так и светилась на лице юной женщины. Кэтрин улыбнулась ей, но неуверенно посмотрела на раненого.
– Ты присмотришь за ним, Старая Мать? Старуха кивнула без особого энтузиазма. Что ей до того, если умрет еще один белый?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31