https://wodolei.ru/catalog/vanny/150cm/
Джейн с такой силой стиснула пальцы, что стало больно.
Наконец Джош кончил читать. Хлопнув ладонями по столу, он затрясся от хохота, и монокль вывалился на стол.
– Умора! – задыхаясь, выдавил он, вытирая слезы платком. – Это просто фантастика! Дорогая, в журналистике родилась новая звезда.
«Проклятие!» – мысленно выругалась Джейн, разжимая пальцы.
3
Как бы отчаянно ни хотелось Тэлли обсудить с подругой случившееся с ней событие чрезвычайной важности, она не собиралась нарушать вековую привычку и являться на встречу вовремя. Устроившись в уголке бара, Джейн уже успела прикончить бокал белого домашнего вина и половину блюдечка орешков. Впрочем, она была совершенно спокойна. По части выводить окружающих из себя Шампань Ди-Вайн в подметки никто не годился. К тому же на Тэлли просто нельзя было злиться. Она была слишком добрая и неуклюжая. Своими большими глазами, смешным носом, длинными ногами и чересчур большим ростом Тэлли сразу же напомнила Джейн испуганного страуса.
– Ты помнишь, – частенько спрашивала Джейн, уже когда они с Тэлли стали близкими подругами, – как на первом уроке по психологии нас попросили рассказать о самых ранних детских воспоминаниях. Так вот, первым, что врезалось в память тебе, был шнурок от звонка, которым вызывают слуг, висевший в гостиной твоего дома. Я тогда подумала, какая же ты высокомерная выскочка!
– Наверное, мне нужно было добавить, что слуг звали, так как оконная рама опять сломалась и по комнате гулял ледяной ветер, – вздыхала Тэлли. – А находилась я там потому, что в моей спальне обвалился потолок и мою кроватку перенесли в гостиную.
Очень быстро Джейн поняла, что Тэлли, несмотря на почти классическое благородное воспитание, никак нельзя назвать типичной аристократкой. Как ей удалось установить из обрывочных рассказов, мать очень хотела, чтобы Тэлли научилась ездить верхом, но та боялась лошадей не меньше, чем своих белокурых сверстниц, уверенно запрягающих лошадей в жокей-клубе. Леди Джулии удалось вытащить свою дочь в свет, в результате чего Тэлли близко познакомилась с туалетными комнатами всех лучших домов Лондона.
– Я была безнадежно застенчивой, – призналась она Джейн. – Из туалета я выходила только после того, как все гости разъезжались по домам. Однажды в отеле «Кларидж» я пряталась так долго, что управляющий предложил послать за слесарем-водопроводчиком.
И все же Тэлли действительно жила в фамильном особняке «Маллионз» и могла насчитать в своей родословной не меньше ста графов. Правда, от всех этих графов толку не было никакого. Девизом рода Венери было «Верь!».
– Я очень жалею, что мои предки были так доверчивы, – постоянно вздыхала Тэлли.
Ибо на протяжении многих поколений представители рода Венери то принимали на веру щедрые обещания каких-то мошенников, сулящих баснословную прибыль, то чересчур полагались на собственное везение за карточным столом. Вереница графов, сменяя друг друга, растратила фамильное состояние до такой степени, что оставшихся денег не хватило бы на содержание даже курятника, не говоря уж об особняке.
– Право, очень стыдно иметь таких бездарных предков, – говорила Тэлли. – Ни одного Венери даже рядом не было ни с Трафальгаром, ни с Ватерлоо. Но приглядись внимательнее к любой крупной финансовой катастрофе – и мы тут как тут, во всей красе. Афера Южных морей, крах на Уолл-стрит, даже Ллойд – куда ни сунься, мы в гуще событий, теряем огромные состояния.
Отец Тэлли, погибший в автокатастрофе, когда дочь была еще очень маленькой, как мог пытался изменить положение вещей, при этом неся на себе бремя такой экстравагантной жены, как леди Джулия. Особых успехов он так и не добился. В итоге, сколько Джейн знала «Маллионз», особняк представлял собой огромную стройплощадку. Тем не менее после окончания Кембриджа Тэлли решила, продолжив дело отца, полностью посвятить себя восстановлению родового дома и вернуть ему былую славу.
Как романтично это ни звучало, на практике все сводилось к тому, что Тэлли носилась по развалившейся рухляди, постоянно подправляя что-то то здесь, то там, спасая дом от окончательного разрушения. А все оставшееся время уходило у нее на подачу заявок на получение субсидий, которые так и не материализовывались во что-то конкретное. Казалось, по прошествии некоторого времени Тэлли оставила надежды поставить родовое гнездо на ноги. Она частенько жаловалась Джейн, что было бы чудо, если бы ей удалось хотя бы приподнять его на колени.
– Хотя, полагаю, в нем есть то, – вздыхала она, – что в журнале «Дом и сад» назвали бы первозданной нетронутостью.
Захватив еще пригоршню орешков, Джейн приготовилась выслушать очередную порцию рассказов о несносно величественной матери Тэлли. Леди Джулия не меньше своей дочери была преисполнена решимости возродить «Маллионз» – если только всю работу выполнял бы кто-то другой. В отличие от Тэлли, она не стремилась натягивать болотные сапоги и лезть в затхлый заросший пруд, чтобы очистить его от тины, или ползать по водостоку времен короля Якова, вытаскивая забившие его листья. Еще меньше пользы было от брата Тэлли Пирса. Он предпочитал проводить все свое время – в том числе и каникулы – в Итоне. Джейн вспомнила, что нужно будет рассказать Тэлли о том крикуне с фотографии из газеты, вылитой копии ее брата. Тэлли повеселится.
Увидев появившуюся наконец в баре высокую фигуру мрачной Тэлли, Джейн подумала, что ее подруге сейчас не до смеха. Хотя ее собственный наряд мог развеселить кого угодно. Во имя всего святого, что она на себя напялила? Тэлли никогда не отличалась особой разборчивостью в одежде, но даже с учетом ее вкуса сейчас она была одета несусветно. Пока Тэлли пробиралась между столиками, Джейн успела разглядеть, что на ее подруге допотопный твидовый пиджак огромного размера с заплатками на рукавах и очень короткое блестящее платье трапециевидного покроя.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – искренне заметила Джейн, вскакивая, чтобы чмокнуть Тэлли в холодную мягкую щеку. – Это классика? – спросила она, кивнув на платье, которое при ближайшем рассмотрении оказалось очень дорогим и качественно сшитым, хотя и несколько старомодным.
– Осталось от мамочки, если ты это имела в виду, – бросила Тэлли, плюхаясь за столик и запихивая в рот остатки орешков. – Вся моя одежда давно развалилась, так что я начала донашивать ее вещи. Надо признать, сшиты они на совесть. Швы не расползаются ни на дюйм. Когда я вчера очищала от мха сточные трубы…
– Неужели ты хочешь сказать, что возилась в грязи, одетая вот в это? – ужаснулась Джейн. – По-моему, это ведь Сен-Лоран.
– Да, это он, – рассеянно подтвердила Тэлли. – Но не беспокойся, для работ на улице я надеваю ее старый шанелевый жакет. Гораздо теплее. А от этой блестящей штуковины у меня еще кожа чешется.
– Ну как «Маллионз»? – спросила Джейн.
Как правило, этого было достаточно, чтобы Тэлли взрывалась напыщенным энтузиазмом и начинала распространяться насчет утиных прудов и фресок восемнадцатого века, обнаруженных при расчистке руин. Однако, на этот раз Тэлли изменилась в лице, у нее задрожали губы, и, к ужасу Джейн, большие чистые глаза наполнились слезами. Кончик ее носа, в духе Гейнсборо, всегда чуть розоватый на фоне прозрачной белизны лица, потемнел.
– Что произошло? – Джейн накрыла теплой ладонью холодную сухую руку Тэлли.
Та, сглотнув комок в горле, отдернула руку и, заправив пряди светло-каштановых волос за уши, посмотрела на подругу красными от слез глазами.
– Мамочка, – прошептала Тэлли. – Она сошла с ума.
Джейн нахмурилась. И это все? На ее взгляд, леди Джулия, сколько она ее знала, всегда была слегка тронутой. Не один раз, провожая дочь после каникул в Кембридж, она давала ей наставление «ехать назад в Оксфорд осторожно». После смерти отца единственными разумными собеседниками Тэлли в родовом поместье остались лошади в конюшне.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно уточнила Джейн.
– Только не спрашивай, как это произошло. Я понятия не имею. Мамочка утверждает, что провела ночь, сидя полностью обнаженной на вершине горы в пустыне Аризоны, и это переменило ее жизнь, – задыхаясь от слез, выдавила Тэлли.
Она объяснила Джейн, что ее мать, улетев отдыхать в Америку, как всегда первым классом, с роскошной прической, вернулась босой хиппи с волосами до колен.
– А теперь она собирается отправиться вокруг света с Большим Рогом и расширить свои горизонты, – закончила Тэлли.
– Большой Рог? – переспросила Джейн. – Это еще что такое? Новое агентство путешествий?
– Это ее новый приятель. – Тэлли зажмурилась, словно прогоняя ужасные видения. – Настоящий индеец, с которым она познакомилась в Аризоне. Только сейчас он живет в «Маллионзе». И никогда ничего не говорит. Ни слова.
– Что? – ахнула Джейн.
Этого не может быть. Леди Джулия Венери – американская хиппи? Женщина, воспринимавшая цветы только в обернутых целлофаном букетах? Ее новый приятель – индеец? Джулия сталкивалась с резервациями, только резервируя номер в отеле «Ритц».
– Не могу поверить, – наконец сказала Джейн. – Как к этому относится миссис Ормондройд?
Домоправительница «Маллионза», внушительная женщина со сморщенным, словно изюм, лицом, и без такого гостя постоянно пребывала в состоянии гнева.
– Большой Рог произвел в замке настоящее опустошение, – шмыгнула носом Тэлли. – Миссис Ормондройд постирала его молитвенный коврик вместе с красным свитером, и тот стал полосатым, словно солнце на рассвете. Большой Рог пришел в ярость – но по-своему, тихо. А сейчас он пытается соорудить какую-то парильню в розарии. Мистеру Питерсу это очень не нравится.
Угрюмому старику дворецкому-садовнику, сколько его знала Джейн, никогда и ничем нельзя было угодить. Как, впрочем, и миссис Ормондройд. Не зная, что сказать перед лицом такой катастрофы, Джейн заказала еще два бокала вина и блюдечко орешков.
– А Пирс ничем не может помочь? – спросила она. Тэлли вздохнула так шумно, что верхние орешки сдуло на стол.
– Пирс ушел в самоволку, – простонала она. – В Итоне его не видели уже целую вечность. Судя по всему, он…
– Примкнул к шайке борцов за защиту окружающей среды? – предположила Джейн.
Фотография горлопана, похожего на Пирса, встала на свое место. Но каким бы невероятным ни казалось такое поведение Пирса, поверить в рассказ о переменах, произошедших с леди Джулией, было еще трудней.
– Во имя всего святого, откуда ты это узнала? – ахнула Тэлли.
Потрясение вывело ее из пучины горестных размышлений, и она снова стала сама собой. Джейн рассказала про снимок в газете.
– Ник был в ярости, – добавила она.
На измученном лице Тэлли появилась холодная усмешка.
– Ну хоть чему-то я порадуюсь, – печально произнесла она. – Последний раз Пирса, взявшего теперь себе имя Грязный Лис, видели в ста футах от взлетно-посадочной полосы аэропорта Стэнстед. Похоже, мой брат становится знаменитостью. Его уже дважды арестовывали. – Тэлли снова вздохнула. – Впрочем, у нас в семье он не первый, кому приходилось бывать за решеткой. Мой прапрапрадедушка трижды сидел в тюрьме за бесконечные карточные долги. Судя по всему, упекала его туда моя прапрапрабабушка.
Наступило неловкое молчание. Джейн вдруг подумала, что разговор начинает приобретать сюрреалистические очертания. Два бокала вина на пустой желудок плюс разговор о сумасшедшей семейке Тэлли были просто адской смесью – а к этому еще надо было добавить безумную неделю.
– Не бери в голову, – наконец успокоила она подругу. – Взгляни на это с другой стороны. Раз Пирс уже сейчас удостаивается первых полос в газетах, со временем он обязательно станет ведущим популярной передачи. И тогда вы сможете вернуть «Маллионзу» былую красу.
Но Тэлли, вместо того чтобы повеселеть, стала совсем мрачной. Сделав большой глоток вина, она поперхнулась и закашлялась.
– А теперь я скажу тебе самое страшное, – заикаясь, выдавила она после того, как Джейн постучала ее по спине и у нее перестали слезиться глаза.
Джейн настороженно посмотрела на подругу. Неужели миссис Ормондройд и мистер Питерс решили на двоих открыть публичный дом? Ничего более страшного она придумать не могла.
– Мамочка хочет продать «Маллионз», – упавшим голосом произнесла Тэлли.
– Нет! – ахнула ошеломленная Джейн. Это действительно была катастрофа. В сравнении с этим бледнели самые язвительные насмешки Ника и самые дикие выходки Шампань Ди-Вайн. – Но почему?
– Для того чтобы заплатить за свои путешествия. Она имеет на то полное право; по завещанию отца дом перешел в ее собственность. И мама может делать с ним все, что пожелает, – наследственного титула больше нет, поскольку девятый граф, мой дед, проиграл его на петушиных боях в 1920 году. – Помолчав, Тэлли шмыгнула носом. – Мамочка говорит, что это все равно не дом, а старая развалина, и лучше поскорее от него избавиться, пока за него хоть что-то дают. Она г-г-г-го-ворит, – всхлипнула она, теряя остатки самообладания, – что внезапно поняла: всю свою жизнь она пыталась (шмыганье носом) возродить (судорожный глоток) отжившую феодальную систему.
Тэлли зажала широкой рукой рот, и по щекам потекли слезы.
– Долго она к этому шла, – заметила Джейн. – Ее никогда не интересовало, что она живет в огромном особняке, в котором есть колокольчики со шнурками, чтобы вызывать слуг, и отдельная конюшня?
Тэлли промолчала. Теперь она закрывала раскрасневшееся лицо уже обеими руками. Со щемящим сердцем Джейн увидела на мизинце тускло блеснувший золотой перстень с гербом рода Венери.
– Помилуй бог, но ведь этот дом принадлежит вашей семье четыреста лет, – вдруг начала заводиться Джейн. – Нельзя его продавать. Ты никак не можешь помешать матери?
Тэлли покачала головой:
– Никак, если только не найду какой-нибудь замечательный способ зарабатывать на «Маллионзе» большие деньги. Но поскольку мне не удавалось даже выклянчить дотации на ремонт, я очень сомневаюсь, что смогу получить кредиты на обустройство ресторанов и тому подобное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Наконец Джош кончил читать. Хлопнув ладонями по столу, он затрясся от хохота, и монокль вывалился на стол.
– Умора! – задыхаясь, выдавил он, вытирая слезы платком. – Это просто фантастика! Дорогая, в журналистике родилась новая звезда.
«Проклятие!» – мысленно выругалась Джейн, разжимая пальцы.
3
Как бы отчаянно ни хотелось Тэлли обсудить с подругой случившееся с ней событие чрезвычайной важности, она не собиралась нарушать вековую привычку и являться на встречу вовремя. Устроившись в уголке бара, Джейн уже успела прикончить бокал белого домашнего вина и половину блюдечка орешков. Впрочем, она была совершенно спокойна. По части выводить окружающих из себя Шампань Ди-Вайн в подметки никто не годился. К тому же на Тэлли просто нельзя было злиться. Она была слишком добрая и неуклюжая. Своими большими глазами, смешным носом, длинными ногами и чересчур большим ростом Тэлли сразу же напомнила Джейн испуганного страуса.
– Ты помнишь, – частенько спрашивала Джейн, уже когда они с Тэлли стали близкими подругами, – как на первом уроке по психологии нас попросили рассказать о самых ранних детских воспоминаниях. Так вот, первым, что врезалось в память тебе, был шнурок от звонка, которым вызывают слуг, висевший в гостиной твоего дома. Я тогда подумала, какая же ты высокомерная выскочка!
– Наверное, мне нужно было добавить, что слуг звали, так как оконная рама опять сломалась и по комнате гулял ледяной ветер, – вздыхала Тэлли. – А находилась я там потому, что в моей спальне обвалился потолок и мою кроватку перенесли в гостиную.
Очень быстро Джейн поняла, что Тэлли, несмотря на почти классическое благородное воспитание, никак нельзя назвать типичной аристократкой. Как ей удалось установить из обрывочных рассказов, мать очень хотела, чтобы Тэлли научилась ездить верхом, но та боялась лошадей не меньше, чем своих белокурых сверстниц, уверенно запрягающих лошадей в жокей-клубе. Леди Джулии удалось вытащить свою дочь в свет, в результате чего Тэлли близко познакомилась с туалетными комнатами всех лучших домов Лондона.
– Я была безнадежно застенчивой, – призналась она Джейн. – Из туалета я выходила только после того, как все гости разъезжались по домам. Однажды в отеле «Кларидж» я пряталась так долго, что управляющий предложил послать за слесарем-водопроводчиком.
И все же Тэлли действительно жила в фамильном особняке «Маллионз» и могла насчитать в своей родословной не меньше ста графов. Правда, от всех этих графов толку не было никакого. Девизом рода Венери было «Верь!».
– Я очень жалею, что мои предки были так доверчивы, – постоянно вздыхала Тэлли.
Ибо на протяжении многих поколений представители рода Венери то принимали на веру щедрые обещания каких-то мошенников, сулящих баснословную прибыль, то чересчур полагались на собственное везение за карточным столом. Вереница графов, сменяя друг друга, растратила фамильное состояние до такой степени, что оставшихся денег не хватило бы на содержание даже курятника, не говоря уж об особняке.
– Право, очень стыдно иметь таких бездарных предков, – говорила Тэлли. – Ни одного Венери даже рядом не было ни с Трафальгаром, ни с Ватерлоо. Но приглядись внимательнее к любой крупной финансовой катастрофе – и мы тут как тут, во всей красе. Афера Южных морей, крах на Уолл-стрит, даже Ллойд – куда ни сунься, мы в гуще событий, теряем огромные состояния.
Отец Тэлли, погибший в автокатастрофе, когда дочь была еще очень маленькой, как мог пытался изменить положение вещей, при этом неся на себе бремя такой экстравагантной жены, как леди Джулия. Особых успехов он так и не добился. В итоге, сколько Джейн знала «Маллионз», особняк представлял собой огромную стройплощадку. Тем не менее после окончания Кембриджа Тэлли решила, продолжив дело отца, полностью посвятить себя восстановлению родового дома и вернуть ему былую славу.
Как романтично это ни звучало, на практике все сводилось к тому, что Тэлли носилась по развалившейся рухляди, постоянно подправляя что-то то здесь, то там, спасая дом от окончательного разрушения. А все оставшееся время уходило у нее на подачу заявок на получение субсидий, которые так и не материализовывались во что-то конкретное. Казалось, по прошествии некоторого времени Тэлли оставила надежды поставить родовое гнездо на ноги. Она частенько жаловалась Джейн, что было бы чудо, если бы ей удалось хотя бы приподнять его на колени.
– Хотя, полагаю, в нем есть то, – вздыхала она, – что в журнале «Дом и сад» назвали бы первозданной нетронутостью.
Захватив еще пригоршню орешков, Джейн приготовилась выслушать очередную порцию рассказов о несносно величественной матери Тэлли. Леди Джулия не меньше своей дочери была преисполнена решимости возродить «Маллионз» – если только всю работу выполнял бы кто-то другой. В отличие от Тэлли, она не стремилась натягивать болотные сапоги и лезть в затхлый заросший пруд, чтобы очистить его от тины, или ползать по водостоку времен короля Якова, вытаскивая забившие его листья. Еще меньше пользы было от брата Тэлли Пирса. Он предпочитал проводить все свое время – в том числе и каникулы – в Итоне. Джейн вспомнила, что нужно будет рассказать Тэлли о том крикуне с фотографии из газеты, вылитой копии ее брата. Тэлли повеселится.
Увидев появившуюся наконец в баре высокую фигуру мрачной Тэлли, Джейн подумала, что ее подруге сейчас не до смеха. Хотя ее собственный наряд мог развеселить кого угодно. Во имя всего святого, что она на себя напялила? Тэлли никогда не отличалась особой разборчивостью в одежде, но даже с учетом ее вкуса сейчас она была одета несусветно. Пока Тэлли пробиралась между столиками, Джейн успела разглядеть, что на ее подруге допотопный твидовый пиджак огромного размера с заплатками на рукавах и очень короткое блестящее платье трапециевидного покроя.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – искренне заметила Джейн, вскакивая, чтобы чмокнуть Тэлли в холодную мягкую щеку. – Это классика? – спросила она, кивнув на платье, которое при ближайшем рассмотрении оказалось очень дорогим и качественно сшитым, хотя и несколько старомодным.
– Осталось от мамочки, если ты это имела в виду, – бросила Тэлли, плюхаясь за столик и запихивая в рот остатки орешков. – Вся моя одежда давно развалилась, так что я начала донашивать ее вещи. Надо признать, сшиты они на совесть. Швы не расползаются ни на дюйм. Когда я вчера очищала от мха сточные трубы…
– Неужели ты хочешь сказать, что возилась в грязи, одетая вот в это? – ужаснулась Джейн. – По-моему, это ведь Сен-Лоран.
– Да, это он, – рассеянно подтвердила Тэлли. – Но не беспокойся, для работ на улице я надеваю ее старый шанелевый жакет. Гораздо теплее. А от этой блестящей штуковины у меня еще кожа чешется.
– Ну как «Маллионз»? – спросила Джейн.
Как правило, этого было достаточно, чтобы Тэлли взрывалась напыщенным энтузиазмом и начинала распространяться насчет утиных прудов и фресок восемнадцатого века, обнаруженных при расчистке руин. Однако, на этот раз Тэлли изменилась в лице, у нее задрожали губы, и, к ужасу Джейн, большие чистые глаза наполнились слезами. Кончик ее носа, в духе Гейнсборо, всегда чуть розоватый на фоне прозрачной белизны лица, потемнел.
– Что произошло? – Джейн накрыла теплой ладонью холодную сухую руку Тэлли.
Та, сглотнув комок в горле, отдернула руку и, заправив пряди светло-каштановых волос за уши, посмотрела на подругу красными от слез глазами.
– Мамочка, – прошептала Тэлли. – Она сошла с ума.
Джейн нахмурилась. И это все? На ее взгляд, леди Джулия, сколько она ее знала, всегда была слегка тронутой. Не один раз, провожая дочь после каникул в Кембридж, она давала ей наставление «ехать назад в Оксфорд осторожно». После смерти отца единственными разумными собеседниками Тэлли в родовом поместье остались лошади в конюшне.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно уточнила Джейн.
– Только не спрашивай, как это произошло. Я понятия не имею. Мамочка утверждает, что провела ночь, сидя полностью обнаженной на вершине горы в пустыне Аризоны, и это переменило ее жизнь, – задыхаясь от слез, выдавила Тэлли.
Она объяснила Джейн, что ее мать, улетев отдыхать в Америку, как всегда первым классом, с роскошной прической, вернулась босой хиппи с волосами до колен.
– А теперь она собирается отправиться вокруг света с Большим Рогом и расширить свои горизонты, – закончила Тэлли.
– Большой Рог? – переспросила Джейн. – Это еще что такое? Новое агентство путешествий?
– Это ее новый приятель. – Тэлли зажмурилась, словно прогоняя ужасные видения. – Настоящий индеец, с которым она познакомилась в Аризоне. Только сейчас он живет в «Маллионзе». И никогда ничего не говорит. Ни слова.
– Что? – ахнула Джейн.
Этого не может быть. Леди Джулия Венери – американская хиппи? Женщина, воспринимавшая цветы только в обернутых целлофаном букетах? Ее новый приятель – индеец? Джулия сталкивалась с резервациями, только резервируя номер в отеле «Ритц».
– Не могу поверить, – наконец сказала Джейн. – Как к этому относится миссис Ормондройд?
Домоправительница «Маллионза», внушительная женщина со сморщенным, словно изюм, лицом, и без такого гостя постоянно пребывала в состоянии гнева.
– Большой Рог произвел в замке настоящее опустошение, – шмыгнула носом Тэлли. – Миссис Ормондройд постирала его молитвенный коврик вместе с красным свитером, и тот стал полосатым, словно солнце на рассвете. Большой Рог пришел в ярость – но по-своему, тихо. А сейчас он пытается соорудить какую-то парильню в розарии. Мистеру Питерсу это очень не нравится.
Угрюмому старику дворецкому-садовнику, сколько его знала Джейн, никогда и ничем нельзя было угодить. Как, впрочем, и миссис Ормондройд. Не зная, что сказать перед лицом такой катастрофы, Джейн заказала еще два бокала вина и блюдечко орешков.
– А Пирс ничем не может помочь? – спросила она. Тэлли вздохнула так шумно, что верхние орешки сдуло на стол.
– Пирс ушел в самоволку, – простонала она. – В Итоне его не видели уже целую вечность. Судя по всему, он…
– Примкнул к шайке борцов за защиту окружающей среды? – предположила Джейн.
Фотография горлопана, похожего на Пирса, встала на свое место. Но каким бы невероятным ни казалось такое поведение Пирса, поверить в рассказ о переменах, произошедших с леди Джулией, было еще трудней.
– Во имя всего святого, откуда ты это узнала? – ахнула Тэлли.
Потрясение вывело ее из пучины горестных размышлений, и она снова стала сама собой. Джейн рассказала про снимок в газете.
– Ник был в ярости, – добавила она.
На измученном лице Тэлли появилась холодная усмешка.
– Ну хоть чему-то я порадуюсь, – печально произнесла она. – Последний раз Пирса, взявшего теперь себе имя Грязный Лис, видели в ста футах от взлетно-посадочной полосы аэропорта Стэнстед. Похоже, мой брат становится знаменитостью. Его уже дважды арестовывали. – Тэлли снова вздохнула. – Впрочем, у нас в семье он не первый, кому приходилось бывать за решеткой. Мой прапрапрадедушка трижды сидел в тюрьме за бесконечные карточные долги. Судя по всему, упекала его туда моя прапрапрабабушка.
Наступило неловкое молчание. Джейн вдруг подумала, что разговор начинает приобретать сюрреалистические очертания. Два бокала вина на пустой желудок плюс разговор о сумасшедшей семейке Тэлли были просто адской смесью – а к этому еще надо было добавить безумную неделю.
– Не бери в голову, – наконец успокоила она подругу. – Взгляни на это с другой стороны. Раз Пирс уже сейчас удостаивается первых полос в газетах, со временем он обязательно станет ведущим популярной передачи. И тогда вы сможете вернуть «Маллионзу» былую красу.
Но Тэлли, вместо того чтобы повеселеть, стала совсем мрачной. Сделав большой глоток вина, она поперхнулась и закашлялась.
– А теперь я скажу тебе самое страшное, – заикаясь, выдавила она после того, как Джейн постучала ее по спине и у нее перестали слезиться глаза.
Джейн настороженно посмотрела на подругу. Неужели миссис Ормондройд и мистер Питерс решили на двоих открыть публичный дом? Ничего более страшного она придумать не могла.
– Мамочка хочет продать «Маллионз», – упавшим голосом произнесла Тэлли.
– Нет! – ахнула ошеломленная Джейн. Это действительно была катастрофа. В сравнении с этим бледнели самые язвительные насмешки Ника и самые дикие выходки Шампань Ди-Вайн. – Но почему?
– Для того чтобы заплатить за свои путешествия. Она имеет на то полное право; по завещанию отца дом перешел в ее собственность. И мама может делать с ним все, что пожелает, – наследственного титула больше нет, поскольку девятый граф, мой дед, проиграл его на петушиных боях в 1920 году. – Помолчав, Тэлли шмыгнула носом. – Мамочка говорит, что это все равно не дом, а старая развалина, и лучше поскорее от него избавиться, пока за него хоть что-то дают. Она г-г-г-го-ворит, – всхлипнула она, теряя остатки самообладания, – что внезапно поняла: всю свою жизнь она пыталась (шмыганье носом) возродить (судорожный глоток) отжившую феодальную систему.
Тэлли зажала широкой рукой рот, и по щекам потекли слезы.
– Долго она к этому шла, – заметила Джейн. – Ее никогда не интересовало, что она живет в огромном особняке, в котором есть колокольчики со шнурками, чтобы вызывать слуг, и отдельная конюшня?
Тэлли промолчала. Теперь она закрывала раскрасневшееся лицо уже обеими руками. Со щемящим сердцем Джейн увидела на мизинце тускло блеснувший золотой перстень с гербом рода Венери.
– Помилуй бог, но ведь этот дом принадлежит вашей семье четыреста лет, – вдруг начала заводиться Джейн. – Нельзя его продавать. Ты никак не можешь помешать матери?
Тэлли покачала головой:
– Никак, если только не найду какой-нибудь замечательный способ зарабатывать на «Маллионзе» большие деньги. Но поскольку мне не удавалось даже выклянчить дотации на ремонт, я очень сомневаюсь, что смогу получить кредиты на обустройство ресторанов и тому подобное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46