Сэйки слушал этот разговор в полнейшем ужасе. Сигеру отдал все имеющиеся у них под рукой силы двум людям, которые замыслили заговор против князя! Нет, он точно безумец, хотя и выглядит нормальным! Сохаку и Кудо понадобится всего несколько дней, чтобы разыскать Гэндзи в горах и убить его! Разум Сэйки лихорадочно трудился в поисках приемлемого выхода, но безуспешно.
– Господин управляющий, – сказал Сигеру, – сегодня же ночью вы как можно быстрее выедете в Акаоку. С вами отправятся Таро и Симода. Как только доберетесь домой, сразу же начинайте готовить нашу армию к войне. Через три недели она должна быть готова к выступлению.
– Да, господин, – поклонился Сэйки.
В этот миг он понял план Сигеру. Пока Сохаку и Кудо будут прикованы к своим отрядам, он, Сэйки, без помех домчится до Акаоки и соберет верные войска, безжалостно очистив их от всех, кто внушает сомнение. Сигеру же тем временем поведет Гэндзи по самым тайным, самым глухим тропам, чтобы оторваться от погони, которую наверняка снарядят сёгун и эти два предателя. Это было бы форменным самоубийством – для всякого, кроме Сигеру. С ним князю Гэндзи наверняка удастся спастись.
– Сколько человек возьмет с собой князь Гэндзи? – спросил Сохаку.
– Меня, – сказал Сигеру, – и Хидё. Конечно князю Гэндзи никогда и в голову не придет любоваться на журавлей без госпожи Хэйко. И два миссионера. Этого довольно.
– Мой господин! – Новость была великолепна. Но Кудо решил возразить, дабы продемонстрировать, как он заботится о безопасности князя. – Ваша доблесть бесспорна, и Хидё тоже показал, что на него можно положиться. Но – всего два человека? Чтобы защищать нашего князя в поездке через княжества, принадлежащие его исконным врагам? Вам необходимо взять с собой отряд! Если на вас нападут, эти люди ценой своей жизни дадут нашему князю возможность уцелеть.
– Наша единственная надежда заключается в уклонении от стычек, – отозвался Сигеру. – Стоит нам ввязаться хоть в одну, и мы обречены, сколько бы воинов мы с собою ни взяли.
– Я тоже полагаю, что риск слишком велик, – вмешался Сохаку. – Не разумнее ли будет князю поехать со мной или Кудо? У нас достанет сил, чтобы защитить князя от чего угодно, кроме разве что большой армии, – а большая армия не в состоянии передвигаться со скоростью кавалерийского отряда.
Тут к Сохаку пришла новая идея, обещающая значительно облегчить исполнение их планов, и Сохаку поспешил ее высказать:
– Князь может ехать с нами инкогнито. А вы тем временем отправитесь в горы, как и собирались, – но с поддельным князем Гэндзи, дабы отвлечь внимание врагов. Тем самым мы вдвойне обеспечим безопасность князя.
Если удастся заполучить Гэндзи в свои руки и убрать Сигеру с дороги, победа обеспечена.
– Чрезвычайно интересное предложение, – сказал Сигеру, – и обладающее множеством достоинств. Как вы думаете, мой господин?
Сигеру обратился к Гэндзи не для того, чтобы узнать мнение князя, но пытаясь скрыть обуревающие его чувства. Он едва удержался, чтобы не зарубить Сохаку и Кудо на месте. Заносчивые вероломные глупцы! Но если он убьет их сейчас, все усилия его племянника доказать, что он, Сигеру, не безумец, пойдут прахом. И клан расколется. Спокойствие. Он должен отыскать уголок спокойствия в своей душе. Если оно еще существует.
– Великолепная мысль, преподобный настоятель, – сказал Гэндзи. – Двойная хитрость, которую вы предлагаете, просто великолепна.
Еще до совещания Гэндзи и Сигеру решили, как будут действовать. И теперь, притворяясь, будто всерьез обдумывает предложение Сохаку, Сигеру лишь демонстрировал племяннику свое уважение. Раз дядя способен быть вежливым по расчету, то, возможно, безумие и вправду оставило его. Чем не повод для радости? Гэндзи одарил Хэйко улыбкой.
– Чем больше я об этом думаю, тем забавнее мне кажется идея все-таки покинуть Эдо. Что скажешь, Хэйко?
– Может, она и забавна.
Хэйко искренне надеялась, что Сигеру не собирается и вправду отдать Гэндзи в руки Сохаку. Сегодня утром, в час зайца, еще до рассвета, служанка Хэйко, Сатико, заметила, как из дворца тайком выскользнул гонец. И вышел он из покоев Сохаку. Сатико следила за ним достаточно долго, чтобы понять, куда он направляется. А направлялся он в замок Эдо.
– Но что она влечет с собою одиночество – это бесспорно, – добавила гейша.
– Одиночество? Неужто нам не хватит общества друг друга?
– Хватило бы, будь мы вместе, – отозвалась Хэйко. – Но ведь мне необходимо будет сопровождать поддельного князя Гэндзи. Иначе обман раскроется сразу же.
Гэндзи рассмеялся:
– Чепуха! Мы оба замаскируемся, а с поддельным Гэндзи поедет поддельная Хэйко. Как это будет потешно! – Он искренне наслаждался, играя с этим нелепым предложением. Все равно через некоторое время Сэйки или Сигеру не выдержат и отвергнут его, так что можно не бояться, что этот план будет претворен в жизнь. – Ты замечательно изображала крестьянку. А уж служанку изобразишь и подавно.
– Благодарю вас, господин. – При напоминании о том случае в душе Хэйко вспыхнуло прежнее раздражение. – Прошу меня извинить. Я начну с того, что обрежу волосы.
Она поклонилась и попятилась к выходу. Хэйко надеялась, что Гэндзи все-таки опомнится раньше, чем она успеет срезать первую прядь.
– Госпожа Хэйко, прошу вас, останьтесь с нами, – вмешался Сэйки. Благодаря словам Хэйко он увидел бесспорный недочет плана, предложенного Сохаку. – Это непростительный грех – ради столь нелепого плана портить вашу красоту.
– В наше трудное время, – сказал Сохаку, – ради успеха мы должны отринуть страх и не бояться нарушать границы обыденного. Не следует честить «нелепым» всякий план, не позаимствованный непосредственно из «Искусства войны».
Успех готов был вот-вот упасть ему в руки. Нужно лишь убрать с дороги этого упрямого старого дурня.
– Должен признаться, я не вижу изъянов в плане преподобного настоятеля, – молвил Гэндзи. – А вы?
– Ни малейших, – ответил Сэйки. – Если, конечно, лжетГэндзи действительно будет сопровождать сама госпожа Хэйко.
– Нет, это недопустимо, – произнес Гэндзи. – Здесь весь интерес в том, чтоб мы выдавали себя за других людей. Ведь в обыденной жизни для нас это немыслимо. – Несмотря на очевидную иронию его слов, никто из присутствующих никак не выказал, что понял ее. Да, у самураев воистину железная выдержка. – Мы можем подыскать замену и для Хэйко.
– Мой господин, – сказал Сэйки, – возможно, вы сумеете выдать себя за самурая низкого ранга. Возможно, и госпожа Хэйко сможет при помощи своего искусства скрыть свою неповторимую внешность и сыграть роль служанки. Возможно, кто-нибудь из наших людей сумеет притвориться вами. Но кому под силу изобразить госпожу Хэйко?
Все мужчины посмотрели в сторону гейши. Хэйко скромно поклонилась:
– Я уверена, что найти замену не составит труда.
Сохаку взглянул на нее. Удлиненные глаза, мечтательные и в то же время живые. Безукоризненная линия носа и подбородка. Соблазнительные очертания маленьких губ. Нежные, изящные руки. Струящиеся складки кимоно обрисовывают тело. Сердце его упало. Да, правда. Подделать Хэйко невозможно.
– Сэйки прав, – признал Сохаку. – Хватит одного взгляда, даже издалека, чтобы обнаружить правду. Если госпожа Хэйко не будет сопровождать лже-Гэндзи, план не сработает.
– Госпожа Хэйко не будет сопровождать никого, кроме меня самого, – решительно заявил Гэндзи. – Я не собираюсь провести три недели в глуши без нее. Что мне там делать? Охотиться, что ли?
– Нет, мой господин, – сказал Сэйки. Он был счастлив: ему удалось предотвратить беду. – Всем нам известно, что охота не входит в число ваших любимых занятий.
– Итак, решено? – спросил Сигеру.
Присутствующие поклонились в знак согласия.
Гнев Сигеру утих. «Воробьиные когти» останутся в ножнах до более подобающего случая. Да пошлют ему боги этот случай, и поскорее!
* * *
Каваками, Въедливый Глаз сёгуна, пребывал в прекрасном настроении – как и всегда, когда ему удавалось разузнать нечто такое, чего не знал больше никто. А поскольку в силу самой природы своей деятельности Каваками всегда знал больше других, можно сказать, что он постоянно находился в состоянии блаженства. Но сегодня утром он был особенно счастлив. Еще и солнце не встало, а он уже переговорил со вторым за сегодня гонцом. Сохаку, настоятель монастыря Мусиндо и бывший командир кавалерии клана Окумити, просил о срочной встрече. «С наибольшей осторожностью», как выразился посланец. Это могло означать лишь одно: Сохаку готов предать своего князя. Каваками пока не знал, участвуют ли в заговоре Кудо и Сэйки, еще двое из трех главных военачальников клана. Но это неважно. Сохаку не стал бы ничего предпринимать, не приняв их в расчет. Либо Кудо и Сэйки на его стороне, либо Сохаку уже обдумал, как их обезвредить.
– Мой господин…
В дверях показался помощник Каваками, Мукаи.
– Входи.
– Гонец по-прежнему не отвечает на вопросы.
Мукаи имел в виду не посланца Сохаку, а первого гонца. Этот находился сейчас в камере пыток, откуда ему предстояло перейти в безымянную могилу. Его перехватили вскорости после обстрела, когда он пытался покинуть Эдо. Каваками знал, что этот человек из числа подчиненных Сэйки.
– Возможно, вы спрашиваете недостаточно настойчиво, – сказал Каваками.
– Мы сломали ему руки и ноги, мой господин, и отрезали…
– Хорошо, – прервал его Каваками, вовсе не желавший выслушивать подробный отчет. – Я поговорю с ним еще раз. Быть может, теперь он окажется посговорчивее. Приведи его в пристойный вид.
– Уже исполнено, мой господин.
Каваками кивнул. Во многих отношениях Мукаи являлся идеальным помощником. Он был достаточно умен, чтобы предугадывать желания Каваками, но не настолько умен, чтобы плести интриги против своего господина. Достаточно высокороден, чтобы соответствовать статусу Каваками, но не настолько, чтобы стремиться занять его место: Мукаи приходился Каваками родней – жена Мукаи была дочерью тетки мужа сестры Каваками. Кроме того, предки Мукаи на протяжении почти трех сотен лет были наследственными вассалами клана Каваками. Играли определенную роль и более тонкие факторы личного характера. Мукаи был физически силен, но его никак нельзя было назвать яркой индивидуальностью. Он всегда одевался соответственно случаю, но наряд, который на другом человеке выглядел бы мужественно и в меру традиционно, на Мукаи делался тусклым и невыразительным. Возможно, причиной тому было его лицо, на редкость невзрачное: большой круглый нос, крохотные, слишком близко посаженные глазки, большой рот с очень тонкими губами и скошенный подбородок.
Именно внешность Мукаи, больше, чем что-либо иное, убеждала Каваками в его верности. Человеку наподобие Мукаи просто необходим человек наподобие Каваками – самурай, наделенный прекрасной внешностью, утонченностью и обаянием, – чтобы наслаждаться духовным светом, которого сам он лишен.
– Спасибо, Мукаи. Ты, как всегда, действуешь безукоризненно.
Доброе слово стоит недорого, а ответные чувства себя оправдывают.
Мукаи низко поклонился:
– Я недостоин таких похвал, мой господин.
До камеры пыток они дошли в молчании. Как обычно, Каваками сосредоточенно размышлял о собственных достоинствах. Кто упрекнул бы его за это? Его виды на будущее казались столь блестящими, что превосходили даже самые смелые мечты самого Каваками. Каваками вдруг стало любопытно: а о чем сейчас думает Мукаи? Если, конечно, он вообще о чем-нибудь думает… Не то чтобы Каваками это и вправду интересовало. Ему часто – как и сейчас – казалось, будто Мукаи просто присутствует где-то, бездумно и бездеятельно. Одним лишь богам и буддам ведомо, что творится у него в голове, – если, конечно, они дают себе труд заглянуть туда. Какое же это несчастье – быть таким ничтожеством! Ну что ж, по крайней мере, Мукаи повезло с господином.
Все слишком явные следы насилия исчезли. Гонца, самурая средних лет – его звали Годзиро, – аккуратно одели в тот самый наряд, что был на нем, когда его схватили. Он сидел на полу в обычной позе. За спину ему подсунули деревянную подпорку, иначе он просто не смог бы держаться прямо, ведь ему сломали ноги. Лицо гонца было искажено от боли и усеяно капельками пота; дышал он хрипло и прерывисто. Каваками невольно скользнул взглядом по рукам самурая, ожидая увидеть недостающие пальцы. Однако все пальцы были на месте. Значит, ему отрубили что-то другое.
– Нет никакого смысла хранить молчание, – сказал Каваками. – Мы и так знаем, что тебе было поручено. Передать войску княжества Акаока приказ о переходе в боевую готовность. Мы спрашиваем тебя лишь ради подтверждения.
– Меня не волнует, что вы знаете, – отозвался Годзиро.
– А зря, – заметил Каваками. – Поскольку мое знание приведет к смерти твоего князя, к уничтожению его дома и к гибели всех твоих родных.
Тело Годзиро затряслось, лицо исказилось, и с губ сорвались странные сдавленные звуки. Каваками подумал было, что с пленником случился припадок, – и лишь потом понял, что на самом деле самурай смеялся.
– Ты – Въедливый Глаз, – сказал Годзиро. – Ты можешь выведать все про всех. Все, кроме самого важного.
– И что же это?
– Будущее, – ответил Годзиро. – Будущее открыто лишь одному человеку – князю Гэндзи.
– Дурак! – Хоть это было и нелегко, Каваками сумел сдержаться. Какой смысл бить искалеченного пленника? – Ты хочешь умереть в мучениях ради детских сказочек?
– Да, Въедливый Глаз, я умру здесь. Но мои сыновья будут жить и служить господину, наделенному даром предвидения. Они еще помочатся на твой гниющий труп. – Он снова рассмеялся, преодолевая боль. – Если кто из нас и обречен, так это ты.
Каваками встал и вышел, не произнеся более ни единого слова. Он был слишком взбешен. Мукаи поспешил следом за начальником.
– Следует ли мне предать его смерти, господин?
– Нет. Пока не надо. Продолжай допрос.
– Он не заговорит, господин. Я в этом уверен.
– И все-таки продолжай. Со всем тщанием, не упуская никаких способов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60