"
- Господин Гудвин, позвольте познакомить вас с гостьей из солнечной Болгарии. Королева красоты этого года. - Сообразительный Овсеенко счел такое знакомство взаимовыгодным. Пусть американцы знают, что и в соцлагере проводятся конкурсы на лучшую девушку. А уж сама девушка даст ихним десять очков форы.
Снежина, конечно, имела эффектные тряпочки на случай бального торжества. Может, её костюм что-то и означал, но ясно одно - королева и есть королева. Золотое узкое платье до полу из обтягивающего трикотажа. Сверкающая корона на высоко поднятых смоляных кудрях и килограмм бижутерии - даже на щиколотках. Рядом, с маленькой камерой на боку, маячил фотограф. Гудвин мастерски поцеловал руку девушки и усадил её рядом. Беседа перешла на оживленный английский.
Овсеенко в облегчением вздохнул. Теперь он мог сосредоточиться на Паламарчуке, с которым давно мечтал перевести отношения на дружескую ногу. Случай улыбался - празднество и ужин в тесном кругу способствовали сближению. Но Роберт Степанович выглядел несколько рассеянным, осматривая пляжи и пеструю толпу молодежи.
- Хорошо подготовились, - одобрил он подсевшего рядом директора. - Но почему не играет "Радуга"? Солистка заболела?
- Да тут Градова, тут! Хорошие ребята, ваши выдвиженцы. На высоком уровне культмероприятия держат. А солистка должна появится в самый торжественный момент. Эта девушка, как вы знаете, - наш местный цветок. Думаю, если конкурсы вроде болгар затеем, может претендовать на титул.
- Пока распоряжений нет. Возможно, будут проводится соревнования под лозунгом "Мисс Море", из контингента отдыхающих. У вас ведь отдыхает Лара Решетова?
- Отличная девушка! Потрясающая идея! - Директор напрягся.
Из динамиков грянул марш из кинофильма "Цирк", катер, сделав разворот, рванул к берегу, за ним, перескакивая с волны на волну несся сам Нептун! Развевалась на ветру мантия, сверкали в лучах проглянувшего сквозь тучи солнца корона и победно вздетый трезубец. Сергачев ухитрился держаться за трос одной правой рукой, а стоял не хуже, чем отлитая из бронзы статуя на мраморном постаменте. Не дрогнув, перескочил прибрежные барашки и выехал в сопровождении восторженного визга толпы на облизанную волной гальку. По обе стороны Владыки морей выросла свита, оттесняя толпу и обеспечивая проход Нептуна к центральной трибуне. Здесь, у микрофона, в наступившей тишине Нептун громким голосом оповестил начало своего праздника и призвал подданных к подчинению. Русалки и черти отвечали стихотворными репризами, все выглядело весьма эффектно. Затем Нептун пожелал выбрать Королеву, для чего оглядел толпу и объявил конкурс. Владыке морей поднесли трон. Ансамбль "Радуга" врезал по инструментам. Загремела популярная "западническая" песенка из кинофильма "Человек-амфибия".
- "Эй, моряк, ты слишком много плавал..." - вопила с подвыванием прильнувшая к микрофону Анжела. Она постаралась выглядеть ярко, вырядившись то ли в портовую шлюху, то ли в звезду капиталистического шоу-бизнеса. Бюстгальтер, усыпанный блестками, обтянутые в бедрах и сильно расклешенные книзу брюки из красно-серебряной тафты. Рыжий хвост подвязан развевающимся на ветру, как языки пламени, нейлоновым шарфом - тоже вызывающе блестящим и ярким.
Юрий Кузьмич уже собрался отпустить по поводу солистки критическое замечание, но заметил взгляд Паламарчука, загоревшийся горячим интересом.
После бурных оваций, завершивших выступление Градовой, "русалки" вывели на сцену Снежину. Отпираясь и хохоча, та все же взяла микрофон и пошептавшись с музыкантами, спела куплет популярной песенки из репертуара Лилли Ивановой. Чтобы не испытывать терпение рвущихся к действию зрителей, Нептун торжественно взял Снежину за руку и объявил Королевой праздника. Здесь наступила очередь "чертей", должных окунать в бочки с грязью всех "неверных" - боящихся морской стихии. Девушки с визгом разбегались, парни же, наоборот, желали быть вымазанными, чтобы потом гоняться за другими, заключая их в глинистые объятия.
Пламен снимал бурный разгул. Лара держалась рядом, делая вид, что помогает фотографу. Ей вовсе не хотелось оказаться вымазанной - на туалет ушло два часа. Коротенькое платье из крупного белого гипюра на атласном чехле шилось для выпускного вечера. При участии Снежины Лара перерезала его пополам маникюрными ножницами и оторвала подкладку. Гипюровый лиф, голый живот и кусок кружев на бедрах выглядели, конечно, очень вульгарно, но и соблазнительно. "Мама не одобрила бы", - решила девушка, оглядев законченный туалет "рабыни", дополненный белой "паранджой" из чьей-то фаты, найденной в клубном реквизите, и сандалиями с перекрещивающимися ремешками до самых колен из чемодана Снежины. А уж косметики, цветов, жемчуга! Хватило бы на десятерых.
Увидав девушку, Пламен остолбенел. Он сам остался в узких выгоревших джинсах, пообещав к разгару карнавала накинуть белый хитон из простыни и перевязать жгутом покрывало на голове - то ли пародия на местного "шейха", то ли и впрямь, сказочный работорговец.
До начала праздника, пока не спряталось солнце, он увлек Лару на пустынную часть дикого пляжа. Сюда можно было проникнуть сквозь дыру в металлической сетке, отделявшей владения "Спутника". Здесь не было аккуратно насыпанной круглой галечки, лежаков и шезлонгов. Зато какие живописные валуны! Как светятся желтым кусты дрока, растущие на крутом берегу! И никого - только море и солнце. Позируя в своем белом одеянии, в облаке струящейся по ветру фаты, Лара испытывала странное чувство объектив словно целовал её. Когда Пламен подошел, чтобы поправить сбившуюся легкую ткань и разметанные пряди соломенных волос, его смуглая рука задержалась на плече Лары. Смешливые глаза стали серьезными, яркие, красиво очерченные губы приблизились... Девушка закрыла глаза и подалась им навстречу...
- Эй, так нельзя... Мне надо работать. Я совсем потерял свою голову... - Парень оторвался от Лары. - Там уже, наверно, все началось.
- Останемся... - робко предложила девушка.
- Если ты захочешь, я останусь с тобой навсегда. - Он подал ей руку, поднимая с камня. - А сейчас - надо идти.
... Лара плохо осознавала, что происходит - эта гремящая музыка, Нептун, важные гости, вымазанные грязью "черти". Недотрогу Решетову переполнял восторг свершившегося. Да, это лето стало её летом!.. Она нашла Его! Вот, оказывается, как выглядит настоящее счастье... "Черти" не трогали Лару Решетову, они прекрасно понимали, с кем и как можно шутить. Но одна оплошность слугами Нептуна все же была допущена.
- О, смотри, смотри! - Пламен прицелил объектив. В бочку с грязью черти заталкивали слабо сопротивляющегося долговязого парня, одетого с официальной строгостью.
- Это же Зиновий... Бедняга! - Лара расхохоталась.
- Отпустите его! - вступился за шахматиста начальственный голос директора. И тут же обратился к девушке. - Ларочка, я тебя ищу. Скажи пару слов участникам праздника. На танцплощадке сейчас начнется торжественная часть, совсем коротенькая, под лозунгом "Песню дружбы запевает молодежь". Пожалуйста, не отказывайся, у тебя получается неформально и от души.
Утихомирить столпившуюся на танцплощадке в ожидании игр и веселой музыки молодежь оказалось непросто. "Радуга" врезала во всю мощь "Гимн демократической молодежи". Потом в установившейся тишине взял микрофон директор и коротко поблагодарил участников и гостей праздника, а также пожелал "получить незабываемые впечатления". Сразу же появилась Лара. Послышались аплодисменты и одобрительные хлопки.
- Мы молоды, веселы, счастливы... Я желаю всем побольше радости и любви. Пусть эта ночь запомнится на всю жизнь. - Произнесла она на трех языках, глядя в разгоряченные лица. Некто в клетчатом домино вспрыгнул на сцену и преподнес девушке огромный букет белых роз.
"Не с наших клумб, - с облегчением заметил Овсеенко и задумался. Сортовые, белые, явно рыночные. Что бы это значило?" И тут же вспомнил, где уже видел такие цветы.
Праздник полетел на всех парусах - на главной площадке работали массовики-затейники, гремел оркестр, в кустах и на пляже гудели обособившиеся компании, по корпусам засели те, кто стремился к интиму.
Роберт Степанович Паламарчук, оповещенный о "закрытом мероприятии" в виде ужина в банкетном зале, строил шальные планы. Безумный вечер, обилие молодых, разгоряченных полуобнаженных тел, чувственное напряжение, охватившее молодежь, разгорячили его. Поющая Анжела заставила трепетать. "Вот, что мне необходимо сегодня. Чего бы это ни стоило", - решил он.
Снежина танцевала с Нептуном. Он нравился ей, этот сильный русский красавец. В голове кружила легкая метель блестящих конфетти - от выпитого вина и близости голливудского супермена.
Антон с полчаса "макал" с пирса в море "новобранцев", сам не раз нырял и плавал в волнах, опасаясь за ребят. От него пахло морем, с влажных светло-русых волос, выбеленных солнцем, падали капли, под тканью черной тенниски ощущалось мускулистое сильное тело. Да, он был настоящим владыкой моря и, наверно, сумел бы увлечь в объятия не одну затуманенную страстью крошку. Но говорил Сергачев с девушкой о городе, о погоде, о своей семье и двух сыновьях. Уж лучше бы он молчал... Снежина сказала:
- У меня тоже есть друг. Я люблю его с семи лет. Это правда. - Она скрестила пальцы и рассмеялась так искренне и весело, что Антон легонько прижал её к своей груди. Он усиленно возводил баррикады между собой и одурительно-привлекательной девушкой, вспоминая семью и дела. И решил после этого танца незамедлительно скроется от греха подальше. Интрижка с красоткой тут же станет известна и повлечет за собой самые серьезные последствия - потерю работы, сплетни, ссору с женой. Существуя среди соблазнов и постоянно на виду, Антон не мог позволить себе оступиться. Ни разу.
Возлюбленного Снежины звали Мирчо Лачев. Он был известным теоретиком и критиком театра, давним другом её отца-актера. Когда Снеже (так звал её Мирчо) исполнилось семь, слава Лачева была в самом расцвете, хотя ему едва перевалило за тридцать. Сорокатрехлетний профессор театральной академии, председатель Болгарского театрального общества, участник множества международных сценических ассоциаций, автор научных трудов, светский лев Лачев не утратил своей привлекательности и влияния на Снежину. У него была уже вторая жена и росло трое детей от разных браков. Но Снежина знала придет час, и этот удивительный человек будет принадлежать только ей. Она окончила первый курс на кафедре актерского мастерства, считаясь способной ученицей, и дала себе слово стать знаменитостью.
Пусть русский плейбой блюдет свою невинность, а гость из США делает весьма выразительные намеки, Снежине нужен лишь профессор Лачев - самый утонченный, самый интеллектуальный и самый красивый мужчина в Софии!
Арчи Гудвин перехватил оставленную Антоном Снежину, пригласив её на танец. Анжела пела нечто лирическое.
- Мне нравится в СССР, - сказал он. - И особенно здесь.
- В лагере собраны самые красивые девушки, - лукаво улыбнувшись, Снежина кивнула в сторону рыжей певицы.
- Самые красивые будут сегодня за нашим столом, - интригующе пообещал мистер Гудвин и объяснил: директор приглашает на ужин избранное общество. Вы будете моей дамой.
Лара потеряла из виду Пламена. Пока она танцевала с противным прыщавым чехом, дышавшим в щеку пивным перегаром, фотограф исчез. Наверняка он удалился, чтобы переодеться в костюм "работорговца". Ведь обещал сделать ей сюрприз.
Улизнув с оживленной танцплощадки, Лара свернула в узкую аллею, идущую вдоль пляжа. Ей не хотелось попадаться на глаза знакомым и даже возвращаться за букетом роз, оставленном на сцене. Пламен потряс её цветами - ведь только он мог заранее приобрести эти розы, зная, что Лара будет одета в белое платье. А фотографируя её на диком пляже, сказал: "Жаль, у тебя в руках нет цветов. Ты не похожа на рабыню. Ты - сказочная невеста!"...
- Высокая госпожа, - произнес вкрадчивый голос с акцентом. - Мой повелитель приглашает вас. - Выступив из черной тени ароматных кустов, перед Ларой вырос человек в белом одеянии. Его голова, скрыта покрывалом, была опущена, акцент звучал нарочито-подчеркнуто.
Она засмеялась:
- Вы похищаете меня?
- Не смею. Только прошу: следуйте за мной.
С радостно бьющимся сердцем Лара шла сквозь южную ночь вслед за костюмированным "слугой". Она даже успела порадоваться, что послушалась Снежину, надев её сандалии на плоской подошве. Шпильки не подходят для прогулки по гравию. До чего же забавный розыгрыш устроил Пламен! Из зарослей выступил красивый дом с ярко освещенным подъездом. В прямоугольнике распахнутых дверей стоял он, протягивая ей белую розу. Рванувшись к Пламену, Лара ахнула, узнав человека в восточной одежде.
- Извините, я перепутала. Я шла в другую сторону, - сказала она по-английски, отступая на дорожку.
- Вы не перепутали, прекраснейшая. Я Мухаммед Али-Шах. Вы - моя желанная гостья.
- Где мой друг?
- Все ваши друзья здесь. - Он жестом предложил ей войти. - Немного терпения.
Поднявшись по каменной, покрытой ковровой дорожкой лестнице, Лара оказалась в гостиной. Большая комната с мягкой мебелью и камином. Опущенные шторы на стеклянной стене чуть колебал ветер. В полумраке горят свечи в серебряных канделябрах и благоухают цветы. Везде - в многочисленных вазах, стоящих на полу, на столике, на камине - охапки белых роз.
Хозяин сбросил свое одеяние, оказавшись в прекрасном вечернем европейском костюме и бабочке.
- Вот видите, я достаточно европеизированный араб, чтобы уметь уважать обычаи гостей. Белый цвет сегодня для меня - цвет обещания и любви. А все эти цветы - для вас.
- Значит, розы на сцене я получила...
- От меня. И получите их, сколько пожелаете, а также жемчуг и бриллианты. Вам не идет бижутерия. - Смуглая рука резким движением сорвала с шеи девушки нить чешского жемчуга. Бусинки рассыпались по ковру. Словно загипнотизированная, Лара смотрела на разбегающийся жемчуг. Жемчуг - это слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43