- Господи!
- Да, эта шайка, судя по всему, состоит из отпетых головорезов. Ну да ладно, я свяжусь с вами, как только получу результаты анализов.
- Большое спасибо, доктор.
Я повесил трубку и обвел взглядом всех находившихся в кабинете.
- Так вот, капрал, ваш богатый друг - профессиональный убийца. Узнав от вас, где содержится арестованный, он убил его, введя сверхдозу инсулина.
В кабинете нависла давящая тишина, все были потрясены услышанным.
- Прошу вас хорошенько подумать, прежде чем отвечать. Может, Макс и Ванджиру хотя бы вскользь обмолвились, где их можно отыскать?
Оба лишь покачали головой. Один бог знает, на что я рассчитывал, задавая вопрос.
- Кстати, капрал, давно вы служите в полиции?
- Шесть лет, сэр.
- Шесть лет, - повторил я с укором, - и, по правде сказать, так ничему и не научились!
Я видел, как он зажмурился от стыда. В самом деле, преступники без труда обвели его вокруг пальца.
- Среди момбасских полисменов кто-нибудь может опознать Ванджиру?
- Есть тут два констебля, которых я сам с ней знакомил.
- Вот и отправляйтесь втроем в бары и гостиницы, куда она хаживает. Спрашивайте, не видел ли ее кто. Если отыщете, доставьте сюда, мне надо ее допросить.
- Слушаюсь, сэр.
- Что же до проступка, стоившего жизни арестованному, то пусть местное начальство решает, как с вами быть.
Остаток дня мы провели в гостинице "Манор", подводя итоги тому, как продвинулось расследование. Мы пришли к единодушному мнению, что нам ничего не остается, как задержать и допросить Шмидта. Время не ждет, промедление недопустимо, никакой альтернативы у нас нет.
Шеф уголовного отдела момбасской полиции заехал к нам в гостиницу и за пивом сообщил, что больница дала официальное заключение: пациент скончался от инъекции инсулина.
- И самая плохая весть: со вчерашнего дня никто не видел управляющего "Санглории", он исчез!
- Но его ждут?
- Конечно, они звонили и ездили к нему домой, однако все без толку. Связались с Найроби, и там ответили, будто Шмидта срочно вызвали в столицу. Его возвращения ждут с часу на час, мои люди начеку.
- Ладно, - вздохнул я, - нам не привыкать к неудачам. Как только он объявится, доставьте его сюда, есть о чем с ним потолковать.
- Не беспокойтесь, от нас ему не уйти.
- Сегодня утром я говорил по телефону с комиссаром, он склоняется к тому, чтобы выделить целый отдел на розыски и поимку известных нам членов синдиката. Я убедил его дать нам еще неделю, широкомасштабная акция спугнет преступников. Однако сомневаюсь, что нам удастся захватить их своими силами.
- А мне сдается, что планируемые комиссаром меры не дадут желаемого результата.
- Господи! - в сердцах воскликнул я и продолжал, понизив голос: - Нам до сих пор не известно, где их пристанище. Все, чем мы располагаем, - это имена, отпечатки пальцев и кое-какие вещественные доказательства, вроде бутылей со смолой. Эта девица, Ванджиру, не отыскалась?
- Есть тоненькая ниточка. Она вроде бы сказала приятельнице, что собирается на пару дней в Найроби. Нам удалось выяснить адреса ее столичных знакомых.
- Спасибо и на этом, - сказал я. - Вообще создается впечатление, что все члены синдиката подались в Найроби.
- Довольно странно с их стороны.
- Не исключено, что их собрали на совещание, где будет решаться тактика на будущее. Мы задали им перцу, и они, естественно, переполошились.
- Вероятно.
- Однако все это одни догадки, - сказал я, - а каковы же непреложные факты? Им совсем не обязательно ехать для этого в Найроби, можно было бы и в Момбасе собраться. Тот властный голос на пленке - у меня такое ощущение, что это не кто иной, как глава синдиката. Выходит, он был здесь вчера.
В тот вечер я с умыслом выпил больше обычного и наутро проснулся в тяжком похмелье. Голова прямо-таки раскалывалась от боли, меня подташнивало. Заметив на столе бутылку виски "Блэк энд Уайт", я вылил в стакан остатки спиртного и залпом выпил. Приняв ванну и тщательно почистив зубы, я воспрянул духом.
За завтраком ко мне присоединился начальник местного уголовного розыска. Он был чем-то возбужден и взволнован, его волнение передалось и мне.
- Приветствую вас, гонец, принесший добрые вести! - улыбнулся я. - Это как раз то, чего нам так недостает сейчас.
- Звонили из Найроби.
- Они сцапали немца и Ванджиру? Ничего не скажешь, быстро сработано.
- Нет, никто из этой компании до сих пор не арестован. Однако комиссар просил передать, что индиец по имени Урдин находится в руках полиции. Это на тот случай, если вам понадобится его допросить.
- Понадобится? Еще бы!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Мне не удалось переговорить с Урдином сразу по возвращении из Момбасы он был серьезно болен.
Мои часы показывали четверть двенадцатого утра. Я поднялся по лестнице, ведущей в отделение интенсивной терапии. Мне велели надеть поверх одежды широченный зеленый халат и полотняные бахилы, доходившие до колен.
Койка, на которой лежал Урдин, была отгорожена ширмой с прикрепленной к ней табличкой "Посещения запрещаются". Отодвинув ширму, я увидел, что лежит он без подключенных к аппаратам трубок, и обрадовался: выходит, его состояние не так уж плохо. Урдин спал, его дыхание было ровным.
- Вы из полиции? - спросила меня сестра.
- Угу.
- Пройдите, пожалуйста, вон туда. Вас хочет видеть доктор.
Она подвела меня к столу, за которым белый мужчина с орлиным профилем заполнял историю болезни.
- Этот господин из полиции к пациенту, - представила меня сестра.
- Да-да! - простуженным голосом произнес врач. - Я доктор Кларк.
- Кибвалеи, старший инспектор уголовной полиции.
- Садитесь, пожалуйста. Итак, вас интересует наш больной?
- Хотелось задать ему несколько вопросов, это помогло бы распутать одно дельце.
- Боюсь, с этим придется повременить. Ему необходим абсолютный покой.
- Долго ли ждать, доктор?
- Самое малое месяц.
- Но это просто-таки невозможно. Если не удастся переговорить с ним на этой неделе, то потом от его показаний будет мало проку.
- Как бы это сказать? Моя первейшая обязанность - печься о благе пациента. Я должен как можно скорее поставить его на ноги. В его нынешнем состоянии любой стресс или волнение могут привести к фатальным последствиям. Полицейский допрос в данный момент ему абсолютно противопоказан. Вы отдаете себе отчет в том, что с ним стряслось?
- Мне сказали, будто бы сердечный приступ.
- На самом деле он перенес инфаркт, инфаркт миокарда, то есть поражение сердечной мышцы. Ему еще повезло - сравнительно легко отделался. Однако шрам может зарубцеваться лишь при строжайшем соблюдении постельного режима.
- Шрам?
- Вы не ослышались. Видите ли, сердце состоит из мышечной ткани, и, пока мы живы, оно качает кровь, заставляя ее циркулировать по всему телу. Оно нуждается в кислороде и питательных веществах. Если же один из капилляров, по которым бежит кровь, закупоривается, небольшой участок сердечной мышцы, не получая притока кислорода, оказывается парализован.
- Понятно.
- Вот и хорошо! - Доктор кивнул, довольный собой и столь усердно внимавшим ему слушателем. - К счастью, сердце само начинает сразу заживлять пораженный участок. Когда у вас случается увечье, что при этом обычно происходит?
- Сначала бывает очень больно, - ответил я, - вокруг раны все опухает.
- Верно. Таким образом, сама природа дает вам знать, что следует оставить эту часть тела в покое, так сказать - на время ремонта. Но сердце не остановишь, его ремонт - дело куда более тонкое и кропотливое. Оно должно все время стучать, без остановки. Значит, чтобы помочь его восстановлению, необходимо снизить на него нагрузку.
- Ясно. Раз так, пусть он себе лежит, мы с ним только потолкуем, и все.
- Ваши вопросы приведут его в волнение, заставят нервничать, а это дополнительная нагрузка на сердце. Разве не ясно?
- Он до сих пор без сознания?
- Это из-за седативных препаратов, но постепенно мы будем снижать их дозировку, и через два-три дня он придет в себя.
- В таком случае у меня к вам две просьбы. Вы говорите, что наши расспросы повергнут его в волнение. Раз так, не спросите ли вы сами, нет ли у него сведений относительно синдиката, занимающегося торговлей наркотиками? У нас есть основания полагать, что ваш пациент связан с этим преступным бизнесом.
- Напишите мне свое имя и телефон. Я задам ему этот вопрос при ближайшей возможности и сразу сообщу ответ.
- Вторая просьба: нельзя ли оставить возле него парочку моих людей? Знаете, на всякий случай.
- Абсолютно исключено! Я категорически против. Он здесь и без того в полной безопасности.
- Есть опасения, что сообщники попытаются его прикончить.
- Ерунда! - с чувством воскликнул доктор. - Больному здесь решительно ничего не угрожает. Повторяю: никаких часовых! Мне надоело твердить, что этим вы можете нанести пациенту неимоверный вред.
- Но позвольте им дежурить в соседней комнате.
- Ни в коем случае!
- Что же, мне остается лишь попрощаться, доктор. - Настроение мое явно упало. - Не забудьте позвонить, если он что-нибудь вам скажет. И все-таки послушайте моего совета - не оставляйте его ни на миг без присмотра, не подпускайте к нему посторонних, иначе, доктор, вместо идущего на поправку пациента у вас на руках окажется хладный труп. Всего хорошего!
Я покинул отделение интенсивной терапии, чувствуя колючий взгляд доктора у себя на спине. Если бы Урдин дал столь нужные мне сведения, я смог бы нанести синдикату смертельный удар. Интересно, выживет ли незадачливый мафиозо, некстати он слег... Взглянув на часы, я решил съездить в закусочную на угол Дагоретти - мясо там жарят отменно! Ненавижу неопределенность, хуже нет, чем бесконечное ожидание и проволочки. Это действует на меня, как затяжное ненастье, когда тяжелые тучи висят над головой, а дождь все никак не прольется. Кажется, с ума сойдешь, пока наконец снова не пробьются сквозь хмарь солнечные лучи. Когда я в дурном настроении, мысли разбегаются в разные стороны, я не могу сосредоточиться на чем-то одном. Все это еще больше угнетает меня, но не обращаться же, в самом деле, к психоаналитику! Эти шарлатаны разберут меня на винтики и разложат по своим фрейдистским полочкам, но мне не это надобно, обойдусь без них!
Я доложил о ходе расследования комиссару, и он ничем не выдал своего разочарования либо неудовольствия.
- Итак, они используют отели "Санглория" для своих грязных делишек. Кроме того, гостиницы приносят доход и служат источником оборотных капиталов, - заключил я свой доклад. - Ну а оружие провозится контрабандой из-за границы.
- Сколько вам потребуется времени на завершение операции? - спросил комиссар, глядя на меня как будто даже с некоторым сочувствием. - Ведь у нас каждый день, а то и час на счету.
Он протянул мне вырезку из местной газеты, в заметке говорилось о судне, с которого в европейском порту сгружался каннабис кенийского происхождения, когда нагрянула полиция и захватила контрабанду.
- Все та же шайка, - сказал я, как бы думая вслух.
- "Интерпол" то и дело запрашивает, как продвигается расследование. Их лондонское отделение договорилось о совместных действиях с бельгийскими коллегами. Те бандиты, что орудуют у нас, имеют контакты и в Амстердаме. Не сомневаюсь: доставка партии товара в Ирландию - тоже их рук дело.
- Почему вы так думаете?
- По нашим сведениям, Ирландия - лишь транзитный пункт на пути товара в Англию. Британское и бельгийское правительства требуют от нас нанести решительный удар по синдикату и надолго отбить у преступников охоту заниматься этим гнусным промыслом.
- Сэр, будь у меня побольше времени, я бы в конце концов на что-нибудь наткнулся.
Я мог бы еще добавить, что, если он теперь перепоручит следствие кому-то другому, это только запутает и затянет дело. Но комиссару не принято давать советы - он давно варится в этом котле и не хуже моего знает нашу работу.
- Кстати, чутье вас не обмануло: индиец действительно причастен к синдикату, впрочем, допросите его сами и все узнаете.
Я лихорадочно прикидывал, как мне теперь быть, но в голову все время лезла совершенно посторонняя чертовщина...
На следующий день небо было все еще пасмурным, дул студеный ветер. Через изморось на окнах я разглядел мелко сеющий дождь. Мое настроение целиком зависит от погоды, так что на душе по-прежнему было погано. Ничего удивительного, я где-то читал, что все мы - мужчины и женщины - немного странные, у каждого из нас свой собственный биоритм. Расследование топчется на месте, и это радости не прибавляет. Я перечитал рапорт, присланный из местного отделения "Интерпола" с идентификацией отпечатков пальцев, оставленных контрабандистами в лодке. В парижской штаб-квартире "Интерпола" опознали всех, кроме одного. Выходит, и впрямь у нас тут действуют уголовники международного класса. В рапорте говорилось:
"От инспектора Лебрана, штаб-квартира "Интерпола", Париж. Региональному отделению "Интерпола" в Найроби. Копии: отделениям в Лондоне и Амстердаме.
Относительно отпечатков пальцев, найденных на лодке в Момбасе.
1) Клей Уокер, он же Билл Уокер. Черный американец, уроженец Чикаго, 31 год, рост 6 футов 1 дюйм, вес 178 фунтов, волосы черные, вьющиеся, глаза карие, на левой стороне груди шрам от ножевой раны. Привлекался к суду за торговлю наркотиками. Приговорен к пяти годам тюрьмы, освобожден условно по истечении трехлетнего срока. По последним данным, выехал в Канаду.
2) Макс Бранделл, белый, англичанин, 34 года, рост 5 футов 10 дюймов, вес 185 фунтов, брюнет, глаза карие, на левом плече родинка. Радиофото прилагается. Привлекался за нелегальное ношение и перевозку оружия. Дважды арестовывался, однако по суду был оправдан за недостаточностью улик. Подозревался в торговле наркотиками, затем перешел на нелегальное положение и скрылся. Разыскивается ирландской полицией в связи с расследованием о торговле марихуаной и героином.
3) Луиджи Каэтано, белый, итальянец, 37 лет, рост 5 футов 11 дюймов, волосы черные, глаза карие, на правой щеке шрам. Известен полиции как боевик мафии, исполнитель смертных приговоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21