Потом, совершенно сбитый с толку, связался с шефом транспортной полиции Костелло.
- Что они задумали, коллега?
- Использовать всех шестнадцать заложников в качестве щита? Неужели они собираются пойти на такую глупость? - Костелло покачал головой. - Я просто ни черта не понимаю. Я ни за что не стал бы использовать туннель, из которого нет выхода.
- Но они им воспользовались, - напомнил начальник полиции округа, значит, у них есть надежный план бегства. Они хотят, чтобы восстановили энергоснабжение и убрали все поезда. Что вы по этому поводу думаете?
- Очевидно, они хотят воспользоваться своим вагоном.
- А почему выбрали станцию Саут-ферри?
Костелло покачал головой.
- Черт бы меня взял, если я знаю. Местные поезда, следующие вдоль Лексингтон-авеню, в это время дня туда даже не ходят, их переключают на стрелке у Бруклинского моста. Как насчет воды? Может быть, их ждет какое-нибудь судно? (ферри - паром. - Прим. пер.). Гидроплан? Просто не могу представить, что они задумали.
- Станция Саут-ферри следует после станции Боулинг-грин. А что находится за Саут-ферри?
- Там поезда разворачиваются в депо и следуют на север в сторону Боулинг-грин. Не понимаю, чем это может им помочь: на Боулинг-грин стоят поезда, они просто окажутся заблокированными.
Начальник округа поблагодарил и взглянул на комиссара, который выглядел обеспокоенным, но старался держаться невозмутимо. Он все сваливает на мою голову, подумал начальник округа; делает вид, что полностью доверяет своим подчиненным. И почему бы ему этого не делать, ведь никакой славы здесь не заработаешь?
- Мы можем последовать за ними на другом поезде, - предложил начальник транспортной полиции. - Я понимаю, что мы обещали этого не делать, но...
- Разве после прохождения их поезда светофоры не переключатся на красный свет и наш поезд не останоит блокировка?
- На местной линии - да, но не на том пути, по которому идут экспрессы, - пояснил начальник транспортной полиции. - Возможно, об этом они не подумали?
- Наверняка подумали, - покачал головой начальник округа. - Они слишком много знают о подземке, чтобы не сообразить. Ладно, можно попробовать последовать за ними по пути для экспрессов. Но если нас заметят, убьют заложника.
- Мы можем проследить за их движением на экране центральной диспетчерской, по крайней мере до Бруклинского моста. Потом за ними начнет следить диспетчерская на Невинс-стрит, контролирующая южную часть города.
- Мы сможем точно узнать, когда они тронутся?
- Да. И сможем точно знать, где они, пока они будут оставаться на путях. Разумеется, на всех станциях останутся сотрудники транспортной полиции.
- Ладно, - решился начальник полиции округа, - договорились. Ваша диспетческая следит за их передвижением. Экспресс пойдет следом. Можно в нем выключить все освещение, и изнутри, и снаружи?
- Да.
- Хорошо. - Начальник округа покачал головой. - Погоня в поезде метро - чертовски сложная задача. Командовать экспрессом я пошлю заместителя главного инспектора Даниельса. Патрульные машины будут следовать за ним по улицам. Самая сложная проблема - надежность связи. Ведь диспетчерской придется связываться с нами, с центром управления, с патрульными машинами? Это не пройдет. Лучше посадите там двух человек на разных телефонах. Один будет держать связь со мной, а другой - с центром управления. Так диспетчер сможет непосредственно передавать команды патрульным машинам. Я хочу, чтобы были задействовано все, что у нас есть. И все полицейские из городской и транспортной полиции. Перекройте все станции, все выходы, особенно аварийные. Шеф, сколько всего аварийных выходов?
- Примерно по два на станцию.
- Еще одно, - прервал молчание комиссар. - Следует принять все меры предосторожности в отношении заложников. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь из них погиб.
- Да, - кивнул начальник округа. - Нужно помнить, что их жизни по-прежнему под угрозой.
Высказавшись, он неожиданно почувствовал холод. Мрак сгущался, казалось, что толпа смерзается в единый ком, полицейские стали похожи на замерзшие голубые статуи. Он вспомнил, что сказал недавно комиссару - когда все это кончится, он уже не будет прежним. Это правда. Что-то его явно покидало.
Том Берри
Неожиданно вспыхнувший в вагоне полный свет застал пассажиров врасплох, и они растерянно заморгали. В ярком свете неоновых ламп стало отчетливо заметно напряжение на лицах, крепко сжатые дрожащие губы, набрякшие морщины, полные страха глаза. Теперь Том разглядел, что девица в модной шляпке вовсе не так молода - полумрак был для неё более благоприятен. Младший из двух мальчиков казался недовольным, словно его раньше времени вырвали из сладкого послеобеденного сна. Носовой платок, который военного облика негр все ещё прижимал к лицу, уже не был свежим, по нему расплывались ужасные красные пятна. Только старая пьяньчужка не изменилась. Она спала, храпела, с её губ срывались маленькие радужные пузырьки. Бандиты выглядели ещё более массивными и угрожающими. Да, действительно, - подумал Берри, - они стали гораздо массивнее, - на четверть миллиона каждый.
Дверь кабины машиниста распахнулась, и вышел главарь. Его появление вызвало приглушенный шум среди пассажиров; щеголеватый старик заметил:
- А, вот и наш друг, сейчас узнаем, что ждет нас дальше.
- Прошу внимания. - Главарь спокойно подождал, и Берри подумал: в нем чувствуется что-то профессиональное, он наверняка привык работать с людьми. - Все в порядке, примерно через пять минут поезд тронется. Все должны спокойно оставаться на местах и точно выполнять приказы.
При этих словах в памяти Тома Берри мелькнуло неприятное воспоминание. Где он мог их слышать? Ну конечно, в армии. Этот оборот очень часто встречался в речи инструкторов, офицеров и унтер-офицеров. - Вы должны носить форму класса А... Вы должны отработать восемьсот часов... Вам приказано патрулировать этот район. - Отлично, маленькая тайна раскрыта главарь служил в армии и привык отдавать приказы. Ну и что с того?
- Мы рассчитываем в ближайшее время вас освободить, так, чтобы никто не пострадал. Но пока вы остаетесь заложниками. Так что ведите себя соответственно.
- Раз вы собираетесь в поездку, то не могли бы высадить меня на Фултон-стрит?
Вожак даже не взглянул на старика. Не сказав больше ни слова, он вернулся в кабину. Большинство пассажиров явно осуждало старика за легкомыслие. Но он только глуповато улыбался.
Ну, вот, - подумал Берри, - тяжкое испытание идет к концу. Вскоре пассажиры глотнут отравленного воздуха поверхности и начнут потчевать полицию неточными и несовпадающими оказаниями очевидцев. Но только не полицейский Том Берри; он изложит точнейшую версию. И плевать на осуждение коллег. Когда закончится допрос и он отправится к Диди, его уже практически уволят. Хотя официально об этом ещё не объявят, но ждать останется недолго. И что он станет делать дальше? Женится на Диди и погрузится в стихию революции? Будет идти с ней рука об руку, распевая антивоенные песни и выкрикивая проклятия в адрес ЦРУ? Два сердца будут биться в унисон, когда они станут швырять жестянки с мусором в зеркальные окна богатых особняков?
Младший из мальчиков захныкал. Берри заметил, как мать трясет его, чтобы заставить замолчать.
- Перестань, Брэндон, сиди спокойно.
Мальчик крутился у неё в руках и громко ныл:
- Я устал, я хочу домой.
- А я сказала, сиди спокойно, - сердито прошептала мать. - Ты слышал, что сказал дядя? Он сказал, чтобы ты сидел спокойно!
Она шлепнула мальчика по попке.
Центральная диспетчерская
Когда поезда к югу от захваченного Пелхем Час Двадцать Три пришли в движение и на экране центральной диспетчерской замелькали огоньки, в зале раздались одобрительные выкрики. Марино нахмурился и оглянулся: он помнил, Каз Долович требовал, чтобы в зале стояла тишина. Но, конечно, Каза там не было, Каз был мертв. Что, как пришло в голову Марино, делало его старшим. Ну, что же, он тоже предпочитает, чтобы было тихо.
- Прошу тишины, - сказал он и поймал себя на том, что воспользовался любимой фразой Каза. - Прошу тишины в зале.
Он крепко прижал к уху телефонную трубку. На другом конце провода находился диспетчер узла связи в штаб-квартире полиции на Центр-стрит. Сидевшая рядом миссис Дженкинс связалась с оперативным отделом штаб-квартиры транспортной полиции.
- Пока ничего, - сказал Марино в трубку. - Мы начали расчищать путь до станции Саут-ферри.
- Хорошо, - и диспетчер в полиции повторил, - пока ничего.
Марино жестом поманил миссис Дженкинс.
- Скажите, что пока ничего. Пелхэм Час Двадцать Три ещё не движется.
- Пока ничего, - сказала миссис Дженкинс в трубку.
- Я прошу тишины, - потребовал Марино. - Сейчас вся ответственность лежит на нас. Так что сохраняйте тишину.
После этого он повернулся к экрану и стал пристально вглядываться в красную точку, обозначавшую положение поезда Пелхэм Час Двадцать Три. В зале стало очень тихо.
- Прошу тишины, - твердо повторил Марино. - Пусть будет так же тихо, как при Казе.
Заместитель главного инспектора Даниельс
Заместитель главного инспектора Даниельс вел свой отряд к поезду Вудлоун Час Сорок Один. Тот стоял на путях для экспрессов в 500 футах к северу от станции на Двадцать восьмой улице. Его силы состояли из двадцати бойцов отдела специальных операций и десяти транспортных полицейских в голубых шлемах. Машинист увидел их на подходе и высунулся в окно кабины.
- Отоприте дверь, - приказал заместитель главного инспектора. - мы должны подняться в поезд.
- Не знаю, - возразил машинист. У него было лицо цвета кофе, висячие усы и небольшие бакенбарды. - Я не получал приказа пускать в поезд кого бы то ни было.
- Приказ вы только что получили, - сказал заместитель главного инспектора. - Мы что, похожи на Красную армию?
- Ну, полагаю, вы полицейские, - рассудил машинист, неспешно покинул кабину и с ключом в руках появился возле аварийной двери. Дверь скользнула в сторону. - Полагаю, у вас есть соответствующие права.
- Вы все правильно полагаете, - кивнул заместитель главного инспектора. - Подайте мне руку.
Кряхтя и чертыхаясь, он вскарабкался в поезд. Полтора десятка пассажиров встали было с мест. Даниелс остановил их.
- Назад, ребята. Вам придется перебраться в другие вагоны. Уберите их, - приказал он четверым транспортным полицейским, которые уже поднялись в вагон.
Общий протестующий хор голосов перекрыл один, пронзительный и разъяренный.
- Вы знаете, сколько времени я торчу в этом проклятом поезде? Уже не первый час! Я намерен предъявить городу иск на сто тысяч долларов! И я их получу!
Транспортные полицейские, обладавшие большим опытом обращения с толпой, двинулись вперед. Пассажиры с ворчанием отступили. Даниельс приказал остальным полицейским подняться в вагон и взял машиниста под локоть.
- Нам нужно догнать поезд, - сообщил он. - Я хочу, чтобы вы выключили все огни, а потом отцепили этот вагон от поезда.
- Господи, я не имею права делать подобные вещи.
Даниельс сильнее сжал его локоть.
- Выключайте все огни, включая головные прожектора, габаритные огни, одним словом, все. Мне нужно, чтобы и внутри вагона, и снаружи, было темно. А ещё я хочу, чтобы вы отцепили его от поезда.
Машинист явно намеревался продолжить дискуссию, но усиленный нажим на локоть убедил его этого не делать. С легкой помощью Даниельса он вернулся в кабину и забрал свою тормозную рукоятку и остальные ключи.
Даниельс выделил человека в помощь машинисту, и они торопливо отправились в хвост вагона. Там полицейские уже проталкивали в дверь последних пассажиров. Еще трем голубым шлемам он поручил помочь в наведении порядка, а оставшуюся часть своей армии рассадил на сидениях. Те кое-как разложили свое снаряжение: винтовки, автоматы и ружья для стрельбы слезоточивым газом,
Сам Даниельс прошел в кабину. Теперь через лобовое стекло туннель казался светлее, чем прежде, но по-прежнему являл собой бесконечный лес колонн, похожих на высаженные на равных расстояниях голые деревья без листвы и веток.
Райдер
Райдер открыл дверь кабины и вошел, Лонгмен последовал за ним. Потом главарь немного отступил назад, а Лонгмен устроился за пультом управления.
- Действуй, - велел Райдер.
Лонгмен перевел ручку контроллера вперед, и вагон тронулся.
- Страшновато, - не поворачиваясь и не отводя глаз от путей, заметил он. Всюду, куда видел взгляд, горели зеленые огни. - Наверняка в туннеле прячется уйма полицейских.
- Не стоит беспокоиться, - заверил Райдер. - Они ничего не предпримут.
Конечно, он имел в виду, что не стоит беспокоиться до тех пор, пока другая сторона принимает условия того странного соглашения, правила которого он продиктовал. Но, казалось, и это вселило в Лонгмена уверенность. Его руки твердо легли на ручки управления.
Это его дело, - подумал Райдер, - в этом его сила. А все остальное его слабость.
- Ты точно знаешь, где нам нужно остановиться?
- Абсолютно, - ответил Лонгмен.
Центральная диспетчерская
Когда на экране центральной диспетчерской замерцали маленькие красные огоньки, обозначающие положение поезда ПелхэмЧас Двадцать Три, Марино хрипло выдохнул в трубку.
- Что там у вас? - спросил полицейский диспетчер, подключенный к линии Марино.
- Поезд тронулся! - Марино возбужденно махнул миссис Дженкинс, но та уже звонила по своей линии в штаб-квартиру полиции. Ее голос звучал совершенно спокойно и отчетливо. - Поезд ПелхэмЧас Двадцать Три начал двигаться к югу.
- Очень хорошо, - сказал полицейский Марино. - Продолжайте докладывать, но успокойтесь.
- Поезд продолжает двигаться, - доложил Марино. - Идет довольно медленно, но не останавливается.
- Продолжайте докладывать. Только спокойно. Договорились?
Центр-стрит, дом 240
С узла связи из штаб-квартиры полиции лейтенант позвонил начальнику полиции округа.
- Сэр, поезд тронулся. Патрульные машины следуют за ним по плану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38