.. Что я - людей не знаю?!
- Слушай, надо бы Олежке... - Буржуй помялся. - Ну... раньше, чем остальным. Он же все-таки не посторонний.
- Ясное дело. Сегодня и скажу. - Толстый поскреб в затылке. Только он все равно обидится. Говорил я - надо было от него не скрывать!
- Ерунда! Сам подумай. Одежка - человек эмоциональный, так?
- Ну так.
- Вот. Скорбеть искренне не смог бы. Так?
- Наверное. У меня и самого-то не очень получалось.
- Вот видишь...
- Все равно обидится.
- Ничего, простит. Пообижается немного - и простит.
- Ты, я вижу, барахлишко уже того, упаковал. Так я тебя отвезу?
- Нет, езжай один. Я хочу сам в дом вернуться. Не обижайся...
Буржуй закурил и принялся бесцельно щелкать зажигалкой, завороженно глядя на то, как вспыхивает и гаснет крошечный огонек. Потом тряхнул головой и бросил зажигалку на стол. Поднял глаза на Толстого.
- Понимаешь, там еще... - начал он ровным тоном, но голос его болезненно дрогнул. - Все, как тогда было... Детская кроватка, на вешалке вещи и ключи Амины...
- Я о том и говорю. Может, вдвоем полегче будет...
- Спасибо, друг... - с искренней благодарностью Буржуй похлопал Толстого по спине. - Я сам. Я так решил. Если я даже с этим не справлюсь, то как вообще дальше жить?
- Ладно, мое дело предложить, - понимающе кивнул Толстый.
- Ты, кстати, Вере рассказал?
- Нет пока... - насупился Толстый.
- Пока... Ну ты даешь!
- А ты думаешь - это так легко? Сам бы попробовал!
- А я-то тут при чем? - Буржуй по-дружески ткнул Толстого локтем под ребро. - Кто муж - ты или я?
- Ну я. А что толку? - привычно заныл тот, потирая ушибленный бок. - Только заговорю об этом - она в лице меняется. Думает, меня снова глючит.
- Ну и что ты предлагаешь?
- Слушай, давай так, - оживился Толстый. - Завтра после офиса поедем куда-нибудь и придумаем. На пару. А то меня одного клинит.
- Клинит его. Что мы там придумаем для своего оправдания?! Мы ей год врали! Она на моей могиле все слезы выплакала.
- Между прочим, это твоя идея была! Конспиратор.
- Ладно, договорились. Завтра вместе придумаем. Давай, двигай. Перееду - наберу тебя. - Они пожали друг другу. руки. - И с Олежкой поговори, ладно? Прямо сегодня.
- Ну! Договорились же... - заверил Толстый уже из коридора.
В машине он принялся насвистывать какой-то бодрый мотивчик и в такт ему забарабанил пальцами по рулю. Проблем, конечно, всегда хватает. Но жизнь-то, кажется, налаживается! Главное сейчас - как бы Веру поудачнее подготовить. Немного поразмыслив над этой непростой задачкой, Толстый принял мудрое решение начать с малого и тут же набрал номер собственного офиса. Родная контора откликнулась голосом Аллы:
- Приемная.
- Знаем такое место! Привет, Аллочка! Пожарский на месте?
Узнав, что Олег у себя, Толстый распорядился пока его не беспокоить, но передать, чтобы дождался начальство, то есть Толстова Анатолия Анатольевича, всенепременно. А он, то есть Толстов А. А., будет в конторе очень скоро.
Нет, но жизнь определенно налаживается, отметил про себя Толстый, и еще сильнее прижал педаль газа. Уже у самой границы города залился трелью мобильный телефон, и гигант поднес трубку к уху.
- Алло... Кто, простите?.. А, да-да. Мы с вами так и не познакомились, но Игорь Борисович мне много о вас рассказывал. Спасибо, что помогаете нам. Кстати, а вы не знаете?.. Простите, что?.. В каком смысле? Толстый долго слушал ответ, и его лицо медленно менялось, каменея и становясь серым. Радостное и оживленное, оно постепенно вернулось к той маске, которую он носил весь долгий последний год. - Это... точно?.. Что?.. Ах да, конечно, буду в городе...
Отключив телефон, Толстый, задумавшись, еще ехал некоторое время в прежнем направлении, но потом, нажав на тормоза так, что жалобно завизжали колодки и задымилась резина, развернул машину, невзирая на все сплошные осевые и возмущенный рев гудков, и помчался назад.
Буржуй, уже стоявший у ворот с сумкой через плечо, удивленно вскинул брови, когда автомобиль Толстого резко затормозил рядом с ним.
- Давно не виделись, - насмешливо приветствовал он вышедшего из машины друга. - Забыл что-нибудь? - Однако, заметив состояние, в котором пребывал Толстый, изменил тон: - Чего это с тобой? Да не молчи ты! Что случилось?
Толстый проглотил комок, подступивший к горлу, и с трудом выдавил из себя:
- Борихина убили... - У Буржуя с плеча свалилась сумка, но он даже не заметил этого.
- Что? - подскочил он к стоявшему столбом Толстому.
- То самое, - рявкнул тот. - Взорвали прямо в квартире. Вместе с этим его малым... Васей...
- Откуда узнал?
- Дружок его позвонил, мент. Только что, - Толстый понемногу начал успокаиваться. - А я грешил на мужика, - покаянно добавил он.
- Это он, - убитым голосом произнес Буржуй.
- Кудла? - сразу понял Толстый.
- Да. Что бы он ни говорил, ему живой Борихин совсем был не нужен.
- Да это понятно...
- А ты этого мента... ну который звонил, хорошо знаешь? - спросил Коваленко.
- Да я его вообще не знаю. Так, Борисыч рассказывал, что тот по дружбе помогает.
- Надо с ним встретиться. Он точно что-нибудь знает. Игорь Борисыч ничего перед смертью не сказал?
- Смеешься? - зыркнул на Буржуя Толстый. - Этот Мовенко говорил их обоих на куски порвало...
- Жуть какая...
Оба немного помолчали.
- Жуть-то жуть, - начал первым Толстый. - Что делать будем?
- Сами разберемся. Тебе Борихин много рассказать успел?
- В том-то и дело, что почти ничего. А я особенно и не настаивал. Думал, будет что - он сам расскажет.
- Ладно. Видно, такая у нас судьба, дружище Толстый, - до всего самим докапываться.
- Это точно.
Буржуй поднял сумку, вскинул ее на плечо и решительно открыл дверцу автомобиля.
- Поехали. Подбросишь меня до города, а там я такси возьму. Когда машина уже тронулась с места, он с угрозой добавил: - Вова решил не церемониться? 0'кей, мы тоже не будем.
Пожарский вытряхнул на лист бумаги очередную пепельницу, битком набитую окурками, свернул аккуратный пакет и бросил его в корзину. Снова закурил. Бессонная ночь сказывалась на его лице, бледном и осунувшемся, но спать ему не хотелось. Он находился в том близком к шоку состоянии, когда любое движение дается без всякого участия мысли. Мысль Пожарского лихорадочно искала выход из заколдованного круга. И не находила его.
Уже не в первый раз за это утро Олег набрал на клавиатуре компьютера все комбинации, необходимые для вызова финансовой информации и подготовки ее к копированию. Оставалось нажать кнопку ввода. Но именно этого простого движения Олег сделать не мог. Что-то мешало. И уже в который раз Пожарский раздраженно нажал на сброс.
В дверь постучали. Заглянувший сотрудник начал было:
- Извините, Олег Константинович. Мне нужно...
- Не сейчас! - отрезал Пожарский.
- Извините... - пролепетал клерк и исчез за дверью. Олег долго и сосредоточенно давил окурок в пепельнице. Взгляд его бездумно блуждал по стенам. Пока не наткнулся на фотографию - точную копию той, что висела у него дома. Шагами манекена Пожарский подошел и снял снимок со стены. Вернулся с ним к столу и бросил в один из ящиков. Потом очень быстро пробежал пальцами по клавишам и нажал заколдованную кнопку ввода. Не отрываясь, он смотрел, как ползет по дисплею столбик-диаграмма перегона данных - медленно, но неотвратимо, как огонек по бикфордову шнуру.
- Вы уходите, Олег Константинович? - спросила Алла, когда он вышел в приемную.
- Что? А... Да-да... Ухожу.
- Анатолий Анатольевич просил вас дождаться его.
- Зачем? - голос Пожарского звучал глухо и безжизненно.
- Он не сказал. По-моему, у него что-то важное. И радостное.
- Радостное? - Олег криво ухмыльнулся. - Вот что, Алла. Я все равно поеду. Мне что-то...
- Вам нехорошо? - встревожилась секретарша.
Пожарский скривил губы:
- Можно и так сказать...
- А что передать Анатолию Анатольевичу?
- Так и скажите. Что мне очень плохо... - Он побрел к выходу, но у двери оглянулся. - Глупости, конечно. Ничего не говорите. Я позвоню ему... Вечером...
Как добирался домой, как вел машину, Пожарский не помнил. Очнулся, когда на плечи легли чьи-то руки. Он сидел за столом у себя на кухне, перед ним лежала компьютерная дискета.
- Ты ненавидишь меня? - спросила Лиза. - Это все из-за меня, я знаю.
- Что ты говоришь? Просто сегодня самый ужасный день в моей жизни.
Лиза обошла стол и села напротив Олега. Долго молча глядела на него. Потом заговорила:
- Знаешь, мой папа всегда был очень уверенным в себе человеком. И очень гордился своими друзьями - настоящими, верными, еще с юности. Я это с самого детства помню. Все праздники - вместе. Детей друг у друга крестили. Отдыхать вместе ездили. Я вот эту фотографию у тебя увидела и родительский дом вспомнила. Так вот. - Она помолчала, словно собиралась с мыслями. - Папа был очень сильным. А потом - как-то очень резко - он сломался. Неприятности пошли одна за другой - работа, здоровье, деньги. В общем все... Нет, сначала друзья приходили, советы давали, деньги одалживали. Но знаешь - как-то очень недолго.
- Это не о нас! Поняла?!
- Пожалуйста, не перебивай.
- Извини...
- Так вот, я никогда не забуду - я уже большая была, все понимала, - как спросила у отца: "Папа, почему твои друзья не помогают тебе больше? И даже не приходят?" И знаешь, что он ответил? "Не сердись на них, дочка. Просто они стали совсем взрослыми. Запомни: настоящая дружба умирает вместе с юностью, когда все общее, одно на всех. А потом у каждого появляется что-то только свое, оно-то и становится главным. Это не предает до конца. Как твоя мама - меня". Я до смерти буду помнить эти его слова...
- Ты рассказала это, чтобы мне легче было притворяться перед собой, что я - не подонок, не трус и не предатель?
- Нет. Я рассказала это, потому что ты до сих пор живешь по законам юности, а мир вокруг давно повзрослел. И эти подонки - кем бы они ни были - правы в одном: в нем каждый играет сам за себя...
В квартире Артура гремел музыкальный центр, вещал о чем-то телевизор. Сам хозяин нежился в огромной, как аэродром, кровати с двумя девицами из своего "театра мод". Розданные щедрой рукой "марки" уже сделали свое дело, и каждый пребывал в каком-то обособленном, невероятно простом и ясном мире. Артур отстраненно таращился в телевизор, грезя о чем-то своем. Одна из девиц полировала кайф шампанским. Вторая - нежно гладила Артура, пытаясь обратить на себя его внимание.
- Артурчик, - проворковала она, убедившись, что он не отзывается на ласку. - А мы что, больше вообще работать не будем, а? А то клиенты старые звонят, приглашают...
Оторванный от дум Артур тяжко вздохнул:
- Се келькешоз. Клиенты! Сколько тебе в голову вбивать можно, волчица ты тамбовская: наши клиенты теперь - модные кутюрье и дорогие магазины...
- Это что же - теперь целые магазины надо будет обслуживать? сделала большие глаза девица.
- Да!!! - взорвался Артур. - От завсклада и выше! Идиотка...
Вдруг что-то, промелькнувшее на экране телевизора, привлекло его внимание
- А ну тихо! - рявкнул он, хотя обе девицы молчали.
Нашарив на тумбочке пульт, Артур приглушил музыку и уставился на экран. Диктор продолжал рассказывать о новостях дня:
- ...экспертов, взрыв был необычайно мощным, что позволяет говорить о применении самых современных взрывчатых веществ. Как сообщили нашему корреспонденту в дежурной части, квартира принадлежала бывшему сотруднику правоохранительных органов Игорю Борихину. В момент взрыва он находился в квартире вместе со своим помощником. Поскольку в последнее время Игорь Борихин занимался частным сыском, есть все основания связывать его смерть с одним из дел, которыми он занимался. Работа следователей в этом направлении будет крайне затруднена, поскольку архив Борихина и его компьютер были уничтожены взрывом. Вот мнение сотрудника РУБОПа...
Дослушав сообщение до конца, Артур с улыбочкой откинулся на подушки.
- Ком жанти. Вот, крошки, смотрите! - назидательно потыкал он пальцем в телевизор. - Я вам много раз говорил: кто меня обидит - долго не живет.
Семен Аркадьевич пребывал в самом благодушном настроении. Бодрой пенсионерской рысью он носился по комнате от стола с микроскопом и реактивами к домашней фотолаборатории, размещенной в кладовке, и напевал себе под нос что-то бравурное из "Аиды". Словом, занимался милым душе делом, позволявшим забывать о старческих недомоганиях и мизерных доходах отставника. Время от времени он бросался к книжным полкам, сплошь уставленным криминологической литературой, и, сверив результаты своих трудов со специальными таблицами, довольно хмыкал.
Бросив взгляд на часы, он заспешил к телефону и набрал номер. Линия отозвалась длинными гудками. Борихин не отвечал. Это было странно. Но старик тут же забыл об этом: в кладовке резко запищал таймер. В комнату Семен Аркадьевич вернулся со стопкой еще влажных снимков и принялся прикнопливать их к стене. Когда дело было закончено, он отошел на пару шагов и стал с восторгом разглядывать фотографии. Снимки изображали обугленные останки, в которых с большим трудом можно было признать человеческие тела. Взяв толстый маркер, эксперт обвел им какие-то понятные ему одному детали, снова отступил на шаг и удовлетворенно кивнул головой. Прозвенел звонок. Семен Аркадьевич энергично зашаркал в прихожую. Не спрашивая, кто и что, и ничуть не опасаясь, он настежь распахнул дверь. В полумраке лестничной площадки старого дома стояло два существа, обугленных, как головешки. Несло от них гарью и кислым запахом взрывчатки. Первым порывом старика было захлопнуть дверь, но что-то знакомое померещилось даже не в лицах пришельцев - они вообще не подлежали опознанию, а в сохранившихся деталях одежды. Сказывался все-таки многолетний экспертский опыт.
- Что вам угод... - одна из фигур пошевелилась, и старик опасливо отпрянул. - Собственно, вы к кому?
- Картина Репина "Не опознали", - саркастично прохрипела одна из фигур и закашлялась.
- Извините, Семен Аркадьевич, это мы, - надсадным шепотом призналась вторая фигура.
Прокопченные личности никаких угрожающих действий не предпринимали, а потому эксперт счел возможным спросить:
- Простите, кто - мы?
- Это я, Борихин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52