Шарканье ног и негромкий стук посоха глухим эхом отдавались среди колонн, и тусклый свет бросал скрюченную тень на каменный пол.
Алаан понимал, что болен, что ему следует лечиться. Раньше он больше заботился о своем здоровье, это совершенно точно. Юноша остановился и оперся об одну из колонн, ожидая, когда боль стихнет настолько, чтобы продолжить путь.
Алаан не представлял, насколько опасно находиться здесь. Для защиты у него остались только меч и кинжал. Применение любого колдовства, доступного Алаану, требовало времени и выносливости. Лишь времени у него было предостаточно.
К сожалению, настоящее волшебство совсем не похоже на магию, описываемую в сказаниях и песнях. В них волшебнику достаточно махнуть рукой, и он получал все, что хотел: призывал дождевые тучи, чтобы потушить пожар, мог обратить в камни вражеское войско… На самом деле колдовское мастерство — дело гораздо более трудоемкое и скрупулезное. Да, магия была реальностью — даже Саинф иногда прибегал к ней, — но на овладение ею уходили месяцы и годы. Магия забирала столько жизненных сил, что мало кто отваживался взяться за обучение. Кроме того, иногда получалось совсем не то, что хотелось. Колдовство не притягивало Алаана так, как его братьев, сестру, отца.
В темноте ему удалось разглядеть две закрытые двери, расположенные между колоннами. Казалось, они сделаны из того же камня, что и стены, но Алаан подозревал, что двери в действительности деревянные, однако специально замаскированы под цвет стен. Юноша уставился на них в некотором недоумении.
На дверях не имелось ни замков, ни задвижек. Алаан потянул изо всей силы за кольцо, и они тяжело и медленно отворились. Путник минуту вглядывался и в почти полной темноте увидел лестницу, ведущую вниз. Факелы горели и здесь: их неровный свет озарял каменные ступеньки.
Алаан поставил посох на первую ступеньку и неуклюже шагнул вниз. Спуск оказался пыткой, и через несколько шагов он сел на ступеньку и стал передвигаться по лестнице словно ребенок, не научившийся ходить.
Лестница была не очень длинной, и вскоре он очутился внизу, в галерее над большим круглым залом. В тусклом свете факелов Алаан увидел бассейн посередине зала, наполненный какой-то серебристой жидкостью, похожей на ртуть, только не такой густой и плотной.
На гладком каменном полу — цвета старой слоновой кости, как и все кругом, — были начертаны линии и выгравированы непонятные литеры, которые тоже казались серебряными. В них отражался свет факелов, поэтому иногда они становились темно-красными или ярко-оранжевыми. Линии тянулись вдоль стен, а письмена были такими древними, что даже воспоминания Саинфа не помогли Алаану понять их.
— Это магия! — выдохнул он.
Однако какая магия! Целый зал был посвящен ей. Труд всей жизни.
— Более того, — отозвался голос из-за спины, — это самая изысканная магия на свете.
Старый рыцарь, называвший себя Глашатаем Эйлина, стоял в нескольких шагах от Алаана и смотрел в зал.
— Мой хозяин работал над этим колдовством долгие годы. С его помощью он отделил свои земли от земель брата. То было величайшее магическое произведение из всех существовавших в то время, и с тех пор не нашлось магии, равной этой или даже похожей на нее.
— Но теперь колдовство теряет силу, — сказал в ответ Алаан. Он указал рукой на стену. Там красовалась трещина, проходившая через магический узор.
Старик кивнул.
— Да, теряет силу. А Смерть поджидает неподалеку, надеясь забрать в первую очередь тех, кто избегает ее уже давно.
— Это Смерть разрушает колдовство?
— Нет, ее союзник, Время.
— Что будет, когда волшебство потеряет силу?
Старик пожал плечами.
— Земли опять соединятся, и мир содрогнется. Возможно, горы падут, а равнины поднимутся.
Глашатай положил обе руки на ограду галереи и закрыл глаза.
— Никто не может предсказать, что именно случится, но когда это произойдет, земля поколеблется, и ты узнаешь сам.
— Подобное заклинание не должно было появиться, — сказал Алаан.
— А когда ты умер, то должен был пройти через Врата Смерти, — отвечал старик, глядя на него. — Но ты здесь, в Тихой Заводи. И где же конкретно? В комнате, которую не посещал еще ни один человек. Все не случайно, сын Уирра. Тебе суждено обнаружить это место и прийти на помощь моему хозяину.
Алаан фыркнул.
— Я ничем не обязан Эйлину. И мои познания в магии намного более скромные, чем ты предполагаешь. Я даже близко не понимаю этого заклинания. Твоему хозяину, должно быть, пришлось потратить на него всю жизнь.
— Гораздо больше, — отозвался Глашатай. Он повернулся и подошел чуть ближе, хотя Алаану все еще трудно было разглядеть его в сумраке зала.
— И не понимай. Тебя будет направлять Эйлин.
Алаан шагнул назад, превозмогая боль.
— Эйлин прошел сквозь Врата, Глашатай. Ты забыл?
— Я не согласен с этим.
Алаан с трудом вытащил меч.
— Держись подальше, — предупредил он. — Я не собираюсь возвращать твоего хозяина. Он был чудовищем, Глашатай, самым ужасным из всех живших на земле. Зачем он понадобился Смерти, я не знаю. Он жертвовал тысячами жизней, чтобы сохранить свою.
Старый воин шагнул вперед, но остановился, оглянувшись. И тут Алаан услышал голоса, раздающиеся сначала за дверьми, а затем на лестнице.
— Что это? — спросил он, стараясь не показывать волнения.
— Ты открыл ворота из лунного камня, но позабыл затворить их за собой, — пояснил Глашатай. — Похоже, остальные последовали за тобой.
— Моя вечная проблема: я открываю неведомые тропы, и за мной же потом гоняются… Кто такие эти «остальные»?
— Люди, которые за тобой охотятся.
— Остановишь их? Ты ведь охраняешь это место?
— Я не вмешиваюсь в ваши войны. Раз ты, сын Уирра, ничем не обязан Эйлину, то и я ничего не должен тебе.
Алаан не ответил, а развернулся и, хромая, пошел по галерее.
Он хотел спрятаться в тени на другой стороне, надеясь, что его не будут там искать. Без лука нет шансов. Даже двое или трое вооруженных рыцарей легко справятся с ним.
Когда Алаан оглянулся, старого воина уже не было. Алаан с трудом пошел дальше и спрятался в самом дальнем углу. Боль пронзала ногу, словно раскаленное лезвие. Алаан сбросил плащ и почти упал на пол. В глазах закружились огоньки: темнота, казалось, наползала со всех сторон.
Алаан расстелил плащ, достал кинжал и начал что-то шептать над ним. Острием лезвия он делал отметины на ткани, продолжая быстро бормотать. Сколько у него оставалось времени? Несколько мгновений, не больше, пожалуй. Недостаточно.
Первые два воина осторожно высовывали головы из-за угла, отходили назад, появлялись снова. Они быстро прятались за балюстрадой. Алаан различал их силуэты за витиеватым орнаментом. Если бы только у него был сейчас лук! Они бы пожалели, что пришли сюда.
Когда воины почувствовали себя в безопасности, появились два солдата, затем еще двое, в костюмах с бала Ренне, уже запачканных и порванных. Их вид вызывал бы смех, если бы не опасность, которую они собой представляли. Алаан надеялся, что Хаффид приказал им взять его живым.
Шесть опытных воинов против одного.
Преследователи кивнули друг другу и разделились на две группы по три человека. Они пошли в разных направлениях, окружая зал, освещая все темные уголки факелами. Алаан видел, как одна из троек осторожно приближается к нему. Бойцы изготовились к атаке. Их походка говорила о хорошей тренировке: воины шли, согнув ноги в коленях, держа мечи свободно и достаточно умело. Все они смотрели в разных направлениях и двигались так, чтобы охранять тыл товарища.
Как только приблизилась первая тройка, Алаан проговорил несколько слов, и его плащ взмыл в воздух, вылетел из темноты и с легким шорохом накрыл воинов Хаффида.
Алаан должен был сделать всего три шага, чтобы атаковать рыцарей, но даже этого времени одному из врагов хватило, чтобы заметить его приближение и обернуться. По чистой случайности Алаан успел нанести удар до того, как противник бросился в атаку.
Второй воин ринулся к Алаану. Тот быстро произнес заклинание, и плащ накрыл голову врага, что позволило расправиться и с ним. Затем Алаан споткнулся и чуть было не упал, устояв при помощи посоха.
Третий рыцарь прыгнул назад, отбросив в сторону плащ. К нему на помощь бежали трое товарищей: теперь их четверо против одного.
С двоими покончено. Все равно много. Алаан понимал: чтобы иметь шанс, нужно было избавиться от троих. Вопрос лишь в том, возьмут ли его живым или убьют. А это зависит от того, насколько велик гнев врагов.
Воины стремительно рассыпались по галерее, двигаясь с мечами наготове и следя за плащом, который Алаан снова послал в тень. Магические штучки, похоже, совершенно их не пугали. Другие наверняка бы убежали, увидев, как плащ летает по залу, словно огромная летучая мышь.
— Я заставлю ваши сердца остановиться, — воскликнул Алаан, — и пошлю вас сквозь Врата Смерти! Я стоял перед ними и видел темноту, простирающуюся там… Предупреждаю первый и последний раз: не спешите расставаться с миром живых!
Но воины не дрогнули. Хаффид их хорошо натренировал; или, возможно, внушал больший страх.
Только Алаан собрался послать плащ на ближайшего из рыцарей, как внезапно маячившая на краю сознания темнота буквально нахлынула на юношу, и пол под ногами покачнулся. Он упал, даже не почувствовав боли.
Последнее, что Алаан успел вспомнить до того, как тьма поглотила его целиком, была фраза: «Тебе суждено прийти на помощь моему хозяину».
Кроухарт видел, как по тропинке поднимаются воины — их было восемь, — угрюмые и расстроенные, но, несмотря ни на что, полные решимости. Они были вооружены мечами и, вероятно, кинжалами.
Кроухарт натянул тетиву, аккуратно прицелился и выпустил стрелу. Он попал одному из нападавших в руку. Не слишком метко, — Рабал не привык к луку Алаана, пусть даже тот и был очень хорош.
Воины бросились врассыпную, скрывшись в тени деревьев. Кроухарт понимал, что враги могут появиться с любой стороны, пробравшись по скалам в обход. Он выпустил еще пару стрел по теням и как можно тише отступил.
Но Алаан ушел! Его не было внутри круга близ лунного камня…
— Мне казалось, его покалечили сильнее, — прорычал Кроухарт и побежал к стене.
Он взобрался на нее и тяжело спрыгнул на другую сторону, Алаан, видимо, преувеличивал серьезность своей раны, поскольку не доверял новому знакомому, и сбежал при первом удобном случае.
— За теми, кто путешествует по неведомым тропам, не уследишь, — побурчал Кроухарт.
Ему не терпелось вернуться и по следам на земле определить, куда направился Алаан, однако при слабом лунном свете вряд ли удалось бы что-либо разглядеть. Кроме того, сейчас возвращаться невозможно.
Рабал решил завести солдат противника в болото, а там либо расправиться с ними поодиночке, либо предоставить Тихой Заводи возможность самой позаботиться о незваных гостях. Удивительно, что преследователи до сих пор оставались живы.
Что же касается Алаана… Никто не знает, куда направится воплощение Саинфа.
И тут Кроухарт задумался: а догадывается ли Алаан, что слуги Смерти, повстречавшиеся им, ищут именно его?
Глава 27
— Мне никогда так элегантно не отказывали, — сказал лорд Каррал.
— Не сомневаюсь, ваша светлость. Чуть-чуть правее, сэр.
Каррал Уиллс шел по коридору с Джоспером Твилом, который служил ему уже около двадцати лет. Хотя иногда он брал под руку своего спутника, у Каррала и его слуги был разработан ряд знаков — как словесных, так и в виде легких прикосновений, — которые позволяли лорду идти большей частью самостоятельно.
— Я допустил ужасную ошибку, да? Менвин был прав все время?
— Не знаю, сэр. — Тон Джоспера сказал его хозяину, то это было не совсем так. — Торен Ренне, похоже, действительно куда-то уехал. Никто из слуг не знает о его местонахождении.
— Да, но его подпись необязательна. Мне сказала об этом леди Беатрис. Она сама может подписать документы, передающие Остров в мое владение. Торен уже дал согласие.
— Возможно, она искренне говорит, что предпочла бы, чтобы Торен также подписал бумаги. Этого требуют обычаи семьи.
— Конечно, Джоспер, ее аргументы всегда будут казаться искренними и логичными. У леди Беатрис острый ум и богатый опыт плетения политических и семейных интриг. Однако не исключена возможность, что она просто запутывает дело. Может, Ренне передумали, и мне скоро откажут. Что нам тогда делать? Конечно, возвращаться к Менвину нельзя. Нам будет угрожать опасность, Джоспер. Все-таки я посягнул на место Менвина и просил поддержки у Ренне. И что станет с этой поддержкой?
— Место не Менвина, сэр, а ваше, — тихо напомнил Джоспер.
Он осторожно коснулся руки хозяина, направляя его.
Они дошли до двери комнат лорда.
Каррал подождал, пока слуга откроет дверь. Неожиданно послышались чьи-то шаги. Каррал ясно услышал звук удара и почти одновременно стон, словно от боли. Кто-то рухнул на пол. Дверь закрылась.
— Джоспер?..
Лорд Каррал обернулся.
В тишине снова послышались шаги. Лорд начал инстинктивно пятиться.
— Джоспер!..
— У него нож… — прохрипел слуга, и звук шагов стих.
Послышался удар, захлебывающийся кашель и тишина.
Каррал наткнулся на столик и едва не упал. Что-то горячее обожгло руку. Лорд поднял свою трость, словно дубинку. Шаги опять приближались, но были довольно неуверенными. Тот, кто за ним охотился, споткнулся об опрокинутый столик.
Я потушил свечу, — понял Каррал.
Он наклонился и быстро снял один башмак, затем другой, сохраняя равновесие при помощи трости, проскользнул к другим комнатам. Там, как он знал наверняка, не было света. Звук шагов стал приглушенным. Идет по ковру, — подумал лорд Каррал. И вдруг ему в голову пришла странная, мучительная мысль. Найди меня, — стучало у него в ушах. — Отправь к моей любимой Элиз.
Но мысль эта промелькнула так же быстро, как падает звезда. Инстинкт самосохранения оказался сильнее. Лорд Каррал мысленно представлял комнаты гораздо лучше, чем видел их его преследователь. Менестрель отлично знал, сколько шагов от окна до любимого кресла, сколько футов от дивана до стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55