Вряд ли Сол захочет сворачиваться калачиком на старой, вонючей медвежьей шкуре Джулии; еще менее вероятно, что он проведет ночь, стоя в саду, как иногда поступал Большой Рог. Судя по всему, вождь считал это лучшим видом отдыха. Но едва ли Сол Дьюсбери разделяет его мнение.
Тэлли остановилась посреди Длинной галереи. – Вот один из наших лучших гобеленов, – с гордостью произнесла она, показывая на темную тряпку, на которой Сол почти ничего не смог различить. – Он был соткан в ознаменование брака четвертого графа и графини. На нем изображена легенда об Ионе и Ките.
– Иона и Кит, да? – ухмыльнулся Сол. В его взгляд прокрался злобный блеск. – Не очень лестно для бедняжки графини, – насмешливо заметил он. – Дамочка была крупных размеров, да?
Тэлли с ужасом обернулась. На мгновение Сол ощутил, что его судьба качается на краю пропасти. Ну зачем ему вздумалось шутить над наследственными чертами обитателей «Маллионза»? Но тут лицо Тэлли расплылось в улыбке.
– Какой же вы гадкий! – сказала она, трогаясь дальше.
Наконец они подошли к спальне. Тэлли толкнула дверь, но та не поддалась.
– Позвольте мне, – предложил Сол.
Он навалился изо всех сил на тяжелую дубовую дверь, тотчас же уступившую ему, да так, что дверь распахнулась настежь и Сол с Тэлли, влетев внутрь, растянулись на полированном полу, едва избежав столкновения с рукомойником Георгианской эпохи.
– Замечательно, – сказал Сол, приходя в себя и переводя взгляд на самое ценное сокровище «Маллионза».
При виде ущерба, нанесенного молью парчовому балдахину, у него в душе все запело. Массивные резные стойки кишели не только изображениями полуобнаженных богов и богинь, но и древесными точильщиками. В довершение всего внезапно вырубилось электричество. Отыскав впотьмах свечу, Тэлли зажгла ее, и дрожащее пламя отбросило дьявольски гримасничающую тень от лица Сола, с вытянутым сгорбленным носом, на потрескавшиеся стены.
Сол повернулся к ней, и его глаза сверкнули.
– Вы просто восхитительны! – прошептал он, обращаясь, впрочем, не к Тэлли, а к десяти тысячам акров первосортного участка земли под застройку, которые она олицетворяла.
Застенчиво опустив взгляд на доски пола, Тэлли поежилась. Не столько от холода, сколько от захватывающего восторга при мысли о том, что она сейчас совершенно одна, рядом с кроватью, в обществе самого красивого мужчины из всех, что ей доводилось видеть. К тому же только что признавшегося, что он находит ее восхитительной. Сердце Тэлли гулко заколотилось, во рту пересохло, а внизу, наоборот, стало влажно.
– Я тебя хочу, – страстно прошептал Сол, обращаясь к просторным акрам поместья «Маллионз», материализовавшимся перед ним в женском обличье.
Его лицо растянулось в улыбке, глаза зажглись. Посмотрев на Тэлли, он увидел слово «СДАЮСЬ», написанное огромными буквами.
– Я умираю от желания! – с жаром произнес Сол. – Я так хочу тебя!
13
– Не успела выписаться из больницы – и снова во всех газетах, – почтительно заметил Джош, раскрывая «Сан».
Под огромным снимком скорее раздетой, чем одетой Шампань, с новым приятелем, звездой валлийского футбола, была подпись: «Танцевала всю ночь напролет в крохотном золотистом бикини».
– О, замечательно, – сладострастно простонал Вэлентайн.
Джейн убежденно промолчала. Ее уже тошнило от Джоша, от Вэлентайна, от ее работы. Но больше всего ее тошнило от Шампань. Не успев оказаться за дверью больницы, светская красавица поведала редакторам всех бульварных изданий об изнуряющем давлении славы, приведшем ее к знакомству с таблетками снотворного, которое едва не окончилось трагически. Тотчас же появились пространные сочувственные статьи, с анализом синдрома психического истощения, с врезками, выдающими полную информацию о бессоннице.
Бессонница! Джейн презрительно фыркнула. Это надо же! Танцы до упаду в ночных клубах теперь подаются как неспособность заснуть.
После встречи в больничной палате Джейн достаточно было только посмотреть на фотографию Шампань, как у нее на губах выступала пена. Подумать только – человек, чью жизнь ты спас, не только не испытывает к тебе чувства благодарности, но откровенно заявляет в глаза, что сознательно обратился к тебе, поскольку не считает тебя за человека. Джейн чувствовала полное внутреннее опустошение. Ее чувство собственного достоинства опустилось ниже нулевой отметки.
У нее на столе зазвонил телефон.
– Поторопись, – недовольно бросил Джош. – У нас сейчас начнется собрание. Все, что вы предложили на следующий месяц, – полнейший вздор.
Сделав непристойный жест в сторону шефа, повернувшегося к ней спиной, Джейн сняла трубку.
– Это Джейн Бентли? – спросил властный голос, способный резать стекло, но, слава богу, не принадлежащий Шампань. – Говорит Виктория Кавендиш. Я, как вам, вероятно, известно, являюсь главным редактором «Шика».
Джейн это действительно было известно. Это было известно всем. Виктория Кавендиш проработала в журналистике уже столько лет, что стала живой легендой. В последние годы она возглавляла журнал «Шик», постоянно конкурирующий с «Блеском», и считалась не менее профессиональной и честолюбивой, чем Джош. Еще считалось, что она не войдет с тобой в одну кабину лифта, если у тебя юбка не той длины, как принято в этом сезоне. Слухов о Кавендиш ходило предостаточно. Тощая, как хлыст, она держалась на одном листике салата в день, купалась в минеральной воде «Бадуа» и отправляла школьную форму дочери на переделку в ателье «Шанель». Говорили, однажды она уволилась из одного журнала, потому что ее кабинет, хотя и просторный, был на сантиметр меньше, чем у другого редактора того же издательского дома. Габариты также имели большое значение при подборке штата: в журналистских кругах перешептывались, что кое-кого Виктория Кавендиш без разговоров выставила за дверь, уличив в страшном проступке – прибавке в весе.
– Перейду прямо к делу, – четко и отрывисто произнесла Виктория. – Мне нужен заместитель редактора. Услышав о вас очень лестные отзывы, я решила, не заинтересуетесь ли вы моим предложением.
Джейн выпучила глаза. Заинтересуется? Да она готова ухватиться за него обеими руками!
– Ну, это надо обсудить в деталях, – как можно спокойнее ответила Джейн, сознавая, что Джош, обладающий шестым чувством в отношении телефонных звонков, сейчас подслушивает через приоткрытую дверь своего кабинета, развернув уши локаторами.
– В таком случае предлагаю встретиться, – резко бросила Виктория. – Сегодня? Отель «Риц»? В семь вечера?
– Замечательно, – сказала Джейн, подражая безличным предложениям своей собеседницы.
Она постаралась как можно небрежнее положить трубку.
– Ну наконец-то ты освободилась, – проворчал Джош, когда Джейн вошла к нему в кабинет и села рядом с Вэлентайном. – А теперь за работу. Нам нужно привлечь в журнал больше знаменитостей. Какие у вас идеи?
Он хищно оглядел собравшихся.
Джейн и Вэлентайн заерзали, как всегда застигнутые врасплох излюбленным трюком Джоша: проводить совещания без предупреждения, так, чтобы, кроме него, к ним никто не успел подготовиться.
– К счастью, у меня есть кое-какие мысли, – мученически вздохнул Джош. – Это называется «Говорящие фамилии». Мы спросим Джорджа Буша, какой его самый любимый кустарник, Майкла Фиша, какая его самая любимая рыба, Майка Флауэрса, какие его самые любимые цветы… – Идея ясна? Какие еще предложения?
Джейн недоуменно заморгала.
– Ты шутишь? – сказала она. – Я считала, у нас достаточно серьезный журнал.
Джош вопросительно поднял бровь.
– А вот я нахожу эту мысль весьма интересной, – произнес он не терпящим возражений тоном.
– Хорошо, как насчет того, чтобы спросить у Жана-Мари Ле Пена, какая его любимая ручка? – устало спросил Вэлентайн. – Сэра Питера Холла – какой его любимый холл, Джона Мейджора – кто его любимый майор?
– Деймон Хилл и его любимый холм? – подхватила Джейн, с неохотой шевеля мозгами. – Джон Финч и его любимый зяблик? Оливер Стоун и его любимый камень? Джоанна Риверз и ее любимые реки?
– Превосходно, – похвалил Джош. – Вижу, ты тоже вдохновилась этой идеей. А теперь садитесь и обзванивайте всех подряд.
Джейн пристально посмотрела на часы, словно пытаясь усилием воли заставить стрелки передвинуться на семь вечера, приблизив встречу с Викторией Кавендиш. Все это слишком хорошо, чтобы поверить. Неужели ей действительно предоставится возможность сбежать не только от Джоша, но и от Шампань?
– Давай, вываливай, – через несколько секунд, сняв трубку, услышала она резкий голос Шампань.
– Прошу прощения? – недоуменно произнесла Джейн.
– Ну, задавай вопросы, чтобы ты… э… чтобы я смогла написать свою колонку, – пророкотала Шампань. – Я уже очухалась и горю желанием работать.
– Быстро же ты поправилась, – с сожалением заметила Джейн.
– Да, у меня новость! Я проколола себе губу. Сама понимаешь – где! – захлебывалась Шампань. – Вот была потеха!
– Ой, какой ужас, – поморщилась Джейн. – Ты что, села на что-то острое?
– Разумеется, нет, черт побери, – прогремела Шампань. – Заплатила жуткие деньжищи. Это сделал мой специалист по иглоукалыванию.
– Специалист по иглоукалыванию! – воскликнула Джейн. – Он-то тут при чем? Это же работа для гинеколога.
– Эти губы – место, где накапливается стресс, – подчеркнуто терпеливо разъяснила ей Шампань. – Как я поняла, именно то, куда надо тыкать иглой. И не только иглой. Ха-ха-ха.
Телефонная трубка взорвалась ее смехом, от которого задрожали стекла.
Джейн сидела, тупо уставившись перед собой. Джордж Буш и его любимый кустарник тускнели и сохли, отходя на второй план, по мере того как она осознавала, что тратит лучшую пору своей жизни, записывая – нет, изобретая мысли женщины, которая платит большие деньги за то, чтобы ее укололи во влагалище.
Встретиться с редактором иллюстрированного журнала в холле отеля «Риц» – вот о такой журналистике Джейн и мечтала. Даже несмотря на то, что Виктория Кавендиш опаздывала. Уютные кресла и диваны, обтянутые атласом пастельных тонов, призывно манили присесть на них. Откуда-то доносились ненавязчивые звуки пианино, а похожие на пингвинов официанты бесшумно скользили между столиками, разнося шампанское и вазочки с орешками.
Отказавшись от всех угощений – ей не хотелось ограничивать себя стаканом минеральной воды, в то время как Виктория заказала бы себе шампанское, – Джейн выудила из сумочки девственно новый экземпляр «Хелло!» и окунулась в его глубины. Она жадно листала страницы, купаясь в изобилии потертых рок-кумиров в потертых джинсах, прекрасных комнат, стены которых были отделаны под леопардовую шкуру, кинозвезд с почти неуловимыми следами многочисленных пластических операций на лицах, рассказывающих о себе, и, что ей нравилось больше всего, отчетов о торжественных приемах с участием членов европейских королевских фамилий, одетых в творения рук людей, несомненно, слышавших краем уха об одежде, но, судя по всему, никогда лично ею не пользовавшихся.
Улыбаясь, Джейн перевернула страницу. Хорошее настроение мгновенно испарилось, как только ее взгляд упал на огромную фотографию Шампань в обществе своего последнего возлюбленного, ухмыляющуюся в объектив с бескрайней кровати, украшенной кружевами и цветочками. «Самая знаменитая светская красавица Великобритании, поправившись после недавней болезни, ведет откровенный разговор о славе и знакомит нас с новым мужчиной в ее жизни!» – кричал огромный бело-красный заголовок. Джейн заколебалась, понимая, что чтение этой статьи может серьезно отразиться на ее психическом состоянии. Но удержаться было выше ее сил.
«Шампань, вы работаете фотомоделью, снимаетесь на телевидении и, что принесло вам настоящую славу, теперь еще и пишете. Как вам удается находить время для всех этих дел?
Основа всего – моя фантастическая организованность. И самодисциплина. В конце концов, именно ранняя пташка получает самый выгодный контракт, не так ли?
Несомненно, вы честолюбивы. Что ведет вас вперед?
В основном мой шофер. Ха-ха-ха. Ну а если серьезно, я люблю работать. Я очень строго придерживаюсь рабочей этики.
Шампань, в чем секрет вашего успеха в самых разных областях жизни?
Думаю, все объясняется исключительно высоким профессионализмом. Кроме того, у меня абсолютно жесткое правило – быть постоянно вежливой, терпеливой и пунктуальной».
Судорожно глотнув воздух, Джейн закатила глаза.
«Внешне ваша жизнь кажется беззаботной и блестящей. Бесконечные приемы, вечера, премьеры. А как все на самом деле?
Что вы! Поддерживать светскую беседу со знаменитостями очень утомительно. И еще мне хотелось бы посмотреть, сможет ли какой-нибудь строитель или продавец выстоять пять часов подряд в туфлях на шпильках от Гуччи.
Имеет ли это какое-то отношение к вашей недавней болезни?
Да. Я была выжата как лимон. Люди просто не представляют себе, сколько нужно трудиться для того, чтобы быть звездой. Многие завидуют моим деньгам, моей славе, но мало кто продержится и пару минут в моем жестком распорядке. Порой я сама не понимаю, как мне это удается».
«Конечно, не понимаешь, – подумала Джейн со злостью. – А две минуты – это максимум, что ты уделяешь любому пункту в своем распорядке».
«Шампань, вы добились многого. Чего еще вам хотелось бы достичь?
Я бы очень хотела получить признание своей литературной деятельности. И еще я была бы рада продолжить карьеру в кино и на телевидении. Сегодня утром, например, я была на пасеке на съемках передачи о природе. Поразительно, там так много пчел! Как только пасечник может запомнить их всех! Я так ему об этом и сказала. Кроме того, мне хотелось бы заняться благотворительностью. Я собираюсь что-нибудь сделать для приюта бездомных «Центропаркс», продолжить дело принцессы Уэльской, упокой господи ее душу.
И последнее. Шампань, можно спросить о ваших отношениях с Деем Рисом?
Дей – первый мужчина в моей жизни, с которым мне хочется установить серьезные отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46