Но она определенно была на этой Станции Ангелов.
– Мне нужно видеть командующего, – потребовал Винсент, явившись в офис, расположенный возле грузовых отсеков – это был переоборудованный топливный резервуар, выпирающий из оболочки Станции. По дороге сюда Винсенту пришлось пройти через как минимум три уровня безопасности – обязательные сканирования, охранники с едва прикрытым оружием и настороженными лицами.
– Командующий Холмс в данный момент занят, – сообщил человек за столом. Винсент уже знал, что военные используют этот офис как административный буфер между собой и штатским населением Станции Ангелов.
– Я понимаю, – сказал Винсент. – Он знает, почему я здесь.
– Вы можете изложить мне суть дела? – спросил человек за столом.
Ученый покачал головой:
– Информация закрытая.
Он протянул смартшит, который ждал его по прибытии. Быть может, Винсент надеялся, что при виде его здешние служащие возьмут под козырек и проведут его к начальству, извиняясь за задержку. Этого не случилось.
Человек за столом вежливо кивнул.
– Это нужно согласовать с канцелярией командующего Холмса. Возвращайтесь в семнадцать ноль-ноль. К тому времени мы должны получить какой-то ответ.
– Все уже было согласовано.
– Я сожалею, но такова процедура. Никаких других указаний по этому вопросу у меня нет. – Человек за столом пожал плечами и дружески улыбнулся. Винсент спросил себя, сколько народу работает за этим столом. Это был уже третий человек, которого Винсент обнаружил здесь за эти дни. – Без утверждения наверху мы ничего сделать не можем.
Винсент шкурой чуял, что они нарочно тянут резину. Но зачем?
Ответ пришел через сутки.
Винсент проснулся среди ночи и обнаружил, что на терминале его каюты мигает огонек почты. Еще сонный, ученый сел, отыскал нужную кнопку, и свежий смартшит выскользнул из принтера терминала. Это было письмо от Эдди.
Не просто очередное письмо, а файл, зашифрованный ключом, который Эдди передал Винсенту перед отлетом с Луны. Введя код, ученый обнаружил видеозапись максимального сжатия, в которой было видно лишь увеличенное изображение Земли над плечом Эдди. Должно быть, Эдди снимал это дома, подумал Винсент. Он понял, что со времени их последнего разговора прошли месяцы, хотя ему показалось – пара недель. Эдди заметно постарел и осунулся.
– Дела плохи, Винсент. Информация о гамма-вспышке сейчас уже наверняка вышла наружу. Конечно, были утечки и множество вопросов, но наверху никто выше определенного уровня ничего не говорит и никакой позиции не занимает.
Винсент подумал, что надо внимательней следить за новостями.
– До меня доходит масса слухов, – продолжал Эдди на видео. – Многие просто бред, но есть пара таких, которые нельзя сбрасывать со счетов. Одно и то же от разных источников. Ты уже знаешь о Блайте? Да, он распространяется. Может быть, уже даже вышел из-под контроля.
Блайт? Продукт технологии Ангелов, подумал Винсент. Разрушительный наноорганизм. Вирус, который съел Индию.
– … разговоры и разговоры, а речь идет о катастрофе, Винсент, глобальной катастрофе. Иначе не назовешь. – Винсент увидел бешеный взгляд Эдди, тот же самый взгляд, который он видел в тот раз, когда Эдди прилетел к нему в Антарктиду. – Куда нам деваться, если мы потеряем Землю? Куда мы пойдем, если умудримся опустошить свой собственный мир?
«Каспер, – тотчас подумал Винсент. – Куда нам еще податься? » Мир, разительно похожий на Землю. Даже ДНК у высших живых организмов Каспера не сильно разнилась с ДНК земных существ – почти наверняка благодаря инопланетянам, которых все называют Ангелами. Но, конечно, такая реакция глубоко параноидальна. Блайт уже десятилетия был проблемой, и вряд ли он скоро исчезнет, но не опустошит же он всю планету? Не может же быть все настолько плохо?
– Я знаю только одно: есть люди, ничего не имеющие против гибели каспериан. Когда излучение пройдет, оно оставит после себя мир, свободный от высших организмов, – продолжал Эдди. – А потому при угрозе глобальной катастрофы там, на Земле, никакие этические возражения против превращения Каспера в человеческую колонию не будут учитываться. Да, я знаю, – быстро заговорил пиксельный образ Эдди, поднимая руку, – как параноидально и нелепо это звучит. Но я должен рассмотреть все варианты. Все, что мы можем сделать здесь, – это нагнетать напряжение, заставить людей понять, что будет – если это произойдет. Предать все гласности. Но продолжай делать то, что можешь, Винсент. Ты нужен нам там. Делай, что можешь.
«Но как? » – подумал Винсент. Что он должен делать – встать посреди переполненного коридора и рассказывать всем подряд, что грядет конец света, как те сумасшедшие с безумными глазами и в рваных скафандрах, блуждающие по здешним коридорам?
«Я даже не могу добраться до людей, управляющих этой Станцией. И знаешь, я пытаюсь связаться с некоторыми из ученых, руководящих Касперской обсерваторией глубокого космоса, и оказывается, что вопрос целиком временно находится под военной юрисдикцией. Обращайтесь к Холмсу».
Тем не менее, Винсент поймал себя на том, что верит теориям Эдди. Единственное, чего он раньше не знал, – это насколько серьезен стал Блайт. Еще в Антарктике были разговоры о том, насколько широко он может распространиться. Насколько серьезным он может стать. Но из всей доступной информации следовало, что его можно сдержать в приемлемых параметрах. Могла та информация быть сфальсифицирована, искажена? Возможно, но такое предположение отдавало впадением в безумие и паранойю, когда в каждом видишь врага – или потенциального врага. Могла сама тревога об этом повлиять на рассудок Эдди?
Если да, то теперь она влияла и на Винсента.
Он решил проверить общедоступные информационные сайты. Набор сервисов у него в каюте был слишком ограничен, поэтому он пошел в кафе-бар и там подключился к терминалу, чувствуя усталость и отупение от недостатка сна.
Местная Сеть соединялась с Сетью на Земле плотными пакетными передачами, посылаемыми всякий раз, когда на сингулярность Станции подавалась энергия. Поскольку корабли приходили через сингулярность только пару раз в день, это означало, что Винсент отставал на несколько часов по самым последним событиям, получая из локальной сети информацию, обновляемую с каждой пакетной передачей.
Но этого было вполне достаточно. Он поискал информацию об Эдди. Сообщалось, что Эдди ушел со своего поста несколько дней назад. Причина не указывалась.
Ученый огляделся. Народу вокруг было мало, всего несколько человек. Он потряс свой смартшит, пока тот не стал жестким, затем положил его на колено и продолжил поиски.
«Я становлюсь параноиком», – подумал Винсент, изучая сидящих поблизости людей. Казалось, никто из них не обращает на него внимания. «Нет здесь никаких шпионов, – подумал он. – Никто за тобой не охотится».
Эдди отправляет мне письмо, после чего я узнаю, что он исчез. Ни на одном из основных информационных сайтов не было никаких сведений ни о Блайте, ни о Каспере, ни о волнах излучения, ни о чем вообще. Какую бы скандальную информацию Эдди ни пытался предать гласности, он, очевидно, потерпел неудачу.
Однако Винсент нашел родственный материал в других частях Сети. Некоторые ученые проявляли озабоченность, но имелись обычные люди, возвещающие конец света, как прималисты и сторонники еще двух десятков других чокнутых религий. Из-за этого было трудно отделить строгую науку от иррациональной проповеди. И разве прималисты не проповедовали, что Каспер – это новый Эдем?
Винсент призадумался. Возможно…
«Нет, – твердо сказал себе ученый. – Это действительно путь к безумию».
ГЛАВА 8

Роук
За откинутым пологом шатра Роук мельком увидел сгорбленную тень, бесшумно скользящую между свисающими до самой земли листьями высоких болотников. Корона Хеспера стояла низко на горизонте, сияя над далекими горными пиками юга. Роук вышел из шатра. У входа несли стражу двое солдат – характерные драгоценности в ушах выдавали в них уроженцев родного города Роука. Мастер спросил, не заметили ли они чего-нибудь, зная, что, если бы на краю лагеря рыскал какой-нибудь обычный зверь, они бы тоже его увидели.
Стражники ответили, что ничего не видели. Роук кивнул, потом сказал им, что покинет лагерь на несколько минут. Ему необходимо подумать, а для этого нужно уйти из лагеря.
Но Сехерен, более рослый из стражников, встревожился:
– Мастер Роук, император поручил нам охранять вас. Если с вами что-нибудь случится, вина падет на нас – и поделом.
– Но здесь командую я, и вы должны выполнять мои приказы, Сехерен. Не надо считать меня легкомысленным. И я отлучусь лишь на короткое время. Если меня не будет слишком долго, тогда, конечно, ищите. Но уверяю тебя, это не понадобится.
Экспедиция по необходимости была большой: солдаты, слуги, повара, даже кое-кто из жен и маленькое стадо ледовиков, которые могли пригодиться под седло, или в пищу, или даже на продажу, если потребуется. Роук вез бумаги, которые гарантировали им безопасный проезд через любые города, ныне вошедшие в империю Зана. Но позади уже был переход через Северное море, и двухдневное плавание на крошечных парусниках не доставило старому мастеру никакого удовольствия, а постоянная качка плохо сказалась на его здоровье. Мы созданы для суши, не для моря, размышлял Роук.
Здесь, вдали от Тайба, на дальних северных берегах, было уже значительно холоднее, чем в южных краях, к которым Роук давно привык. Хотя на этой земле прошли годы его взросления, возвращение не вызвало у мастера никакого ностальгического пыла. Напротив, здешний край показался ему суровым и негостеприимным.
Выйдя из лагеря, Роук направился к открытой поляне, окаймленной болотниками. За ним увязался маленький коричневый кантр, и мастер шикнул на него. Кантр выглядел достаточно взрослым и готовым к своему первому внедрению, но пока никакого проблеска ума в его глазах не было заметно. Вскоре кантр отстал и побрел обратно в лагерь.
Теперь мастер остался один – только далекие костры лагеря мерцали сквозь деревья. Он уставился вслед кантру. Когда-нибудь он, Роук, умрет, и его плоть будет скормлена другим таким же кантрам в ритуале, известном как ритуал внедрения. Ум Роука и его душа перейдут в их восприимчивую плоть, и они научатся ходить на двух ногах и говорить.
Через несколько минут из гущи болотников выскользнула сгорбленная тень. Ум светился в ее глазах, блестящих, словно от лихорадки. Чудовище ощерилось, опять показывая жалкие ряды маленьких, черных, разрушенных зубов.
– Если хочешь что-то сказать, Чудовище, говори быстрее, – рявкнул мастер. – Я должен вернуться в лагерь.
– Зови меня Сэм, – ответило Чудовище. – В конце концов, это мое имя. Ты помнишь, что я рассказал тебе об истинной природе ваших богов?
Роука зазнобило.
– Такого не забудешь.
– Что ты знаешь о городе Боле?
Старый мастер уставился на Чудовище. Оно казалось еще более бесплотным, еще менее реальным в этом месте холода и теней.
– Сказка, миф – затерянный город богов, где был сотворен этот мир. Это фантазия.
– Бол существует.
Чудовище продолжало говорить, а Роук внимательно слушал.

Урсу
Урсу вспомнил смерть: он вспомнил воду, затягивающую его в глубину. Он не знал, как его вынесло из подземных пещер на открытый воздух. Он понятия не имел, как долго тащила его река, пока не выбросила на берег.
Воспоминания были туманными. Юноша припомнил голос, зовущий его, заставляющий прыгнуть в колодец – безумный, самоубийственный поступок. Подобравшие его кочевники сказали Урсу, что он был мертв, но вернулся к жизни, воскрешенный богом, которого сжимал в руках, когда его нашли.
Его спасители принадлежали к одному из многих тысяч кочевых племен, чьи пути пролегали по ледяным пустыням между великими городами севера. Пути эти считались священными – ими шли мигрирующие ледовики задолго до эпохи городов. Ныне повсюду торчали огромные каменные столбы, обозначающие эти маршруты. Одним племенам горожане доверяли больше, другим меньше, но все они в той или иной степени промышляли торговлей, перевозя товары между городами. Древние торговые тракты вились по долинам и горным перевалам.
Очнувшись, Урсу не увидел идола Шекумпеха. Непослушными губами он пытался назвать имя бога ухаживающим за ним кочевникам, но ответа не получил. Они говорили только на своем языке, которого юноша не понимал.
Когда Урсу очнулся в первый раз, связанный, в полной темноте, он мог только высунуть язык. Нащупав языком сухую, грубую ткань, юноша понял, что его засунули в какой-то мешок. Его руки и ноги были туго стянуты веревками. Прошли долгие часы – куча времени для весьма пессимистических размышлений.
Лишь с наступлением ночи с него срезали путы. Освобожденный, Урсу зажмурился. Огромный жемчужный обруч Короны Хеспера, протянувшийся поперек горизонта, ослепил глаза своим холодным летним сиянием. Когда зрение вернулось, юноша увидел, что лежит в центре становища, окруженный шатрами, а между ними в полутьме горят костерки.
Я где-то далеко в тундре, решил Урсу. Он поднял глаза и увидел вдали уходящую к горизонту гряду низких холмов – странно знакомых. На переднем плане, рассыпанные по подножиям холмов, росли снежные яблони. Но росли довольно упорядоченно – свидетельство того, что некогда их посадили там длинными ровными рядами. Теперь их душил дикий плющ и омела пила их соки. Урсу понял, что это городской фруктовый сад.
Откуда-то появились несколько взрослых женщин со своими ковыляющими отпрысками – после недавнего внедрения они только учились непривычному искусству хождения на двух ногах. Невнедренные кантры носились тут и там на четвереньках, их длинные морды подрагивали на холодном воздухе. Отдаленный шум воды указывал на Тейв, питающий и этот фруктовый сад. Видимо, часть бесконечного пути этого племени пролегала вдоль реки. Женщины подошли к Урсу и обработали его раны – одни незначительные царапины да шишки. Они рассказали юноше историю о том, как его нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50