губы ее слегка приоткрылись, она была похожа на молоденькую девушку, жадно внимающую рассказам взрослых. Теперь, когда горничная ушла, она с нескрываемым восхищением смотрела на сына и не опровергала ни одного его слова.
– Ну и кто же, вы полагаете, этот самый ребенок? – спросила я.
Джеральд покачал головой.
– Кто знает? Диа и Джулия посадили эти деревья, когда были совсем молодыми, – я имею в виду эти белые березы, а не те серо-бурые березовые стволы, что растут повсюду в лесу как сорняки. Деревья росли здесь на протяжении жизни целого поколения, и бабушка утверждает, что с каждым годом они все ближе подбираются к дому. Она утверждает, что когда-нибудь они нас задушат. Но ни она, ни моя мама, ни Кейт никогда не видят ребенка. Этим даром наделены только тетя Фрици и я. Может, и вы обладаете этой способностью, кузина Малинда.
– А как насчет Элдена? – спросила я. – Он тоже участвует в этой игре?
Шутливое настроение Джеральда внезапно сменилось раздражительностью. До сих пор он поддразнивал мать и меня, но теперь, как мне показалось, раздосадованно ушел в себя, как если бы я сказала что-то обидное для него.
Тетя Нина, сразу же уловившая перемену настроения, попыталась сменить тему разговора, но слова ее были прерваны оглушительным шумом: что-то рухнуло и разлетелось на куски. Откуда-то на этом же этаже раздались громкие звуки: металлический звон и лязг, не утихавшие несколько минут и гулко отдававшиеся в ушах.
Джеральд и тетя Нина отбросили в сторону свои салфетки и вскочили. Какое-то мгновение они с тревогой глядели друг на друга, а потом бросились в холл, к входной двери. Я поспешила следом за ними и наткнулась на сбегавшую вниз по лестнице Кейт. Джеральд потянул на себя дверь в холл, и все мы сгрудились в образовавшемся небольшом пространстве.
Бра, укрепленные по обеим сторонам, освещали все вокруг, и на какое-то мгновение мне показалось, что все было в полном порядке. Затем Джеральд и тетя Нина протиснулись через дверь, а мы с Кейт встали рядом, устремив взгляд на что-то распростертое на мраморном полу. Упал рыцарь, закованный в доспехи. Шлем Мортимера с его остроконечным черепом и забралом с прорезями для глаз скатился и грохнулся о ножку монастырского кресла. Латный воротник, на котором держался шлем, валялся возле входной двери и имел отвратительный вид обезглавленного тела. Рифленый нагрудный щит лежал на полу в середине холла, железные перчатки, наголенники и копье были разбросаны вокруг, поблескивая сталью. Постамент, поддерживающий рыцаря в его доспехах, стоял как ни в чем не бывало на своем обычном месте.
– Это сделано сознательно, – сказал Джеральд голосом, сдавленным от распирающего его гнева. – Эта штука не упала просто так, ни с того ни с сего.
Кейт тащила к себе тяжелые куски металла, пытаясь убрать их с дороги и собрать где-нибудь в одну кучу. Я попыталась ей помочь, подобрав гибкую кольчугу.
– Возможно, это был просто несчастный случай, – сказала Кейт. – Мисс Фрици любит Мортимера. Она ни за что не захотела бы причинить ему вред.
Тетя Нина стояла, прикрыв рот рукой и пристально разглядывая разлетевшиеся по полу рыцарские доспехи.
– Злонамеренная проказа! – шептала она. – Еще одно злонамеренное озорство! О Боже, да когда же это кончится?!
Джеральд первым пришел в себя.
– Не трогай это пока что, Кейт. Ничего тут не пострадало. Эти штуки повидали в свое время рыцарские поединки и были испытаны в бою. Завтра Элден может все это снова собрать.
Кейт с готовностью согласилась.
– Крис знает каждую деталь. Он может помочь.
– Я думала, Кейт, ты будешь за ней присматривать, – отрывисто произнес Джеральд.
На этот раз Кейт не проявила покорности.
– Мы с Элденом обедали, и я только что вошла в дом. Я как раз разыскивала ее, когда раздался грохот. Я не могу быть в нескольких местах сразу. Сейчас я ее отыщу и уложу в постель.
Она торопливо ушла на другую половину дома, занимаемую тетей Фрици, а Джеральд вернулся в столовую. Тетя Нина жестом пропустила меня вперед, и мы вслед за Джеральдом вновь уселись за стол. Как только все расселись, Нина приложила все силы к тому, чтобы найти новую тему для разговора.
– Мне очень нравится, как ты разместил коллекцию ювелирных изделий, – весело обратилась она к сыну. – Даже без ожерелья из лунного камня и аметистов тебе удалось прекрасно представить драгоценности мамы Джулии.
Я смотрела на свой стынущий суп, испытывая мучительную неловкость за ее настойчивые попытки задобрить сына и поднять его настроение. Впрочем, Джеральд позволил себя отвлечь и довольно охотно заговорил об особенно примечательных предметах коллекции.
Прислушиваясь к его мягкому как шелк голосу, я от всей души хотела, чтобы за столом присутствовал Уэйн Мартин: он мог бы рассеять неприятную атмосферу, царившую во время обеда. Однако, по-видимому, Уэйн оставался в своих комнатах в другой части дома, за исключением тех случаев, когда его приглашали или он сам являлся по какому-либо особому поводу. Грохот рухнувшей стали все еще звенел у меня в ушах, и моя воля к активному действию была как бы приостановлена помимо моего желания. Как могла я что-либо сделать перед лицом проказливого безумия, на которое оказалась способной тетя Арвилла?
Когда мы покончили с супом, принесли жареную баранину. Джеральду подали мясо нарезанным на кусочки, и он аккуратно и ловко разделывался с ним, орудуя левой рукой. За едой он спросил, не желаю ли я утром осмотреть коллекцию. Его мать тут же окинула меня быстрым враждебным взглядом.
– Малинда улетает в Нью-Йорк утренним самолетом, так что у нее не будет на это времени, – сообщила она сыну. – Твоя бабушка уже распорядилась, чтобы Элден завтра отвез ее в аэропорт.
Тут мне представлялся случай, которого я так ждала. Мне удалось подавить все еще звучавшее в ушах эхо грохота от рухнувших доспехов и оживить свою волю к действию. Когда горничная принесла клубнику со сливками и, поставив возле тети Нины кофейный сервиз, скрылась в своей кухонной норе, я обратилась непосредственно к Джеральду:
– Мне бы очень хотелось увидеть коллекцию ювелирных изделий и вообще все, что вы пожелаете мне показать завтра. Я не уеду, не повидав бабушку Джулию, а для этого, как видно, потребуется некоторое время.
Хотя ей стоило немалых усилий добиться, чтобы руки не дрожали, тетя Нина налила из серебряного кофейника кофе в тонкую фарфоровую чашку фирмы «Споуд» и передала ее мне. Когда я взяла у нее чашку, она уперлась пальцами в скатерть по обе стороны от стоявшей перед ней десертной тарелочки и потянулась в мою сторону с характерным для нее серьезным видом.
– Послушайте меня, Малинда. Ваша бабушка считает, что вас надо немедленно отправить обратно. Пока вы в доме, она глаз не сомкнет, и мне придется сидеть возле нее. Ведь вы не можете не видеть, как ваше присутствие нарушило привычный распорядок нашей жизни. Хотя она высказала пожелание, чтобы вам ни о чем не рассказывали, я все же считаю своим долгом вас предостеречь, что в свое время ваша тетя Арвилла пыталась серьезно вам навредить, и, если она узнает, что вы здесь, она может попытаться снова это сделать. Вам повезло: вы отделались только шрамом на щеке после ее нападения на вас в прошлый раз. Мы все это помним и делаем все, что только возможно, чтобы вы не попались ей на глаза. Ради вашей же безопасности и ради нее самой мы хотим, чтобы вы завтра утром покинули Силверхилл и забыли об этом месте и о нас, так же как нам необходимо забыть о вас. Прошлого не исправишь. Ваша бабушка сумела организовать все таким образом, чтобы все мы могли сносно существовать. Если вы попытаетесь нарушить это равновесие, вам, быть может, придется самой же за это поплатиться. Здесь для вас нет ничего – решительно ничего!
Даже если бы в ее словах не звучала такая убежденность, я готова была поверить в те шокирующие вещи, которые она говорила об Арвилле. И все же я должна стоять на своем, иначе мне придется навсегда отказаться от поставленной цели.
– Если тетя Арвилла не помнит, что тогда произошло, какое это может иметь значение? – спросила я.
Джеральд неторопливо вмешался.
– Что она помнит и насколько быстро она забывает что-либо, этого не знает никто. Вы ведь видели номер, который она только что выкинула. Зачем? Какой разумной причиной мог быть продиктован подобный поступок?
Мне нечего было на это ответить.
– Если мама Джулия хочет, чтобы вы уехали, вам лучше всего уехать, – твердила тетя Нина.
– Мама хочет сказать, – вставил Джеральд, – что бабушка попросту управляет всей нашей жизнью. Я живу здесь, в Силверхилле, и я вынужден считаться с этим фактом. Я должен угождать бабушке, если хочу, чтобы все было так, как мне хочется. Вы, дорогая кузина, для нас табу. Так что же еще нам остается, как выставить вас вон?
Я упрямо смотрела в свою тарелку и молчала. Мое молчание явно нервировало тетю Нину. Она попыталась снова начать меня уговаривать, а руки ее тем временем непрерывно двигались между предметами, стоявшими перед ней на столе.
– Нет ни малейшего шанса на то, что ваша бабушка изменит свое завещание, Малинда. Если вы надеетесь на это…
Джеральд тихонько рассмеялся.
– Мама, не настолько же она глупа. Если бы имелся малейший шанс на то, что Малинда унаследует то, что должно перейти ко мне, я бы не сидел здесь и не беседовал с ней так дружески. Должен, однако, сказать вам, кузина, что в первую очередь меня интересуют не деньги и даже не священное предприятие Горэмов по производству бумаги. Что касается управления этими вещами, то оно находится в надежных руках. Что интересует меня – это сам дом и все, что в нем находится. Я знаю наши коллекции и разбираюсь в них лучше, чем когда-либо разбирались Джулия или Диа. Бабушке это известно. Она никогда не передаст их никому другому, даже если я вышибу у нее из головы засевшую там идею.
– Я… я в этом не уверена! – голос тети Нины словно бы надломился, и я снова ощутила страх, глубоко таящийся в душе этой женщины. Страх передо мной? Но это была попросту какая-то фантастика!
Кратковременная доброжелательность Джеральда испарилась.
– Я не подчинюсь планам бабушки на этот счет, что бы она ни предпринимала, – сказал он, обращаясь к матери. – А вообще-то она просто блефует. Ничего не изменится.
Наконец я обрела дар речи.
– Разумеется, не изменится – насколько это зависит от меня. Я не представляю угрозы ни для кого. Я сожалею, что мой приезд огорчил вас; я уеду, как только смогу. Но сначала мне необходимо увидеться с бабушкой. И мне надо повидаться с тетей Арвиллой. Я хочу узнать правду о том, что произошло, когда мама привезла меня сюда и когда произошел несчастный случай, изуродовавший мое лицо. Так что, если только вы не примените физической силы, чтобы выставить меня отсюда, я намерена остаться, пока не достигну этих трех целей.
Тетя Нина поспешила обидеться на мои слова. Дрожащей рукой она поднесла к губам салфетку и неуверенным голосом попросила извинить ее, после чего вышла из-за стола. Джеральд встал, чтобы проводить мать. Потом он вернулся. На лице его блуждала кривая усмешка. Я знала, что он никогда не поверит моим словам отречения, так же как не верила им тетя Нина. Оба были убеждены, что цель моего приезда выходила далеко за рамки того, что было мной сказано.
Однако, когда он заговорил, его слова меня удивили.
– Знаменитое рубиновое кольцо бабушки будет очень хорошо смотреться на ваших длинных пальцах, Малинда. У вас такое красивое строение рук. Вам надо будет как-нибудь примерить это кольцо. Возможно, наша бабушка даже завещает вам кое-что, Малинда. Какие-нибудь ценные подарки – если ее хорошенько уговорить.
Мне было ясно, куда он клонит, и я ужасно рассердилась.
– Я думаю, вы и уговорите ее?
– Вполне возможно, кузина. Иногда она ко мне прислушивается.
– А условие такое: после этого я покину Силверхилл и уже больше не стану вам докучать?
– Почему бы вам и не принять это условие? Для вас здесь нет ничего. Что же касается свиданий с бабушкой и тетей Фрицей, будь они даже возможны, это было бы пустой тратой времени.
Я начала отодвигать свой стул от стола, желая лишь одного – убежать от его возмутительной попытки подкупить меня, но Джеральд мягко передвинул в мою сторону кофейный сервиз.
– Пожалуйста, налейте мне еще чашечку… и себе тоже. А потом давайте перейдем ненадолго в комнату для приема гостей. Нельзя допустить, чтобы мы расстались на такой вот неприятной ноте и вы пошли к себе спать.
Я налила кофе далеко не твердой рукой и мы, захватив свои чашки, перешли в ярко освещенную комнату. Кто-то уже задернул матовые летние занавески, хотя на земле Горэмов, там, за океаном, ничего, кроме белых берез, быть не могло. Деревья напомнили мне более ранние замечания Джеральда, и я попыталась понять свое настроение с помощью новых вопросов.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что тетя Арвилла видит Диа на чердачной лестнице?
– А разве это не самое подходящее место, чтобы его видеть? – ответил он легкомысленным тоном. – Ведь именно там он умер, и виновата в этом была тетя Арвилла. Впрочем, я не думаю, чтобы он был мстителен.
Сделав над собой усилие, я попыталась говорить небрежно.
– И что же предположительно там произошло?
– Мы точно знаем, что произошло, – ответил Джеральд. – После того как мой отец привез ее домой, положив конец ее триумфальной карьере на Бродвее, у Фрици произошел нервный срыв. Какая, наверное, это была замечательная девушка в те времена – до того, как бабушка Джулия духовно сломила ее. Я родился примерно в то самое время, когда все это произошло, так что я ее тогда не знал. Насколько мне известно, она, что называется, внутренне рассыпалась на мелкие кусочки и чуть не умерла. А потом, когда все считали, что она поправляется, Фрици поссорилась с дедушкой Диа и столкнула его с чердачной лестницы. От этого падения он умер, и никто из здешних обитателей никогда полностью не оправился после этой катастрофы. Фрици с тех пор стала сама на себя непохожа, а бабушка с утратой Диа потеряла все, что было дорого для нее в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33