— Спустись-ка вниз! Посмотрим, что здесь.
Зелёный ковёр надвинулся и проглотил связку змеистых дорожек.
— Что у тебя на уме Валпракс? Ты даже не остановился над городом, а хочешь искать посреди леса.
— Я чувствую, мой герой где-то близко. Взгляни-ка туда.
На узкой, едва различимой сверху лесной дороге просматривались фигуры двух всадников.
— Ну-ка, посмотри на них получше. — приказал серебристый демон Тунгри.
— Но как ни странно, даже когда фигуры всадников показывались из-за листвы, их никак не удавалось разглядеть подробно, словно мутная пелена укрывала их от взгляда. Видно было только, что один из них одет в светлую одежду, а другой — в тёмную.
— Ну вот, кажется я и нашёл. — довольно провозгласил Валпракс.
— Я тоже вижу. — ответил Тунгри. — это монах Сфагам. Сегодня утром его изгнали братства Совершенного Пути. А с ним его ученик. Едут на юго-восток.
— Да, Тунгри! Это мой герой. — продолжал Валпракс всё ниже склоняясь над миской. — Я уже лет триста не видел такой таинственной судьбы. И какой непростой характер! Ты видишь Тунгри?-
— Да, тебе, кажется, сегодня везёт. Игра будет интересной.
— Ну раз так, тогда я беру себе и ученика. Уцелеет — поймёт кое-что.
— Теперь посмотри вокруг. — приказал Тунгри женщине.
— Вижу крытую повозку на западной дороге. Рядом всадники…
— Это купец из Тандекара. Везёт товар заказчикам в Амтасу. — голос Тунгри звучал слегка зловеще.
— А что за товар? — спросил Валпракс. — А, вижу! — сам же и ответил он — драгоценности, оружие, посуда, украшения, книги. А всадники — охрана. Почему-то всего двое.
— В этих местах дороги считаются почти безопасными, а наш купчишка не прочь сэкономить на охранниках.
— И что с ними будет?
— Сегодня после полудня, на выезде из леса, недалеко от поворота на главную дорогу на них нападут разбойники и всех перебьют. А из-за драгоценного кинжала, который достанется главарю, через семьдесят три года начнётся морская война.
— А какие силы стоят за этой цепью?
— Слабенькие.
— Да. Я и сам вижу. Мы и не такое ломали.
— А что разбойники?
— Разбойники как разбойники. Что с них взять! Там властвуют силы простого случая. Что они нам!
— Ну что ж, Валпракс, я начинаю — пробасил Тунгри, проводя струистой рукой над миской. Пейзаж преобразился. Ландшафт стал кривиться и растягиваться, будто под действием мощных подземных сил. Дороги изменили свои пути и выстроились в совершенно другой узор.
— Итак, сегодня на выезде из леса твой герой повстречает купца из Тандекара…— провозгласил Тунгри.
— И не только его. — многозначительно вставил Валпракс.
— …Как раз тогда, когда на него нападут разбойники. — закончил серебристый демон.
— Сдаётся мне, что разбойникам сегодня не повезёт.
— Как знать! Не будем торопиться.
— И то верно! Но мой герой всё-таки не прост. Так что подумай пока над ответным ходом.
— Не забудь правила, Валпракс. Ты можешь только три раза спасать своего героя, если его жизни будет грозить прямая опасность.
— А ты можешь только три раза создавать ему эту угрозу. А в остальном — твои козни — мои подсказки. И чем меньше, тем лучше.
— Я всё помню.
— Тогда, с началом игры, Тунгри!
— С началом, Валпракс! Здесь нам теперь больше делать нечего.
Миска подскочила вверх и с силой ударилась о стенку отлетев в дальний тёмный угол.
Женщина вздрогнула и вскрикнула, будто внезапно проснувшись.
— Бери лодку и возвращайся домой. — сказал ей Валпракс. Ты забудешь всё, что здесь было.
— Для твоё же пользы, — добавил Тунгри.
— Не забудь, лучше сказать мужу, чтобы не строил новый загон на южной окраине — не пройдёт и двух лет, как там всё сгорит.
— А если игра нам понравится — получишь награду. А теперь иди. В ближайшие пять лет людям сюда лучше не соваться…
* * *
Поднявшись высоко вверх, демоны уже не обратили внимания на маленькую тёмную точку среди серебристой глади моря. Разбитая лодка столь же легко и быстро двигалась назад к большому берегу.
Глава 1
— И всё-таки, Олкрин, ты не слишком многому успел научиться в Братстве. — обратился всадник в тёмной одежде к своему младшему спутнику. — Твой взгляд на мир ещё слишком прост.
— Но почему же? Я уже целых полтора часа точно вспоминаю всё тайные свойства деревьев, которые мы встречаем. Ни одного не пропустил! — На округлом лице молодого человека лет двадцати отразилась смесь удивления и лёгкой обиды.
— Это верно. Магию древесных духов ты знаешь неплохо.
— Я даже говорил с ними в своих медитациях.
— И это тоже хорошо, — голос монаха Сфагама звучал мерно и спокойно. В нём было то сочетание мягкости и твёрдости, которое настраивало на неторопливые размышления и мирную беседу, где каждое слово взвешивается и слышится как бы изнутри. А главное, в его голосе не было того, что заставляет собеседника защищаться.
Сфагам не был похож на монаха. Его гармонично сложенной фигуре позавидовал бы любой воин-аристократ. Но, в движениях его не было и тени манерной резкости офицера. Напротив, чувствовалась несвойственная военным гибкость и размеренная плавность, будто пространство вокруг было немного вязким и упругим. Недлинные вьющиеся волосы были подстрижены не светский лад, а безукоризненный порядок в одежде говорил о благородных манерах. Да и в самой одежде, слишком добротной и изящной для обычного путешественника и слишком неброской для светского франта, не было никаких знаков, говорящих о принадлежности к Братству. Мало кто знал, что изображение уробороса на массивной серебряной пряжке, украшающей широкий кожаный пояс, свидетельствует о принадлежности к кругу Высших Мастеров тайных искусств. А на свободном светлом, сшитом из толстого сукна, балахоне Олкрина — ученика, стоящего всего лишь у подножья лестницы мастерства, красовался крупный, вышитый ярко синими нитками зодиакальный круг, заполненный множеством неразличимых издали фигур.
— А разве в кроне дерева не открывается образ древесного духа, если долго в него всматриваться? Я умею их видеть… А один даже сказал, что станет моим помощником.
Сфагам едва заметно улыбнулся.
— Духи редко показывают свой подлинный образ. Они любят играть с нашей фантазией. Но дело не в этом. Попробуй посмотреть на дерево другим взглядом.
— Что значит другим взглядом?
— На что похоже дерево?
— Какое?
— Всякое. Дерево вообще.
— Ты хочешь напомнить мне о том, что прежде чем были созданы все деревья на свете, разум создал идею дерева, как такового, и пользовался ей как образцом, а все древесные духи рождаются из этой идеи, как из материнского лона?
— Нет… Я не об этом. Эти знания доступны всем, кто стал на путь познания метафизики. Хотя каждый толкует по-своему… Всякое дерево не только указывает нам на идею дерева деревьев, оно помогает нам понять одну из граней устройства всего мироздания, включая и всю нашу жизнь и течение наших мыслей. Как и первопричины жизни, смысл нашего появления в этом мире, истоки желаний, суждений и страстей скрыты от понимания — корни дерева спрятаны от взора под землёй. Как и незримый мир тайных сил, корни дерева могут быть разветвлены и запутаны. Но они, поражая нас своей мощью, и жизнестойкостью всегда скрывают первоначальное семя. Годичные кольца ствола, ведущие счёт прожитым циклам, напоминают о законе вечного возвращения, но сам ствол всегда направлен прямо вверх. Его рост необратим. Знает ли дух дерева, что и предел роста и предел жизни отмерен заранее? А мёртвое дерево продолжает стоять и напоминать о вечном круговороте. Каждой ветке кажется, что она живёт самостоятельной жизнью и ничем не обязана стволу, из которого она растёт. Вытягиваясь противоположно стволу, она как бы спорит с ним, выбирая другое направление. Что мы знаем о том стволе, от которого мы растём? Мы лишь иногда его чувствуем. Особенно тогда, когда нас хотят от него оторвать.
— Или срубить всё дерево. — вставил Олкрин.
— Да…
— А можем ли мы действительно узнать о стволе, а от ствола спуститься к корням?
— Кто знает? Хотелось бы думать, что да. Но ты видишь, рост направлен не к стволу, а от него. Наши стремления, как и рост дерева, направлен на то чтобы вырваться за свои пределы — перестать быть тем, что мы есть в каждый момент времени. И рост этот направлен не внутрь, а вовне. Как и всякое, достигнутое нами состояние или понятая истина открывает новый коридор, куда устремляются наши желания, так каждая ветка служит как бы стволом для следующего ответвления.
— И так без конца?
— Нет. Всё отмерено заранее. Ни одно дерево не может расти и ветвиться без конца. Сила, идущая от ствола иссякает по мере ветвления. Ветки становятся всё мельче и слабее, хотя каждая из них продолжает думать, что живёт самостоятельно. Но они уже слишком далеко от ствола. Они легко обламываются и вообще если чего и стоят, то только все вместе.
— А их зелёное оперенье и создают тот образ дерева, который мы видим.
— Да, как и видимость жизни, которая окружает и занимает нас — это всего лишь зелёное оперенье маленьких веток, скрывающих ствол.
— А сами листья?
— Листья вырастают и облетают постоянно. Это самые простые мысли и желания. Вроде мыслей о пирожках, которые лежат у тебя в сумке и не позволяют твоим идеям воспарить выше.
— К стволу? — Олкрин почти смеялся.
— Хотя бы к большой ветке. — улыбнулся в ответ Сфагам. Листья дальше всего от ствола, но именно они обращены к Солнцу. Листьями мы привязаны к жизни, которая течёт к отмеренному пределу.
— А где заложен предел?
— Вероятно в семени. Потому-то оно и спрятано. Кто выдержит знание своих границ и пределов заранее? Путь от ствола к веткам и листьям — путь к пределу и смерти. Можно проделать этот путь красиво. Или чему — нибудь послужить.
— Или кому-нибудь.
— Можно, смирившись с неизбежностью предела обрести смысл в самом движении.
— Пройти дюжину ветвлений и расцвести пышной кроной?
— Почему бы нет? Но это, всё же, движение от ствола. Не случайно, мы ближе всего к стволу в детстве. Истина так близко — только руку протяни. В детской памяти есть многое по поводу ствола или даже корней, если ты, конечно, особо отмечен. Но детский ум не способен это освоить. А развивая ум, мы удаляемся от ствола.
— Интересно, кто придумал все эти хитрости?
— Вероятно, тот, кто придумал и само дерево.
— А у всех ли деревьев есть предел?
— У всех. И самое главное, что предел есть даже у дерева деревьев, которое кажется нам воплощением вечности. Когда выросли все ветви ветвей и распустились все листья листьев внутренняя жизнь кончается. Но листья об этом не знают, а дерево может стоять уже мёртвым и давать жизнь только грибам-паразитам.
— А есть ли выход?
— За свои тридцать пять лет я узнал только два. Или тянутся к солнцу оперяясь всё большим количеством листьев…
— Или?
— Или двигаться к стволу. А от ствола к корням. Семя, обретающее знание о дереве, которое из него выросло, получает бессмертие, ибо сливается с тем, кто всё это придумал. Соединяя начало, середину и конец — преодолеваешь время.
— Непросто.
— Тот, кто придумывал, знал что делает… Так что, друг мой? Не хочешь ли составить мне компанию по дороге к стволу — первый путь я уже испробовал. Но скажу тебе сразу, я ещё не вышел на прямую дорогу. Я, пожалуй, знаю только как отличать ствол от веток, даже очень толстых.
— Я попробую. Не зря же я ушёл с тобой из Братства.
— Это был серьёзный поступок. Не пришлось бы тебе жалеть…
— Ну вот опять…
— Слышишь, там сзади?
Дорога уже давно вынырнула из леса и, сделавшись шире, пошла вдоль его кромки.
Развернув коней назад, откуда доносились неясные крики, Сфагам и Олкрин увидели добротную крытую повозку, что есть мочи несущуюся вперёд. Хотя возница неистово хлестал лошадей, тяжёлая повозка катилась медленно, неуклюже переваливаясь с боку на бок. Рядом, не вырываясь вперёд, держались двое всадников. За их фигурами виднелись силуэты преследователей. Их было не меньше дюжины. Расстояние между повозкой и догоняющими стремительно сокращалось. Не говоря ни слова, бывшие обитатели Братства пришпорив коней, поскакали навстречу. Вблизи всё стало окончательно ясно. Это был обычный разбойничий налёт. Преследователи нагнали и обогнали повозку. На ходу завязалась стычка с возницей, который, видно, не собирался сдаваться без боя. Теряющие управление лошади шарахнулись в сторону. Повозка опрокинулась и скатилась на лужайку между дорогой и лесом. Защитники спешились и заняли оборону вокруг опрокинутой повозки. Их было трое, включая возницу. Разбойники тоже спрыгнули с коней и окружив защитников, стали медленно к ним подступать, выбирая момент для нападения. Послышались резкие голоса. Вероятно, налётчики предлагали защитникам сдаться, а те, неизвестно на что надеясь, затеяли перепалку.
— Молодцы! Тянут время! — с азартом комментировал Олкрин, подгоняя коня.
Окинув взглядом нападающих, Сфагам сразу понял, что ни один из них не представляет для него серьёзной угрозы. В его сознании включился образ воина Первой Ступени. Теперь его тело автоматически реагировало на всё, что происходило вокруг на расстоянии пяти шагов. Эта свора неотёсанных мужиков мало что могла бы сделать, даже кинувшись на него всем скопом. Но разбойники, увлечённые предстоящей схваткой за добычу не замечали приближающихся монахов на удивление долго. Среди обороняющихся Сфагам заметил молодую женщину. На ней было лёгкое боевое снаряжение — тонкие металлические пластины, прикрывающие крепкие обнажённые руки не могли служить защитой от сильного и прямого удара, но вполне уберегали от ударов скользящих и царапающих. Густые чёрно-смоляные волосы рассыпались по плечам. Стоя в низкой боевой позиции и выставив перед собой недлинный прямой меч, она напряжённо следила за каждым движением неторопливо приближающихся противников.
— Эй, не многовато ли на троих? — крикнул Олкрин, соскакивая с коня. Разбойники с удивлением обернулись. Их предводитель — сутулый чернобородый крепыш невысокого роста в дорогих латах и разукрашенном шлеме, явно снятом с чьей-то несомненно более благородной головы, сделал короткий знак рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47