FuckYouBill







19




Денисова Ольга
Учитель



1685 год: на поро
ге реформы Петра, разгар борьбы с расколом. Беглый колодник Нечай вернул
ся домой, к маме. Его мучают воспоминания о прошлом, и иногда ему кажется, ч
то дом и свобода всего лишь счастливый сон. И боярин Туча Ярославич, и брат
Мишата с его многочисленными детьми, и красивая девка Дарена… И чудовищ
а, по ночам пожирающие припозднившихся гуляк. Тяжелый, мрачный роман об у
важении к мертвецам и жерновах церковного правосудия.




Оглавление



Неделя
первая 4




День первый 4


День вт
орой 17

День тр
етий 28

День че
твертый 40


День пя
тый 48

День ше
стой 56

День се
дьмой 64




Неделя вторая 72




День первый 72


День вт
орой 80

День тр
етий 91

День че
твертый 99


День пя
тый 109

День ше
стой 118

День се
дьмой 129




Неделя третья 138




День первый 138


День вт
орой 151

День тр
етий 159

День че
твертый 176


День пя
тый 184

День ше
стой 193

День се
дьмой 201


День по
следний 207


Эпилог
222









Как во смутной волости,
Лютой, злой губернии…

В. С. Высоцкий





Серый туман густой поземкой струился под ногами, словно где-то под опавш
ими листьями нехотя и вяло кипел котел. Только туман был холоден, как зимн
яя ночь, и не стремился вверх, его клубы оплетали сапоги, будто змеи, и Мику
ла боялся запутаться в нем, споткнуться, завязнуть Ц ему хотелось скоре
е выйти из лесу в поле. Такой же холодный, как и туман, ужас острой иглой кол
ол его в грудь и разливался по телу зябким ознобом.
Темный осенний вечер Ц настолько темными бывают лишь осенние вечера Ц
застыл вокруг необычайной, неестественной тишиной, в которой отчетливо
слышался шорох сухих листьев, дыхание Микулы и стук его сердца. А еще… тон
кий звон, висящий в воздухе, замерший на одной ноте, нисколько не похожий н
а комариный писк: неживой, очень тихий, но от этого не менее явственный.
Лес смотрел на Микулу со всех сторон: из-за деревьев вдоль широкой тропы, и
з-под опавших листьев, с голых ветвей; буравил взглядом спину и нацеливал
невидимые из темноты глаза прямо в лицо. Лес следил за ним, лес крался несл
ышными шагами, лес сжимал круг Ц нечто, не издававшее ни звука, нечто осто
рожное, нечто бездыханное пряталось в непроглядном мраке. Микула ощущал
это нечто кожей. Ни зверь, ни птица, ни человек не могут абсолютно раствори
ться в темноте, лишь гады с остывшей кровью способны спрятаться так, что н
и глаз, ни ухо, ни внутреннее чутье не подскажут, с какой стороны встречать
опасность. Но присутствие гада нельзя не угадать Ц особая вибрация в во
здухе выдаст его близость.
И Микула чувствовал эту вибрацию. Вибрацию остывшей крови. Чувствовал, з
нал, угадывал, понимал, но когда из темноты услышал тихий, угрожающий рык,
замер на месте, не в силах шелохнуться. Так рычит кошка, или мелкий зверь, и,
казалось бы, опасности нет Ц напуганная ласка или куница поднялась на з
ащиту своего гнезда. Только у Микулы по лицу струями хлынул пот Ц ледяно
й пот ужаса. Он знал, что это не ласка и не куница Ц он ощущал вибрацию осты
вшей крови. Туман встал на дыбы, взвился островерхим всплеском, и за неско
лько мгновений до страшной смерти Микула увидел тварь, которая хотела ег
о живой, горячей плоти.


Неделя первая

День первый


Нечай ненавидел холод. Именно ненавидел, а не просто не
долюбливал. Холод приводил его в бешенство, холод убивал его, холод пугал
и подавлял. Поэтому, едва ночи стали сырыми и стылыми, с сеновала он перебр
ался в дом, и теперь валялся на печи вместе с тремя малЫми племянниками, ко
торых старший брат наплодил в изобилии. Его жена Полёва Ц маленькая, выс
охшая от бесконечных родов женщина - и сейчас была на сносях, и кормила гру
дью младшего сына. Не пройдет и по л уг
ода, как младенцу придется освободить люльку и перебраться на печь, к бра
тьям и сестрам. Старшие же мальчики Ц одиннадцати и двенадцати лет Ц уж
е вовсю помогали отцу.
Дети не раздражали Нечая. Их возня и повизгивание ему не мешали, он позвол
ял им ползать по ногам, садиться на грудь, разве что иногда осторожно сним
ал с себя особенно расшалившегося проказника, и чувствовал себя старым л
енивым псом, вокруг которого ползают веселые щенята.
Печь дышала теплом. Нечаю казалось, он никогда не привыкнет к теплу, никог
да не насытится им, никогда не перестанет ощущать его блаженство. Летом о
н ловил каждый солнечный луч, и на закате подставлял лицо остывающему со
лнцу, чтоб до утра помнить его прикосновение. Но и солнце не могло сравнит
ься с печью Ц он прижимался к застланным овчиной кирпичам всем телом, и н
адеялся втянуть, вобрать в себя их жар, накопить, чтобы потом тот защитил е
го от холода.
Брат Мишата не разделял его восторга. Пока Нечай валялся на сеновале, Миш
ата еще мирился с его присутствием, когда же Нечай перебрался в дом и стал
мозолить брату глаза ежечасно, тот с каждым днем злился все сильней. Хитр
ый инструмент бондаря переехал из холодной мастерской в дом, заняв не ме
ньше его половины Ц Мишата поднимался до света, чтобы использовать кажд
ую минуту дня, становившегося все короче и тусклей. Он был старше Нечая на
восемь лет Ц высокий, статный, красивый мужик: длинные, черные, сурово сдв
инутые брови над горящими, серьезными глазами, темный чуб, завитком пада
ющий на лоб, лихие усы над пухлой губой. Да, брат Мишата был обстоятельным
и благонравным человеком, отцом большого семейства. Каждое воскресенье
он ходил в церковь, строго постился по средам и пятницам, приучая к этому д
етей с малолетства, вовремя и по-хорошему платил оброк боярину, имел уваж
ение односельчан и не последний голос на сходе. Нечая от всего этого тошн
ило.
Нечай никогда не задумывался о своей внешности, он с десяти лет жил в окру
жении мужчин, и о женщинах имел весьма смутное представление. Он чем-то по
ходил на брата, только волосы его, такие же темные, не вились, и брови были к
ороче и светлей. К тому же Нечай не сдвигал их к переносице, и глаза его сер
ьезными называть не стоило. Мишата сильно перерос отца, а Нечай оказался
и ростом, и сложением ровно таким же как отец, и теперь у него не было пробл
ем ни с одеждой, ни даже с обувью. Полеву злило и это Ц она надеялась, что ве
щи отца перейдут к ее многочисленным детям.
Когда он вернулся в родной поселок после пятнадцатилетнего отсутствия,
то с удивлением заметил, как смотрят на него молодые девки и бабы постарш
е, а особенно Ц вдовы с детьми. Сначала его это удивляло, потом Ц пугало, а
теперь стало веселить. Их не смущал безобразный, разлапистый сизый шрам
на левой скуле Ц след сведенного клейма, впрочем, в этой глуши никто не сл
ышал о том, что колодников клеймят, и клейма эти бесследно стереть невозм
ожно.
Мишата советовал Нечаю жениться на вдове: еще бы, в отцовском доме и без Не
чая было тесно, куда уж привести молодую жену! Однако жениться Нечай не со
бирался вовсе: семейная жизнь нагоняла на него невыносимую скуку. Пока о
н не хотел ничего Ц только лежать, впитывая в себя печной жар, и ни о чем не
думать.
- Нечай, - Мишата зашел в избу, пригибаясь, чтоб не задеть косяк низкой двери
, - мы в лес едем, подсобил бы…
Нечай лишь повернул голову к стене. Тон у брата был вовсе не просительным,
а требовательным и недовольным.
- Четвертый месяц валяешься, палец о палец не ударишь! Ребятишки и то работ
ают, ты один Ц бездельник и пьяница!
Что правда Ц то правда. Нечай последнее время любил сидеть в трактире Ц
слушать, о чем говорят проезжие люди, смотреть на новые лица, и чувствоват
ь головокружительное забытье, падающее в желудок янтарным жаром подогр
етого яблочного вина.
- Я с тобой разговариваю, ты глухим-то не прикидывайся!
- Да ну? Ц Нечай повернулся к брату и растянул губы в улыбке, - а я-то думал: кт
о это у нас бездельник и пьяница? Неужели, из малых кто успел?
- Хватит! Ц рявкнул Мишата, - слезай и поехали!
- Не поеду, - вздохнул Нечай и снова улыбнулся.
- А я сказал Ц поедешь! Ц загремел брат в полный голос, так что его старшие
отпрыски втянули головы в плечи, а кто-то из малых заревел от испуга.
Нечай болезненно скривился Ц он не хотел серьезной ссоры. На крик из хле
ва поднялась Полева и робко заглянула в избу, чуть приоткрыв дверь. Со дво
ра что-то крикнула мама, и на лестнице стали слышны ее медленные, неуклюжи
е шаги.
Нечай повернулся на бок и слегка свесил голову вниз:
- Да мало ли, что ты сказал.
- Ты в моем доме живешь, мой хлеб ешь, да еще и глумиться надо мной будешь? Ц
Мишата сердился не на шутку.
- Это и мой дом тоже, братишка, - хмыкнул Нечай, - ровно настолько, насколько и
твой. Отец перед смертью поровну его велел разделить, разве нет?
- Ах ты захребетник! Ты в этот дом ни гроша не вложил, досочки не поправил, и
туда же! Да я тебя… Батьки нету, так я тебя поучу!
Мишата протянул руку и вцепился Нечаю в воротник, надеясь стащить с печк
и. И тогда Нечай озверел. Он всегда зверел, если кто-то хватал его руками. Он
терял способность соображать, на него накатывало что-то, от чего темнело
в глазах, и пропадал всякий страх. Вот и теперь он спрыгнул с печи Ц легко
и ловко, и услышал, как Полева бормочет себе под нос:
- Правильно, Мишенька, так его. Давно пора проучить бездельника, всем надое
л хуже горькой редьки!
Может, если бы не ее слова, Нечай бы и остыл. Он не видел, как в дом вошла мама,
да и не успела бы она разнять братьев Ц Нечай жестко перехватил руку Миш
аты, сжимающую его воротник. И хотя старший брат был выше его и гораздо кре
пче с виду, Нечай без труда оторвал его руку от своей груди и выломал ее од
ним резким Ц пожалуй, чересчур резким Ц движением. Мишата вмиг упал на к
олени спиной к Нечаю, в его руке что-то хрустнуло, и брат завопил Ц громко,
тонко и жалобно. Нечай выпустил его и отступил на шаг, прижавшись к печке с
пиной Ц постепенно бешенство уходило, сменяясь тоской и чем-то, напомин
ающим жалость.
К мужу с криками кинулась Полева, но, не успев его обнять, передумала и, сжа
в маленькие кулачки, набросилась на Нечая. Нечай с ухмылкой отбивался от
ее бессмысленных нападок, пока мама не ухватила Полеву за волосы и не отт
ащила прочь.
- Куда лезешь? А? Ц мама сердилась смешно. Она качала седой головой, и ее чер
есчур полное тело колыхалось с заметным отставанием, маленький носик мо
рщился от возмущения, припухшие щелки глаз метали молнии и тонкие губы п
ревратились в невидимую полоску.
- Негодяй! Ц выла Полева в такт тяжелым стонам мужа, - сволочь, захребетник
проклятый! Мало ему, что он детей моих объедает! Он еще и мужика мне покале
чил!
- А ты бы не подначивала мужика-то, - укоризненно ответила мама, - глядишь, он
бы целым остался.
- Родной брат… - выговорил Мишата, с воем пытаясь вытащить руку из-за спины
, - в моем доме… родной брат…
- Пока я жива, это мой дом! Ц мама топнула короткой, толстой ногой с махоньк
ой ступней, - и нечего его делить. Всем места хватит.
- Мама, да он же разбойник! Он нас всех прирежет когда-нибудь! Ц разревелас
ь Полева, - да вы на рожу-то его посмотрите! Ему еще и смешно!
Смешно Нечаю не было, напротив Ц было гадко, и противно смотреть на воюще
го брата, его плюющую злобой жену и притихших, перепуганных детей. А насче
т разбойника она верно угадала…
- Он твоему мужу брат родной! Ц с сердцем ответила мама и повернулась к Не
чаю, - а ты что встал? Иди отсюда куда-нибудь, иди! Что наделал-то, а? Чего ухмыл
яешься?
Нечай пожал плечами. Очень хотелось сказать, как в детстве, что Мишата нач
ал первым. Он вздохнул, сунул ноги в сапоги, накинул отцовский полушубок и
вышел вон.
Осенний порывистый ветер еще на крыльце полез под рубашку и кинул к нога
м сморщенных яблоневых листьев Ц по небу быстро, словно уходя от погони,
неслись рваные черные облака, над которыми неподвижно застыла унылая се
рая пелена. Нечай запахнул полушубок поплотней, спустился вниз, похлопал
по шее откормленного конягу, запряженного в дровни, и вышел со двора.
Только мама и обрадовалась его возвращению, только мама и верила, что он ж
ив. Он ничего не рассказал ей о себе, но она внутренним чутьем понимала его
, ни в чем не упрекала Ц ей хватало того, что он рядом. Когда-то, когда Нечаю
было всего десять лет, и поп Афонька предложил отцу отправить мальчика в
монастырскую школу, только мама не хотела его отпускать. Нечай не мог про
стить отцу, что тот согласился. И хотя отец давно умер, детская обида до си
х пор бередила сердце. А мама… Мама всегда любила его больше, чем Мишату. Л
ишь одному человеку на земле Нечай был нужен Ц маме.
Он шел по дороге без всякой цели, когда услышал сзади торопливые шаги и шу
мное дыхание. Нечай оглянулся: его догоняла Груша, глухонемая дочь брата,
девочка семи лет. В три года она упала в подпол, испугалась и с тех пор ниче
го не слышала и не говорила. Пожалуй, Груша тоже любила Нечая. Он подхватил
ее на бегу, подбросил вверх и покружил на вытянутых руках Ц ребенку нрав
илось, когда с ним играли. Она смеялась молча и глаза ее, такие же серые, как
у бабушки, становились щелочками, и маленький нос морщился Ц она смеяла
сь смешно, так же как мама сердилась.
- Когда-нибудь я сделаю тебе маленькие крылышки, - он поставил ее на землю, -
и ты полетишь далеко-далеко, в теплые страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9