- Братьев Макгвайр больше нет, а ты есть.
Мне просто хотелось, чтоб ты знал, что я все знаю. Да и мне, видно, следует поберечься в бою, если ты окажешься сзади.
- Ты итальянец, не так ли? - спросил Ньюмэн.
- В четвертом поколении.
- В таком случае, сынок, тебе не о чем волноваться, - сказал англичанин с недоброй усмешкой. - Этих двоих давно следовало отправить на тот свет. Именно такие подонки убивали моих боевых товарищей. С самого начала нельзя было допускать, чтобы они находились рядом с настоящими солдатами. Это же отбросы из вонючей Ирландской республиканской армии. - Он снова усмехнулся. - Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что младший брат умер еще до того, как я до него добрался.
- Ладно, проехали, - успокоил его Эйнджел. - Ты молчи насчет этого, он многозначителъно постучал пальцем по мешочку с кокаином, - а я буду молчать насчет братьев.
- По рукам, - сразу же согласился Ньюмэн. - Пойду закемарю, пока есть время. А ты, как я вижу, спать не хочешь?
- Нет, я отлично себя чувствую, - ответил американец. - Просто замечательно.
На взлетно-посадочной полосе, прорубленной в зарослях, командир снова собрал свою группу. Становилось очень душно. Со всех сторон навалились летающие твари, решившие использовать людей в камуфляжной форме в качестве полигона для испытаний своего оружия.
- Наша задача вам известна, - начал "номер первый", вытирая мокрое лицо зеленой тряпицей, которую тут же повязал вокруг головы, чтобы пот не стекал на глаза. - Мы сидим здесь до рассвета завтрашнего дня. К этому времени сюда снова должен прилететь самолет, в последний раз. Так пилот договорился с Вэлином. Если бандитов опять не будет на месте, в третий раз уже никто сюда не прилетит. На этом все. Тогда можно сделать только один вывод: у них ничего не вышло. "Солдаты удачи" - это грязь под ногами честных людей, и никто не станет переживать, если они не вернутся. Наша главная задача - обеспечить, чтобы все было чисто, никаких огрехов. Мы должны гарантировать, что ни один из них и никто, кто был с ними связан, не останется в живых и не сможет разболтать о том, что произошло прошлой ночью возле Санта-Аны.
- А почему, спрашивается, никому не пришло в голову принять меры до того, как эти бандиты прибыли сюда? - спросил один из солдат.
- У Вэлина полно друзей, занимающих довольно высокие посты. Если бы они не появились в Колумбии, то наверняка в Вашингтоне задались бы неудобными вопросами. Думаю, они справились со своей задачей отнюдь не потому, что обладают силой и умением. Им просто подфартило. Поэтому если они не вернутся, все встанет на свои места: их добила местная армия.
Солдат, задавший вопрос, молча кивнул.
Тем временем на ферме Дельгадо Кармен смотрела из окна второго этажа в сторону амбара, в тени которого скрывался Спенсер. Он курил сигарету за сигаретой и не спускал глаз с дома. "Интересно, придет ли он за мной? думала девушка. - Я очень надеюсь, что придет.
Господи, помоги! Пускай он сюда поднимется и заберет меня с собой. Мне все равно, что бы ни случилось. Если даже нам не суждено встретить новый день, я хотела бы провести свои последние часы с моим милым".
Но Спенсер не спешил на ее зов. Он бросил на землю окурок, втоптал его в пыль, повернулся и скрылся в амбаре. Там он увидел Вэлина, беседовавшего с О'Рурком и Келлером, и присоединился к ним.
- Что новенького, полковник? - поинтересовался Спенсер.
- Как говорят в таких случаях герои старых кинофильмов, мне все это очень не нравится.
Слишком тихо.
- Слишком тихо для меня никогда не бывает, - возразил американец.
- Выслушай меня, пожалуйста, Крис, - попросил командир. - Если помнишь, на главном шоссе, ведущем к Боготе, нас засек вертолет, который удалось сбить. И не пытайся меня заверять, что пилот не передал в штаб информацию о нашем местонахождении до того, как поцеловал землю. С тех пор нас оставили в покое, хотя в пути могли устроить нам засаду не один раз. Так почему же этого не произошло? Мне кажется, вокруг нас творится что-то такое, о чем мы и не догадываемся. Именно поэтому мы обязаны жестко охранять подходы к ферме.
- Но подозревать Хезуса, на мой взгляд, бессмысленно. Особенно если учесть, что он пережил, потеряв жену и дочь.
- Нет, конечно же, я его ни в чем не подозреваю. Если бы он вел двойную игру, нас давно бы всех прикончили. Хезус - один из немногих, кто вне всяких подозрений.
- О присутствующих, естественно, не говорят, - не преминул вставить О'Рурк.
- Во всяком случае о присутствующих здесь в данную минуту, - уточнил Вэлин. - Вам троим я готов доверять, пока в преисподней не наступит ледниковый период. Однако должен признать, что остальных я знаю плохо.
Мы знакомы всего несколько недель, и, как вы знаете, не требовали рекомендательных писем и прочих бумаг, когда подписывали контракты.
"Это верно", - подумал Спенсер и тут же решил, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы сообщить полковнику о своем решении остаться в Колумбии.
- Тогда зачем вы послали в дозор француза, если он один из тех, кому нельзя полностью доверять? - спросил Келлер.
- Ему-то я как раз доверяю целиком и полностью, - ответил Вэлин, припомнив боевое прозвище Мессельера - "человек-невидимка". - Этот парень везде побывал и пользуется отличной репутацией. Да и все равно кого-то надо было послать первым в дозор. Если хочешь, можешь пойти его сменить, когда придет время.
- И пойду, - обиженно буркнул немец. - Пойду с удовольствием. Я никогда не отлынивал от самой грязной работы, и вы это знаете лучше других, полковник.
- Знаю, Франц, знаю, - поспешил успокоить его Вэлин. - Никто в твой огород камешки не бросает. Если кого-то и можно в чемто упрекнуть, то только не тебя. А теперь все отправляйтесь спать. Я вас разбужу, если понадобится.
- Отличная идея, полковник, - обрадовался Келлер и пошел устраиваться на отдых.
- Так кто же ставит нам палки в колеса? - спросил Спенсер.
- Мы это узнаем, ковда вернемся в Штаты, - убежденно сказал Вэлин.
- Если вернемся, - поправил его американец.
- Ты неисправимый пессимист, - пожурил его полковник, - всегда склонен видеть теневую сторону.
- Поэтому мне и не приходится ни в чем позднее разочаровываться, возразил Спенсер.
- По этому поводу мне нечего сказать, - вмешался в разговор О'Рурк. Но кое-что не помешало бы довести до конца. У меня сложилось впечатление, что ты и некая леди в данный исторический момент серьезно переживаете и, если не принять срочных мер, наступит горькое разочарование.
- Ты что имеешь в виду?
- Судя по тому, как ты ешь глазами этот дом, а Кармен все время выглядывает из окна, я бы сказал так: если в самое ближайшее время вы не воссоединитесь, не оберешься моря слез еще до того, как надо будет идти спать.
- Не смешно.
- Действительно, не смешно, если смотреть на вещи со стороны. На мой взгляд, грядет трагедия.
- Марк, оставь его в покое, - одернул своего заместителя Вэлин.
- Простите, полковник, но мне кажется, что наша жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе понапрасну терять время.
Подмигнув на прощание Спенсеру, О'Рурк удалился.
- Он правду говорит? - спросил Вэлин после ухода лейтенанта.
- Полковник, согласитесь, что сейчас не время и не место говорить об этом, - запротестовал американец.
- В Сайгоне, помнится, ты рассуждал иначе.
- Это было в другой жизни.
- А сколько длится одна жизнь?
Спенсер долго молча смотрел на своего старого друга, а потом решился:
- Ты считаешь, что мы отсюда вряд ли выберемся, не так ли?
- Все возможно.
Спенсер задумчиво кивнул.
- Картина ясна, полковник. Встретимся позже.
С этими словами он покинул амбар, поднялся на крыльцо жилого дома и громко постучал в дверь.
Ее открыла Кармен.
- Я видела, что ты идешь сюда, - тихо сказала она.
- Я знаю, что это звучит крайне глупо, но невозможно предугадать, кто сегодня придет за нами по этой дороге и что нас ждет впереди.
В общем, мне нужно с тобой переговорить...
как бы тебе это сказать?.. Ну, на всякий случай.
- На случай чего?
- На случай того, что я могу не дожить до вечера.
- А ты, значит, считаешь, что если ты умрешь, то я останусь жить?
- Ты должна жить. Ты обязана принять все меры к тому, чтобы выжить.
- Мое место здесь, с моей семьей, вернее, с теми, кто остался из моей семьи.
Спенсер согласно кивнул.
- Как скажешь. Но я все равно хотел бы переговорить с тобой.
- Одну минуту, - попросила она и ушла в дом, осторожно прикрыв за собой дверь.
Спенсер повернул голову и посмотрел на убегавшую вдаль дорогу.
- Давайте, гады, выходите, где бы вы ни были, - тихо сказал он.
Дверь вновь открылась, и на пороге показалась Кармен.
- Пошли, - предложила она. - Сюда.
Она провела его с другой стороны дома вниз по ступенькам, и они остановились под сенью громадного одинокого старого дерева.
- В детстве я любила здесь" играть, - сказала Кармен и показала глазами вверх на колышки в стволе, образовавшие грубую лестницу. - Полезли!
- А меня эти штуки вьщержат?
- Еще как! - заверила она.
Спенсер вскарабкался по колышкам вверх, где увидел сбитую из досок площадку, закрепленную на опоре из четырех могучих ветвей.
- Вот видишь, - улыбнулась Кармен, легко поднявшаяся вслед за ним. Все оказалось очень просто.
- Ты прекрасно говоришь по-английски.
- Я занималась английским много и упорно. В нашей семье одни говорят лучше, другие хуже. - Секунду она колебалась, потом все же закончила свою мысль: - Во всяком случае так раньше было в нашей семье. - И она расплакалась.
Спенсер тяжело вздохнул и нежно обнял Девушку. Она тихо плакала, уткнувшись ему в плечо, а он легко поглаживал ее кудри цвета черного дерева.
Потом она отклонилась, вытерла глаза и извинилась:
- Прости, пожалуйста. Я не хотела, но так получилось.
- Ты просишь прощения? За что? Тебе не за что извиняться передо мной.
- Ты искал счастья, а я причинила тебе горе.
- Горе с тобой - это как счастье с какой-то другой.
- О Крис, - проворковала Кармен, - никто никогда не говорил мне такого ни по-испански, ни по-английски.
Он покраснел под ее взглядом и промямлил:
- Вот и хорошо. Я рад за тебя.
Кармен потянулась к нему и крепко поцеловала, и Спенсер прижал ее к своей груди.
26
Мессельер избрал позицию для наблюдения за дорогой, которая вела к ферме Дельгадо, забравшись на пятьдесят ярдов в глубь леса. Прислонившись плечом к стволу дерева, оп обдумывал сложившуюся ситуацию. По его мнению, пока ничего интересного не просматривалось, Француз закурил сигарету и подобно его товарищам, оставшимся на ферме, принялся размышлять над тем, удастся ли кому-то из них выбраться живым из Колумбии.
Естественно, ему не впервые доводилось смотреть в лицо смерти. Далеко не впервые. Он стал вспоминать всех, кого пришлось убить по заданию французского правительства, позднее - по собственной инициативе, в качестве наемника, готового быть слепым орудием в руках любого, кто способен оплатить его услуги.
Смерть была постоянной спутницей Мессельера. Он чувствовал ее присутствие, как плотник чувствует разные породы дерева, и знал ее запах, как знает запах моря рыбак. Но был в его жизни случай, который запомнился навсегда.
Та самая трагедия, в результате которой он отказался от привольной жизни во Франции и в конечном итоге очутился в этих душных смердящих джунглях. Это было то роковое убийство маленькой девочки - дочери шпионки низкого пошиба и проститутки. И с тех пор он не раз убивал детей, уже в качестве "солдата удачи", в той или иной степени был причастен к гибели детей, но в тот злосчастный день он очень остро пережил чужую смерть.
В тот день в Париже стояла замечательная весенняя погода. Мессельер полной грудью вдыхал аромат цветов и зеленой листвы деревьев на набережной Сены. Он неспешно запарковал "ситроен" на платной стоянке и отправился прикончить женщину, торговавшую секретами своего любовника направо и налево, в зависимости от того, кто больше заплатит.
Мессельер прогулялся по бульвару, у которого находился ее дом, часто задерживаясь перед витринами небольших дорогих магазинов, где он обычно делал покупки, приобретая исключительно самую модную одежду. Он никуда не спешил. Выдался на редкость приятный день Для прогулки, а согласно полученной им информации, его будущая жертва редко вылезала из постели раньше полудня, а потом прихорашивалась и чистила перышки до самого вечера, когда ждала на ужин своего любовника.
На углу авеню он купил букет цветов - гвоздики, розы, лилии и нарциссы. Букет обошелся ему в кругленькую сумму, что соответствовало требованиям, которые выдвигала репутация дамы. Мессельер спрятал лицо за цветами, когда подошел к нужному кварталу, на случай, если консьерж следит за всеми посетителями, подглядывая из-за ставен. Парадная дверь была широко распахнута, и он поднялся на лифте на четвертый этаж, прошагал по широкому коридору, покрытому ковровой дорожкой, до двери и постучал.
- Кто там? - спустя минуту прозвучал за дверью женский голос.
- Посыльный из цветочного магазина, мадам.
- Одну минуту.
Хозяйка поставила дверь на цепочку, чуть приоткрыла ее и выглянула в образовавшуюся щель. Мессельер увидел копну белокурых волос, слегка поклонился и протянул цветы.
- Очень мило, - восхитилась дама, прикрыла дверь, сняла цепочку и на этот раз широко распахнула дверь.
- Входите, месье, - пригласила она.
Мессельер вошел в прихожую. Перед ним стояла очень красивая женщина лет тридцати в длинном черном пеньюаре.
- Отнесите букет на кухню, - попросила она. - Когда вернется горничная, она им займется.
"Выходит, в квартире больше никого нет, - заключил Мессельер. - Вот и чудненько".
Он прошел в указанном направлении и оказался в просторной светлой кухне с большим окном, из которого была видна Эйфелева башня.
Он положил цветы рядом с мойкой для посуды, повернулся и невольно залюбовался хозяйкой квартиры. Она действительно была очень хороша собой, и казалось непростительным испортить такую красоту смертью. Но ему предстояло сделать свое дело.
- Прекрасный день, не правда ли? - сказал он с лучезарной улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31