В нём Сфагам без труда узнал старого знакомого — сомнительного мага, устроившего ему испытание при первой встрече с правителем.
— Пшёл вон! — рявкнул Тамменмирт, собрав последние силы. — Чтоб духу твоего здесь не было!
Старик исчез, столь же внезапно, сколь и появился.
На алхимической кухне царил образцовый порядок. Сфагам мысленно похвалил Олкрина. «Что с ним теперь?» — пронеслось в голове. «Вышли они уже за ворота, или нет? Скорее всего, нет…»
Правитель бодрился, но было видно, что силы покидают и его. Его и Римпаса уложили на длинные деревянные столы. Сфагам метался от полки к полке, раздавая слугам и лекарям короткие команды. Зажглись аккуратные алхимические печурки, зазвенели стеклянные, медные и серебряные сосуды. Взвились к потолку, испуская диковинные запахи, струйки сизоватого дыма.
— Вот это проглотить. — Сфагам протянул чашу с зелёной кашевидной массой.
Римпас дышал хрипло и тяжело. Глаза его были мутны. Он вяло кивнул в сторону правителя. Тамменмирту поднесли чашу первому. У Римпаса едва хватило сил сделать глоток.
— Теперь вот это. — Сфагам протянул длинный половник с дымящейся коричневатой жидкостью. Правитель принял снадобье. Но Римпас уже не мог даже глотать. Он лишь тяжело дышал, бессмысленно глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Он умирал.
— Пустите ему кровь, — скомандовал главный лекарь своему помощнику.
Сфагам не возражал. Он понимал, что Римпаса уже не спасти. «Но пусть лекари, сделают то, что смогут.» — думал он.
— Правитель, давай руку. Это должно вытянуть остатки отравы.
Серый порошок скрыл кровоточащий разрез, мгновенно бурея от впитываемой крови.
— Если я умру, — проговорил Тамменмирт, мучительно преодолевая слабость, — наведи здесь порядок… Ты сможешь… Обидно будет… Все слышали?… — Голос правителя слабел, сознание затуманивалось.
Не о том думаешь, правитель, — ответил Сфагам. Теперь все уйдите из комнаты. Я кое-что доделаю сам.
— Слушай меня, Тамменмирт, — твёрдо и проникновенно заговорил Сфагам. — Ты слышишь меня?
— Да.
— Дыши ровнее. Думай о том, как отрава выходит из тебя тем же путём, каким и вошла. Ты чувствуешь руку?
— Да. Дёргающая боль.
— Порошок вытягивает отравленную кровь. А я сейчас приду на помощь твоим внутренним силам. Слушай, как бьётся твоё сердце и дыши ровнее.
Ладони Сфагама легли на лоб Тамменмирта. Тот лежал бледный, но дыхание его выровнялось. Лекари и слуги неслышно, будто боясь кого-то спугнуть закрыли за собой дверь.
* * *
Гембра бегом пробиралась через людские заторы, не обращая внимания на удивлённые и насмешливые взгляды и реплики. Площадь осталась далеко позади и по примыкающей к базару широкой улице двигаться было немного свободнее, влившись в общий поток движения. Вот уже впереди замелькали начищенные доспехи. А дальше — белое пятнышко. Убедившись, что с Олкрином пока всё в порядке Гембра решила не подбираться слишком близко, сочтя необходимым всё же ещё немного сократить дистанцию. Но вклинившись в базарную толпу, группа замедлила движение и Гембра непроизвольно оказалась всего в нескольких шагах от замыкающих.
— Эй, цепляй поосторожнее своим мечом! — крикнул кто-то рядом с Гемброй, спёрла — так уж тащи поаккуратней!
— Пошёл ты!
— За нами идут! — крикнул, обернувшись на звуки перепалки идущий последним гвардеец.
Ещё двое— трое из них остановились, схватившись за мечи.
— Ага! Погоня! Так-то правитель держит слово.
— Правитель не при чём! Я сама! — Гембра бросилась вперёд. нанося удар. Зазвенели мечи.
— Вы видите — она одна. Не теряйте времени. Вперёд без остановок! — командовал Рамилант. Гвардейцы медленно отступали, уходя от боя.
— Дорогу! Дорогу! — кричал Рамилант. Но дорога была преграждена.
Горожане плотной толпой окружили группу и не думая пропускать их дальше.
Послышались грозные выкрики.
— Бунтовщики!
— Изменники!
— Они натворили беззакония во дворце, а теперь сводят счёты на улицах!
— А нас за баранов держат!
— Я-начальник охраны правителя. А это — он указал на Олкрина и Гембру — опасные преступники. Они покушались на жизнь правителя…
— А почему же ты сам крадёшься, как вор? И не хочешь ли ты тайно вывести их из города?
— Разве так преступников водят?
— А девка вообще только что подошла. Уж я то видела!
— Слушайте! — вперёд выбился маленький сухонький старикашка с необыкновенно громким пронзительным голосом.
— Я всё знаю! — авторитетно заявил он. — Вот эти — он показал рукой на Рамиланта и его подчинённых, — изменники и бунтовщики! Они хотели отстранить Тамменмирта от власти и теперь удирают из города. А кто это, — он показал на Олкрина, — я не знаю и знать не хочу!
Народ угрожающе загудел.
— Дорогу! — закричал Рамилант, размахивая мечом. Люди попятились и поначалу вокруг него образовался свободный пятачок. Но тут же кто-то из толпы ловко поддел его сзади длинной рогатиной и распростёртого на земле начальника вмиг разоружили и скрутили. Остальные пытались было занять круговую оборону в кольце, но им не сговариваясь помешали Гембра и Олкрин. Девушка отчаянно врубилась мечом в строй гвардейцев, пробив в нём брешь. Олкрин, в свою очередь, предчувствуя в ближайшие мгновения удар кинжалом, нанёс несколько грамотных пинков ногами в спины обращённых к толпе заговорщиков. Началась свалка. Замелькали мечи и палки. В центр драки полетели камни и гнилые овощи. Крики боли, брань и шум драки слились в сплошной гул. Напор толпы был непреодолим. Скоро все были разоружены и связаны. Поскольку Олкрин был уже и так связан и сопротивления не оказывал, с ним обращались помягче. Впрочем, один из брошенных камней попал ему в голову, оставив на лбу царапину и большую шишку. Гембру, всю вдоль и поперёк перекрученную верёвками подтолкнули к нему.
— Вы ответите за это. Вас будут судить за самоуправство! — продолжал угрожать Рамилант, но его никто не слушал.
— На кол бунтовщиков!
— На кол!
— На кол!
— Камнями их побить, как в прежние времена!
Перед Олкрином мелькали разъярённые грубые лица. Ремесленники, торговки, мастеровые… Взбешённая толпа была в числе тех немногих вещей, которых он по-настоящему боялся. Против этой безжалостной всесокрушающей стихии не было оружия. В предсказуемой простоте настроений и действий толпы было что-то до глубины души пугающее, что-то надчеловечески фатальное. Будто это не множество отдельных людей сложили свою волю воедино, а наоборот, все они растворились в одной всеподавляющей воле незримой внешней силы. Учитель сравнивал это с полётом стаи птиц, выстраивающихся в небе красивые фигуры. Каждая из них не знает как надо лететь, чтобы сохранить картину и тем более не может видеть эту картину со стороны. Но что-то извне направляет, подсказывает и платит за послушание несказанным блаженством слияния с другими и чувством силы и защищённости. Первое искушение сильного человека — искушение растворения в толпе.
— Перебить всех и дело с концом! — пробасил кто-то совсем рядом. Олкрин очнулся от своих мыслей.
— О чём задумался? — мрачно спросила Гембра.
— Лучше быть разорванным толпой, чем к ней присоединиться. Так Сфагам говорит.
Гембра вздохнула.
— Похоже, и правда разорвут…
Кольцо сжималось. Неистово тянущиеся руки уже хватали пленников за одежду.
— Послушайте! — раздался зычный голос.
— Тише, тише!
— Пропустите судью!
— Послушайте! — тучный судья с серебряным знаком чиновника третьего ранга на высокой чёрной шапке выступил вперёд.
— С каких пор честные горожане стали дикими варварами? С каких пор в Амтасе дозволен самосуд? Разве у нас нет законов. Из-за беззакония и беспорядков боги отступились от нашего города. Слышали, что в храме делается?
Толпа встревожено загудела.
— И обелиск на площади упал. — добавил кто-то со рядом.
— И вам этого мало? — продолжал судья. Вы хотите усугубить хаос и навлечь на город ещё больший гнев?
— Прикончить бунтовщиков — дело достойное. — пытался кто-то возразить.
— Разве в городе нет законной власти? Только правитель может решать, кого и за что наказывать. А если вы оспариваете его полномочия, то вы сами не лучше этих бунтовщиков!
— Верно, верно! — послышались голоса.
— Мы не знаем, что творится во дворце.
— О правителе со вчерашнего дня ничего не слышно.
— Может его убили уже. А мы их отпустим!
— Я не призываю вас их отпускать! — громко ответил судья. — Мы должны отвести их ко дворцу. Пусть правитель сам решит их судьбу!
— Правильно! Не уйдём, пока не увидим правителя!
А не пустят — войдём во дворец силой! Тут у нас с утра люди собираются…
— А если правитель… Если с ним что-то случилось, тогда их судьбу решит городское собрание. Но я уверен, что Тамменмирт выйдет к нам. А уж он виноватым не спустит. Это мы все хорошо знаем! — закончил судья.
Народ одобрительно закивал. Послышались даже смешки.
— Во дворец!
— Во дворец!
Связанных пленников потащили через базарную площадь в сторону дворца.
— Жаль я тебя не прикончил, змеёныш! — прошипел Рамилант Олкрину. Тот ответил неожиданно беззлобным и даже сочувствующим взглядом. Удивление Рамиланта прочлось даже сквозь гримасу злобы.
— Зато Гембра в долгу не осталась.
— А ты знаешь, красавчик, твоя подруга меня повесить намылилась. Только она теперь сама с палачом поближе познакомится… Такой интересный мужчина! Завидно даже!… Но ты не расстраивайся, про тебя тоже не забудут!…
* * *
— Жизнь правителя спасена, — сказал Сфагам, выходя из алхимической кухни. — А Римпас умер, — тихо добавил он.
Правитель ещё нетвёрдо держась на ногах показался в дверях вслед за монахом. Их тут же обступили слуги, лекари, воины.
— Ты спас меня, — сказал Тамменмирт Сфагаму. — И об этом мы ещё поговорим.
— Это он тебя спас, — монах кивнул на тело Римпаса, которое слуги выносили из комнаты, — а я только кое-что доделал. Если бы ты получил такую царапину, как он…— Сфагам мрачно покачал головой.
— Ну ладно, ладно. — улыбнулся правитель, — ты скромен, я знаю. А это надолго? — он протянул лекарю перевязанную руку с немного распухшей кистью, с трудом сгибая и разгибая пальцы.
— Э-э-э. — лекарь поднял вверх брови и неопределённо сжав губы.
— Завтра к утру пройдёт, — ответил за него Сфагам. — Опоздай мы на немного и руку пришлось бы отнимать. А ещё ненамного — и я был бы уже бессилен.
— О,Тамменмирт! Наконец-то я к тебе пробился! — по коридору, путаясь в своих пышных одеждах, воздев руки вверх, нёсся Асфалих.
— Я с утра в полном неведении! Говорят, что ты отрёкся. Но ведь это так на тебя не похоже! Я сразу почуял недоброе! А потом сказали, что ты болен, а потом — убит! Хвала богам, ты жив!
Тамменмирт с устало обречённым видом позволил заключить себя в объятья.
— Что я только не перенёс, пытаясь добиться правды! У вас так всегда праздники начинаются?
— Нет, — смеясь ответил правитель, — при мне — в первый раз. И в последний… Уж теперь-то я позабочусь!…
— Правитель! Со стороны базарной площади собрались люди. Они задержали тех, кто вышел из северного портала. Рамилант с ними. Они готовы с ними расправиться, но хотят услышать твоё решение…
— Довольно! Я всё понял. Скажи людям, что я сейчас выйду на балкон. Нет я спущусь вниз прямо к ним. Эй! Горячую воду и новою одежду!
— Давно всё готово, правитель!
Неторопливо спускаясь к народу по главной дворцовой лестнице в широкой белоснежной с золотыми украшениями одежде, с диадемой с гербом города и вензелем — знаком верховной власти, Тамменмирт был великолепен. В окружении воинов, слуг и герольдов он смотрелся как алмаз в дорогой оправе. Толпа притихла.
— Властитель приветственно поднял руку.
— Правитель жив!
— Тамменмирт с нами!
— Мир городу и мир вам горожане! — громко провозгласил он.
Толпа ответила гулом одобрительных возгласов.
Рука правителя вновь возделась вверх, призывая к тишине.
— Вчера, в преддверии праздника, во дворце произошла измена. Кучка заговорщиков и предателей вознамерилась узурпировать власть, покусившись на мои законные полномочия и на саму мою жизнь. Они совершили гнуснейшие преступления, среди которых и убийство начальника городской армии Валтвика.
Толпа приглушённо загудела.
— Весь список их злодеяний будет объявлен позднее. А сейчас я хочу показать вам их. Вот они! Рука правителя описала в воздухе изящную дугу, указав на группу связанных пленников.
Толпа грозно загомонила, ожидая дальнейших слов правителя. Но тот держал эффектную паузу. Он умел говорить с народом.
— Вот возьмут и вздёрнут за компанию! — мрачно пошутила Гембра.
— Не беда, главное, что потом разберутся. — Не замедлил с ответом Олкрин
— Правитель! Прости, что прерываю твою речь! Вперёд с поклоном выступил верховный жрец храма Интиса.
— Вода в священном источнике вновь стала чистой. И трещина в алтаре исчезла! Это чудо видели десятки людей! Расположение богов вернулось к нам!
— Вы слышали! — обратился Тамменмирт к народу, — Конец беззаконию, конец преступлениям, конец измене — и милость богов снова с нами! Но, — продолжал он, переждав бурю восторженных криков, — во всё происшедшем есть и моя вина. Это я вовремя не распознал изменников. Это моя доверчивость и беспечность позволила им взлелеять свои подлые планы…
Умение прилюдно признавать свои ошибки было одним из сильнейших ораторских козырей Тамменмирта. Тогда как большинство его облечённых властью коллег не в силах были переступить через своё непоколебимое чванство и самодовольное презрение к подданным, он способен был с неподдельной, на первый взгляд, искренностью покаяться перед народом в проступках, показывая, при этом богатейшую гамму эмоций от тягостного сомнения до неистового самоуничижения. И это самоунижение неизменно имело обратной стороной небывалое, недостижимое для других возвышение в глазах простых людей. Обезоруживались злые языки. Сплетни и слухи становились пресными и не возбуждали фантазию черни. А главное, живое сочувствие к человеческим слабостям правителя сплачивало и подчиняло подданных надёжнее силы и устрашения, удостоверяя его вторую надчеловеческую властную природу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47