Это был открытый диспут. Мы спорили о толковании второй и пятой части Книги Круговращений.
— Тогда тебе тем более понятно моё беспокойство. Это будет самой трудной задачей в вашей жизни. И дело не только в том, что Сфагам — сильнейший из мастеров. Есть силы, которые стоят за всем этим… Есть силы, которые будут вам помогать…, но есть силы, которые будут и на его стороне. Я даже сам не понимаю, откуда я это знаю. Ученики едва заметно переглянулись.
— Голова у наставника слегка кружилась. Он с трудом контролировал свои слова.
— Отправляйтесь завтра утром. Моя забота будет с вами.
Ученики с поклоном повернулись к выходу.
— Анмист, задержись, — приступ дурноты прошёл и голос учителя приобрёл обычную твёрдость. — Подойди ближе…— сказал он, когда дверь затворилась.
— Всерьёз я надеюсь только на тебя. Может быть братьям повезёт…Но сдаётся мне, кое-кто следит, чтобы в этом деле не было случайностей. А по-настоящему, только ты можешь быть ему равным противником. Я хочу, чтобы ты победил. Сегодня мы спустимся в зал посвящений. Я передам тебе кое-какие ключи к тайным силам твоих покровителей в тонком мире. Это будет твоё последнее оружие. Я нарушу запрет, но и это будет на моей совести. Теперь ты должен подготовиться к ритуалу. Я буду направлять твою медитацию. Иди…
Оставшись один, наставник впервые за многие годы не мог разобраться в своем душевном состоянии. Короткое облегчение сменилось новой тревогой. Выцветшие драконы и демоны стихий, написанные ещё не одно столетие назад на стенах его комнаты, казалось глядели на него со скрытым лукавством.
* * *
Повозка купца Стамирха продолжала свой путь. Потери после налёта разбойников были таковы: Рангар, опытнейший из охранников был убит, сам купец лежал полумёртвым в повозке, его племянник Лутимас был весь перевязан с ног до головы но держался молодцом и, как ни в чём не бывало правил лошадьми. Гембра отделалась тремя лёгкими царапинами на плече, животе и бедре, Олкрин — дыркой в одежде, а Сфагам был, как и обычно в таких случаях, невредим.
Повозка двигалась медленно — Лутимас правил осторожно, боясь повредить тряской раненому дяде. Гембра, Сфагам и Олкрин ехали позади.
— Как вы думаете, они не вернутся? — обернулся Лутимас к всадникам.
— Я бы на их месте не рискнул-ответил Олкрин.
— А сколько людей у этого Кривого? — продолжал спрашивать возница.
— А бес его знает! — ответила Гембра, — я слышала, человек тридцать. А может и больше.
— Теперь, уже поменьше, — вставил Олкрин.
— Встречу я ещё этого Кривого, — угрожающе проговорила Гембра. — А вы то сами откуда? — обратилась она к новым друзьям.
— Мы из Братства Совершенного пути, — с гордостью ответил Олкрин.
— Как я сразу не поняла! Только монахи не от мира сего могли не спросить, что в повозке! Надолго в наш бедлам?
— Навсегда. А в самом деле, что у вас там интересненького? Уж наверное, не мочёные яблоки! — Олкрин был достойным противником по части колких шуток и ехидства.
— Драгоценное оружие, посуда и книги. Всё — лучшей тандекарской работы, а кое-что даже с Востока. Больше половины — заказчикам, остальное — на продажу. Я даже не знаю, сколько всё это стоит… Один кинжал для правителя Амтасы — тысячи три виргов, не меньше!
— Так значит мы едем в Амтасу? — в голосе Сфагама прозвучала лёгкая растерянность.
— В Амтасу, конечно. А почему это тебя удивляет?
— Утром я думал, что мы едем по совсем другой дороге.
— Если б вы ехали по другой дороге… многозначительно заметил Лутимас.
Сфагам задумался.
— Покажи мне свой меч. — попросила Гембра. — Шикарная работа! — проговорила она оценивающе поворачивая оружие то так, то этак. — Сколько за него отдал?
— В Братстве никто не работает за деньги.
Гембра бросила на монаха недоверчивый взгляд.
— За просто так, что ли?
— Никто ничего не делает просто так. Каждая вещь несёт слепок духовного образа того, кто её делает. А делая совершенную вещь, сам становишься совершенным. А затем дух, поднявшего до совершенства мастера незримо передаётся тому, кто обладает вещью. Так передается порыв к совершенству и единению душ, а мёртвый и косный материал становится носителем субстанции духа.
— Ты дерешься, лучше всякого воина, а говоришь, как учёный книжник.
— И так бывает… Если ради чего и стоит владеть оружием, то только ради того, чтобы какой-нибудь дикарь случайно не прервал бы путь твой путь к истине на самом интересном месте. Это было бы обидно…
— А я слышала, что ваше учение стоит на человеколюбии.
— Не всякое двуногое существо следует считать человеком. Мы все похожи телом, но чего стоит тело, если дух не проснулся? В отношении того, кто несётся на тебя с мечом или дубиной, человеколюбие заключается лишь в одном.
— В чём же?
— Надо бить так, чтобы это существо умерло без мучений.
— Мне это нравится! — Гембра звонко расхохоталась, — Научи меня такому человеколюбию!
— Всему сразу не научишься, но кое что показать могу.
— А знаешь, как радовались оружейники, когда настоятель велел им сделать для Сфагама меч мастера? — рассказывал Олкрин. — Меч мастера — это не просто меч, его в лавке не купишь.
— А, я знаю! Меч должен быть продолжением руки, всё должно быть отмерено и рассчитано, ну и всё такое… Это все знают.
— Да, но Олкрин говорит о другом… Кстати, твой меч должен быть на треть пальца короче и может быть на одну шестую шире.
— Это почему ещё?
— Твоя стихия — ближний бой.
— Что ж, придётся немного обломать об чьи— нибудь кости. А по ширине и так сойдёт… А ещё, я неплохо стреляю из лука и арбалета. — почему-то добавила Гембра.
— Так вот, — продолжал Олкрин — Мастера восемь дней медитировали и только потом, совершив все обряды, взялись за работу.
— Да, вещь, видно непростая — Гембра продолжала любоваться клинком.
— Настоящий меч — это не просто продолжение руки, это продолжение характера. — пояснил Сфагам. — Иногда меч настолько совершенен, что превосходит мастерство хозяина и тогда хозяин должен догонять.
— Но это не тот случай, — вставил Олкрин.
— Меч и хозяин должны обладать внутренним единством и слиться друг с другом. Тогда меч, попадая в чужие руки не будет служить, а настоящий хозяин сможет послать всю свою силу в любую точку лезвия, например в кончик. Такой меч легко вспорет любые доспехи, как простую ткань. Изгиб меча и его голос — всё это продолжение характера хозяина.
— Но только если хозяин — мастер. — Вновь вставил ученик.
Гембра с силой рассекла воздух мечом мастера.
— Это твой голос? — спросила она с улыбкой.
— Да, но ты его пока не слышишь. — ответил Сфагам, возвращая оружие на место.
Олкрин хихикнул.
— Ты бы поразмыслил, лучше, почему мы ехали по одной дороге, а оказались на другой.
— Оказались, так оказались. Мало ли в мире непонятного! Не всё ли равно, куда ехать. А в Амтасе я вообще никогда не был… А тебя это тревожит?
— Не знаю…
«Для этого мальчика — жизнь пока всего лишь весёлое приключение.»— думал Сфагам.
Солнце почти село. Его пряный мягко-багровый диск едва виднелся из-за тёмных силуэтов придорожных сосен. Подсвеченные снизу редкие облачка золотыми заплатками раскидались по глубокой бирюзе неба.
— Сейчас, за поворотом будет мост, а оттуда и до Амтасы рукой подать. — Доложил Лутимас.
— Вот здорово! Значит до ночи успеем! — обрадовался Олкрин.
— Успеем, успеем. — Гембра озабоченно привстала на стременах, вглядываясь в даль. — Вон, видишь огни — это Амтаса. Похоже, в городе всё в порядке. Давай, Лутимас, чуть побыстрей. Только осторожно…
Глава 3
Гембра проснулась от раздававшихся снизу неясных стуков и приглушённых выкриков, гулко разносившихся в утреннем воздухе. Солнце уже взошло и сквозь узкое окошко был виден внутренний дворик той первой попавшейся гостиницы, где они остановились вчера уже затемно, въехав в город через единственные открытые в ночное время Южные ворота.
Новые друзья уже занимались делом: Олкрин, вооружившись шестом, изображавшим пику отчаянно пытался достать им своего наставника. Но все его попытки были тщетны — Сфагам с лёгкостью уходил от ударов и шест глухо стукался обо всё вокруг. При этом, ровный голос учителя время от времени пояснял ошибки.
— Извини, мы кажется, тебя разбудили? — спросил Сфагам, уворачиваясь от очередного выпада.
— И правильно сделали. Я сейчас…
«Вот не подоспели бы вчера они и кто бы тогда сейчас смотрел в это окно?» — подумалось ей. Такие странные мысли почему-то стали последнее время приходить к ней, но она их обычно тут же отгоняла.
Через несколько минут Гембра уже в полном снаряжении выбежала во двор.
— Всё, всё — махнул рукой Сфагам. Ты уже теряешь спокойствие — машешь как попало.
Олкрин отбросил шест и тяжело дыша вытер лицо.
— Вот чего я никак не пойму — это то, что ты двигался не меньше меня, а дыхание у тебя ровное.
— В том, то вся и суть…
— Как успехи? — спросила подошедшая Гембра. — может у меня получше получится?
— Может быть. Только не сейчас. Надо старика проведать и парня вышего.
— Лутимас в порядке. Деньков пять отдохнёт… Он уже в город побежал.
— Зачем?
— У Стамирха здесь есть друзья из старых заказчиков. Переберёмся к кому-нибудь из них. Не торчать же в этой дыре. Сюда даже приличного лекаря не пригласишь. Вот Лутимас, чуть свет, и побежал договариваться.
Говоря со Сфагамом, Гембра испытывала странное чувство. Она умела давать отпор нахальным приставалам и никогда не лезла за словом в карман, а при случае, не слишком задумываясь, пускала в ход оружие. Но сила, исходящая от этого странного монаха не была агрессивной и это было непривычно. Не чувствуя с его стороны никакого стремления к демонстрации превосходства, она по привычке продолжала защищаться, сознавая, что каждое сказанное ей слово звучит, как удар в пустоту. Как никогда боясь выглядеть глупой или грубой, она мучительно подбирала слова. А ещё раздражал этот ехидный мальчишка…
Кровать, на которой лежал раненый купец занимала не меньше половины тесной комнатушки — лучшей, что нашлась в эту ночь в гостинице. Стамирх лежал неподвижно. Лицо его было бледно, глаза бессмысленно смотрели в потолок и лишь сделали слабое движение навстречу вошедшим. Было видно, что он крайне истощён. У его изголовья стояли два массивных кованых ларца..
— Где Лутимас? — еле шевельнулись бескровные губы.
— Пошёл в дом Кинвинда. — ответила Гембра. Если там всё в порядке, сегодня же туда переедем. Тебе нужен настоящий уход.
— Кинвинд… Да, Кинвинд. Я его давно знаю… А здесь… Да, здесь я и двух дней не протяну. Здесь я просто задохнусь… Слушай…У меня на поясе ключи. Этот мерзавец, всё-таки до них не добрался. Откройте ларец. Тот, что справа. Там то, что на продажу. Блеск золота осветил убогую комнатку. Редкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь маленькое окошко, почувствовав праздник, заиграли на гранях тончайшей работы кубков и сосудов, искрясь пробежали по перламутру жемчуга, заставив драгоценные камни вспыхнуть глубоким внутренним светом.
— Гембра. — слабым голосом продолжал купец, — видишь там в углу зелёный кошелёк? Это твоя плата. Наше путешествие закончено. Ты больше не обязана со мной возиться.
— А я пока не спешу, — ответила та, пряча кошелёк. Обязательно с кем-нибудь поспорю на тысячу виргов, выживешь ли ты, старый скряга, или нет. И тогда уж тебе точно придётся поправляться. А потом мы повезём твои товары на Восток.
— Ты неисправима… — Старик попытался улыбнуться, но тут же на его лбу пролегла складка боли.
— Мастер, — обратился он к Сфагаму, — без тебя мы все были бы мертвы. Что можно предложить в уплату за жизнь?… Я могу предложить только то, что у меня есть. Выбери в этом ларце любые вещи, которые придутся тебе по душе.
Сфагам заглянул в ларец. Среди сказочной мешанины аккуратной стопкой лежали книги в золотых с драгоценными камнями переплётах. Почти у самого дна рука нащупала простой сафьяновый переплёт. Извлечённая на свет книга оказалась старой и довольно потрёпанной. Неразборчивым было даже само название этого небольшого по размеру, но толстого и несомненно весьма древнего сочинения.
— Если позволишь, я бы взял это.
— Странно… Я не помню, откуда она в моём ларце. Но это не важно… Книга твоя.
— Тебя не прельщает золото? — с лёгкой насмешкой спросила Гембра.
— Золото — женский металл, — последовал тихий ответ.
«Ещё одна загадка» — подумала Гембра, вновь испытывая неловкость.
— Я люблю загадки, в такт её мыслям добавил Сфагам, рассматривая книгу,
— А где, заказ правителя?
Открыли второй ларец. Среди наполнявших его сокровищ правителю предназначались четыре предмета: золотой кинжал с богато инкрустированной рукояткой, серебряный кубок с тончайшей чеканкой, изображающей аллегорию справедливого правления, книга древних стихов в золотом переплёте и ажурный кованый медальон, где филигранное плетение золотых вензелей содержало имена богов-покровителей города и предков самого правителя — Тамменмирта из рода Фургастов. Каждый предмет был аккуратно завёрнут в мягкую ткань.
— Я сам ему это отнесу, — сказал Сфагам, осторожно укладывая драгоценности в сумку, — У тебя есть расписка?
— Правители не пишут расписок. — ответил купец, — Слово правителя крепче любого документа.
— Эх, если б всегда…— вставила Гембра, — Хочешь, я пойду с тобой, на всякий случай… Заодно покажу тебе пару весёлых местечек в городе. Ты ведь здесь давно не был.
— Нет, извини. Я пойду один.
— А ты охраняй, охраняй!… — хихикнул Олкрин.
— Да, ведь переезжать придётся, так что я лучше останусь. Если не застанешь нас здесь, приходи в дом златокузнеца Кинвинда — шестой дом по третьей улице за старым храмом Ставиллы. А мы тут пока…— Внезапным кошачьим движением Гембра, не поворачивая головы, выбросила руку в сторону и с ехидной улыбкой вцепилась Олкрину в затылок, но тот моментально вывернулся и со встречной ухмылкой развернулся в боевой стойке.
— Поупражняйтесь пока…-улыбнулся Сфагам, — Только не в этой комнате. И хорошо бы все остались живы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47