у Шей не было никого, кроме меня.
– Я понимаю, Кэт, – тихо сказал Форд. – Я горжусь тем, что ты сделала. – Он немного нахмурился. – Но ты никогда не была скво Убивающего Волков… Ты уверена, что хочешь жить такой жизнью?
– А какая жизнь ждет Шей в Нью-Браунфелсе?
– Есть и другие города, – попробовал возразить Форд.
– И в каком-то другом городе все будет иначе? – печально спросила Кэтрин.
– Не знаю, – признался он. – Но мне все-таки кажется, что ты слишком сурово судишь – и слишком поспешно. Ты больше винишь белых, хотя такие же преступления совершали и команчи. У тебя тоже есть собственные предубеждения, Кэт. Когда-нибудь ты это поймешь. – Форду трудно было посмотреть в ее полные боли глаза, но он должен был сказать это. – Жители Нью-Браунфелса – все же не солдаты, участвовавшие в убийствах у Стоун Крик, но ты, вернувшись домой, вела себя так, словно это одни и те же люди. Ты настроилась на то, что они будут жестокими с Шей, и относилась к ним с предубеждением еще до того, как они успели сообразить, что на самом деле чувствуют.
– Как ты можешь говорить мне это? – у Кэтрин дрожал голос. Такого она от своего брата не ожидала.
– Потому что это правда, и потому что я тебя люблю. Конечно, в Нью-Браунфелсе есть люди, которые думают именно так, как ты ожидала, но среди жителей немало и других, и они относятся к вам иначе. Но ты даже не дала им возможности продемонстрировать это. Еще не поздно, Кэтрин.
– Нет, – горько отозвалась она, – поздно. Слишком поздно.
– Ты могла бы отдать Шей ее отцу, – неуверенно предложил он.
У Кэтрин глаза защипало от слез.
– Не думаю, что смогла бы, Форд, – чуть слышно сказала она. – Я думала об этом, и от одной этой мысли у меня чуть не разорвалось сердце. Я люблю Шей. По-моему, я не могла бы любить ее сильнее, если бы действительно родила ее.
Она опустилась перед Фордом на колени.
– Я могла бы отдать Шей только если бы считала, что так будет лучше для нее.
Форд ткнул веткой в костер. Добавить ему было нечего.
– Откуда ты узнала, где искать Убивающего Волков?
– Я искала не его, а тебя, – медленно проговорила она.
И Кэтрин рассказала ему все, начиная с того дня, когда Слейд приехал к ним на ферму. Об одном она только умолчала: о той минуте, когда Слейд стоял у ее двери. Она сказала только, что подслушала, как он с напарником говорил о зимнем лагере Сломанной Стрелы у Пало Дуро. Она объяснила Форду, что решила ехать самостоятельно, и в результате наткнулась на торговца Уродину Джека.
Выражение лица ее брата постоянно менялось: недоумение, тревога, гнев, и, наконец, облегчение. Один факт заставил его забыть обо всем остальном.
– Я могу вернуться домой?
– Да. Дело о форте Кларк закрыто. Решили, что смерть того человека была случайной.
– Она и была случайной, – яростно подтвердил он. – У меня даже пистолета не было. Но я испугался, Кэт, а теперь чувствую себя дураком.
– Не надо. Теперь это не имеет значения, – мягко отозвалась она. Ей не хотелось, чтобы он испытывал перед нею стыд: ведь он уже не был мальчишкой. Он стал мужчиной.
– Мне надо предупредить Элзи и остальных. – Он заметил, что Кэтрин нахмурилась. – А чего бы ты от меня ожидала? Этот Слейд ничего для тебя не значит, а Элзи Раск был мне другом.
– Власти разыскивают его, как преступника, – решительно напомнила она.
– Он занимается своими делами. Не читает морали. И не отдает приказов.
– Просто образец совершенства, – сухо отозвалась Кэтрин. – А чем живет он и его люди?
– Торговлей. Скот, лошади, товары.
– Ружья, – прибавила она, когда поняла, что он об этом не скажет.
– Я их не видел, и теперь это ведь не имеет значения, да? Я могу вернуться домой, и именно это собираюсь сделать.
– Ты прав, конечно. И тебе надо уезжать как можно скорее, Форд, пока не приехал Слейд и не стал выяснять отношения с Раском. Я до сих пор не могу поверить, что успела вовремя тебя предупредить. Я буду по тебе скучать.
Форд замялся.
– Наверное, мне не следует уезжать, пока этот ублюдок Лоусон еще здесь.
– Ты должен ехать, – твердо ответила она. – Кроме того, я нахожусь под защитой Сломанной Стрелы до возвращения Убивающего Волков. А если, как ты говоришь, он по-прежнему хочет меня, другой защиты мне не надо.
– Хочет.
Ему почти хотелось, чтобы это было не так. Тогда он мог бы заставить ее вернуться в Нью-Браунфелс вместе с ним. К тете Ди и Шей, домой.
Форд встал и подал Кэтрин руку. Она стояла перед ним, жадно вглядываясь в его заросшее бородой лицо. Она еще никогда не видела его небритым. Борода была ему к лицу.
– Когда увидишь тетю Ди, передай ей, что у меня все в порядке, и я нашла себе место. И скажи, что с наступлением весны я вернусь за Шей.
– Ей это не понравится.
Кэтрин беспомощно пожала плечами:
– Я не могу иметь сразу две жизни. Она должна это понять. Помоги ей понять это, Форд, ради меня.
Он взял ее тонкие исцарапанные пальчики в свои огрубевшие и мозолистые ладони.
– Постараюсь, Кэтрин Смелый Язык. А теперь подожди меня здесь. Я быстро.
Он вернулся спустя пару минут, а с ним вошли трое его спутников. Тот, которого она заметила первым и который внушил ей ужас, смешанный с отвращением, обратился к ней.
– Мы ценим ваше предупреждение, мэм, хоть вы и сделали это только ради Форда.
Ей с трудом удалось скрыть свое омерзение. Он ухмыльнулся:
– Я – Элзи. Если вам не объяснили.
– Я догадалась, кто вы, мистер Раск. – Она подчеркнула обращение по фамилии.
Его улыбка стала недружелюбной:
– Скажи своему дружку Слейду, когда он вернется, что я заключил сделку с этими команчами. И я ее осуществлю. Похоже, ты тут пробудешь достаточно долго, чтобы это сделать. Наш Форд говорит, что ты собираешься остаться с этими людьми. – В его устах «люди» прозвучало как «дикари».
Она ответила ему холодно:
– Вы и сами среди них были, мистер Раск, и достаточно долго.
– Да, но чтоб женщина…
Он замолчал, и молчание его было таким же осуждающим, как и слова.
Складывавший вещи в седельную сумку Форд резко поднял голову:
– Полегче, Элзи.
Кэтрин тревожно напряглась, но Раск рассмеялся:
– Конечно, Форд. Никого не хотел обидеть. – Он кинул через плечо: – Собрал мои вещи, Луис?
Смуглый низенький человек утвердительно хмыкнул.
Пока остальные выходили из вигвама, Форд стоял в стороне. Оставшись наедине с Кэтрин, он поцеловал ее в голову.
– До свидания, милочка Кэт. И удачи тебе.
– До свидания, Форд, – прошептала она. – Будь осторожен.
Но он уже выходил, и она так и не поняла, слышал ли он ее.
ГЛАВА 11
Кэтрин еще не успела всерьез задуматься о том, что с ней будет, пока не вернется Убивающий Волков, как в вигвам вошла его мать. Кэтрин тревожно всмотрелась в ее сутулую фигуру. Девушка вспомнила, как ее больно секли розгой за каждую провинность, была ли она случайной или актом вызова. Именно Старая Мать, а не Убивающий Волков, заставила ее поступать, думать и даже чувствовать, как команчи.
Темные глаза Старой Матери метнулись по вигваму, хотя она должна была бы знать, что Кэтрин осталась одна.
– Где Спящий Кузнечик?
Кэтрин чуть улыбнулась, снова услышав индейское имя Шей.
– В безопасности, пока отец не сможет ее забрать. Кэтрин вдруг поняла, что больше не боится этой старухи. Осталось только уважение.
– Хорошо. – Щеки, сухие, как пергамент, сморщились от улыбки. – А еще хорошо, что Смелый Язык вернулась к своему народу.
Кэтрин охватила необузданная радость. Пусть ее кожа белая, но Старая Мать видит ее индейскую душу.
Ей найдется здесь место. Ничто не омрачит мирной жизни, о которой она мечтает для Шей – Спящего Кузнечика. Как легко оказалось ей теперь принять решение, вспомнив индейское имя девочки!
– Пойдем домой, Старая Мать. Старая Мать засмеялась.
– Домой. Да. Пойдем домой.
Убивающий Волков в племени был важной персоной, поэтому его вигвам стоял среди тех, что были ближе всего к жилищу Сломанной Стрелы. Убивающий Волков сам отобрал для своего вигвама крепкие шесты. Женщины тщательно очистили и выдубили шкуры. Как и у большинства других вигвамов вокруг, и шесты, и шкуры были новыми, потому что прежнее жилище Убивающего Волков было сожжено. Кэтрин очень долго преследовали картины этого пожара.
Ее пальцы скользнули по бизоньей шкуре, и только потом она отвернула полы, нагнулась и вошла. Потом медленно выпрямилась.
Девушка, сидевшая у огня, была юная и хорошенькая. Ее тонкие пальцы деловито расшивали бусинами кожаную рубашку. При их появлении девушка смущенно улыбнулась.
Старая Мать наблюдала за Кэтрин с незлым интересом.
– Это моя новая дочь, Танцующая Ива. Когда Убивающий Волков вернется домой, ты перейдешь в мой маленький вигвам, Смелый Язык.
Кэтрин вспомнила Форда, гадая, почему он не сказал ей о новой жене Убивающего Волков.
– Добро пожаловать, Смелый Язык. – Голос у Ивы был мягким и приветливым. – Садись. Готово свежее мясо.
Пока Кэтрин ела оленину и слушала, как девушка негромко переговаривается со Старой Матерью, она прятала свои чувства, пытаясь в то же время разобраться, что именно испытывает. Она старалась сообразить, сколько Убивающий Волков ждал, прежде чем избрал новую женщину, которая жила бы в его вигваме и делила бы с ним бизонье одеяло. Кэтрин вслушивалась в свое сердце и не находила в нем ревности и обиды даже за Маленькое Перышко. Жизнь сурова, но она продолжается даже после трагедий. Кэтрин не испытала никакого потрясения, только легкое удивление. Удивление от того, что она не сумела предугадать такой возможности, а не от того, что произошло.
Не огорчило Кэтрин и то, что Старая Мать дала ей понять, что с Убивающим Волков будет спать Танцующая Ива, а не Кэтрин. Она призналась себе, что юное обожание, с которым она относилась к Убивающему Волков, исчезло. Ей нужна была только его защита ради дочери. А сама Кэтрин искала спокойствия, которое можно было найти только прибившись к какому-то одному берегу.
Когда Старая Мать заговорила о своей внучке, Спящем Кузнечике, Кэтрин всмотрелась в лицо Ивы. Оно оставалось безмятежным.
Ива улыбнулась Кэтрин:
– Скоро Убивающему Волков надо будет кормить еще один рот. – Ее рука прикоснулась к чуть округлившемуся животу. – У Спящего Кузнечика будет брат или сестра.
Кэтрин тоже ответила улыбкой:
– Хорошо, когда у воина много детей.
Она испытывала только чувство облегчения из-за того, что Танцующая Ива не видит в ней соперницу. Кэтрин не нужны ссоры ни с кем, а в особенности с женщиной, с которой она будет вынуждена жить в такой близости.
В течение следующего дня Кэтрин познакомилась со всеми переменами, которые произошли в вигваме Убивающего Волков. Самая очевидная – Танцующая Ива – повлекла за собой другие. Когда он женился на ней, он взял на себя заботу о ее семье. Ее отец был убит, когда пытался отомстить белым солдатам за дочь и маленького сына, которых потерял у Стоун Крик. Оставшийся в живых старший мальчик был еще очень юн, хотя обещал стать прекрасным охотником. Пока мать и брат Ивы поставили свой вигвам рядом с жилищем Убивающего Волков и прислушивались к его советам. Позже, когда мальчик вырастет и женится, его мать перейдет жить к своей дочери.
Вполне естественно между матерью Убивающего Волков и его женами установились непринужденно-дружеские отношения. Теперь Старая Мать обращалась с Кэтрин, как с равной, а Ива была слишком послушной и хорошо обученной, чтобы заслуживать резкие выволочки почтенной главы семейства. Она сильно напоминала Кэтрин Маленькое Перышко и любила Убивающего Волков так же беззаветно, как когда-то Джин.
Все три женщины целый день работали над одеждой для Кэтрин. Ива приложила к ней мягкую кожу, и Кэтрин с улыбкой смотрела, как Старая Мать прикидывает то так, то этак, прежде чем разметить кожу обожженной на костре палочкой.
– Я выкрою кожу, – объявила Старая Мать, уверенная в том, что у молодых это так хорошо не получится.
– А я разошью ее бусинами. – Мягкий голос Танцующей Ивы скорее спрашивал, чем утверждал.
Кэтрин уже видела образцы работы Ивы и знала, что сама ничего подобного сделать не смогла бы. К сожалению, это означало, что самой Кэтрин придется взять на себя почти все шитье. Она подавила вздох, все еще опасаясь в душе, что при малейшем намеке на лень Старая Мать вытащит розги.
Но та тем временем сделала мокасины, которые закрыли ноги Кэтрин почти до колен.
К концу дня костюм был готов, и Кэтрин встала перед матерью и женой Убиваюшего Волков, расправляя руками платье. Теперь она уже начала чувствовать себя настоящей индианкой. По расплывшемуся в одобрительной улыбке лицу Старой Матери она поняла, что выглядит так, как подобает.
Испытывая легкое сожаление, она аккуратно сложила брюки и рубашку, готовясь их убрать, однако не удивилась и подавила возглас протеста, когда Старая Мать схватила их и бросила в огонь.
Ива нежно дотронулась до плеча Кэтрин:
– Я заплету тебе косы.
Кэтрин кивнула и опустилась на колени перед юной женщиной. Ива заплела ей косы, робко восхищаясь светло-золотыми прядями, которые она перевязала кожаными ремешками.
– Они такого же цвета, как трава в прериях, когда ее только касается утреннее солнце.
Кэтрин понимала, что этот цвет подчеркивает ее непохожесть, но не могла об этом искренне жалеть. Хотя она и рада была принадлежать к племени команчей, но совершенно терять свою индивидуальность не хотела.
Танцующая Ива только-только успела заплести ей косы, когда Кэтрин услышала, как Болтливая Бобриха окликает ее снаружи вигвама:
– Приходи посмотреть на это! Пожалуйста, приходи, Смелый Язык!
Кэтрин взглянула на Старую Мать, потому что знала: им предстоит еще много дел.
– Ну, так иди, – с показной раздражительностью разрешила Старая Мать. – Иначе ты не будешь работать как следует. Но возвращайся побыстрее.
Кэтрин и Болтливая Бобриха прошли почти на другой конец лагеря, где у своего вигвама сидел старик. Он был очень стар, и кожа его напоминала сушеную сливу. Перед ним лежала небольшая шкура – возможно, от молодого оленя – натянутая на раму из палочек. Он изображал какую-то историю, рисуя маленькие картинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31