Если я тебя освобожу, ты не причинишь мне зла и поступишь так, как я скажу. Без меня ты погибнешь в болоте, будь уверен. Оно более жестоко, чем ты.
Воин по-прежнему внимательно смотрел на Алаана и молчал.
Наконец он спросил:
— А что тебе надо от меня?
— Что надо? А что, собственно, ты можешь предложить? — Алаан задумался. — Я хочу знать, пришел ли за мной сэр Эремон. Он здесь, на болоте?
Стражник молчал.
— Ты не очень долго сможешь продержать голову над водой, — напомнил Алаан.
— Его здесь нет, — ответил воин.
Алаан почувствовал облегчение и разочарование.
— Ты уверен?
— Да.
— Тогда поклянись, что не причинишь мне зла, и я тебя отпущу.
Стражник затряс головой.
— Клянусь, — сказал он, и по голосу было слышно: ему до сих пор не верилось, что это не шутка.
Алаан занес меч. Плененный отвернулся и зажмурился. Но, почувствовав, что путы ослабли, открыл глаза.
— Кто же ты? — прошептал стражник. — Кто ты, освобождающий врагов?
— Врагов? Ты мне не враг, воин. Мой враг Хаффид, которого ты зовешь сэром Эремоном. А ты… ты всего лишь меч и человек одновременно. Подобных тысячи. Я дарю тебе жизнь — из жалости, поскольку у тебя нет своей головы на плечах.
Алаан продолжал разрезать стебли, державшие стражника, пока тот не смог двигаться, хотя руки тонущего все еще оставались связанными.
Приложив небольшое усилие, Алаан вытащил человека из воды и освободил ему ноги.
— Как насчет моего меча?
Алаан пошарил в воде и между камышами и, нащупав что-то твердое, выловил меч стражника. Он убедился, что руки воина опутаны танглвайном, и вставил меч обратно в ножны.
— Зачем тебе нужна была моя клятва, если ты собирался оставить меня связанным?
— Потому что я не рискую больше необходимого, воин. Пошли… — Алаан указал мечом. — Я положу руку тебе на плечо.
— Да, Веллоу и правда ранил тебя… прежде чем ты перерезал ему горло.
— Он убил бы меня на месте — хотя я не сделал ему ничего плохого и даже не знал его имени. Любой поступил бы так на моем месте, даже ты.
Алаан махнул мечом.
— Вперед, в эту протоку.
Они направились по узкому ручью. Походка спасенного была неуклюжа из-за связанных рук, а Алаан опирался на него и хромал как совершенный калека.
Никто не проронил ни слова. Алаан молчал от боли, а его спутник, по-видимому, все еще подозревал неладное и держал язык за зубами.
Двое невольных спутников брели в воде, ногами поднимая пузырьки с илистого дна. Камыш шелестел от легкого ветра.
Путь был долгим, приходилось останавливаться, чтобы дать отдых раненой ноге Алаана. Дважды он садился прямо в воду, одержимый болью, и воин покорно стоял рядом.
— Рана, должно быть, глубокая, — произнес стражник, пристально вглядываясь в след от удара мечом.
— До кости, — процедил Алаан сквозь зубы.
— Я человек слова, — сказал спасенный. — Развяжи мне руки, и я постараюсь помочь тебе.
— Очень может быть, однако рисковать я не буду.
Алаан нагнулся и пощупал ногу.
— Интересно, почему же Хаффид не отправился вместе с вами? — произнес он.
После отдыха боль немного утихла. Алаан с трудом поднялся, нога затекла и кровоточила.
— Хаффид… так ты называешь сэра Эремона? — спросил стражник. — Среди моих товарищей есть такие, кто утверждает, что это действительно Хаффид и что он когда-то служил клану Ренне.
— Сказать, что он служил Ренне, думается мне, значит погрешить против правды, хотя он действительно был их союзником — таким, каким он был для любого человека.
Алаан оперся о плечо спутника, и они отправились дальше.
— Однако ходят слухи, что Хаффид погиб на поле битвы, убитый своими же сторонниками.
— Он не погиб. Точнее, не там. Впрочем, едва ли в нем осталась жизнь; лишь крошечная искорка, раздутая в пламя. Пламя ненависти. И как тебе и твоим товарищам может нравиться служить такому человеку?
Стражник помолчал.
— Нам не нравится, — тихо произнес он с явной горечью в голосе. — Сэр Эремон — темная сила. Некоторые видели, как он выходит ночью, гуляет под звездами и разговаривает с тенями — слугами Смерти.
Голос спасенного дрогнул.
— Часами сидит он один в комнатах, возрождая давно утерянное магическое мастерство. Я видел, как весь замок пришел в движение, и каждая живая душа наполнилась трепетом, будто сама Смерть пришла уничтожить нас. И все это — дело рук сэра Эремона, затаившегося в своих покоях. Он колдун, вернувшийся из мира мертвых, — вот что говорят люди, но говорят тихо, потому что никто бы не пожелал предстать перед ним с подобными обвинениями. Никто из тех, кто желает увидеть его на костре, не решится вытащить меч. И все же сэр Эремон напуган. Я не знаю человека, который был когда-либо так напуган.
— Да, он боится: необычный дар, полученный от отца, — кивнул Алаан. — Что ты будешь делать, когда я отпущу тебя? Отправишься восвояси? Тебя наверняка считают мертвым. Впрочем, что касается твоих товарищей, то, я полагаю, так оно и есть.
Стражник посмотрел на Алаана и покачал головой.
— Я давал клятву принцу Нейту Иннесскому. Мой отец служил его отцу, мой дед — его деду.
— А сейчас ты побратался с врагом своего хозяина. Разве это предусмотрено клятвой?
Воин возразил:
— Я у тебя в плену. При данных обстоятельствах мои обязанности перед хозяином изменяются.
Алаан презрительно фыркнул.
— Мы почти вышли из болота, — сказал он. — Скоро ты будешь свободен. Если ты настолько глуп, чтобы возвращаться и служить принцу, дело твое.
В тонкой дымке показался берег, темный и мрачный. Алаан бросил клинок спутника на землю и острием своего меча освободил воина.
— Иди вдоль берега около часа, — произнес он. — Ты увидишь русло высохшего ручья, ведущее на холм. Взбирайся на этот самый холм и продолжай путь. Так ты выйдешь где-то у Вестбрука. Не могу сказать, где именно.
Стражник, выглядевший довольно нелепо в измазанном дорогом костюме посреди леса, обернулся и посмотрел на Алаана.
— А как же ты? — поинтересовался он. — Что станет с тобой? Рана наверняка загноится. Идем вместе!
— Нет, мне безопаснее находиться здесь, пока не вылечусь. Но перед тем как уйти, вырежи мне посох из этого дерева.
Стражник посмотрел на Алаана, достал меч и сделал тяжелый посох, — на секунду задумавшись, прежде чем резать безупречно заточенным мечом дерево.
Алаан взял посох, оперся на него, довольно хмыкнул и произнес:
— Будь осторожен, воин. Начинается война, а твоя клятва заставляет тебя сражаться не на той стороне. Хаффид не просто колдун, он человек беспощадный, не имеющий принципов. Война необходима ему как пища — он этим живет. И колдун будет воевать, пока я не остановлю его. Хочешь выполнить долг перед лордами Иннесскими? Убей Хаффида. Это будет подвиг, выше которого нет.
Стражник вскинул голову и взглянул на Алаана.
— Ты почти убедил меня. Сэр Эремон предупреждал, что ты заколдовываешь словом.
— Это лучше, чем быть слугой Смерти, как Хаффид.
Воин отсалютовал Алаану мечом и отправился вдоль берега, разрабатывая затекшие плечи.
Жертва собственной преданности, преданности своего отца и деда.
Алаан, прихрамывая, забрел обратно в болото, ужасно расстроенный, что его план не сработал. Хаффид не преследовал его, что делало ложными все представления Алаана об этом человеке. И что делать теперь? Лечиться и начинать сначала, принимая во внимание полученную информацию?
Прошло около часа мучительного движения вперед, и внезапно среди звуков болота и шума ветра послышался протяжный вой.
Травильные псы!
Алаан шел, спотыкаясь; на больную ногу едва можно было наступать. Псы у Хаффида не совсем обычные, а колдовские: они выследят жертву где угодно. И когда они наконец догонят его…
Алаану не хотелось думать, что будет тогда.
Он упал и с трудом поднялся на ноги, прислушиваясь. Да, собаки здесь, рядом, хотя в таком тумане невозможно было сказать, откуда доносится лай.
Приближаются, — подумал Алаан и прибавил шагу.
Хромая, он издавал больше шума, чем хотелось бы. Лай становился громче. Ему нужен лук. В его положении глупо надеяться выстоять в сражении, где кроме людей есть еще собаки — если людей больше одного.
Алаан хромал, разгребая зловонную воду. Вокруг рос тростник высотой до пояса и выше, отлично подходивший для засады — если бы не было тумана, который и без того скрывал все.
Лай слышался совсем близко. Раздавались крики людей, шум и плеск шагов.
Оставалась одна надежда. У Алаана был тайник с едой и припасами на одном из островов, редких в этом заброшенном болоте. Если бы только ему удалось добраться туда до того, как собаки настигнут добычу…
Алаан попытался бежать, но мог только хромать: нога слабела с каждым шагом, начала отказывать, и ему пришлось больше опираться на посох, из-за чего заныло плечо.
— Ну давай же, — шептал Алаан. — Они вот-вот набросятся на тебя…
Он уже разбирал слова, которые выкрикивали преследователи. Чувствуя близость добычи, собаки принялись бешено лаять. Алаан шел, оглядываясь назад, и чуть не упал, споткнувшись о берег острова.
Он взобрался на твердую почву, опираясь на посох, поскольку нога слишком ослабла, чтобы выдерживать его вес. Алаан приблизился к деревьям и протянул руки, чтобы опереться.
— Хвала звездам, он все еще тут!..
Упав на колени, Алаан поднял лук, оставленный им здесь раньше, и поспешно натянул тетиву. Вгляделся в туман, наполненный звуками. Лунный свет играл с его зрением. В ушах стоял звон от лая псов и криков травильщиков. Было слышно, как они с громким плеском бежали по воде.
И вот преследователи появились на берегу острова. Два огромных зверя рвались вперед, волоча за собой здоровенного детину.
Алаан выпустил первую стрелу, затем еще две. Одна собака покатилась с визгом, а другая вырвалась от травильщика, когда тому в плечо попала стрела. Алаан едва успел заметить, что за первыми преследователями бегут еще какие-то люди, когда пес набросился на него.
Взмахнув мечом, Алаан поднялся, но нога подкосилась, и он закачался. Увидев, как зверь оскалился перед прыжком, Алаан упал на колени, уворачиваясь от устремленных на него челюстей.
Вонзив клинок в грудь животного, он отшатнулся, и меч вылетел у него из рук.
Мгновенно вскочив на ноги, Алаан схватил лук и стрелами пронзил двух воинов, появившихся на склоне холма: ближайший находился уже менее чем в десяти футах. Остальные не выдержали и отступили, возможно, пораженные смертью огромных собак.
Алаан выпустил по стреле в двух бегущих и увидел, как один из них упал в воду.
Алаан опустился на колени, тяжело дыша, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Осмотревшись, он удостоверился, что пес, лежащий рядом, мертв: клинок глубоко засел в груди зверя. А потом перед глазами все поплыло. Туман становился гуще, и затем наступила темнота…
Когда он открыл глаза, луна уже была на западе. Ногу дергало болью так, будто по ней били молотком. В нескольких футах от Алаана потрескивал костер.
— Поглядите, кто к нам вернулся, — произнес голос.
Голос принадлежал человеку в одежде палача.
Пошевелившись, Алаан понял, что руки у него связаны за спиной.
— Поосторожнее, — донесся другой голос. — Сэр Эремон предупреждал, что он очень опасен, пока жив. Не разговаривай с ним.
Человек с потным лицом, блестевшим в свете пламени, пристально посмотрел на Алаана, поднялся и отошел.
Алаан тихо выругался.
Значит, он потерял сознание, в противном случае его никогда бы не схватили. Алаан подумал о ноге. Ей явно повредила грязная болотная вода.
Обязательно нужно вернуться к реке Уиннд.
Алаан огляделся. Кажется, врагов трое. Не так уж и страшно — были бы только свободны руки.
Глава 3
Главные ворота замка Ренне оказались закрыты, хотя слуга уверял лорда Каррала, что высоко на стенах и в окнах еще горит свет.
В тишине приближенный окликнул привратников необычно громким, почти оскорбительным тоном.
— Кто пришел к нашим воротам в такой час? — отвечал охранник.
— Лорд Каррал Уиллс, — сказал слуга, промедлив секунду.
Ответа не последовало, а сверху, словно шелест листьев, послышался легкий шепот.
— Какое дело могло привести лорда Каррала Уиллса сюда в столь поздний час, да еще в такую ночь? — поинтересовались сверху.
— Я буду обсуждать это с леди Беатрис Ренне или лордом Тореном, и ни с кем больше, — твердо произнес Каррал.
— Ты слышал моего хозяина? — подал голос слуга.
— Подождите, пока мы испросим указаний, — донеслось в ответ.
Лорд Каррал подумал, что тишина сродни темноте. Лошадь под ним нетерпеливо переступала с ноги на ногу.
Лорд и слуга ждали молча, после многих лет, проведенных вместе, уже без слов понимая друг друга.
В сердце лорда росло сомнение, наполнявшее тишину. Но это сомнение вскоре сменилось воспоминанием об Элиз — ему не позабыть всплеска, раздавшегося в тот момент, когда она упала в воду. Каррал тотчас понял, что означал этот звук.
Все из-за того, что я уклонился от исполнения своего долга, — напомнил он себе с горечью. — Моя слепота и любовь к искусству оказались достаточным оправданием для того, чтобы позволить брату Менвину взять на себя мои обязанности . Будь я внимательнее, ничего подобного не могло случиться. Менвин просто сел на свободный трон.
Из-под ворот раздался глухой стук, сопровождаемый ужасным скрипом.
Врата Смерти едва ли издадут звуки страшнее, — подумал лорд Каррал.
— Леди Беатрис примет вас, лорд Каррал, — произнес в нескольких футах от них вежливый голос. — Однако прошу вас, будьте деликатны: леди Беатрис сегодня ночью пережила страшную трагедию, как вам, наверное, уже известно.
— Что за трагедия? — быстро спросил лорд Каррал.
— Меньше часа назад убили ее племянника, лорда Ардена Ренне.
— Я не знал, — вымолвил лорд.
После неловкой паузы слуга осторожно пояснил:
— Дочь лорда Каррала, леди Элиз, погибла сегодня ночью. Утонула в Вестбруке.
— Какая страшная ночь! — вырвалось у стражника. — Несчастье коснулось всех!
Он что-то тихо сказал стоящему рядом с ним воину, и ворота заскрипели вновь.
Услышав, что слуга двинулся вперед, лорд Каррал чуть не натянул поводья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55