шторка для ванной купить
Все именно так, как я себе представляла: очень уютно, просторно, светло. Над столами пробковые планшеты с фотографиями супермоделей: Изабелла Росселлини, Синди Кроуфорд, Клаудиа Шиффер. В углу кофеварка и круглые фарфоровые чашки. Из этих самых чашек мы с Массимо по утрам пили кофе. Боже, как счастлива я была и думала, что так будет всегда.– Что происходит? – поинтересовался Патрик. Устроившись в кресле, он вопросительно смотрел на меня. Массимо застыл у двери, готовый в любую минуту сбежать.– Это… м-м-м… Триш сказала… – запнулась я. Ну почему мне с ними так трудно? – Ко мне сегодня приходила Триш и… поздравила с открытием нового салона.Оба смотрят непонимающе.– Значит, она в курсе, – увереннее проговорила я. – Ей Клаудиа Джи рассказала, а той…– Миссис Кей, – договорил за меня Массимо.Я раскрыла рот от удивления:– Откуда ты знаешь?Массимо облокотился о дверной косяк. Он так близко, я чувствую аромат его парфюма…– Потому что сам попросил миссис Кей рассказать Клаудии Джи, – сухо ответил он. – А Дива, естественно, проболталась Триш.Я смотрела то на Массимо, то на Патрика. Лица у обоих совершенно постные, вытянутые. Похоже, у них какой-то план.– Значит, вы знали…– У нас все готово, – объявил итальянец. – В конце недели открываемся.– Так что пусть болтают! – засмеялся Патрик.Я разревелась, не расплакалась, а именно разревелась, с растеканием туши и красными пятнами на щеках. Парни смотрели на меня в немом удивлении.– Я думала… думала… – запинаясь, лепетала я.Да, судя по всему, ни Патрик, ни Массимо помогать мне не собираются.– Завтра поговорим с Жан-Люком, – наконец сказал Массимо, – так что бесплатная реклама не помешает. С самой Триш мы беседовать не стали: из уст Клаудии Джи та же самая информация звучит гораздо убедительнее. Первую статью «Пейдж сикс» публикует в среду, а на следующей неделе выйдет еще одна в журнале «Нью-Йорк».Массимо, как всегда, просчитал все действия на несколько ходов вперед. Теперь его план кажется вполне реальным. Нет, он и раньше казался реальным, просто… До открытия меньше недели, значит, я вижу их с Патриком последние дни… Как же… Как же я буду жить?– Ну, извините… – пролепетала я, вытирая слезы. – Мне пора.Обреченно посмотрев на Массимо, я бросилась на лестницу. Страшно подумать, сколько горя мы друг другу принесли! Но я его по-прежнему люблю… Почему мы не можем быть вместе?Слезы застилали глаза, я опрометью бросилась на раскаленную Мотт-стрит.
На следующее утро на работу идти совершенно не хотелось, и я, как могла, тянула время. Остановилась у газетного киоска на углу Пятьдесят девятой и Лексингтон-авеню. Наверное, передовицы пестрят заголовками вроде «Жан-Люка предали» и «Элитный салон теряет сотрудников». Следующая остановка – небольшой продуктовый, где я купила холодный кофе. Все, больше медлить нельзя, первый клиент в десять утра.Даже не представляю, чем закончится сегодняшний день. Жан-Люк в гневе страшен, а тут двойное предательство, хорошо организованный заговор. Хотя я-то из-за чего нервничаю? Не мне идти в его кабинет, не мне пригибаться и уворачиваться, когда шеф начнет кидаться мебелью. А как бы я себя чувствовала, если бы уходила с Патриком и Массимо? Эх, надо было спросить, в котором часу они собираются поговорить с маэстро…Лифт привез меня на последний этаж, и я вдохнула знакомый запах лаков, красок и шампуня. Совсем скоро все изменится, и не к добру. Начинается новая глава в моей жизни, где я буду без любимого, без друзей, одна. Я огляделась по сторонам: Патрик и Массимо на местах, в салоне обычная утренняя суета.Первая клиентка – жена редактора крупного журнала, бывшая модель. У нее двухслойное окрашивание – смесь платинового блонда и розовато-красного.– Ты как, едешь в эти выходные на пляж? – спросила она. «На пляж» – это, конечно же, в Хэмптонс!– Боюсь, не выйдет, – покачала головой я. Даже если бы мы с Массимо не расстались, отпуска в этом году все равно не получилось бы: все деньги ушли на салон.Я посмотрела на него – как ни в чем не бывало филирует челку жены пластического хирурга. Ну и выдержка, можно подумать, это самый обычный день.Фейт Хоником у окна, у нее – монохромное окрашивание. Закончив, она на минутку подошла ко мне.– Ну, как вчера? Все прошло хорошо?– Да, спасибо огромное! А как мои дамы?– В полном порядке благодаря твоим записям, – отозвалась Фейт, – хотя главное, что у тебя все хорошо. Понадобится замена – обращайся, всегда пожалуйста.Вернувшись на свое место, Фейт занялась актрисой, лицо которой казалось смутно знакомым. А у меня целая банкетка ожидающих, даже расписание страшно посмотреть. Наверное, так даже лучше: не будет времени думать о Массимо с Патриком.Быстро, сначала мелирование, а потом миссис Икс – мультитональное окрашивание: основной тон шоколадный, вокруг лица теплые красноватые пряди. Весьма удачное цветовое сочетание, действует эффективнее, чем пластическая хирургия. Я аккуратно оборачивала фольгой пряди. Нужно думать о работе, только о работе. Обычно я болтаю без умолку, а клиенты только этого и ждут. Стилисты, колористы и даже маникюрши должны быть в курсе всех событий: от политики до мира моды. Похоже, все посетители друг друга знают. Если ко мне записывается жена кандидата от демократической партии, все следующие клиентки спрашивают, как я расцениваю его шансы, а если владелица модного ресторана – просят забронировать столик.Сегодня мне не до пустых разговоров.– Вы слышали о Митци Эн? – поинтересовалась миссис Икс, всем видом показывая, что ее совершенно не интересует самый громкий скандал минувшей недели: супруг наследницы многомиллионного состояния сбежал со стюардессой/секретаршей/массажисткой. Точно не помню, да и какая разница? Я торопливо закивала, но миссис Икс ожидала большего энтузиазма и была явно разочарована.– Пятнадцать минут под лампами, – объявила я, установив личный рекорд в мультитональном окрашивании. Теперь нужно устроить ее с максимальным комфортом: британское издание «Вога» плюс чашечка кофе с молоком.В тот момент и раздался страшный грохот. Звук резкий, неприятный, заглушающий все остальные, издать такой может только человеческое тело.На долю секунды в салоне воцарилась тишина, даже гул фенов стих, а потом кто-то закричал. Обернувшись, я увидела распростертую на полу Фейт. Гладкие волосы рассыпались по полу белым веером, на губах – довольная улыбка.– Сделайте что-нибудь! – раздался пронзительный женский голос. Боже, это же я кричу. – Вызовите «скорую»!Все двигались как в замедленном кино. Все, кроме Массимо, который уже набрал какой-то номер и рассказывал о случившемся. Мой Массимо, милый, любимый… Конечно, а кто же еще?Над Фейт хлопотали ассистентки.– Ей нужен воздух! – закричал Патрик. – Откройте окна!Из приемной послышались вопли Голубчика. Голос у него высокий, совсем как сирена «скорой помощи».– Кто-нибудь умеет делать массаж сердца? – спросил Патрик. – Есть здесь врач или медсестра?Стилисты, клиенты и ассистенты застыли в немом ужасе. Нечто подобное может случиться в кино, в метро, с кем-то из посторонних. Только не в нашем салоне и не с Фейт Хоником.– Фейт, милая, вставай! – завывал Голубчик.– «Скорая» уже выехала, – объявил Массимо и осторожно подложил под голову Фейт маленькую подушку. Патрик пытался нащупать пульс.– Знаете, моя падчерица однажды тоже упала в обморок, – скрестив на груди руки, рассказывала одна из клиенток. – Оказалось, аллергический шок, духов в «Барнис» нанюхалась.– Пульс есть! – объявил Массимо. Боже, да он просто чудо!– Слава Богу!.. – пролепетал кто-то.Грохот, металлический лязг, скрип колес – врачи прибыли. Крупные парни в зеленой спецовке среди вазочек и столиков на кривых ножках казались настоящими слонами в посудной лавке.– С дороги! – кричали они. – С дороги!К груди Фейт приложили липкий датчик энцефалографа.– Как это произошло? Она что, упала? – спросил один из врачей.– Кажется, сознание потеряла, – сказала я.Прижав ко рту Фейт кислородную маску, врачи положили ее на носилки и понесли к выходу.– Куда вы ее повезете? – спросил Массимо.– В Ленокс-Хилл.– Думаю, инфаркт, – сказал неслышно подошедший ко мне Патрик.– Нет, не говори так! – со слезами на глазах взмолилась я.– Милая, говори или не говори – хуже уже не будет.Фейт унесли в лифт, а мы все будто приросли к своим местам. Массимо у двери, голова опущена, губы беззвучно шевелятся. Я догадалась, что он молится. Закончив, он поднял глаза и посмотрел на меня. Вокруг постепенно приходили в чувство наши коллеги и клиенты, а мы так и стояли, глядя друг на друга. Вот бы всю жизнь смотреть в его глаза и видеть в них любовь!– Поеду в больницу, – проговорил Массимо.Я кивнула. Конечно, должен же кто-то быть рядом с Фейт!Он посмотрел на сидящих на банкетке дам.– Простите, у нее никого нет. – Его голос задрожал, но он тут же взял себя в руки. – Мы ее семья.
Как прошел остаток дня? Ужасно. Подобные события бесследно не исчезают. Клиенты приходили и уходили, Жан-Люк попросил меня взять клиентов Фейт. К концу дня пальцы покраснели, голова раскалывалась. Мы с Патриком думали только о Фейт, а для большинства остальных случившееся – досадная неприятность.Наконец я поняла, что хочу. Сигарету. За год выкуриваю сигарет пять максимум. Похоже, один из таких моментов настал. Массимо еще не вернулся, о состоянии Фейт новостей нет. Мы с Патриком то и дело переглядывались, будто поддерживая друг друга. Казалось, страшные события зачеркнули все наши разногласия и обиды.Стрельнув у одной из ассистенток сигарету, я вышла на лестницу. Курить в здании категорически запрещено, но не спускаться же на лифте с самого верхнего этажа! Желая максимально насладиться каждой затяжкой, я не спешила. Кстати, а где наш маэстро? Повесил на меня клиентов Фейт и исчез. Странно, дверь на служебную лестницу открыта. Поддавшись неясному предчувствию, я поднялась по ступенькам и… услышала голос Жан-Люка.– Надеюсь, в новости ничего не просочится?– Нет, конечно. Даже не беспокойтесь… Завтра мне принесут все газеты, но у нас еще никогда…Кажется, это миссис Эн-Эн…– Фейт – идиотка! А если начнет болтать, что поскользнулась на плитках или аллергию у нас заработала?Я стала медленно пятиться, будто от приготовившегося к атаке хищника. Тошнит, еще немного, и вырвет! Сколько лет Фейт проработала на Жан-Люка? А знакомы они и того дольше…Затушив сигарету, я бросила бычок на лестницу. Вспомнились слова, которые любит повторять Дорин: «Бог говорит с тобой каждую минуту. Остается только слушать». Господь для нее не просто всемогущий, всезнающий повелитель. Мама слишком прагматична и цинична, чтобы безоговорочно во что-то верить. Наверняка она имела в виду, что только глупец может не замечать очевидного.
В салон Массимо вернулся лишь к шести, очень усталый и измученный. Он всегда восхищался Фейт, да мы все ею восхищались. Такая спокойная, надежная, разве с ней что-то может случиться? А теперь она в больнице…– Прогнозы хорошие, но Фейт до сих пор в реанимации. Врачи считают: обморок случился из-за сильного перенапряжения. Завтра к утру будут готовы результаты анализов.В зале мы остались втроем: Патрик, Массимо и я. Как бы я ни беспокоилась за Фейт, в тот момент мои мысли были о другом: мы одно целое. Не отпущу их ни за что на свете, а все страхи – ерунда.– Ну, дружище, – обращаясь к Патрику, начал Массимо, – кажется, нам пора. Момент не самый подходящий, но завтра это будет в газетах. Пойдем к Жан-Люку?Патрик коротко кивнул, и они направились к лифту. Актовый зал, где вечерами работал Жан-Люк, этажом ниже. Массимо уже нажал на кнопку, когда я, словно очнувшись, бросилась следом:– Стойте!Оба обернулись. Дорогие мои, любимые…– Я хочу с вами!Массимо поднял усталые глаза.– Могу я пойти с вами? Пожалуйста…Они молчали. Боже мой, неужели уже поздно?Наконец Массимо протянул мне руку:– Пойдем! Мы партнеры, как договаривались. Война Солнечным летним утром салон «У Дорин» на Мотт-стрит распахнул двери. Первые посетители придут к десяти утра. Накануне вечером мы обзвонили всех, кто на ближайшую неделю записался к нам в «Жан-Люк».– Миссис Эл? Беспокоит Массимо из «Жан-Люка». Вообще-то я уже не из «Жан-Люка»… Нет-нет, не беспокойтесь! Мы открыли новый салон на Мотт-стрит… Да, правильно, в Нолите. Завтра о нас в газетах напишут… Конечно, завтра в одиннадцать тридцать. Договорились! Ну, до встречи!Одну за другой мы обзвонили всех клиенток из списка, который Патрик с Массимо составляли несколько месяцев. В основном дамы реагировали положительно и обещали прийти.А еще к нам просятся ассистенты из «Жан-Люка».– Салон «У Дорин», чем могу вам помочь?Салон «У Дорин»… Боже, я словно в детство вернулась!– Джорджия?– Да?– Это Тиффани!Сердце болезненно сжалось: ну вот, сейчас начнутся упреки, обиды, обвинения.– Что случилось, Тифф?– Читала сегодняшние газеты, поэтому и звоню…– Послушай, мне очень жаль, но…– Можно мне у вас работать? – выпалила девушка.На душе стало легко, как в тот момент, когда я решила уйти с Патриком и Массимо.– Ну конечно, – осипшим от волнения голосом проговорила я.– Эмилио и Сью тоже хотят к вам, – продолжала Тиффани. – Ребята, у вас уже есть ассистенты?Нет, ни одного. Похоже, Массимо заранее знал, что так случится, и не стал никого брать.– Пусть приходят! – радостно сказала я.Попрощавшись с Тиффани, я обернулась к Массимо, который ставил в вазу большой букет из фрезий и орхидей.– К нам придут Тиффани, Эмилио и Сью! – сказала я.– А еще Лори и Джеффри.– Представляю, как взбесится Жан-Люк!– Да он уже взбесился…Я вспомнила вчерашний вечер. Когда мы объявили, что уходим, Жан-Люк повел себя подозрительно спокойно. Лишь мертвенно-бледные губы выдавали бурлящие внутри эмоции. «Мы открываем свой салон», – коротко и спокойно сказал Массимо. Жан-Люк встал и молча показал на дверь. Проходя мимо, я чувствовала гнев, страшными волнами исходящий от маэстро.– Он потеряет больше половины ассистентов, – заметила я.– Жан-Люк этого так не оставит. Обязательно отомстит. Вылепит три глиняных фигурки и воткнет иголки в их сердца!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
На следующее утро на работу идти совершенно не хотелось, и я, как могла, тянула время. Остановилась у газетного киоска на углу Пятьдесят девятой и Лексингтон-авеню. Наверное, передовицы пестрят заголовками вроде «Жан-Люка предали» и «Элитный салон теряет сотрудников». Следующая остановка – небольшой продуктовый, где я купила холодный кофе. Все, больше медлить нельзя, первый клиент в десять утра.Даже не представляю, чем закончится сегодняшний день. Жан-Люк в гневе страшен, а тут двойное предательство, хорошо организованный заговор. Хотя я-то из-за чего нервничаю? Не мне идти в его кабинет, не мне пригибаться и уворачиваться, когда шеф начнет кидаться мебелью. А как бы я себя чувствовала, если бы уходила с Патриком и Массимо? Эх, надо было спросить, в котором часу они собираются поговорить с маэстро…Лифт привез меня на последний этаж, и я вдохнула знакомый запах лаков, красок и шампуня. Совсем скоро все изменится, и не к добру. Начинается новая глава в моей жизни, где я буду без любимого, без друзей, одна. Я огляделась по сторонам: Патрик и Массимо на местах, в салоне обычная утренняя суета.Первая клиентка – жена редактора крупного журнала, бывшая модель. У нее двухслойное окрашивание – смесь платинового блонда и розовато-красного.– Ты как, едешь в эти выходные на пляж? – спросила она. «На пляж» – это, конечно же, в Хэмптонс!– Боюсь, не выйдет, – покачала головой я. Даже если бы мы с Массимо не расстались, отпуска в этом году все равно не получилось бы: все деньги ушли на салон.Я посмотрела на него – как ни в чем не бывало филирует челку жены пластического хирурга. Ну и выдержка, можно подумать, это самый обычный день.Фейт Хоником у окна, у нее – монохромное окрашивание. Закончив, она на минутку подошла ко мне.– Ну, как вчера? Все прошло хорошо?– Да, спасибо огромное! А как мои дамы?– В полном порядке благодаря твоим записям, – отозвалась Фейт, – хотя главное, что у тебя все хорошо. Понадобится замена – обращайся, всегда пожалуйста.Вернувшись на свое место, Фейт занялась актрисой, лицо которой казалось смутно знакомым. А у меня целая банкетка ожидающих, даже расписание страшно посмотреть. Наверное, так даже лучше: не будет времени думать о Массимо с Патриком.Быстро, сначала мелирование, а потом миссис Икс – мультитональное окрашивание: основной тон шоколадный, вокруг лица теплые красноватые пряди. Весьма удачное цветовое сочетание, действует эффективнее, чем пластическая хирургия. Я аккуратно оборачивала фольгой пряди. Нужно думать о работе, только о работе. Обычно я болтаю без умолку, а клиенты только этого и ждут. Стилисты, колористы и даже маникюрши должны быть в курсе всех событий: от политики до мира моды. Похоже, все посетители друг друга знают. Если ко мне записывается жена кандидата от демократической партии, все следующие клиентки спрашивают, как я расцениваю его шансы, а если владелица модного ресторана – просят забронировать столик.Сегодня мне не до пустых разговоров.– Вы слышали о Митци Эн? – поинтересовалась миссис Икс, всем видом показывая, что ее совершенно не интересует самый громкий скандал минувшей недели: супруг наследницы многомиллионного состояния сбежал со стюардессой/секретаршей/массажисткой. Точно не помню, да и какая разница? Я торопливо закивала, но миссис Икс ожидала большего энтузиазма и была явно разочарована.– Пятнадцать минут под лампами, – объявила я, установив личный рекорд в мультитональном окрашивании. Теперь нужно устроить ее с максимальным комфортом: британское издание «Вога» плюс чашечка кофе с молоком.В тот момент и раздался страшный грохот. Звук резкий, неприятный, заглушающий все остальные, издать такой может только человеческое тело.На долю секунды в салоне воцарилась тишина, даже гул фенов стих, а потом кто-то закричал. Обернувшись, я увидела распростертую на полу Фейт. Гладкие волосы рассыпались по полу белым веером, на губах – довольная улыбка.– Сделайте что-нибудь! – раздался пронзительный женский голос. Боже, это же я кричу. – Вызовите «скорую»!Все двигались как в замедленном кино. Все, кроме Массимо, который уже набрал какой-то номер и рассказывал о случившемся. Мой Массимо, милый, любимый… Конечно, а кто же еще?Над Фейт хлопотали ассистентки.– Ей нужен воздух! – закричал Патрик. – Откройте окна!Из приемной послышались вопли Голубчика. Голос у него высокий, совсем как сирена «скорой помощи».– Кто-нибудь умеет делать массаж сердца? – спросил Патрик. – Есть здесь врач или медсестра?Стилисты, клиенты и ассистенты застыли в немом ужасе. Нечто подобное может случиться в кино, в метро, с кем-то из посторонних. Только не в нашем салоне и не с Фейт Хоником.– Фейт, милая, вставай! – завывал Голубчик.– «Скорая» уже выехала, – объявил Массимо и осторожно подложил под голову Фейт маленькую подушку. Патрик пытался нащупать пульс.– Знаете, моя падчерица однажды тоже упала в обморок, – скрестив на груди руки, рассказывала одна из клиенток. – Оказалось, аллергический шок, духов в «Барнис» нанюхалась.– Пульс есть! – объявил Массимо. Боже, да он просто чудо!– Слава Богу!.. – пролепетал кто-то.Грохот, металлический лязг, скрип колес – врачи прибыли. Крупные парни в зеленой спецовке среди вазочек и столиков на кривых ножках казались настоящими слонами в посудной лавке.– С дороги! – кричали они. – С дороги!К груди Фейт приложили липкий датчик энцефалографа.– Как это произошло? Она что, упала? – спросил один из врачей.– Кажется, сознание потеряла, – сказала я.Прижав ко рту Фейт кислородную маску, врачи положили ее на носилки и понесли к выходу.– Куда вы ее повезете? – спросил Массимо.– В Ленокс-Хилл.– Думаю, инфаркт, – сказал неслышно подошедший ко мне Патрик.– Нет, не говори так! – со слезами на глазах взмолилась я.– Милая, говори или не говори – хуже уже не будет.Фейт унесли в лифт, а мы все будто приросли к своим местам. Массимо у двери, голова опущена, губы беззвучно шевелятся. Я догадалась, что он молится. Закончив, он поднял глаза и посмотрел на меня. Вокруг постепенно приходили в чувство наши коллеги и клиенты, а мы так и стояли, глядя друг на друга. Вот бы всю жизнь смотреть в его глаза и видеть в них любовь!– Поеду в больницу, – проговорил Массимо.Я кивнула. Конечно, должен же кто-то быть рядом с Фейт!Он посмотрел на сидящих на банкетке дам.– Простите, у нее никого нет. – Его голос задрожал, но он тут же взял себя в руки. – Мы ее семья.
Как прошел остаток дня? Ужасно. Подобные события бесследно не исчезают. Клиенты приходили и уходили, Жан-Люк попросил меня взять клиентов Фейт. К концу дня пальцы покраснели, голова раскалывалась. Мы с Патриком думали только о Фейт, а для большинства остальных случившееся – досадная неприятность.Наконец я поняла, что хочу. Сигарету. За год выкуриваю сигарет пять максимум. Похоже, один из таких моментов настал. Массимо еще не вернулся, о состоянии Фейт новостей нет. Мы с Патриком то и дело переглядывались, будто поддерживая друг друга. Казалось, страшные события зачеркнули все наши разногласия и обиды.Стрельнув у одной из ассистенток сигарету, я вышла на лестницу. Курить в здании категорически запрещено, но не спускаться же на лифте с самого верхнего этажа! Желая максимально насладиться каждой затяжкой, я не спешила. Кстати, а где наш маэстро? Повесил на меня клиентов Фейт и исчез. Странно, дверь на служебную лестницу открыта. Поддавшись неясному предчувствию, я поднялась по ступенькам и… услышала голос Жан-Люка.– Надеюсь, в новости ничего не просочится?– Нет, конечно. Даже не беспокойтесь… Завтра мне принесут все газеты, но у нас еще никогда…Кажется, это миссис Эн-Эн…– Фейт – идиотка! А если начнет болтать, что поскользнулась на плитках или аллергию у нас заработала?Я стала медленно пятиться, будто от приготовившегося к атаке хищника. Тошнит, еще немного, и вырвет! Сколько лет Фейт проработала на Жан-Люка? А знакомы они и того дольше…Затушив сигарету, я бросила бычок на лестницу. Вспомнились слова, которые любит повторять Дорин: «Бог говорит с тобой каждую минуту. Остается только слушать». Господь для нее не просто всемогущий, всезнающий повелитель. Мама слишком прагматична и цинична, чтобы безоговорочно во что-то верить. Наверняка она имела в виду, что только глупец может не замечать очевидного.
В салон Массимо вернулся лишь к шести, очень усталый и измученный. Он всегда восхищался Фейт, да мы все ею восхищались. Такая спокойная, надежная, разве с ней что-то может случиться? А теперь она в больнице…– Прогнозы хорошие, но Фейт до сих пор в реанимации. Врачи считают: обморок случился из-за сильного перенапряжения. Завтра к утру будут готовы результаты анализов.В зале мы остались втроем: Патрик, Массимо и я. Как бы я ни беспокоилась за Фейт, в тот момент мои мысли были о другом: мы одно целое. Не отпущу их ни за что на свете, а все страхи – ерунда.– Ну, дружище, – обращаясь к Патрику, начал Массимо, – кажется, нам пора. Момент не самый подходящий, но завтра это будет в газетах. Пойдем к Жан-Люку?Патрик коротко кивнул, и они направились к лифту. Актовый зал, где вечерами работал Жан-Люк, этажом ниже. Массимо уже нажал на кнопку, когда я, словно очнувшись, бросилась следом:– Стойте!Оба обернулись. Дорогие мои, любимые…– Я хочу с вами!Массимо поднял усталые глаза.– Могу я пойти с вами? Пожалуйста…Они молчали. Боже мой, неужели уже поздно?Наконец Массимо протянул мне руку:– Пойдем! Мы партнеры, как договаривались. Война Солнечным летним утром салон «У Дорин» на Мотт-стрит распахнул двери. Первые посетители придут к десяти утра. Накануне вечером мы обзвонили всех, кто на ближайшую неделю записался к нам в «Жан-Люк».– Миссис Эл? Беспокоит Массимо из «Жан-Люка». Вообще-то я уже не из «Жан-Люка»… Нет-нет, не беспокойтесь! Мы открыли новый салон на Мотт-стрит… Да, правильно, в Нолите. Завтра о нас в газетах напишут… Конечно, завтра в одиннадцать тридцать. Договорились! Ну, до встречи!Одну за другой мы обзвонили всех клиенток из списка, который Патрик с Массимо составляли несколько месяцев. В основном дамы реагировали положительно и обещали прийти.А еще к нам просятся ассистенты из «Жан-Люка».– Салон «У Дорин», чем могу вам помочь?Салон «У Дорин»… Боже, я словно в детство вернулась!– Джорджия?– Да?– Это Тиффани!Сердце болезненно сжалось: ну вот, сейчас начнутся упреки, обиды, обвинения.– Что случилось, Тифф?– Читала сегодняшние газеты, поэтому и звоню…– Послушай, мне очень жаль, но…– Можно мне у вас работать? – выпалила девушка.На душе стало легко, как в тот момент, когда я решила уйти с Патриком и Массимо.– Ну конечно, – осипшим от волнения голосом проговорила я.– Эмилио и Сью тоже хотят к вам, – продолжала Тиффани. – Ребята, у вас уже есть ассистенты?Нет, ни одного. Похоже, Массимо заранее знал, что так случится, и не стал никого брать.– Пусть приходят! – радостно сказала я.Попрощавшись с Тиффани, я обернулась к Массимо, который ставил в вазу большой букет из фрезий и орхидей.– К нам придут Тиффани, Эмилио и Сью! – сказала я.– А еще Лори и Джеффри.– Представляю, как взбесится Жан-Люк!– Да он уже взбесился…Я вспомнила вчерашний вечер. Когда мы объявили, что уходим, Жан-Люк повел себя подозрительно спокойно. Лишь мертвенно-бледные губы выдавали бурлящие внутри эмоции. «Мы открываем свой салон», – коротко и спокойно сказал Массимо. Жан-Люк встал и молча показал на дверь. Проходя мимо, я чувствовала гнев, страшными волнами исходящий от маэстро.– Он потеряет больше половины ассистентов, – заметила я.– Жан-Люк этого так не оставит. Обязательно отомстит. Вылепит три глиняных фигурки и воткнет иголки в их сердца!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24