— Эй главный, видишь, тюрьму твою ломают. Ущерб-то какой!
— А ну давай, подпирай! — правителя подхватили со всех сторон и поволокли к стене. Но подтащить вплотную не удалось — где-то на высоте человеческого роста каменная кладка взбухла и подалась вперёд. Ещё удар и каменный пузырь треснул. Несколько кирпичей упало вниз. В стене образовался небольшой пролом. Вытолкнув ещё несколько кирпичей, Олкрин пролез через него.
— Во даёт малый! — удивлённо протянула пышка.
— Милости просим, а то у нас тут как раз мужиков не хватает!
— Правитель? Как они посмели? — искренне изумился Олкрин.
— Был правитель, да вышел весь! — отрезал детина.
— Во, видел! — детина отвесил Тамменмирту крепкую оплеуху. Давай, бодни его за компа… — Не успев договорить, детина покатился по полу, на этот раз завывая и держась за живот по-настоящему. Остальные, выпустив правителя, оторопело подались назад. Прикрывая собой Тамменмирта, Олкрин выступил вперёд. Мулат поднял на него свои томные глаза.
— Ага! Так, значит… — детина медленно поднялся и криво улыбаясь поднял с пола один из кирпичей.
— Так, значит, да? Ну, давай подходи!
Мулат в свою очередь, поднялся, достав из под соломы заточенную о камень длинную железную ручку, отломанную от тюремной кастрюли. Оба стали медленно с разных сторон наступать на Олкрина. Тот спокойно принял боевую позицию, благословляя судьбу за то, что он успел всё же кое-чему научиться в Братстве, не говоря уже о регулярных занятиях с учителем.
— Давай, врежь ему, — подначивала рыжая, — У нас тут свои порядки!
Олкрин сместился, на всякий случай, немного в сторону, чтобы пущенный в него кирпич не попал бы в стоявшего у него за спиной правителя и не дожидаясь, пока его обойдут, сделал резкий прыжок и выпад. Детина, выпустив кирпич, снова с воем полетел на пол. Подоспевшему мулату тоже достался точный, хотя и не такой сильный удар. Он хотел было напасть снова, но тут его встретил крепкий кулак правителя. Всю накопившуюся ненависть вложил Тамменмирт в этот удар. Железка звякнула где-то в углу, а мулат растянулся посреди камеры, даже потеряв на несколько секунд сознание. Детина продолжал корчиться на полу. Женщины сверлили Олкрина злобными взглядами, но подойти не решались.
— Назад! — скомандовал Олкрин, — Ближе не подходить!
Шайка зашипела, но подчинилась.
— Благодарю. — Тихо сказал Тамменмирт устало садясь на скамью, — А то этот сброд совсем обнаглел. Садись…
Поборов смущение, Олкрин присел рядом.
— Не стесняйся. Мы теперь с тобой просто арестанты, грустно усмехнулся правитель. Ты-то им чем не угодил?
— Я был в библиотеке, когда они убили Валтвика.
— А-а-а… Да-да. Я так и знал, — кивнул Тамменмирт.
— Неужели им всё так сойдёт? — спросил Олкрин.
— Похоже, что да.
— Эй ты, защитник верноподданный! Всё равно мы тебя ночью придушим! — пообещала Гелва.
— Если раньше ничего не произойдёт, — тихо сказал правитель.
— Я им придушу… Надо пролом заложить, а то стража заметит. Выбираться надо. У меня есть кое-какие мысли.
— Ты попробуй. Я останусь.
— Почему.
— Мальчик… Если жизнь правителя лишается священной ограды богов, значит такова их воля. Правителю не пристало цепляться за жизнь самому и обманывать судьбу. Главное — сохранить достоинство. Пусть будет, что будет. Но тебе постараюсь помочь, если смогу. Хотя, из моей тюрьмы удрать не просто. Не было ещё ни одного случая. Если ты что-то надумал, давай, не мешкай. Скоро стража заметит пролом.
— Я тебя не оставлю с этими… Я останусь.
Правитель и его неожиданный союзник надолго замолчали, погрузившись в свои мысли под злобный шёпот, доносившийся с другой половины.
Глава14
— Подготовьте её пока. — донёсся голос из соседней комнаты, где стражники вводили палача в курс дела.
Гембру вытолкнули на середину полутёмного зала.
— Раздевайся, красавица, — распорядился подручный палача — свиноподобный здоровяк.
Гембра стала медленно стаскивать одежду. Сопротивляться было бесполезно. Её воля была почти парализована видом страшных орудий истязания. В полумраке угадывались контуры станка для растягивания конечностей. Сверху, зловеще покачиваясь и тихо звеня на цепях, свисали мясницкие крюки. На длинном столе были разложены плётки, ножи, щипцы, зажимы, маски с трубками для вливания жидкостей и ещё какие-то жуткие приспособления, о назначении которых можно было только догадываться. Привыкающие к полутьме глаза выхватывали из неё всё новые орудия и приспособления, которые предпочтительнее было бы не видеть.
— Давай веселей, а то поможем, — подгонял второй — костлявый и длинный как жердь, раздувая мехами угли в жаровне.
— Ну, готова, что ли? Сюда давай, — свинообразный деловито оглядел обнажённое тело девушки и стал связывать ей спереди руки.
— Ты, девка, не бойсь. Он сегодня задумчивый. Главное — не ври по-глупому. И не ори особо-то. Это его заводит.
— Оп-ля! — верёвочный блок слегка заскрипел и ноги Гембры, оторвавшись от холодного пола поднялись в воздух.
— Хорош, закрепляй пока… Длинный пододвинул жаровню. Гембра машинально поджала ноги, но горячая волна ещё не была обжигающей и свободно болтаясь высоко над жаровней, она чувствовала лишь боль от верёвки, врезавшийся в запястья.
Наконец, в дверях появился тот, чьё имя наводило ужас на любого жителя города и подвластных ему земель. Фриккел — палачмейстер, как в шутку прозвал его правитель, вовсе не походил на угрюмого недоумка с крюковатыми руками, которого ожидала увидеть Гембра. Он был худощав и не очень высок. Лет ему было не более сорока. И без того резко заостряющаяся книзу форма головы подчёркивалась клинышком русой бородки и сильно расходящимся в стороны абрисом ушей, которые особенно выделялись на бритом черепе. Над правым ухом красовалась большая татуировка, изображающая грифона с розой в пасти, а в левом блестела большая золотая серьга. Глубоко посаженные зелёные кошачьи глаза смотрели ясно и цепко. В руке палач держал большой кусок дыни и время от времени с наслаждением от него откусывал. Усевшись на низенький трёхногий стульчик напротив подвешенной за руки Гембры, он принялся дирижировать действиями стоявших сзади у блока, подручных. Когда ладонь палача едва заметно показала вниз, ноги Гембры опустились немного ближе к жаровне и судорожно заплясали в воздухе.
— Сейчас доем и начнём разговаривать, — доверительно, как бы извиняясь за задержку, сказал палач, откусывая очередной кусок, стараясь не капать соком на светлую кожаную безрукавку.
Не глядя швырнув корку за спину, точно попав в мусорное ведро у двери, Фриккел задумчиво уставился куда-то в сторону, не обращая никакого внимания на извивающуюся на верёвке девушку. Наконец его ладонь показала чуть-чуть вверх. Гембру подтянуло так, что она смогла снова расслабить ноги.
— Ну как там Тимарсин поживает? — спросил палач, по-прежнему глядя в сторону, — Уже соизволил прибыть? И всё ещё кашляет?
— Не знаю я никакого Тимарсина! Что вы все…
Ладонь Фриккела снова немного опустилась. Невыносимый жар обдал голые подошвы. Гембра отчаянно задрыгала ногами, до крови закусив губу.
— Дыни у нас хорошие, — заметил палач. — Вот, что хорошо, то хорошо! С винным привкусом. Лучше ананаса!… А вот моя жена любит капусту… Как говориться, всякому овощу — своя обезьяна… Там, что ты там говоришь?
— Не знаю я вашего Тарем…, Тимер…
— Ладно… Вверх. — Гембру опять подняли.
— А кто это тебя поцарапать успел? — Цепкий глаз палача заметил уже почти пропавшие следы недавних приключений.
— Не твоё дело, паук!
— Ну вот! Теперь ещё и паук… Чего только о себе не узнаешь на верной службе! Никому б не пожелал испытать эту шкуру на собственном опыте!
Фриккел подошёл вплотную. Вот это — он провёл пальцем по бедру Гембры — от деревянной, смею заметить, щепки. Это — от гвоздя. От бронзового, при том. А это — от когтей. От чьих только не пойму. Чьи когти-то?
— Навроде твоих.
— Да-а… Значит, мрак покрыт глубокой тайной? Интересно живёшь, — Палач, щёлкнул пальцами. — Ну, ладно… Плеть среднюю…, нет кожаную и щипцы угловые поменьше — распорядился он подручным, — Из двух одинаковы плёток выбираем большую, правильно?
Гембра зажмурила глаза, готовясь к страшному.
— Что?… Из личной охраны?… Они ведь уже были… Что? Особый разговор? Ну ладно, сейчас… Закрепите пока. — услышала Гембра голос палача. Она напрягла слух, насколько это было возможно в её положении.
— Армия им не подчиняется… Они требуют Валтвика. А он… — доносился приглушённый голос стражника.
— Отречения никто не видел… А наверху там…-дальше Гембре не удалось разобрать ни слова. Палач вернулся в комнату вместе с гвардейцем.
— Ладно, поговори с ней, пока я дыню доем. Эй, Гвоздь, крикнул он длинному подручному, — принеси ещё кусок. И себе возьми, не забудь. Хороших дынь мало у кого много.
Стражник подошёл к подвешенной Гембре. Его простое открытое лицо выражало неуверенность и сомнение.
— Ты была с этим монахом?
— Ни с кем я не была!
— Тебя с ним видели. И его меч у тебя. Я его запомнил.
— Зачем тогда спрашиваешь?
Воин колебался.
— Слушай, — сказал он наконец, коротко оглянувшись на палача, — Меня зовут Римпас, но это не важно… — он с трудом подбирал слова, — Твой монах — настоящий мастер. Это я сам понял, ещё раньше… Но это тоже неважно… ты знаешь, что во дворце происходит? — живые искренние интонации гвардейца сбили Гембру с толку. Она отрицательно мотнула головой.
— А знаешь, что правитель в тюрьме?
— Нет.
— Так вот… Вчера власть поменялась. А сегодня… Сегодня у новой власти не заладилось с твоим монахом. Там наверху сейчас такое…
Гембра мучительно задёргалась на верёвке.
— Значит, всем надо сейчас выбирать… — продолжал Римпас. Офицеры — почти все за них. Но в охране ещё есть честные ребята… Измена есть измена. Если ты действительно с ним, то мы заодно, поняла?
— Всё! — поднял руку палач, показывая, что разговор окончен. — А теперь, — обратился он к Гембре, — У тебя есть шанс. Так что, как говорится, думай внимательно. Меня вчера интересует два единственных вопроса. Ты проникла во дворец сама, верно?
Гембра кивнула.
— Зачем?
— Ни зачем.
— Дура. Вниз.
Девушка завертелась, дрыгая ногами над жаровней.
— Помочь хотела. Сама, понял, сама!
— Ладно. Вверх.
— Он ведь один против всей вашей оравы!
— Это не наша орава. На твоё счастье… Ну, мне всё ясно. Исчез алмаз из каменной пещеры! Снимай! Не будет допроса. Как бы там не обернулось, я — на стороне Тамменмирта. — веско заявил Фриккел. Они то мне насвистели, что он уже подписал отречение. Так я и поверил! Я всегда говорил, что ваш главный — собачья задница! Но, как говорится, собака дует, а караван уносит. Правильно? Ох, поговорил бы я с ними по-своему…
— А отречение давал читать? — спросил Римпас.
— Я глупостей не чтец!
Воин усмехнулся и обратился к Гембре.
— Про твоего мастера только и говорили при дворе целую неделю. Хотела меч передать? — уже не скрывая сочувствия спросил он.
— Угу.
— Глупая. В самое пекло полезла. Меч я ему сам передам. Мы сейчас наверх с ребятами. Там всё и решится.
— А ты посидишь пока у меня в каморке. — добавил палач.
— Одежду отдавать? — спросил свинообразный.
— Только рубашку. Пока. На всякий случай. Девка-то шустрая. Сбежит — обидно будет.
* * *
— Эй, монах! Мы не нашли твоего ученика. — Один из офицеров охраны осторожно приблизился, переступая через тела ещё троих воинов, рискнувших несколько минут назад решить дело оружием. — Вот только и было в его камере. — Он протянул Сфагаму маленькую чёрную шапочку Олкрина.
— А за какие преступления он угодил в тюрьму, ты мне потом расскажешь, — шепнул Сфагам Рамиланту. Монах крепко держал его сзади за шею одними пальцами левой руки, несильно сжимая две-три болевые точки. Стоило тому сделать неосторожное движение, как острая парализующая боль пронизывала всё тело, полностью подавляя волю. Заложив меч под мышку, Сфагам правой рукой взял шапочку и облегчённо вздохнул. Олкрин был несомненно жив и находился недалеко.
— Твоё счастье, павлин… Значит, не нашли, говорите? Ну ладно, надоела мне эта заварушка… Приведите сюда правителя. Надеюсь, он не настолько болен. Но если вы и его не найдёте, то можете на обратной дороге захватить саван для своего начальника.
— Не надо звать правителя. Давай так договоримся… По-хорошему. — Рамилант был бледен, его глаза растеряно бегали.
— Боюсь, по хорошему поздно. К тому же я обещал правителю, что буду на его стороне. Ты ведь сам слышал, так что уж не обижайся. Эй, вы поняли, — или правитель, или саван. И ещё. Я уж не знаю, сколько там вас скопилось за дверью, но кое-кого я отправлю следом. Без савана.
За дверью послышались возбуждённые голоса. Офицеры стали перешёптываться.
— Эй, кто там? — спросил Сфагам.
— Да так. Ничего особенного… Жрецы.
— Впустите их. Ты ведь не против, поговорить со жрецами? — Рамилант судорожно кивнул, передёрнувшись от боли.
Верховный жрец и трое его коллег медленно вошли в комнату. Несколько минут они молча осматривались, пытаясь понять происходящее. Наконец, они сделали вид, что им это удалось.
— Вода в священном бассейне храма стала красной, как кровь. — зычным голосом провозгласил верховный.
— Алтарь Интиса дал трещину! — продолжил другой.
— Народ напуган. Народ волнуется.
— В городе творится преступное беззаконие. Если оно не прекратиться, Интис оставит наш город без своего покровительства.
— Народ хочет видеть правителя.
— Аланкора — законная жена правителя выйдет к народу и успокоит его. — сказал Рамилант.
— Нет. Народ верит только Тамменмирту и только его хочет видеть!
Теперь Сфагаму стали окончательно ясны все обстоятельства заговора.
— Хорошо, возвращайтесь в храм. — проговорил Рамилант.
Жрецы с достоинством удалились.
— А если мы приведём правителя, ты его отпустишь? — спросил офицер.
— Да.
Рамилант кивнул своим подчинённым. Несколько из них выбежали из комнаты.
— Ну и кашу мы с тобой заварили, Тунгри! Давненько такого не было!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47