Первые поклонники группы — бывшие мальчишки и девчонки сейчас сами стали мамами и папами. Кто-то из них занимается серьезными делами, имеет многомиллионный бизнес, кто-то пошел в политику. Но, даже повзрослев, они по-прежнему с замиранием сердца слушают знакомые аккорды любимой музыки. Вот и сейчас в зале Центрального Плобитаунского Дворца Культуры много взрослых людей. Кто-то пришел сюда уже со своими детьми и вместе с молодым поколением прыгает в толпе под эстрадой, в азарте тянет руки вверх.
Напротив сцены в нескольких ложах, которые закрывают толстые пуленепробиваемые стекла, находятся известные личности. Часть из них прибыла на концерт не потому, что является поклонником «Бешеной игуаны», а преследуя сугубо конъюнктурные, политические цели. Среди находящихся за пуленепробиваемым стеклом можно отыскать и Джеймса Хэнка — комиссара города, и Ивана Штиха — Нового Императора, посетившего Плобой с частным визитом. Толстые стекла не позволяют им насладиться живым звуком, поэтому они все сидят в наушниках.
Раздались последние аккорды, после чего солист попрощался, снял с себя красный шарф и, кинув его в толпу, покинул сцену. Шарф вмиг был разорван сотнями рук на мелкие клочки. Люди еще несколько минут кричали, хлопали и свистели, пытаясь вызвать на сцену своих кумиров. Но те так больше и не появились. Лампы светомузыки погасли. Шоу закончилось.
Постепенно народ потянулся к выходу.
К одному из многочисленных выходов концертного зала, который оцепило плотное кольцо полицейских, подлетел черный имперский флаер с короной на дверце. Личная охрана Императора, состоящая из нескольких десятков здоровяков в одинаковых черных костюмах, расположилась вдоль всего прохода от концертного зала до дверцы лимузина. Телохранители напряженно вертели коротко стриженными головами и нервно придерживали отвороты пиджаков. Всего в двух шагах от свободного прохода полицейские с трудом сдерживали толпу народа. Возбужденные после концерта люди, крича и горланя песни любимой группы, напирали на ограждения. В бурлящей толпе мелькали кинокамеры и фотоаппараты журналистов, пытавшихся поймать момент выхода Императора. Вверху стрекотали полицейские геликоптеры и флаеры телевизионщиков.
Наконец в дверях концертного зала показался сам Иван Штих: высокий молодой человек в черном смокинге и белых перчатках, в руках он держал трость и высокий цилиндр. Длинные черные волосы Императора были стянуты сзади в тугую косичку, на левой стороне груди в лучах прожекторов, направленных на вход с крыш ближайших небоскребов и с летающих над концертным залом вертолетов, засверкала огромная звезда, усыпанная бриллиантами и изумрудами.
Из толпы послышались возгласы и крики. Кто-то приветствовал Нового Императора, кто-то кричал ругательства, припоминая прошлую войну. Но тех, кто относился доброжелательно, было все же больше, и их приветственный рев заглушил возгласы недовольных.
Толпа стала напирать с удвоенной силой, полицейские с трудом сдерживали ее натиск. Охране Императора пришлось срочно прийти на помощь плобитаунским полицейским, чтобы толпа не прорвалась через хрупкие алюминиевые ограждения.
Иван Штих в ярком свете прожекторов белозубо улыбался собравшемуся народу. Он приветственно помахал рукой с верхней ступеньки широкой мраморной лестницы концертного зала и сделал первый шаг…
Произошло что-то странное. Пронзительный свист и глухой хлопок. Яркая вспышка на миг ослепила тысячи глаз. А когда зрение пришло в норму, все увидели, как обезглавленное тело Нового Императора, качаясь из стороны в сторону, вышагивает вниз по ступеням лестницы. Его руки по-прежнему продолжали сжимать трость и цилиндр, а на груди, так же как и прежде, ярко блистала императорская звезда. На том месте, где раньше находилась голова, из белого воротничка торчали оголенные провода и трубки, там что-то дымилось и искрило.
Обезглавленное тело преодолело уже треть расстояния до флаера.
Раздался пронзительный женский крик.
Первыми опомнились охранники. Один из них, бросившись наперерез, сбил обезглавленного робота с ног. Остальные схватили дергающееся тело за конечности и быстро потащили к флаеру. Из шеи андроида-Императора на каменные ступени лестницы посыпались какие-то детали. Тут очнулась и многотысячная толпа. Журналисты, стоявшие в первых рядах, как полоумные бросились на штурм полицейского оцепления. Используя кинокамеры и фотоаппараты как оружие и действуя единой, сплоченной командой, они проникли к самому имперскому лимузину. От вспышек фотокамер зарябило в глазах, красные огоньки видеокамер, как безжалостные лазерные прицелы, уставились на обезглавленное тело, и если бы последний охранник не успел бы захлопнуть дверцу машины, то журналисты залезли бы и внутрь салона.
Работники средств массовой информации, как падальщики, облепили корпус машины. Они приставляли объективы своих камер вплотную к зеркальным стеклам флаера, стараясь заснять то, что происходит внутри салона. Но это продолжалось недолго. Взревела сирена. Замигали проблесковые огни, и императорский флаер стал подниматься в воздух. Журналисты отпрянули от стартующей машины, самому бойкому, залезшему на капот, пришлось уже прыгать с двухметровой высоты.
Флаер, набирая скорость, с пронзительной сиреной помчался в сторону имперского посольства. За ним попытались последовать несколько геликоптеров, но, пока они набирали высоту, лимузин Императора скрылся в дебрях ночных небоскребов Плобитауна. Еще мгновение где-то вдали была слышна пронзительная сирена, но вскоре и она растворилась в шуме ночного города.
Леон Смайлз прибыл на место через двадцать пять минут. Он прилетел бы намного быстрее, но ему пришлось добираться с другого края города, где он участвовал в предвыборном благотворительном мероприятии. По дороге его флаер несколько раз, несмотря на правительственные номера, останавливали для проверки. Леон догадывался, что полицейские выполняют указание своего начальника — комиссара Хэнка, который во что бы то ни стало хочет задержать конкурента. И его можно было понять, сегодня последний день предвыборной агитации, комиссар решил сам собрать все дивиденды с этого громкого дела. Так и есть, из окна флаера Смайлз заметил внизу большую группу журналистов, окруживших одинокую фигуру — Хэнк общался с прессой.
Флаер начальника службы безопасности, как коршун, упал с неба в зоне оцепления возле концертного зала. Смайлз энергично выпрыгнул на мостовую.
— Итак, Рэгнар, что тут происходит? — первым делом поинтересовался Леон Смайлз у подбежавшего заместителя.
— Комиссар Хэнк развил бурную деятельность, его люди сейчас собирают улики. — Заместитель начальника службы безопасности показал на полицейских, выстроившихся в линию и на корточках ползущих по лестнице, собирая в полиэтиленовые мешки все, что попадалось на пути.
— Так. — Смайлз бросил косой взгляд на комиссара, невдалеке возле полицейского ограждения беседующего с журналистами. — Что тут произошло и что успел наговорить журналистам комиссар Хэнк за время моего отсутствия?
— Покушение на Нового Императора, — сообщил Рэгнар Роке, отвечая на первый вопрос. — По-видимому, выстрел был произведен из магнитной снайперской винтовки с большого расстояния. Я предполагаю, либо с крыши небоскреба МСП, — Роке показал на возвышающееся над ближайшими домами здание офиса корпорации «Межгалактические Скоростные Перевозки», — либо с пролетавшего там флаера. Использовалась подкалиберная пуля с антирадарным покрытием. Стрелял профи высочайшего класса.
— Что Император?
— Как сообщили наши коллеги из имперской службы безопасности, у них была информация о готовящемся покушении, поэтому настоящего Императора заменили на двойника-андроида.
— Хорошо. Комиссар эту информацию получил?
— Еще нет.
— Отлично. Будет что новое по этому делу, срочно сообщи. — С последними словами Смайлз энергично зашагал к комиссару и журналистам.
Журналисты заметили направляющегося в их сторону начальника службы безопасности Плобоя. Они нацелили на него свои камеры.
Проходя мимо полицейского, сидящего на корточках и по приказу комиссара собирающего в полиэтиленовый мешок различный мусор, в котором «могли оказаться какие-нибудь улики», Смайлз остановился, нагнулся, подобрал валяющийся на ступенях лестницы окурок и бросил его в мешок к полицейскому. Неистово защелкали затворы фотоаппаратов. Смайлз покровительственно похлопал полицейского по плечу и подошел к журналистам.
— Добрый вечер, господа, — поприветствовал он работников прессы и протянул руку комиссару: — Привет, Хэнк.
Комиссар Хэнк автоматически пожал протянутую руку. Это вызвало новую волну фотовспышек. Посыпались вопросы:
— Смайлз, почему вы приехали позже полиции? Вы уже кого-нибудь арестовали? Почему служба безопасности допустила покушение? Какие есть версии? Вы кого-нибудь уволили в своем ведомстве за допущенный промах?
— Судя по вашим вопросам, у вас неверная информация о произошедшем, — спокойно отреагировал Смайлз на агрессивные вопросы репортеров. — То, что сегодня произошло на ступенях концертного зала, является успешно проведенной совместной операцией плобитаунской службы безопасности и имперских спецслужб. Нам заранее стало известно о готовящемся покушении. Эту информацию мы передали нашим коллегам из имперских спецслужб, и они заменили Императора на андроида-двойника.
— Но комиссар Хэнк нам сообщил совсем другие сведения.
— Комиссар Хэнк не в курсе событий и не владеет всей информацией. — Леон Смайлз посмотрел на комиссара, стоявшего рядом, и улыбнулся. — Это не в его компетенции.
— Почему это не в моей компетенции? — возмутился Хэнк. — Покушение произошло на территории Плобитауна, а территория города — это моя компетенция.
— Покушение на Императора — это дело спецслужб, а не полиции.
— Император Иван Штих прибыл на Плобой с частным визитом, следовательно, он частное лицо.
— Покушение на его жизнь совершено транснациональным преступным сообществом — это дело спецслужб. — Леон Смайлз по-дружески дотронулся до локтя комиссара. — Но все равно спасибо, что твои парни помогли собрать улики.
Хэнк собирался что-то ответить, но тут подбежал капитан плобитаунской полиции, его помощник Брюс Оверкилл. По лицу капитана было видно, что он взволнован. Оверкилл принялся подмигивать и кивать головой, чтобы комиссар отошел с ним в сторону. Это видели все: и журналисты, и Леон Смайлз. Комиссар Хэнк секунду помялся с ноги на ногу (ему не хотелось оставлять Смайлза одного с журналистами), но все же пошел с капитаном. По-видимому, дело было важным, раз Брюс позволил себе прервать интервью начальника.
— Ну, что стряслось? — спросил комиссар, когда они отошли на достаточное расстояние.
— Шеф, ваш рейтинг падает, — возбужденно зашипел капитан.
— Откуда у тебя эта информация?
— Об этом говорят по всем радиостанциям.
— Черт! — выругался Хэнк. — И мой имиджмейкер, как назло, куда-то запропастилась. Телефон у нее не отвечает. Ты случайно не видел Карину? — спросил комиссар, обеспокоенно оглядывая площадь.
— Нет, шеф. Я ее с сегодняшнего утра не видел.
— Что же делать?
— Не знаю, шеф.
Джеймс Хэнк еще раз, в надежде увидеть Карину Шер, обвел всю площадь взглядом. Возможно, ее не пускали за оцепление. Но среди мундиров своих подчиненных, толпы зевак перед зданием концертного зала, журналистов, нескольких людей Смайлза, стоящих у флаера, он так и не смог увидеть копну рыжих волос. Именно сейчас Хэнк остро почувствовал, как ему необходимы ее советы и чудо—бумажки с ответами на любой вопрос. Сейчас бы комиссар многое отдал, чтобы услышать ее истеричные крики.
— Ладно, Брюс, у нас есть еще одна козырная карта. — Хэнк посмотрел в сторону Смайлза, все еще о чем-то беседующего с журналистами. — Куда ты спрятал досье на Боба Даркмана?
— После внедрения наблюдательной системы преступникам ничего не останется, как оставить свою противоправную деятельность и пойти работать. — Леон Смайлз незаметно скосил глаза в сторону комиссара. Тот оживленно о чем-то беседовал со своим подчиненным. Смайлз умирал от любопытства, но ничего поделать не мог. — Такие слова, как «бандит», «грабитель», «насильник», «полицейский», навсегда исчезнут из языка жителей Плобитауна. В нашем обществе наступит порядок. Люди перестанут бояться выходить ночью на улицу. И всего-то надо внедрить компьютерную систему. Я никак не могу понять, почему нынешний мэр города Герб Кримсон до сих пор не подписал проект. Но ничего, скажу вам по секрету, господа журналисты, что первый указ нового мэра будет именно о новой компьютерной системе по защите прав и свобод граждан Плобитауна. Надеюсь, вы догадываетесь, чья подпись будет на документе? — поинтересовался Смайлз и, заигрывая с журналистами, лукаво подмигнул им.
Защелкали фотокамеры.
— Когда система вступит в строй, ничего подобного тому, что сегодня произошло здесь, на ступенях концертного зала, станет невозможным. Преступление будет пресекаться на стадии подготовки. Это ли не венец правопорядка — предотвращение, а не наказание по совершении? — Леон Смайлз готов был говорить и дальше, так как журналисты оказались благодарными слушателями и усердно записывали за начальником службы безопасности каждое его слово, но подошедший Рэгнар Роке отвлек Смайлза.
— В чем дело? — спросил Леон своего заместителя.
— Есть важная информация, шеф.
— Хорошо, я сейчас, — сказал Смайлз и, уже обращаясь к журналистам, громко произнес: — До встречи на избирательных участках, надеюсь, что вы теперь знаете, за кого голосовать. — После этого он отошел с заместителем в сторону.
— Говори.
— Ваш рейтинг падает. Перри Рутс пропал. Его телефон молчит.
— Черт! Сегодня заключительные дебаты на телевидении. Как не кстати. — Смайлз стал нервно кусать губы.
На другой стороне площади комиссар Хэнк куда-то спешил со своим помощником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58