— Рендиди, если ты прикажешь им бастовать, я всех их вышвырну отсюда.
— Мои водители...
— Хватит! Они твои члены профсоюза, потому что у них нет выбора, но водители они мои.
— Мы говорим о деньгах, Майкл.
Майкл Таглион рассмеялся:
— Деньги? Я платил тебе много лет, толстая свинья. На каждой работе ты вцеплялся в меня, как клещ.
Рендиди пожал плечами:
— Мне нет дела до того, собираешься ли ты в Вашингтон. И даже до того, пригласил ли тебя на обед Джеральд Трахнутый Форд. Тебе известны правила — плати.
Крис бросил взгляд на Тони. Тот глядел на Рендиди с откровенной ненавистью. Вдруг Майкл Таглион обратился к Рендиди совсем другим голосом — спокойным, но твердым, и Крис понял, что его отец наконец решил порвать с самой грязной частью бизнеса.
— Если ты заберешь хотя бы одного водителя со стройки, я отправлюсь прямо отсюда к министру юстиции США.
— Ты рехнулся? — Глаза Рендиди стали мутными.
Производство цемента и поставка его в Нью-Йорк были делом, в котором много места занимала теневая экономика, контролируемая несколькими людьми, о которых мало кто знал. Именно они решали, кому поставлять качественные материалы и в какие сроки, а министр юстиции США уже говорил о необходимости разобраться в сложившейся ситуации. Визит к министру для откровенного разговора мог стать причиной того, что многие получили бы железные наручники на то место, где они носили золотые часы.
— Ты рехнулся? — повторил Рендиди.
Майкл Таглион рассмеялся, наслаждаясь произведенным эффектом и улыбнулся Тони.
— Может, я воспользуюсь советом моего первого сына и попрошу юридической неприкосновенности, а затем отвечу на все вопросы, которые только сможет придумать президент Соединенных Штатов.
Тони хлопнул его по спине, и на костюме остался отпечаток ладони.
— Хорошо это у тебя получается, отец.
Но Крис, встревоженный таким поворотом событий, захотел предостеречь:
— Отец...
Рендиди резко оборвал его, сказав тихо, но с угрозой:
— Пока ты находишься здесь, Майкл, тебе нужна охрана. Может быть, она понадобится и твоим деткам.
Майкл Таглион нанес быстрый, как молния, удар правой. Крис этого удара даже не заметил — он увидел только, как Рендиди упал на спину, прямо в грязь, и из его носа потекла кровь. Майкл шагнул вперед со сжатыми кулаками:
— Убирайся с моей стройки!
К ним двинулись рабочие. Крис и Тони встали вместе, плечом к плечу: Крис — в боксерской стойке, а Тони — сжимая в руке железный прут. Но ничего не произошло. Один из водителей помог главе своего профсоюза подняться, и тот поковылял прочь, прикрывая нос рукой. Таглион следил за ним, потирая руку, до тех пор, пока фигура Рендиди не исчезла за оградой.
— Это было не очень весело, — заметил Крис.
— Отец, извини, но я не думал, что все так обернется, — сказал Тони.
— Рендиди получил то, что заслужил. Это следовало сделать давно. — И он взглянул на рабочих, собравшихся неподалеку. — Все в порядке, ребята. Шоу окончено.
— Отец, — глянул на него Тони, — а где ты научился так бить?
Майкл Таглион подмигнул Крису, и это несколько ослабило его тревогу.
— Никто меня этому не учил, Тони.
Он снова посмотрел на кисть руки:
— Похоже, я старею. Что-то у меня с рукой. Что за дерьмо, она болит, как сукина дочь. Эй, что вы смотрите на меня?
— А нам не следует поехать в аэропорт вместе с тобой? — спросил Крис.
— Телохранители! — Он кивнул на Криса. — Ты разобьешь несколько черепов своими кулаками, и Тони начнет свою карьеру адвоката, защищая тебя в суде. Нет. Я плачу вам, ребята, за труд на цементных работах. Возвращайтесь к нему.
— Пожалуйста, отец!
— Со мной все будет в порядке. Берегите себя, вы оба. Домой возвращайтесь вместе. Берите с собой пару приятелей. Все это развеется. Я поговорю с конгрессменом Костанцо, а он — кое с кем еще. Не беспокойтесь об этом. О'кей?
Он посмотрел на часы и пошел прочь, высоко подняв голову.
— Посмотри на него, — сказал Крис. — Выглядит так, как будто только что с кем-нибудь переспал.
Майкл Таглион поднырнул под заграждение. Затем повернулся, сложил руки трубочкой и прокричал, перекрывая рокот пневматических молотков:
— И приглядывайте за Арни! Пусть отдыхает хотя бы день в неделю.
На одной из машин перестала крутиться бочка бетономешалки, а сама машина быстро покатилась вниз.
— Черт побери, что они делают?! Отец! Она двигается! — закричал Крис.
Машина, не поставленная на тормоз, сбив заграждение, понеслась всей своей громадой вниз по склону.
— Отец!
Крис с криком бросился к отцу, размахивая руками. Майкл Таглион обернулся и увидел опасность. Его реакция была мгновенной. Он согнул ноги, повернулся и сделал прыжок в сторону. Крису показалось, что отцу удалось уйти от опасности, и это было бы так, если бы на нем были его обычные ботинки. Но на нем были лаковые ботинки со скользкой подошвой, и он поскользнулся. Бампер машины ударил его в грудь.
Голова дернулась, и каска исчезла под колесами с громким хрустом. Он несколько раз перевернулся и отлетел к ногам подбежавшего Криса. Крис оттащил отца в сторону. И только потом почувствовал шок, глядя на безжизненное тело.
2
В течение почти всей службы по усопшему Крис Таглион неподвижно смотрел на цветной витраж в окне, который его мать подарила церкви. Витраж был сделан по картине Джотто «Оплакивание Христа». Скорбные ангелы в голубом небе и апостолы оплакивали обнаженного, окровавленного Христа. Теперь эта сцена казалась абсолютно фальшивой. Никто из всех оплакивающих не выражал на лице своего гнева. Где их ненависть к убийцам — та, которая сжимала горло ему самому?
Пока священник монотонно читал молитву, выглянуло солнце, и окрашенные витражом лучи легли на гроб. Две половины семьи стояли отдельно, так же как когда-то на свадьбе: итальянские строители и ирландские полицейские. Все семейство Таглионов находилось слева. Справа были Таггарты, впереди стоял дядя Имон в форме капитана полиции.
Крису не хватало воздуха. Он ненавидел эту церковь. Когда ирландский священник неправильно произнес их фамилию — «Таглиони», Крис почувствовал, как шевельнулся Тони. Затем священник повторил свою ошибку, сказав, что Майкл Таглиони умер в самом расцвете сил.
— Майкл Таглион не умер, — возразил Крис. — Он не умер. Он был убит.
Какая-то женщина вскрикнула, он понял, что это была тетя Мария, которая переживала это горе больше всех.
Один из пожилых итальянцев, родственник отца, с удивлением посмотрел на Тони и Криса. В его ушедшем мире дети всегда мстили за отцов. Трудно было ждать вендетты в Америке тысяча девятьсот семьдесят шестого года, и определенно нельзя ее ждать от студентов колледжа, но их хмурые лица оживили в памяти землю далекой Сицилии, луга под солнцем, ему даже на миг показалось, что он чувствует запах травы.
Крис взглянул на Имона Таггарта, брата матери, стоящего по другую сторону прохода. Это был красивый широкоплечий ирландец с рыжими волосами и бледными синими глазами. Лицо его говорило, что в жизни он много повидал. Дядя Имон кивнул ему, и Крис понял это как обещание того, что преступление будет раскрыто.
Они понесли гроб Майкла — Крис, Тони, дядя Имон, дядя Винни, Арни Маркович, брат Майкла дядя Пит, дядя Джон, дядя Том — к вырытой за могилой его жены яме на церковном дворе. Только квартал отделял церковный двор от шумного квартала Квинз, но высокие кладбищенские стены из красного кирпича надежно укрывали тех, кто здесь покоился, от мирской суеты и, казалось, что это место находится далеко за городом. Крис взял руку Тони и почувствовал, что она дрожит. За исключением короткого допроса полиции его брат молчал все это время. Но когда все запели молитву, он присоединился к общему хору. Гроб стал медленно опускаться в могилу.
Дядя Винни, брат жены Майкла, к которому братья относились наиболее тепло, отвез Криса и Тони на своей машине, возглавившей процессию. Временами конкурент Майкла, чаще — его партнер, Винни был, пожалуй, самый «итальянский» итальянец из всей их семьи. Дольше всех он оставался в небольшой квартирке в «Маленькой Италии», прямо у железной дороги, в то время как все остальные покинули Бруклин и Манхэттен, переехав в более престижные районы — Квинз или Лонг-Айленд. Крис всегда считал его живым воплощением их итальянского происхождения.
Улица за пределами церковного двора была заполнена «линкольнами» и «кадиллаками» последних моделей. Было также несколько старых «шевроле» и «плимутов» тех, кто работал на государственной службе. Видимо, предстоял сбор очень большого количества людей, и у Криса возникло сомнение, сможет ли он с этим управиться.
— Тони, ты меня заменишь?
— Куда ты собираешься?
— На работу.
Дядя Винни сказал:
— Тебе не следует ехать туда, Крис.
— Все в порядке, дядя Винни, я его заменю.
Крис надеялся, что, увидев, как работают бульдозеры, экскаваторы, пневматические молотки, он почувствует, что отец жив. Но когда Крис прибыл на строительный участок, он понял, почему дядя Винни пытался его остановить.
На котловане никого не было. Крис выскочил из лимузина. У ворот он увидел охранника и Арни Марковича, менеджера его отца на протяжении долгого времени, который прибыл сюда прямо с похорон и теперь стоял у края котлована, печально глядя на место, где жизнь покинула Майкла Таглиона. Вокруг стояла мертвая тишина.
— Что случилось?
— Банк прекратил финансирование.
— Почему, черт побери?
— Ваш отец был чем-то вроде человека-оркестра. Что компания «Таглион конкрит энд констракшн» может без Майкла Таглиона?
— Но я здесь. Я и Тони.
— Тони отправляется в школу. И тебе следует сделать то же. Эй! Куда ты?
С трудом сдерживаемый гнев Криса теперь имел определенный объект, чтобы разрядиться.
— В этот чертов банк! Я собираюсь завершить здание моего отца.
— Забудь об этом. Банк тебя не знает. Тебя заставят заполнить массу анкет. — Арни попытался взять его за руку. — Тебе следует поговорить с друзьями отца. Они могут помочь. Давай мы придем к тебе домой на ужин и обсудим это.
Крис стоял у ограждения с хмурым лицом.
— Давай, Крис.
— Садись в машину. Я буду через минуту. Мне надо побыть одному.
Крис смотрел на неподвижные машины в котловане. Кто-то из служащих перешел к нему с обочины дороги.
— Я только хочу выразить сожаление по поводу вашего отца, Крис. Мы говорили с ним, еще когда он начал это дело. Если у вас будут проблемы, позвоните мне. Может быть, я смогу помочь.
Он протянул свою карточку.
— Насчет чего помочь?
— Я слышал о банке. Я мог бы уладить дело с краткосрочным займом до тех пор, пока вы не найдете постоянный источник финансирования.
— И сколько это мне будет стоить?
— Краткосрочный обойдется в тридцать четыре процента годовых. Но я пришлю человека, который будет здесь приглядывать за положением дел.
— Кого-нибудь вроде Джо Рендиди?
— Ну...
— Пошел ты...
Он повернулся и хлопнул дверью лимузина с необычным чувством, что сейчас повторяется эпизод из жизни его отца, когда Майкл Таглион только вырабатывал свои правила выживания в этом мире. Никаких связей с этими акулами-заемщиками. Никаких контактов с подпольными дельцами.
— Видите этого типа? — спросил он Арни. — Эта гиена пыталась укусить меня в день похорон.
— Он — обыкновенный преступник. Ты хочешь от него хороших манер?
* * *
Овечьи головы на столах делали поминки чем-то похожим на праздник. Дядя Винни привез их утром из супермаркета на Манхэттене завернутыми в газеты. Теперь, горячие и источающие аромат, они привлекали взгляд, возвышаясь среди тарелок со спагетти и мясом. В комнате находилось множество людей. Они пришли на похороны человека, которого здесь любили.
Дядя Пит, учитель, встретил Криса с глазами, полными слез.
— Есть люди, с которыми чувствуешь, что ты часть чего-то большого. Когда они уходят, ты удивляешься, как же все будет без них.
Другие дяди тоже подошли к нему, каждый поцеловал его в щеку, и они прошли к столу. Тони, смертельно уставший от сочувствия своих тетушек, разговаривал с дядей Имоном. Имон, увидев Криса, сразу вскочил:
— Садись на этот стул, малыш. Это — твое место.
Перед Крисом появилась тарелка. Дядя Имон отправился к бару в жилой комнате, оставив Криса и Тони на попечении дяди Винни, который протиснулся между братьями с намерением наполнить их тарелки.
— Ешьте.
Крис откусил кусок, но проглотить его не смог. Он отодвинул тарелку:
— Этот чертов банк прекратил нас финансировать.
— Это можно было предвидеть.
— И что теперь делать?
— Это сложный вопрос, Крис.
— Ты можешь помочь мне найти деньги?
— Только у подпольных дельцов.
— Отец говорил мне: «Никогда не связывайся с акулами-заемщиками». Я уже сказал одному, чтобы тот убирался.
Он протянул Винни визитную карточку.
— Да. Это человек Цирилло.
— Он говорил, что знал отца.
— Ты знаешь, как это делается. Теневые дельцы хотят пролезть в законный бизнес. — Винни оглянулся и понизил голос. — Они знают, что они — дерьмо. Им нужно, чтобы кто-нибудь сказал им, что это не так. Но не забывайте, что они еще хотят и урвать кусок. Пару лет назад, когда ваш отец только начинал свое дело на Манхэттене, этот парень лез к нему, где бы он ни появился.
— И что наш отец делал? — спросил Тони.
— А что он мог делать? Он игнорировал его, не проявляя излишней грубости. Не нужно, чтобы эти парни затаили на вас злобу. Возможно, впоследствии он купил вашему отцу бутылку пепси-колы и теперь рассказывает всем, что они — друзья. Ты правильно поступил, не связавшись с ним.
— Я тоже так думаю, но все же где мне достать деньги?
— Ты уверен, что действительно хочешь повесить на себя такой груз? Твои руки нельзя будет отмыть от цемента. Почему бы тебе не принять участие в моем бизнесе?
Крис заметил огонь, мелькнувший в глазах Тони.
— Если я не завершу строительства, — сказал Крис, — это дерьмо победит.
— Здесь всегда надо быть крайне расчетливым.
— Ну, не всегда, — сказал Тони.
— Рэкетиры будут кружиться вокруг тебя очень долго, — строго возразил дядя Винни.
Он откусил кусочек мяса и, пожевав, спросил Криса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45