Парня звали Файфером; Кейт всегда считала его скучным увальнем. И время ничуть не изменило его.
Стоя в воротах, он изучал Кейт сонными глазами, не улыбнулся ей, не поздоровался, не показал даже вида, что приветствует ее. Он просто смотрел на нее, потом вздохнул и, повернувшись к начальнику ночной стражи, произнес:
— Ага. Это моя кузина. Можете пропустить ее.
— Привет, Файфер, — сказала она.
— Я смотрю, здравого смысла у тебя не прибавилось. В это время в Дом не приезжают. Мне пришлось разбудить отца, чтобы он мог приветствовать тебя. А выглядишь ты жутко.
Кейт не стала ничего объяснять ему; сочувствия у этого типа не добьешься, даже если она расскажет ему о случившемся… Впрочем, Кейт и не нуждалась в его соболезнованиях. Она надеялась, что дядя окажет ей лучшую встречу.
Файфер вел ее по Дому на прием к дяде Шейиду, являвшемуся параглезом Семьи в Гофте. Проводив ее, он остался у двери в надежде, что его отпустят; однако отец молодого человека явно преднамеренно игнорировал подобное желание.
Параглез Гофта отнюдь не казался родственником своего сына. Симпатичный, улыбающийся, любезный, он приветствовал Кейт в домашней библиотеке, а слуга уже успел приготовить бокал вина, кукурузные тартинки и чашу, наполненную свежими фруктами. Уж он-то не казался раздосадованным от того, что его извлекли из постели в столь жуткий час.
— Кейт, милая девочка, ты похожа на смерть. И почему это мой сын не отвел тебя переодеться? Я мог бы и подождать.
Приняв предложенный бокал, Кейт неторопливо пригубила.
— Со мной-то все в порядке, дядя, — приступила она к объяснениям. — Но моя весть важнее и свежей одежды и душа. Удобства могут подождать, но только не новости.
Усадив ее в кресло, перед которым было выставлено угощение, параглез опустился напротив.
— Ну, рассказывай, моя дорогая. Что привело тебя к моим дверям, да еще в таком состоянии?
Кейт рассказала ему всю историю; Шейид бледнел прямо на глазах. Когда она договорила, он откинулся назад в кресле и закрыл глаза.
— О боги, Галвеи пали, власть в Калимекке принадлежит Сабирам. — Он неловко смахнул кулаком слезы, блеснувшие в уголках крепко сомкнутых глаз. — А что слышно о войне в Халлесе? Есть какие-нибудь новости?
— Ни слова. Дугхалл, Типпа и я вылетели оттуда как раз перед рассветом… до того, как началась битва. У меня просто не было никакой возможности узнать, что там происходит.
Он со вздохом потер виски и открыл глаза.
— Возможно, там день завершился для нас не столь скверно и есть надежда на подкрепление из Халлеса.
Кейт подумала о людях Галвеев, мужчинах и женщинах, верно служивших Семье в Халлесе, и прикусила губу.
— Сабиры знали, что мы сосредоточимся в Калимекке, отослав основные силы в Халлес, и были готовы управиться с нами дома; остается полагать, что и в другом месте они предприняли необходимые меры.
— Тогда нам придется действовать, не рассчитывая на помощь с запада. — Шейид нахмурился. — Трудное испытание… Что ж, не сомневаюсь, победа в конце концов достанется нам.
Расправив плечи, он мрачно улыбнулся.
— Кейт, сегодня ночью мне предстоит поразмыслить, каким образом можно осуществить спасение уцелевших, однако о захвате Дома и отмщении Сабирам пока думать рано. Поэтому прими душ и отдохни… Если ты по-прежнему голодна, пусть ночной слуга принесет тебе чего-нибудь из кухни, а я прикажу принести тебе свежую одежду. Завтра, когда проснешься, приходи ко мне поговорить; обсудим расположение Дома и все, что может помочь нам забраться внутрь. Я не был у Галвеев уже много лет, и хотя Файфер недавно гостил там, увы, он не обнаружил достаточной памяти, чтобы я мог планировать сражение, основываясь лишь на его наблюдениях.
Он поднялся, следом встала и Кейт, при этом уловившая тихий шелест за ближайшими к ним книжными полками. Шейид не обратил внимания на звук, и Кейт подумала, что дядин слух просто не способен был его уловить. За стеной находился некто, простоявший все время, пока она беседовала с параглезом, соблюдая при этом полную тишину, или же только что оказавшийся там. Интересно, какое предположение справедливо.
— Файфер, отведи Кейт в посольские апартаменты, прошу тебя. Они находятся вдалеке от бурлящих жизнью частей дома. Пусть Кейт выспится, я не хочу, чтобы ей мешали. Завтра нам с ней предстоит многое сделать.
— Да, отец.
Шейид крепко обнял ее.
— Кейт, прими мои соболезнования о твоих утратах. Все мы сегодня потеряли многих, но ты, по-моему, утратила больше всех. Хочу, чтобы ты знала: я сделаю все возможное и невозможное, дабы эти ублюдки заплатили за совершенное ими преступление. Я буду мстить не только за Семью, но и за тебя.
— Спасибо, дядя.
Она пожелала ему доброй ночи и вышла следом за Файфером. Когда дверь за ними закрылась, раздался голос Амели: Подожди. Ты еще не дослушала его до конца.
Кейт не стала раздумывать. Схватив Файфера за рукав, она сказала:
— Подожди немного, ладно? Мне что-то попало в сапог. Постой-ка, а то я и шагу не смогу сделать, пока не вытащу эту колючку.
И прислонившись к стене библиотеки, она принялась стаскивать с ноги мокрую кожу… не слишком торопясь при этом.
Внутри комнаты мягко скрипнула, открываясь, потайная дверь, и Шейид произнес:
— Итак, ее слова подтверждают слухи.
— Весьма точно. Она уцелела для того, чтобы рассказать всю историю. Что ты намерен делать?
Второй голос был женским; манера говорить выдавала принадлежность к знати, интонация — воспитание… В отношении этой особы к происходящему слышалось холодное удовлетворение.
— Конечно, выжидать. Посмотрим, что запросят Сабиры в обмен на освобождение пленников, и решим, сможем ли мы договориться с ними так, чтобы в конце концов вернуть себе Дом… когда-нибудь, в будущем.
— Поэтому нам совершенно неудобно держать эту девушку здесь. Она, конечно, будет требовать немедленных мер.
— С моей точки зрения, — негромко промолвил Шейид, — обитавшая в Калимекке ветвь Семьи может вымереть полностью. Поставив наш род на первое место, мы предъявим законные претензии на Калимекканские владения, и впредь нам не придется согласовывать наши предполагаемые торговые маршруты. Аналогичным образом можно поступить с колониями. Но если останется в живых хотя бы один представитель этой ветви, главенство, конечно, сохранится за ним.
Кейт наконец стащила сапог и принялась копаться в нем; Файфер с недовольным видом топтался рядом, явно не замечая разговора, происходящего за дверью.
— Итак, ты не позволишь этой девушке досаждать тебе спасением пленных?
— Девушке? Какой девушке? Она погибла при крушении аэрибля или утонула в море… наконец, попала в лапы бандитов, потому что здесь она и не появлялась.
— Очень разумно, Шейид. Очень разумно. Мне самой заняться этим вопросом?
— Именно. И чем меньше людей сумеют вспомнить ее, тем лучше. Я позабочусь, чтобы все, кто видел ее, получили специальные поручения, пока мы не убедимся в том, что весь основной ствол Семьи истреблен.
Кейт изобразила, будто нащупала камешек и положила его в карман, а потом вновь приступила к процессу надевания сапога, также оказавшемуся весьма сложным.
— Сейчас?
— Нет, там, в посольских покоях. Файфер вернется назад и сообщит нам об этом. Я не хочу допустить в своем доме никаких… э… сомнительных шумов, способных застрять в чьей-либо памяти. А сейчас на третьем этаже нет вообще ни единой души.
Кейт резко потянула, и сапог мгновенно оказался на месте. Она и представления не имела о женщине, которой Шейид поверял свои секреты. Однако, решила девушка, зная, что смерть ее запланирована, она в состоянии защитить себя хотя бы от первой атаки. Но она останется здесь нежеланным свидетелем — здесь, где ей никто не поможет. Она лишь потеряет время… потом ей не отразить натиск всего Дома, если Шейид решил отправить ее на тот свет. Дядя Дугхалл был прав, утверждая, что попавшего в Дом чужака может ожидать самая разная участь… он совсем не вправе рассчитывать на теплый прием.
Дядя Дугхалл…
Слеза проступила в уголке глаза, но Кейт резким движением смахнула ее. Она жива, и она отомстит за всех любимых ею людей, даже если мстить придется в одиночку.
Однако теперь предстоит совершить поступок, которого от нее не ждут. Кроме того, раз уж Шейид был настолько любезен, что представил ей одного из своих сыновей, то следует удивить его как можно скорее.
— Я готова, — сказала она. — А ты не отвел бы меня для начала на кухню? Я умираю от голода и охотно прихватила бы с собой что-нибудь съестное.
Тот вздохнул.
— Уже поздно, и я устал.
— Файфер, мне пришлось украсть аэрибль, долететь на нем сюда и переплыть бухту, чтобы попасть в ваш Дом. Клянусь, я устала чуть побольше, нежели ты. К тому же, помнится, именно я отыскала тебя, когда ты заблудился в нижних этажах моего Дома. Так что ты у меня в долгу.
Кейт даже выдавила для него игривую улыбку, хотя после всего услышанного испытывала одну только ярость.
Тупые глаза недовольно глянули на нее, Файфер вздохнул.
— На кухню?
— Да, на кухню.
Тот поплелся по коридору, свернул в поперечный, потом, тяжело ступая, направился вниз по черной лестнице, освещенной масляными лампами, их пламя колыхалось на каждом шагу.
Молча они спустились на два этажа, не встретив при этом никого из слуг. Наконец Кейт спросила:
— А на каком этаже кухня?
— На первом, естественно. Мы уже почти пришли.
Кейт непринужденно опустила руку на эфес кинжала. Наступающее мгновение поведает ей о многом. Слева появилась арка, через которую им надлежало пройти, но за нею перед кухней находился еще один зал. Пустой и темный. Лестница не кончалась на первом этаже, она уходила глубже. Отступив на шаг за спину Файфера, Кейт левой, рукой зажала ему рот, а правой приставила кинжал к горлу.
— Слушай внимательно, — сказала она, — и не вздумай шуметь. Ты мне не нравился никогда и стал нравиться еще меньше теперь, когда твой отец решил убить меня, причем прямо сейчас. Однако я не стану ранить тебя, если ты выполнишь мои требования. — Она стиснула кинжал, чтобы подчеркнуть силу Карнеи, и почувствовала, как желание сопротивляться оставило Файфера. — Ты понял меня?
Тот кивнул. У него участилось дыхание, Кейт слышала, как колотится его сердце.
— Где ваша сокровищница?
Пленник что-то пробормотал, однако зажимавшая ему рот рука мешала что-либо разобрать.
— Показывай, — велела Кейт. Он указал вниз по лестнице.
— Веди.
И Файфер повел. Забавно, что теперь он перестал постоянно вздыхать. Возможно, сумел проснуться. Лестница кончалась у покрытой металлическими ребрами двери из каменного дерева. У двери этой не было ни засова, ни ручки; в ней не было ни скважины, ни окошка. Кейт знала такие двери: сокровищница Галвеев как раз была снабжена подобной. Тот, кто открывал дверь, должен был в нужном порядке сунуть пальцы в отверстия и отодвинуть задвижки. Ошибка немедленно высвобождала нож, аккуратно отсекавший по суставу от каждого пальца. Подобные двери самым эффективным образом отпугивали любопытствующих. — Открой!
— Мммм ммааааххх, — отозвался Файфер, тряся головой.
Кейт надавила на его шею лезвием кинжала — так, что побелела кожа.
— Не можешь? Конечно, можешь. Или будем надеяться, что можешь. Я не отпущу тебя: ты или поднимешь шум, или бросишься за помощью. Если мне предстоит заняться дверью, то потребуются обе руки, а это значит, тебя придется зарезать, чтобы освободить их. Потом мне придется отрезать обе твои ладони, чтобы просовывать их в отверстия, — не рисковать же своими собственными пальцами. Я лично предпочла бы не убивать тебя — я вообще не хочу кого-нибудь убивать… еще. Но если вопрос встанет, кому из нас жить, тебе или мне — не сомневайся в том, как лягут кости.
Она снова как следует сдавила его, и Файфер застонал.
— Так ты выполнишь мой приказ?
Он кивнул.
— Тогда действуй.
Приложив руки к каждой стороне двери, Файфер медленно вставил пальцы в отверстия. Он не торопился, и Кейт не подгоняла его; она знала комбинацию, открывавшую дверь в сокровищницу своего отца, однако же не стала бы торопиться вставлять пальцы в замок.
Вздохнув так, что сотряслось все его тело, Файфер одновременно отодвинул задвижки, и — через миг — на движение ответил щелчок за спиной. Файфер отвел руку, дверь неслышно отъехала влево.
Наступив на каблук сапога Файфера, Кейт потребовала:
— А теперь вынимай из него ногу… только медленно.
Покрутив немного ногой, тот остался без сапога. Кейт заткнула им щель напротив канавки, в которую входила закрытая дверь. А потом заставила кузена войти в сокровищницу.
Как только они переступили порог, дверь за ними захлопнулась, однако благодаря сапогу — не до конца. Чтобы выйти из сокровищницы, нужно было воспользоваться другой комбинацией, а Кейт не собиралась выходить из подземелья вместе с кузеном. Пока дверь оставалась открытой, в этом не было необходимости.
Они стояли у входа в страну чудес, где штабели стеклянных ящиков с аккуратно рассортированными самоцветами поднимались от пола до потолка, слитки драгоценных металлов образовывали высокие и широкие стены; деревянные сундуки выстроились там у одной стены, а прекрасные, покрытые богатыми вышивками шелка, кипы книг, изготовленные руками Древних, и резные изображения из эбенового дерева, янтаря и слоновой кости покрывались пылью на полках возле другой стены.
— Теперь задание будет полегче, — сказала Кейт. — Мне нужны деньги, и притом не слишком много.
Файфер указал на деревянные сундуки.
— Отлично.
Она повела его в другую сторону — к полке, на которой с одной стороны размещались церемониальные облачения вместе с положенными к ним поясами. Толкнув Файфера на пол, она достала меч, спрятала в ножны кинжал и взяла пару поясов. Как только родственничек оказался надежно связан, а во рту его очутился кляп, она поспешила к сундукам.
В них находилось достояние целого небольшого народа. Грудами и кучами лежали золотые и серебряные монеты, рассортированные по номиналу и месту чеканки: сверкающие шестиугольные даки Доктиираков, помеченные парой деревьев фарны Сабиров;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49