Однако каспериане не догадывались, что они больше не одни во вселенной. Но эти исследования были прерваны Разрывом, пока кто-то не сумел разобраться в заумной инопланетной технологии Оортовой Станции и восстановить ее сингулярность.
Элиас взглянул в окно. Теперь внизу было видно лишь бесконечное серое море, прорезанное длинными розовыми полосками, которые блестели и рябили из-под воды.
– Подробностей ты в этих смартшитах не найдешь, – заявил Вон.
Элиас поднял глаза и обнаружил, что призрак все еще здесь.
– Подробностей чего? – спросил он, не уверенный, говорит ли Вон о розовых полосках, которые Элиас заметил внизу.
– Подробностей о Блайте. Он повсюду, Элиас. Это зашло слишком далеко. Загрязнение окружающей среды, экологические катастрофы, бедствие за бедствием, и теперь Блайт, распространяющийся по земному шару и либо трансформирующий, либо убивающий все, к чему он прикасается. Поворота назад нет – теперь нет. Прималисты давно это знают.
Элиас уставился на далекий Атлантический океан, не желая верить тому, что говорит Вон.
– Какое это имеет отношение к Тренчеру? – спросил он нерешительно.
– Ты беспокоишься о нем? Полагаю, Тренчер был тебе как отец.
– Он спас мне жизнь, – отрезал Элиас, – и не раз.
– Но ты позволил ему уйти, ты позволил его схватить. Не лучший способ проявить свою благодарность.
Элиас изо всех сил старался не показать Бону, как глубоко задели его эти слова. Больнее всего было думать о том, что в своем наркотическом состоянии Тренчер тоже считает, что Элиас его предал.
– Раз ты так много знаешь, то должен знать, что именно произошло.
– Тренчер – наша неудача. Он предал прималистов, и он предал себя. Психически неуравновешенный тип. Все, что он мог тебе рассказать, было самой гнусной чушью. – Вон наклонился вперед, как бы всматриваясь в душу Элиаса. – Ты все еще видишь проблески грядущего, Элиас? Расскажи мне, что ты видишь.
Ничто, холодное, темное ничто, абсолютное отрицание.
– Ничего, – осторожно ответил Элиас. Вероятно, это был самый правдивый ответ, какой он мог бы дать.
– Я тоже вижу будущее, – сказал Вон. – Иногда оно одно, иногда другое, только слегка отличное. Поэтому так трудно быть одним из избранных, одним из истинных детей Бога. Все, что ты видишь, – это проблески истины, великого Божьего замысла. Он позволяет нам увидеть это немногое. Иногда то, что ты видишь, больше озадачивает, чем информирует. Все мы лишь смертные, крошечные существа в глазах Бога.
– Я не прималист, – возразил Элиас. – Я не считаю, что Каспер – это новый Эдем. Я не считаю эту планету чем-то большим, чем она есть. – Он измученными глазами посмотрел на призрака. – Почему ты пристал ко мне, Вон? Или ты думаешь, меня что-нибудь остановит? Думаешь, я брошу искать Тренчера? Или ты просто не можешь развлекаться по-другому?
Вон откинулся назад и прежде, чем ответить, смерил его холодным взглядом.
– Потому что так было предсказано, Элиас. Так было предсказано. Бог нас избрал. Пусть ты безбожник, но, тем не менее, ты служишь Божьей цели, как и все мы. Помни это, когда придет время.
С этими словами Вон исчез, оставив Элиаса смотреть на пустое кресло.

Сэм Рой
Сэм облизал окровавленные губы. Его собственная сущность краснела на фоне абсолютной белизны там, где кровь обагрила снег и лед.
– Иди к черту, – пробормотал Сэм. Он лежал, распластанный, на валуне, который был его миром, его вселенной. Кровь из свежих ран стекала по спине, по телу. Сейчас Сэм миновал порог чувствительности, и Вон это знал. Он подождет некоторое время, пока не убедится, что Сэм снова в состоянии ощущать.
– Ты думаешь, я не знал? – прошипел Вон. – Ты думал, я ничего не узнаю? А я знал, – сказал он слабым голосом. – Я знаю больше, чем ты можешь себе представить.
Вон закашлялся от холодного горного воздуха. Он столкнул Сэма и валун с крутой тропинки, ведущей к вершине плато, и теперь Сэм лежал смятый, как тряпичная кукла.
Несколько минут Вон кашлял. Сэм ждал – этим искусством он давно овладел в совершенстве.
– Это все ты, – промолвил Вон уже спокойнее. – Ты их к этому подтолкнул, ты сбил их с пути, на котором следовало им стоять.
– Я не подталкивал, – возразил Сэм, как только почувствовал, что сила вернулась. Его кости начали срастаться с необычайной быстротой. Вокруг царило безмолвие, ночь стояла тихая, как смерть, и Сэму представилось, что он слышит, как скрипят его кости, словно дубы на сильном ветру, когда разбитые осколки находят друг друга и заново соединяются.
Повернувшись к Сэму, Вон каким-то удивительно птичьим движением наклонил голову набок.
– Я тут ни при чем, – продолжал Сэм, выдавливая из себя слова. – Я только дал им совет. Потому что знал, что я это сделаю. Я всегда это знал. Это был их порыв, их желание. Они бы в любом случае это сделали. – Он попытался откашляться, выплюнул кровь на девственно белый снег. – Или ты этого не предвидел? – спросил Сэм, не удержавшись от издевки.
Несколько заговорщиков были мертвы. Сэм слышал пронзительный крик, далеко разнесшийся в ночи и резко оборванный. Он сразу узнал голос Марджори, молодой жены Вона. Конечно, она примкнула к заговорщикам – ведь одним из них был ее собственный сын, Мэтью. Теперь же… она пребывала в том месте, достичь которого ни Вон, ни Сэм, казалось, неспособны. Сэм подумал о людях, создавших их, – Вона, Тренчера и его самого, – и удивился слепоте их фанатизма. Смерть Марджори от рук ее собственного мужа стала лишь еще одним поводом сильнее их ненавидеть.
Он взглянул на Вона и в глубине его глаз увидел вспышку неподдельного страха. Вон отвернулся и стал взбираться по тропинке обратно на плато, обратно к свету и теплу повседневной жизни, которой Сэм уже целую вечность не знал.

Роук
– Мастер Роук! – окликнул его Утма, устремляясь навстречу, когда Роук вошел во двор Императорского дворца и направился внутрь кольца зданий. Вокруг сновали челядь и кухонная прислуга. – Вы здоровы?
– Здоровее некуда, – хрипло ответил Роук. – Ты приглашен на собрание к Зану?
Утма моргнул, делая таинственное лицо.
– Мастер Роук, пожалуйста, тише! Мало ли кто услышит? – прошептал он на ухо мастеру, беря его под руку, и они быстро зашагали к Святая Святых Зана в сердце дворца.
– Никто не услышит, Утма, – устало ответил Роук. – И даже если услышит, я ничего не сказал о собрании. Зан проводит множество собраний, я мог бы тебе напомнить.
Но Утму его слова не успокоили – он продолжал тревожно озираться.
Стражники распахнули огромные двери Святая Святых, и они вступили в высокий зал. Поодаль от входа уже стояли другие мастера, пользующиеся благосклонностью при дворе. Из окон под самым потолком лился солнечный свет. Роук заметил Ферена, главного шпиона императора. Несколько мгновений Ферен пристально смотрел в их сторону, потом отвернулся.
– Скопище подлых душегубов, – пробормотал Утма. – Если бы я знал, когда мать отдавала меня жрецам, что придется якшаться с подобными типами, я бы сбежал к кочевникам.
Роук согласно кивнул. Настоящих друзей при дворе у него было мало, и одним из них был Утма.
Они подошли к остальным мастерам, тоже ждущим аудиенции Зана. Те вели светскую беседу, и Роук услышал новости об осаде северного города, Нубалы.
– Загаженная дыра, был там однажды, больше ни за что не поеду, – пробормотал Райтеян, Хранитель Великой Книги Тайба. – И к тому же холодно. Очень холодно. – Он поежился, как бы в пояснение.
– Я слышал, войскам пока не удалось найти бога города, – сдержанно вмешался Роук.
– Это временные трудности, – ответил подошедший Ферен и встал возле Райтеяна с холодным выражением на лице. – Я уверен, ничто не помешает императору завершить его Великий План. А ты что думаешь, Роук?
От внимания Роука не ускользнуло, как его собратья-мастера вдруг страшно заинтересовались далекими стенами и потолками.
– Я бы сказал, что никто не верит в План императора больше, чем я, – ответил Роук, – но мне бы не хотелось оскорбить других членов двора столь тщеславным самомнением. – Он улыбнулся, получая удовольствие от вспышки гнева в единственном здоровом глазу Ферена.
«Похоже, мне надоело жить, раз я задираю Ферена, – подумал Роук. – Или мне просто становится все равно».
– Райтеян, – вмешался Утма, – я мог бы тебе напомнить, что мастер Роук сам родом из одной такой загаженной северной дыры. А твоя же Великая Книга говорит нам, что здесь раньше было точно так же холодно, как там, и даже холоднее, всего несколько поколений назад.
– Довольно, господа, – устало молвил Роук, когда дворцовая стража открыла двери во внутренний двор. – Давайте на этом закончим.
Во дворе было достаточно темно, чтобы потусторонний свет, окружавший фигуру Белого Призрака – Шей, – сразу бросался в глаза. Розовое и безволосое, с пучками шерсти на тех местах, что не были скрыты одеянием, это существо имело голову, которой на первый взгляд не хватало ушей – пока не заметишь крошечные раковины по бокам черепа. Они выглядели странно, уродливо. Шей стоял рядом с огромной картой мира, разложенной на широком столе, занимавшем половину помещения.
Карта состояла из тщательно вырезанных изображений гор, долин и морей и была создана по приказу императора Зана несколько лет назад. Большую часть этой карты занимало Великое Северное море, южным портом которого был Тайб, а почти все остальное – массив Тисана на юге и горы Тейва на севере.
Сам император Зан стоял у противоположного края стола. Шей, называющий себя Боном, находился возле него. Роук сразу заметил, какой у императора болезненный вид.
– Роук! – Зан торопливо пошел вокруг стола.
Уже не так молод, как прежде, подумал Роук. Но он почувствовал искреннюю любовь к императору – и к тому, которого он знал теперь, и к тому, с которым впервые познакомился много лет назад. Мастер улыбнулся и пошел навстречу своему императору.
– Мой господин, – промолвил Роук, – я надеюсь, вы чувствуете себя лучше.
– Много лучше, спасибо. Вон дает мне новое лекарство. Его ученые считают, что они нашли средство от моего недуга.
Роук медленно кивнул, стараясь скрыть свои чувства. Но Зан стал правителем империи не благодаря отсутствию проницательности.
– Ах, Роук, забудь свои опасения. Я верю, что Вон сумеет помочь нам в розыске последней части Плана.
Следуя за императором вокруг огромного круглого стола, Роук взглянул на Вона и увидел, что Шей внимательно на него смотрит. У мастера возникло необъяснимое чувство, что это существо слышало каждое слово, только что сказанное между ним и Заном.
Неподалеку лежал сверток: под грубой тканью блестел металл. Роук уставился на него. Император тоже посмотрел на сверток.
– Что ты думаешь, Роук? – Зан подошел к свертку и откинул ткань. – Это дар великого знания Вона.
– Это самое малое, что мы можем сделать, – произнес Вон.
Точнее, голос шел из маленькой коробки в его руках. Поначалу Роук и Утма сочли, что это существо немое, совсем неспособное говорить. Затем Роук понял, что такого быть не может: он услышал, как это существо что-то бормочет в свой прибор на своем собственном диковинном языке. Скорее, как объяснил император, эти коробочки позволяли Шей общаться, преобразуя его слова в слова истинных людей. Результатом был омерзительный, лишенный интонаций, хоть и понятный шум.
Роук уставился на Вона, не зная, как реагировать. Существо смотрело на него, и мастер понимал, что император ждет от него ответа. Но как можно угадать, что думает это существо, когда у него такие невыразительные уши?
Зан достал из свертка длинную стальную трубку и призвал мастеров подойти. Они собрались возле императора, внимательные зрители, и с одной стороны от них лежала огромная карта. Рассматривая трубку, Роук увидел, что это не просто трубка: тщательно изготовленный предмет с расширением на одном конце, где была приделана особой формы деревяшка.
Имелись и другие выступы, аккуратно прикрепленные, но для какой цели, Роук не мог себе представить.
– Что это? – спросил один из мастеров. Хотя Ферен, заметил Роук, явно наслаждался их недоумением, из чего следовало, что он уже видел демонстрацию.
– Это называется «огнестрельное оружие», – сказал император, взглянув на стоящего рядом Шей. Тот согласно закивал головой. – Средство для осуществления нашего Великого Плана. Боюсь, я был не очень откровенен с вами в минувшем году, хотя я уверен, до вас доходили слухи.
Слухи действительно доходили. Роук поймал взгляд Утмы. Неизвестное оружие, применяемое на северных берегах, далеко от Тайба? Города империи гудели от толков об этой новой технологии.
– Вам следует продемонстрировать его для нас, мой господин. – Ферен так и лучился довольством.
– Что я и сделаю! – отозвался император. Подняв трубку к плечу, он потянул за металлический крючок, приделанный внизу. Внезапный свет вспыхнул перед глазами Роука, и кто-то тонко взвизгнул от испуга. Роук надеялся, что это был не он сам. Взрыв, произведенный этим устройством, был невозможно громкий, и Роук, посмотрев на мастеров, увидел, что все они прижали уши и озадаченно оглядываются по сторонам.
Уши императора дрожали от радости. Он размашисто подошел к дальней стене и махнул рукой, приглашая своих придворных следовать за ним. Среди собравшихся Роук заметил Сейферена, капитана стражи. Он держался неподалеку, и лицо его был мрачным.
– Вот, видите? – Император указывал на двухсотлетнюю статую какого-то почетного офицера стражи, которая внезапно и страшно лишилась одной руки. Роук и в самом деле был впечатлен. – Господа, наши специально обученные эскадроны, вооруженные этими устройствами, сеют панику в рядах врага. Но помните, за нашу победу вы должны благодарить Шей.
– Я уверен, император и сам внес немалую лепту в эти триумфы, – возразил Роук.
– Возможно, я внес свою лепту, мастер Роук, и я не склонен к ложной скромности, но великие перемены назревают в нашем мире. – Зан опустил оружие, небрежно поворачивая его стреляющий конец к мастерам. Кое-кто из собравшихся попятился.
– Мои дорогие друзья, не беспокойтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50