В стране, которая называется Индонезия, растет плод, известный под названием дуриан. Он отличается сильным запахом, который многие иностранцы находят отвратительным, поэтому дуриан запрещено ввозить в некоторые страны; запрещено и проносить его на борт самолетов. Несмотря на это, — закончил грифон задумчиво, — находятся любители, готовые заплатить штраф за контрабанду, лишь бы заполучить этот в общем-то ничего собой не представляющий плод. Желания — странная вещь.— Но не всегда трудно удовлетворимая. — Бидж снова вгрызлась в вуллой и слизнула с нижней губы капельки сока. — Я имею в виду вкусные вещи.— Да, конечно. — Грифон бросил на нее загадочный взгляд, моргнул и отвернулся; это выглядело так, как будто он пожал плечами. — Ну, вуллой — это особый случай.Бидж попыталась догадаться, что он хотел этим сказать, потом потянулась за новым плодом. Она съела семь штук и непонимающе посмотрела на одного из приятелей Руди, когда тот пошутил (а Руди перевел его слова) о ее необыкновенной вместимости.Собравшись уходить, Бидж поцеловала невесту, потом — неоднократно — жениха. Как и следовало ожидать, Дэйв пожелал остаться веселиться на всю ночь. Более неожиданным оказалось решение Ли Энн и Анни тоже ночевать в гостинице.— Здесь нам будет просторнее, — сказала Анни, а Ли Энн добавила:— Да и вообще, мне кажется, это хорошая мысль. Бидж попрощалась и поехала домой. Можно было, конечно, остаться со всеми, но Бидж не сиделось на месте.Бедняга Хорват переминался с лапы на лапу. Бидж поскорее выпустила его за дверь. Когда Дафни замяукала, Бидж раздраженно прикрикнула на нее. Потом прилегла на кровать, не раздеваясь. Потом вскипятила чай и снова прилегла. Повертевшись некоторое время, она встала, чувствуя беспричинное раздражение.— Не хочу я спать! — Она швырнула через всю комнату подушку. Тут же в угол полетел и «Уолден». — И читать я тоже не хочу.Коттедж показался ей тесным, пока она мерила его шагами из конца в конец. Бидж было жарко. Она расстегнула блузку, продолжая метаться по комнате. Хорват сначала бегал за ней, потом улегся в углу, непонимающе глядя на Бидж.Раздался стук в дверь.Даже не вспомнив на этот раз о ловилке, Бидж распахнула дверь.На пороге стоял Стефан.— Хорошо прошла свадьба? Я не смог заставить себя встретиться с ними после… После того, что было прошлой весной.— Все было замечательно. — Бидж прислонилась к столу, мимолетно вспомнив, как на этом же месте стояла Гредия. — Ты хорошо выглядишь.— Ты тоже. — Стефан посмотрел на Бидж и удивленно добавил: — Сегодня у тебя странные волосы.Действительно, волосы выглядели странно: они вдруг начали завиваться на концах в тугие локоны и блестеть, как будто их покрыла непонятно откуда взявшаяся испарина.— Ты не мог воспользоваться грузовиком. Как же ты добрался?— Мне показала, как это сделать, твоя миссис Собелл. Она замечательная учительница и такая добрая. — Не в состоянии более сдерживать ликование, Стефан швырнул рюкзак на пол, выхватил из кармана сложенную бумагу и помахал ею.— Я получил самый высокий балл! За реферат на английском языке! Самый высокий балл, и еще она написала «Прекрасно»! После этого экзамены были уже ерундой, все прошло благополучно. Ты рада за меня?Бидж, каким-то образом оказавшаяся совсем рядом с ним, лизнула его в шею и счастливо пробормотала:— Я счастлива — с тобой вместе. — Она расстегнула его куртку, потом, спохватившись, стащила с головы Стефана шляпу и отбросила ее в сторону.Бидж вдруг страстно поцеловала фавна.— Мой доктор, — прошептал он между поцелуями. — Мой всем сердцем любимый доктор… — Но какая-то мысль поразила его, и он отстранился.— В чем дело?— Ты была на свадьбе, — проговорил он осторожно. — Там было много всякой еды. Много напитков. — Еще каких. — Бидж улыбнулась Хорвату, который ревниво наблюдал за ними из угла. — Жаль, я не захватила с собой сумку, в которой путешествовал волчишка.— Ax… — Стефан пытался выглядеть умудренным жизненным опытом, но казался просто разочарованным и грустным. — И теперь ты хочешь меня. Может, дело в том, что ты там ела или пила? — Потом он проницательно добавил: — Или в том, что ты видела, как любят друг друга новобрачные?«Как было бы хорошо, — подумала Бидж печально, — если бы дело было только в свадьбе или съеденных фруктах».Вместо ответа она снова поцеловала его.— Я много всего ела и пила и я действительно видела, как любят друг друга мои друзья. Все это не взволновало бы меня, не люби я тебя так отчаянно. — Бидж погладила Стефана по носу. — Я хочу, чтобы ты знал: я тебя люблю.— Я это знаю, — серьезно ответил Стефан. — Думаю, я это понял раньше, чем ты. — Он застенчиво улыбнулся. — И я всегда любил тебя — с того первого дня, когда ты осматривала моих овец.— Точно. — Бидж чмокнула его в нос. — Осматривала. Каждую. Овецу.Стефан тоже поцеловал ее, но не удержался от протеста:— Я уже давно их так не называю. Я теперь гораздо лучше знаю английский.И ее, и его одежда каким-то образом оказалась на полу. Бидж не помнила, чтобы она расстегнула хотя бы одну пуговицу или пряжку.— А я теперь лучше знаю тебя. — Поцелуй. — И я хочу тебя. — Поцелуй. — Мой танцующий под дождем. Мой студент. Самое волшебное существо на свете.Глаза Стефана наполнились слезами.— Никто не может быть таким чудом, как ты. Их следующий поцелуй был полон желания и нежности. Бидж ударилась о стол по пути к кровати и почти не заметила этого. Только на следующее утро, лежа рядом со Стефаном и глядя, как мерно он дышит, она обнаружила на бедре огромный синяк. Глава 17 Утром Стефан еще крепко спал. Бидж чувствовала только некоторую тяжесть в голове, как это бывает после долгой приятной вечеринки: она не стала бы решать кроссворд и очень отрицательно отнеслась бы к необходимости ставить трудный диагноз, но в остальном чувствовала себя вполне хорошо. Она некоторое время смотрела на спящего Стефана, потом подняла с пола листы с его рефератом и внимательно прочла его.Стефан приводил множество высказываний людей, больных хореей Хантингтона: состоящих в супружестве, овдовевших, разведенных, даже совсем молодых и влюбленных. Он очень хорошо передал их беспокойство из-за семейных проблем, их депрессию и горе в связи с неизлечимой болезнью. «Хотя во многих случаях депрессия — симптом самого заболевания, — писал он осторожно, — она, несомненно, объяснима и понятна».Бидж собрала медицинские инструменты и некоторые лекарства, сунула их в рюкзак, написала Стефану короткую записку — на случай, если он проснется до ее возвращения, — заперла в коттедже недовольно скулящего Хорвата и быстрым шагом направилась к той долине, где жило большинство кошек-цветочниц.Ручей вернулся в берега, и дорога, хоть и изрытая потоками талых вод, оказалась вполне проходимой. Мелькавшие в кустах белые хвосты и лапы были свидетельством того, что животные благополучно вернулись в свои угодья и снова были заняты привычным делом — маскировались, вплетая в шерсть увядшие стебли. Бидж решительно направилась вверх по долине к водопаду.Она знала, что в верхнем течении ручья в скалах находится пещера. Бидж вытащила из рюкзака фонарик и вошла под своды.Щит короля Брандала с изображением копыта, птичьей лапы и человеческой ноги висел на площадке ведущей вниз лестницы. Там же на железном крюке, вбитом в стену, висела его корона. Брандал не любил носить свои регалии, кроме как при каких-то торжественных событиях. Бидж, спускаясь по лестнице, вдруг пожалела о том, что не надела белый хаЛат. Сталактиты, тонкие, как карандаш, и могучие, как колонны, свисали по обе стороны лестницы; чем ниже спускалась Бидж, тем меньше следов человеческого вмешательства носила пещера. Бидж поежилась, хотя воздух здесь был не холоднее, чем осенний ветер снаружи.Лестница кончилась, и Бидж ступила на пол большого зала. Впереди лежал водоем, в неподвижной поверхности которого, как в зеркале, отражался потолок пещеры, освещенный лучом фонарика. Рядом с источником со свода спускались два сталактита, почти достигая пола, и на них висели две летучие мыши.Существо, находившееся между ними, улыбнулось Бидж безрадостной улыбкой:— Ну и как мы поживаем сегодня утром? Счастливы?— Ты прекрасно знаешь, как у меня дела, — ответила Бидж Провидцу.— Конечно. Я спросил просто из светской любезности. — Он показал своей окаменевшей рукой на летучих мышей, Мысль и Память. — Искусство вести беседу здесь у нас умирает.— Как у тебя дела, Харрал? — Бидж всегда казалось, что называть Провидца по имени не подобает, но он настаивал на этом.Он пожал плечами — насколько это было возможно для человека с древесными корнями вместо ног и каменной рукой.— Примерно как всегда. Бесконечное знание. Ты же знаешь.— Нет, не знаю. — Бидж раскрыла рюкзак. — Я кое-что принесла тебе…— Сначала задай вопрос, ради которого ты пришла, — перебил он ее нетерпеливо.Бидж тоже испытывала нетерпение.— Хорошо. Я действительно пришла к тебе с вопросами. — Она была очень возбуждена; такого она не чувствовала давно — еще с тех пор, когда на школьной вечеринке вопрошала вертящийся стол — одна из ее подруг увлекалась спиритизмом — о мальчике, в которого была влюблена. — Я хочу узнать о своем будущем.Провидец устало кивнул:— Ах, какой сюрприз. Подробности в новостях каждые полчаса. Тебя интересует твое будущее или будущее вообще?— В первую очередь мое личное будущее. Харрал протянул к ней свою каменную руку:— Тебе следовало бы интересоваться большим. Будущее мира изменит твое будущее. Ты узнала о Моргане, о безжизненной земле и умирающем короле. Ты поняла, что такое жертва?Бидж чувствовала себя, как на уроке в воскресной школе.— Жертва — это когда отдаешь часть себя, чтобы достичь чего-то. Похоже на твою сделку с Шестью Царствами в обмен на абсолютное знание.Харрал заключил договор с Шестью Царствами — землей, воздухом, огнем, водой, животным и растительным миром: за знание всего того, что было известно им, он отдал часть себя; его ноги стали корнями, левая рука окаменела, вечный ветер раздувал его тлеющие волосы, застилая дымом вечно слезящиеся глаза. Напоминание о Клятве каждому Царству было постоянным и мучительным.— Я знал, что ты так скажешь, — бросил Харрал раздраженно.— Конечно, знал.— Да, но это неверно. Я заключил сделку, потому что желал знаний. Я был как Фауст, или Ученик Чародея, или вроде этой твоей приятельницы Фионы — готов был рискнуть ради знания. Жертва — это дар, а не сделка. Жертва — это боль навсегда, потеря, возможно, кого-то дорогого.— Должна ли я знать о том, что такое жертва?— Весь Перекресток должен это знать. Если у него может быть хоть какое-то будущее, оно зависит от огромной жертвы, которая недешево обойдется.— Ох. — Бидж не знала, что на это ответить. — Пожалуй, прежде чем задать вопрос, мне следует подумать. Можно, я пока займусь тобой?— Безусловно. Продумай все так глубоко, как только осмелишься.Бидж встала на камень и обвязала голову Провидца сложенной в несколько раз марлей, чтобы тлеющие волосы не обжигали его лоб; при этом она сняла обуглившиеся остатки прежней повязки.— Эта должна служить дольше.— Так говорили римляне грекам.Бидж наложила мазь на воспаленные веки Провидца и наклеила кусочки пластыря в углах глаз: теперь слезы могли стекать, не попадая на щеки. Последнее, что она сделала — Бидж очень гордилась своей изобретательностью, — это вылила к корням Провидца из бутылочки комплексное удобрение.— Минералов здесь у тебя хватает, а почвы почти нет. — Бидж принесла воды и полила землю вокруг корней. — Ну вот, на ближайший месяц все.— Спасибо тебе. — На какой-то момент Провидец показался просто человеком в беде, благодарным за помощь. — Хотел бы я чем-то тебе отплатить; так ведь полагается отвечать на доброту.Потом он испортил впечатление, замахав руками и произнеся нараспев:— «Ради твоей великой добродетели, о дева, я отвечу на три твои вопроса». Так ведь тоже полагается — давать деве три ответа, а не один. Помнишь, ты как-то сказала, что Перекресток напоминает тебе волшебную сказку?Бидж уже привыкла к тому, что Харралу известно все, что бы она ни говорила и ни делала.— Я имела в виду чудовищ и то, что происходит во время путешествий.— А я-то думал, ты хотела сказать, что путешествия способствуют росту личности, а сказки требуют, чтобы герой отправлялся в дорогу. Иногда для роста требуется мужество. Иногда достаточно не думать только о себе. — Харрал бросил на Бидж странный взгляд.Когда она ничего не ответила, он вздохнул:— Ладно, спрашивай о том, что у тебя на душе. Бидж откашлялась и заговорила медленно, тщательно выбирая слова:— Ты знаешь, что вне Перекрестка я смертельно больна. Может ли это измениться?— Да.— Если я буду по-прежнему больна, когда покину Перекресток, смогу ли я изменить это своими действиями?— Да.Бидж неожиданно поняла, в какую западню попала, сказав это, и пожалела, что не попросила грифона написать для нее вопросы: грифон был большой знаток грамматики и смысловых тонкостей, и именно сейчас любая ошибка могла оказаться опасной. Все же она задала свой последний вопрос:— И если я буду по-прежнему больна, когда покину Перекресток, будет ли у меня шанс осуществить это изменение?Провидец закрыл глаза:— И на этот раз ответ — да. Мысль и Память закрыли мордочки крыльями и запищали:— Да. Да. Да. Харрал вздохнул:— Это все, что я могу тебе сказать. Бидж, внезапно почувствовав себя очень неуверенно, пробормотала:— Спасибо.— О, не благодари меня. — Харрал снова улыбался своей горькой улыбкой, циничной и отстраненной. — Это твое путешествие — я только даю тебе туманные указания. Постарайся запомнить, что я сказал тебе сегодня. — Он молча смотрел, как Бидж уложила инструменты в рюкзак и пошла к выходу; единственным звуком был издевательский смех Мысли и Памяти.Бидж вернулась в свой коттедж, с грустной уверенностью размышляя о том, что наверняка в словах Провидца было что-то важное, но она не может это что-то уловить. Она поцелуем разбудила Стефана, вместе с ним приготовила завтрак, потом до полудня они занимались любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56