Схватив посох, чтобы опереться на него, я вскочил на ноги. Стоял такой шум, такой гам — каждый выкрикивал свои предложения, что надо сделать с шулером, — и я понял: нелегко будет заставить их послушать меня. Однако я попытался выступить, постучав по столу основанием посоха.
— Господа! Господа! — крикнул я.
Не считая обливания водой, это лучший способ привлечь внимание толпы. По крайней мере, обращение «господа» для толпы бездельников и пьяниц нечто новое и неожиданное и не может не вызвать их интереса. Мысли мои метались в привычной для них манере, как случается всякий раз, когда я нахожусь в отчаянном положении и не имею ни малейшего понятия, что в следующий момент сорвется с моего собственного языка, а спасать положение как-то надо.
Такая жизнь очень бодрит, смею вас уверить, если, конечно, не кончается слишком быстро.
— Господа, — повторил я в этот раз тише, но все еще повелительным тоном — я умею им пользоваться, если обстоятельства заставляют. — Господа… должны быть более милосердные и гуманные способы разрешить это затруднение, зачем же сразу убивать? В конце концов, как вы хотите вернуть свои деньги, если вытащите Буггера во двор и забьете там до смерти, даже если вам и нравится проводить время подобным образом?
Принимая во внимание, что люди составляли разъяренную толпу, слушали они очень внимательно. Единственный, кто хотел разорвать меня в клочья, был сам Буггер, и, думаю, не мне его винить, потому что мы оба знали, как ловко я его обманул. Поймите, я был уверен, что он передергивал в карты, так что в моем лице его настигло справедливое, хоть и запоздалое возмездие. Ну а если он всегда играл в карты честно… что ж, я уверен, что в своей жизни он делал ошибки, так что в любом случае получил по заслугам.
Самый здоровый и громогласный из толпы смерил меня взглядом.
— А что ты предлагаешь? — спросил он.
Я, конечно, хромаю на правую ногу, но на умственные способности это никак не влияет — соображаю я быстро, поскольку всю жизнь мне приходится нестись во весь дух впереди других. Так что когда меня в довольно настойчивой манере попросили изложить свое мнение, я был готов. Буггер смотрел на меня во все глаза, и на его лице застыла странная комбинация любопытства, злости и страха. Он-то хорошо знал, что я все подстроил, как знал и то, что никто в это не поверит, а вся его жизнь зависит от того, какие слова слетят с моего языка.
— Буггер поставил на кон свое заведение… и пытался обжулить меня в игре.
Я увидел, как он было вскинулся, пытаясь протестовать, но благоразумно сдержался. Сейчас он меньше всего на свете хотел бы меня разозлить. Конечно, он хорошо все понимал, но ничего не мог сделать.
— Давайте предположим, — продолжал я, — просто ради интереса, что он признает свою ошибку и отдаст свое заведение мне.
Буггер заметно побледнел. Те, кто его держал, похоже, смутились.
— Допустим, так и есть. Какая нам с этого выгода? — спросил один из них.
— Обычно вы приходите сюда выпить. Разве нет?
Они закивали.
— Хорошо. Тогда вот что я предлагаю. — Я прислонился к стулу, стараясь вести себя естественно, хотя нога у меня немного дрожала. — Как новый владелец «Буггер-зала», а это имя я постараюсь сохранить из уважения к славной исторической традиции, так вот, я установлю новое правило, по которому с пяти до шести каждый день все напитки в этом заведении будут отпускаться за полцены. Таким образом, разница между нормальной ценой и половиной цены для вас с течением времени возместит все, что вы проиграли этому мошеннику.
Они смотрели на меня с подозрением, потому что я не обещал ни немедленного возмещения ущерба, ни любого другого удовольствия, которое могло бы сравниться с кровопролитием. Но была в моем предложении и несомненная притягательность. Словно для того, чтобы убедиться, что нет никакого подвоха, самый здоровый спросил:
— И что, начиная с сегодня до самого конца времен каждый день нам будут отпускать пойло за полцены в течение часа, так?
— Именно. Вас устраивает?
Всегда существует миг, какая-то коротенькая секунда, между вашей попыткой уболтать кого-то и моментом, когда становится ясно — удалось вам это или нет. Этот миг — самая тяжелая и в то же время самая упоительная часть любой рискованной затеи.
И тут я увидел, как улыбки становятся шире, а глаза начинают блестеть — мои будущие посетители оценивали свои возможности скрасить унылое существование доброй порцией меда, и я понял, что сделка состоялась. Головы закивали, взгляды и смешки выразили одобрение; таким вот образом я и сделался хозяином забегаловки под названием «Буггер-зал».
Служанкам, которые там работали, было по большому счету все равно. Для них это была просто работа, и плевать им на то, кто станет выплачивать их мизерные деньги.
Буггеру новость совсем не понравилась, он-то пребывал в ошибочном заблуждении, что его рабочая сила сохранит ему верность. Ей-ей, было даже жалко смотреть, как он стоит в зале, носящем его имя, и понимает, что он здесь совершенно чужой.
— Ты!.. Ты!.. — вот и все, что он мог вымолвить. Мне этого было достаточно. Я уже привык к тому, что люди впадают в бессильную ярость и не могут придумать, как ко мне обратиться. Обычно если они не бросаются на меня с кулаками в первые десять секунд, потом уже приступ минует.
— Ну, слушай, — произнес я спокойно, растянув губы в улыбке. — Господа, которых ты обманул, все здесь и поздравляют друг друга с удачной, как им представляется, сделкой. Я бы не советовал тебе говорить что-нибудь, что может изменить их мнение. Смирись с тем, что я только что спас тебе жизнь…
— Жизнь! — фыркнул он. — Ее не пришлось бы спасать, если бы ты не появился!
Он шагнул ко мне, наверное, с намерением сломать мою шею. Не желая давать ему возможность предпринять что-нибудь эдакое, что могло бы окончиться для меня плохо, я положил руку ему на плечо, как только он подошел поближе. Хотя фигура моя не производит впечатления, руки у меня сильные, что и помогло толкнуть Буггера на ближайший стул. Он очень удивился, и я решил, что надо бы держать его в таком состоянии все время. Я уселся напротив, а недавно «обманутые» клиенты решили воспользоваться преимуществами последних пятнадцати минут счастливого часа, который я для них придумал. Сейчас меня это не заботило, поскольку за мед поставщику платил не я. Но если я буду управлять этим местечком, тогда рано или поздно — скорее рано — мне придется самому договариваться с поставщиками. Тут Буггер мог бы мне помочь.
— Ну, может, и так, — произнес я, признавая, что он оказался в опасности из-за меня. — Но я тебе советую смотреть на вещи трезво. Теперь твое заведение принадлежит мне. Надеюсь, однако, что на твой уровень жизни это не повлияет.
Он насупился.
— О чем это ты?
Я пожал плечами.
— Ты вложил немало времени и денег, чтобы наладить работу. Почему бы нам не договориться — ты бы мог продолжать этим заниматься.
Буггер так на меня посмотрел, словно я вдруг заговорил на непонятном для него языке; для меня это было плохо, ведь я-то думал, что выразился достаточно ясно.
— Продолжать? Ты хочешь сказать…
— Что ты станешь у меня работать, — подтвердил я, кивая. — Ведь это твое семейное имя на вывеске. До сего дня это была вся твоя жизнь. Я просто хочу…
— Просто хочешь, — перебил меня Буггер ядовито, — воспользоваться всеми выгодами, которые приносит такое заведение, и при этом нимало не заботиться о том, как оно работает. Я провел здесь не один год, стараясь, чтобы все стороны жизни в «Буггер-зале» были мне хорошо известны, чтобы качество всегда было отменным. А ты первым делом решил возложить ответственность на кого-то другого.
— Не на кого-то другого. На человека, который лучше других знает эту работу. Я уверен, что мы можем договориться…
— Конечно, договориться можно всегда, — сказал он таким тоном, который мне совсем не понравился. Он подался вперед, а губы под густой растительностью на лице сложились в презрительную гримасу. — Вот послушай: я мирный человек. Живу правильно. Именно поэтому — конечно, после того, как я перестал злиться, — я и не сломал твою тощую шейку своими руками, а ведь я могу выдирать с корнем деревья.
Я глянул на его мясистые пальцы и решил, что Буггер не хвастается.
— Только из-за того, что я живу по правде, — продолжал он, — сегодня ночью ты можешь спать спокойно, зная, что я не приду в темноте, не наброшу подушку тебе на лицо и не лишу тебя твоей жалкой жизни. А еще я мог бы сжечь все заведение прямо сегодня вечером, и ты бы оказался гордым владельцем кучки углей. Но даже сама мысль поступить так с этой таверной, основанной моими предками, мне претит. Однако заруби себе на носу, рыжий: я найду способ с тобой поквитаться. Это может случиться сегодня или завтра, в этом году или в следующем. Ты опозорил меня перед моими самыми надежными клиентами. Теперь они всегда будут считать меня лгуном и мошенником.
— А ты заявляешь, что никогда не передергивал в карты? — недоверчиво спросил я.
Он вспыхнул, но ничего не сказал. Теперь я не знал, что и подумать: то ли он не отвечает, потому что знает — я поймал его на горячем. То ли он считал вопрос настолько неуместным, что отвечать считал ниже своего достоинства. Наконец, голосом настолько невыразительным, что внутри у меня все похолодело, он произнес:
— Ты разрушил мою репутацию. Человек хорош настолько, насколько хорошо о нем думают другие… за исключением, пожалуй, тебя, о котором думают гораздо лучше, чем ты того заслуживаешь.
— Даже и думать не моги о том, чего я заслуживаю, — заявил я ему.
Он не стал отвечать, а наклонился ко мне, пристально глядя из-под кустистых бровей.
— Ты забрал мою таверну, но главное — ты отнял у меня честь. Человек без чести так же опасен, как и человек, которому незачем жить.
— Человек, которому незачем жить, — возразил я, — это самоубийца, и вряд ли он может кому-то угрожать.
Едва заметно улыбаясь, Буггер произнес:
— Если самоубийца спрыгнет со скалы, он представляет немалую угрозу для того, на кого упадет. Если такой самоубийца пронзит свою грудь мечом… это может окончиться трагически для того, кто прислонился к его спине. Для тех, кто живет, самую большую угрозу представляют те, кому все равно, как умереть. И пусть боги помогут врагам такого человека.
Я внезапно ощутил, как у меня пересохло в горле и заболела голова. Буггер, не говоря больше ни слова, поднялся, подошел к двери, открыл ее и вышел из своего семейного заведения. Я понял, что оглядываться он не станет. И оказался прав.
Люди вокруг поздравляли меня с новым приобретением. Но поздравления поступали от полупьяных посетителей, которые потребляли мое спиртное по оптовым ценам. Поэтому их одобрение значило очень мало в общем устройстве мира. Человек, который ухитрился подружиться с десятилетними мальчишками, всегда будет встречен криками «ура!», когда придет к ним.
Я выиграл одно сражение. Тогда я стал молиться богам, чтобы это торжество не оказалось таким коротким, как все предыдущие.
Боги отвечают на все молитвы.
В моем случае — всегда издевательским смехом.
3
ПРОВИДЕЦ
Для такого неисправимо циничного человека, как я, всякий миг, когда снисходит счастье, кажется сущей трагедией. Подобные явления возбуждают в других людях тщетные надежды — мол, если и циник находит силы радоваться каким-то моментам своей жизни, значит, истинное счастье и расставание с цинизмом совсем рядом.
Я не таков. Я твердо знаю, что нельзя надеяться на лучшее. Счастье задевает самые циничные струны моей души, и все время, пока чему-то радуюсь, я твердо уверен, что рано или поздно я всего этого лишусь. Истина человеческой жизни в том, что люди рады, когда они оказываются правы. Это справедливо и для предположения, что все кончится плохо. В своем мире я люблю постоянство и считаю, что счастье — это переходное состояние, нужное единственно для того, чтобы череда потерь казалась еще горше. Не верю, что кто-либо может ценить что бы то ни было, пока не лишится того, чем обладает.
И вот, пребывая в ясном рассудке, должен вам заявить: ни минуты не сомневаясь, что добром все это не кончится, те два года, в течение которых я владел «Буггер-залом», я прожил очень счастливо. Если бы вся история не кончилась так, как произошло (а у меня по-другому и быть не может), я бы и по сей день пребывал все там же. Управлять заведением мне было совсем не трудно. Я решил, что у меня к этому талант. А почему нет? Первые полтора десятка лет жизни я провел в оживленном трактире Строкера. Я изучил все явные и неявные стороны дела, и, хотя трактир был поменьше, чем «Буггер-зал», принципы работы оказались, в общем, одинаковые.
Верный своему слову (что редко бывает), я не стал отменять счастливого часа. Идя навстречу пожеланиям народа, моему начинанию последовали и другие заведения. Меня это очень позабавило.
Хоть я и держал нос по ветру и невзначай расспрашивал посетителей, у меня не было ни малейшего представления о том, чем занялся Буггер после того, как покинул свое заведение. Это несколько меня беспокоило. Я предложил ему остаться потому, что верю — друзей надо держать поблизости, а врагов — еще ближе. Но Буггер повел себя неучтиво, на уловку не купился и исчез из-под моего бдительного ока. По привычке ожидая неприятностей из-за каждого угла, я пребывал в убежденности, что Буггер рано или поздно объявится. И его возвращение повлияет на мою жизнь самым отрицательным образом.
Уверяю, это был не просто пессимизм. В жизни моей полным-полно типов, которые исчезают из нее только затем, чтобы объявиться позже. Иногда такие неожиданные появления приносили мне немалую выгоду, хотя, конечно, надолго их не хватало. В других случаях мне доводилось видеть знакомые лица в совершенно нетипичных и плохо просчитанных обстоятельствах, и такие встречи вели к большой беде.
Потому-то я и не сомневался, что наши с Буггером дорожки обязательно пересекутся. А вот когда это случится и какие несчастья принесет мне эта встреча — я представить не мог. Иногда по ночам, особенно в дурную погоду, я сидел в уголке, прихлебывая пиво, которое приносила какая-нибудь служанка, и пытался предугадать самое неприятное, что могло мне сулить внезапное возвращение Буггера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55