Качество супер, суперская цена
Они могли мне помочь. Но мама сама не хотела, чтобы ей напоминали о случившемся. В результате я всю свою жизнь испытывала ужас, как только оказывалась поблизости от птиц в клетке. А шрам вызывал у меня ощущение вины и стыда. Она никогда не соглашалась объяснить мне, почему я испытывала подобные чувства. Она не давала мне разобраться в себе и таким образом избавиться от этих комплексов. Вот почему страх не покидал меня все эти годы и так дико прорвался наружу сегодня утром. Если бы я знала, если бы я понимала…
– Шшш! – сказал он и еще ближе притянул меня к себе. – Не надо ее слишком бранить. Никто из нас не обладает достаточной мудростью, чтобы знать, как лучше всего поступать в подобной ситуации.
– Вы по крайней мере рассказали мне правду, – сказала я. – Слишком много было скрытности, секретничаний. И это касается не только мамы, а всех обитателей Силверхилла. Вы ведь сами это ощущаете, не правда ли?
Он отпустил меня, несколько отчужденно кивнул.
– Я и сам в этом участвую. Но, может быть, в жизни иного человека есть что-то такое, что и должно оставаться под спудом.
– Вы говорите так из-за вашего отца? Вы верили в то, что сказали мне там, в лесу?
– Это не подлежит обсуждению, – брюзгливо отозвался он. – Во всяком случае, теперь вам понятно, почему вам лучше уехать из Силверхилла. Если Фрици вместо того, чтобы поправиться, вспомнив прошлое, проникнется своими прежними чувствами к вам, это может кончиться настоящей катастрофой. На мой взгляд, вы ничего сейчас не можете для нее сделать!
Я упрямо покачала головой.
– Может быть, и нет, и все же я хочу задержаться здесь до тех пор, пока смогу спокойно входить в эту оранжерею и вести себя нормально. Это все равно как снова решиться лететь на самолете, побывав один раз в авиационной катастрофе. Мне надо вернуться туда и излечить себя от глупого страха перед птичьим чириканьем. Мне, может быть, и сегодня это удалось бы, если бы меня не вывел из равновесия этот макао. – Я потрогала пальцами квадратик марли на щеке и сняла его – теперь в нем уже не было необходимости. – Мне необходимо туда вернуться! – упрямо повторила я.
Он встал со скамейки и начал шагать взад-вперед. Этот высокий человек всегда двигался с решительной целеустремленностью, но сейчас в нем чувствовалась какая-то неуверенность.
– Я понимаю вашу мысль, и все же я не убежден… – Он остановился передо мной, и в глазах его засветилась та возрожденная памятью нежность к страдающему ребенку. – Я, наверное, все еще считаю себя ответственным за вас. Все не могу забыть…
Я вскочила и посмотрела ему прямо в лицо.
– Да поглядите же на меня! Я уже не раненый ребенок. Не путайте меня с той, другой Малли.
Он посмотрел на меня, посмотрел очень серьезно, при этом он стоял так близко, что я могла бы дотронуться щекой до жесткой утренней щетинки, уже начинающей пробиваться на его подбородке.
– Вряд ли я когда-нибудь забуду, – сказал он. – Разница в возрасте между нами вроде бы сгладилась. И все же я не могу забыть, что вы выросли из той маленькой девочки, о которой я с нежностью вспоминаю.
– Вряд ли и я когда-либо забывала вас, – сказала я таким серьезным тоном, но испытывая при этом какой-то легкий трепет. – Я не знала никогда, что могу так много помнить на уровне чувств.
Наступила минута тишины, неподвижности, но в этой тишине я отчетливо слышала свое колотящееся сердце и учащенное дыхание. Он довольно резким движением обнял меня, и я почувствовала, что его руки изголодались по объятиям. На мгновение, помимо моей воли мне вспомнилось: "Анне. Любимой". Но она была частью другой жизни.
Он поцеловал меня в губы, а потом нежно коснулся своими губами шрама на моей щеке. Когда он отпустил меня, глаза у него сияли – хотя из-за слез, застилавших мои собственные глаза, я видела все как в тумане, – и последние следы усталости слетели с его лица.
– Это для начала, – сказал он. – Малли, не уезжайте опять насовсем. Покиньте Силверхилл, но задержитесь на какое-то время в Шелби, чтобы мы могли как следует узнать друг друга. Мы потеряли уйму времени, которое необходимо наверстать.
Покидая лодочную станцию, мы уже не держались по-товарищески за руки, как раньше. События разворачивались быстро, и теперь мы ощущали некоторую сдержанность. Ведь мы были друг для друга незнакомцами, которых свел вместе случай и которым нужно было отойти на некоторое расстояние, чтобы разглядеть что-то за вспышкой эмоций. Ведь впереди, быть может, ждало что-то важное, что-то такое, что не следует торопить, рискуя испортить. Все это я поняла инстинктивно и была вполне готова не спешить.
Впоследствии я вспоминала эту готовность неспешно ждать и спрашивала себя, не лучше ли было бы тогда же ловить момент, прежде чем я упущу его навсегда. Однако в ту минуту я чувствовала себя достаточно уверенно и могла позволить Уэйну скрыться из поля моего зрения, глупо убежденная, что он вернется и будет преисполнен тех же чувств, которые испытывал ко мне сейчас.
Когда мы дошли до ступенек, я остановилась.
– Есть одна вещь, которую мне хочется сделать.
Он понимающе кивнул. Я смотрела, как он входил в дом, остро сознавая, как сильно буду его любить. Я уже не была глупенькой молоденькой девушкой, способной вообразить, что теплая волна чувств, владевших мною, это все, чем исчерпывается любовь. Для нас обоих пришло время любить по-настоящему, но прежде я должна была заключить мир с прошлым.
Пока я шла к белой березовой роще, мысли у меня были самые приятные. Правда, вчера здесь корчилась в слезах Кейт Салуэй. Это была роща слез. На протяжении долгих лет белые стволы словно бы притягивали к себе испуганных, одержимых печалью, потерянных людей. Но я не принадлежала больше ни к одной из этих категорий.
Стоя в тени их ветвей, я потрогала пальцами белую кору, словно бы присыпанную порошком, – кору, которую индейцы так любят за то, что она легко сдирается. Под каким же деревом прятался маленький ребенок? Где я тут стояла на коленках, держа в руках мертвую птицу? Птицу такого же желтого цвета, что и платье, которое было сейчас на мне. Думая обо всем этом, я уже не испытывала ужаса, а только жалость к испуганной девочке и к бедной тете Фрици, которая нанесла мне такую тяжкую рану, сама того не желая и не сознавая, что она делает. Быть может, мама хотела, чтобы я вернулась в Силверхилл именно для того, чтобы освободить меня от всего этого?
Впрочем, я сомневалась в этом. Слишком много оставалось вопросов, на которые еще не было дано ответа, чтобы можно было думать, что дело обстояло так просто. Выйдя из рощи, я подошла к боковой двери, ведущей в дом.
В кухне кухарка, миссис Симпсон, дородная женщина с волосами стального цвета и таким же выражением лица, посмотрела на меня с таким видом, будто готова была запустить сковородкой в каждого, кто вздумает ей перечить.
– Вы не видели Кейт Салуэй, мисс? – пролаяла она, как только я вошла в дверь. – В ее обязанности входит помогать мне подавать завтрак на стол. Мы уже на полчаса опоздали, а ее все нет как нет. Кофе испорчен, бекон подгорел! Эта идиотская девица из города раньше десяти сюда не является.
Сказав, что не видела Кейт, я ушла, предоставив ей продолжать ворчать. Из холла я спустилась по ступенькам в галерею и вошла туда в тот самым момент, когда Элден, выйдя из дверей оранжереи, появился в комнате, держа в руках длинную шляпную булавку с полукруглой гранатовой головкой.
Увидев меня, он помахал ею в воздухе, как если бы считал необходимым дать мне какие-то объяснения.
– Она оказалась там, среди всех этих птиц. Подходящее местечко для такой штуки! Не знаю, где она надумает прятать вещи в следующий раз. – Он внимательно пригляделся ко мне. – Как вы? Все в порядке, оправились от своей истерики? Я у себя дома слышал ваши крики.
Видимо, он, как и все остальные, знал о случившемся.
– Я чувствую себя прекрасно, – весело сообщила я ему.
Он продолжал внимательно всматриваться в мое лицо, как будто что-то вызывало у него недоумение.
– Это видно невооруженным глазом. Вид более чем прекрасный. Вы словно солнышко, выглянувшее, чтобы разогнать тучи.
Он разглядел больше, чем мне бы хотелось.
– Доктор Мартин только что рассказал мне о том, что произошло здесь, когда я была маленькая, – сказала я. – Теперь я знаю, откуда у меня этот шрам, а это значит – я могу отделаться от всяческих призраков, преследующих меня.
Скорчив гримасу, он разглядывал острые булавки.
– Интересно, конечно, если только это правда. И как же вы собираетесь осуществить свое намерение?
Я двинулась мимо него, пересекая галерею.
– Снова пойду туда. Пойду туда, где птицы, послушаю их щебет. Поскольку я знаю, что именно со мной произошло, мне нечего больше опасаться каких-то неведомых ужасов.
– Лучше не надо, – сказал он. – Во всяком случае, не ходите сию минуту. Там сейчас ваша тетя Фрици, и она пребывает в весьма взвинченном состоянии. Она говорит, что одна из ее птичек умерла и ей необходимо ее найти. Она тыкала кругом этой булавкой, так что мне пришлось ее отобрать. Вы знаете, где она должна находиться?
Его слова меня встревожили. Означало ли это, что тетя Фрици вернулась в прежнее состояние и что память возвратила ее в прошлое?
– Булавка должна быть вон там, – сказала я, указывая пальцем на стенд, но прежде чем Элден к нему подошел, в дверях, ведущих из главного здания, появился Джеральд, который сразу же увидел, что Элден вертит в руках.
– Что вы с этим делаете? – требовательно спросил он. – Отдайте мне!
Элден молча передал булавку Джеральду, даже не попытавшись дать какие-либо объяснения.
Кузен тут же направился к стенду, чтобы положить булавку на место. Он стоял к нам спиной. Взглянув на Элдена, я увидела, как темная волна возмущения залила его лицо до самой кромки песочного цвета волос. Потом, круто повернувшись, он вышел через дверь, ведущую в сад. Я сделала еще один неуверенный шаг в направлении оранжереи, не желая отсрочивать свое освобождение от последних остатков былых страхов, но прежде чем я достигла двери, в которую было вставлено зеркало, из нее вышла бабушка Джулия. От неожиданности я отступила.
Она прошла мимо меня так, как если бы я была чем-то незримым для глаза, и приблизилась к своему внуку. Высокая фигура в красном пышном платье, волосы аккуратно причесаны, подбородок высоко вздернут, благодаря чему обвисшая кожа на шее несколько разгладилась.
– Доброе утро, Джеральд, – сказала она. – Надеюсь, истерика, разыгравшаяся тут недавно, тебя не огорчила.
Он сухо ответил:
– Меня, бабушка, не так-то легко огорчить. Кейт рассказала мне о том, что случилось, и, насколько я могу судить, кузина Малинда полностью оправилась.
Если даже бабушка Джулия и расслышала мое имя, она и виду не подала.
– Так, значит ты сегодня утром уже говорил с Кейт? После завтрака приходите оба ко мне. Я собираюсь вызвать сегодня доктора Уорта и окончательно назначить день свадьбы. В этой части дома еще никогда не совершалась свадебная церемония, а я хочу, чтобы она совершилась именно здесь. Так что вы с Кейт…
– Бабушка, дорогая, мы с Кейт не намерены пожениться, – не повышая голоса, произнес Джеральд. – Выбрось ты эту идею из головы. Я сделал ей предложение, потому что ты просила меня об этом, и она ответила мне отказом. Так что вопрос решен – ты как считаешь?
Бабушка стояла по другую сторону от выставленных на обозрение ювелирных вещиц, вытянув вперед руки, как если бы хотела согреть их возле огня, излучаемого драгоценными камнями. На пальце я заметила красное свечение громадного рубина, окруженного маленькими жемчужинками.
– Глупости! – воскликнула она. – Кейт ответила тебе отказом потому, что знала, что ты именно этого от нее ждешь. Я уверена, что ты проделал все крайне неуклюже.
Джеральд перегнулся через стенд, чтобы дотянуться до руки бабушки, и прежде чем она успела догадаться, что он собирается сделать, он стянул с ее тонкого пальца кольцо и протянул его мне.
– Подойдите сюда, Малинда. Вот кольцо, которое мне хотелось видеть на вашей руке. Идите сюда, примерьте его.
Я не сдвинулась с места. В нынешней ситуации его поступок был вопиюще неуместен, но бабушка Джулия, по всей видимости, не рассердилась. Она словно впервые заметила мое присутствие.
– Ну! – вызывающим тоном обратилась она ко мне. – Неужели боитесь надеть на палец мое кольцо? Вы что, опасаетесь, что на вашей руке оно будет выглядеть нелепо?
Более всего на свете мне хотелось уйти из галереи и оставить их обоих, но я почему-то не отваживалась. Чтобы померяться с ней взглядом, мне надо было чувствовать себя очень сердитой, а сейчас, когда все вокруг меня окрашивала мысль об Уэйне, я не могла сердиться ни на кого. Как бы все еще живя в этом своем глубоко личном сне, я подошла к Джеральду и позволила ему надеть кольцо на один из пальцев моей правой руки. На мой вкус перстень был слишком крупным и чрезмерно пышным. Оба – и Джеральд, и бабушка – с преувеличенным вниманием разглядывали мою руку с кольцом на пальце, – с вниманием таким критическим, как будто я находилась в студии и позировала перед камерой.
– Нет шика, – изрекла бабушка Джулия. – Она слишком привыкла носить дешевый хлам. Женщина, способная удариться в истерику оттого, что на плечо ей сел попугай, никогда не сможет носить такое кольцо. Я отдам его Кейт в тот день, когда она выйдет за тебя замуж, Джеральд.
Я сняла кольцо и положила его на стеклянную крышку. Что означала эта интермедия, мне совершенно не было ясно. Может, это была лишь часть непрерывного поединка, происходившего между этими двумя людьми. Бабушка как будто относилась к Джеральду очень тепло, но какие чувства он испытывал к ней, я не знала. Сейчас у него был вид надувшегося избалованного ребенка, не желающего подчиняться дисциплине.
– Если ты будешь продолжать настаивать, чтобы я женился на Кейт, – сказал он, – Элден увезет ее отсюда, и ты лишишься их обоих. Может, ты и в состоянии принудить меня жениться на Кейт, но Кейт принудить ты не можешь. И чем скорее ты это уяснишь, тем будет лучше для нас всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Шшш! – сказал он и еще ближе притянул меня к себе. – Не надо ее слишком бранить. Никто из нас не обладает достаточной мудростью, чтобы знать, как лучше всего поступать в подобной ситуации.
– Вы по крайней мере рассказали мне правду, – сказала я. – Слишком много было скрытности, секретничаний. И это касается не только мамы, а всех обитателей Силверхилла. Вы ведь сами это ощущаете, не правда ли?
Он отпустил меня, несколько отчужденно кивнул.
– Я и сам в этом участвую. Но, может быть, в жизни иного человека есть что-то такое, что и должно оставаться под спудом.
– Вы говорите так из-за вашего отца? Вы верили в то, что сказали мне там, в лесу?
– Это не подлежит обсуждению, – брюзгливо отозвался он. – Во всяком случае, теперь вам понятно, почему вам лучше уехать из Силверхилла. Если Фрици вместо того, чтобы поправиться, вспомнив прошлое, проникнется своими прежними чувствами к вам, это может кончиться настоящей катастрофой. На мой взгляд, вы ничего сейчас не можете для нее сделать!
Я упрямо покачала головой.
– Может быть, и нет, и все же я хочу задержаться здесь до тех пор, пока смогу спокойно входить в эту оранжерею и вести себя нормально. Это все равно как снова решиться лететь на самолете, побывав один раз в авиационной катастрофе. Мне надо вернуться туда и излечить себя от глупого страха перед птичьим чириканьем. Мне, может быть, и сегодня это удалось бы, если бы меня не вывел из равновесия этот макао. – Я потрогала пальцами квадратик марли на щеке и сняла его – теперь в нем уже не было необходимости. – Мне необходимо туда вернуться! – упрямо повторила я.
Он встал со скамейки и начал шагать взад-вперед. Этот высокий человек всегда двигался с решительной целеустремленностью, но сейчас в нем чувствовалась какая-то неуверенность.
– Я понимаю вашу мысль, и все же я не убежден… – Он остановился передо мной, и в глазах его засветилась та возрожденная памятью нежность к страдающему ребенку. – Я, наверное, все еще считаю себя ответственным за вас. Все не могу забыть…
Я вскочила и посмотрела ему прямо в лицо.
– Да поглядите же на меня! Я уже не раненый ребенок. Не путайте меня с той, другой Малли.
Он посмотрел на меня, посмотрел очень серьезно, при этом он стоял так близко, что я могла бы дотронуться щекой до жесткой утренней щетинки, уже начинающей пробиваться на его подбородке.
– Вряд ли я когда-нибудь забуду, – сказал он. – Разница в возрасте между нами вроде бы сгладилась. И все же я не могу забыть, что вы выросли из той маленькой девочки, о которой я с нежностью вспоминаю.
– Вряд ли и я когда-либо забывала вас, – сказала я таким серьезным тоном, но испытывая при этом какой-то легкий трепет. – Я не знала никогда, что могу так много помнить на уровне чувств.
Наступила минута тишины, неподвижности, но в этой тишине я отчетливо слышала свое колотящееся сердце и учащенное дыхание. Он довольно резким движением обнял меня, и я почувствовала, что его руки изголодались по объятиям. На мгновение, помимо моей воли мне вспомнилось: "Анне. Любимой". Но она была частью другой жизни.
Он поцеловал меня в губы, а потом нежно коснулся своими губами шрама на моей щеке. Когда он отпустил меня, глаза у него сияли – хотя из-за слез, застилавших мои собственные глаза, я видела все как в тумане, – и последние следы усталости слетели с его лица.
– Это для начала, – сказал он. – Малли, не уезжайте опять насовсем. Покиньте Силверхилл, но задержитесь на какое-то время в Шелби, чтобы мы могли как следует узнать друг друга. Мы потеряли уйму времени, которое необходимо наверстать.
Покидая лодочную станцию, мы уже не держались по-товарищески за руки, как раньше. События разворачивались быстро, и теперь мы ощущали некоторую сдержанность. Ведь мы были друг для друга незнакомцами, которых свел вместе случай и которым нужно было отойти на некоторое расстояние, чтобы разглядеть что-то за вспышкой эмоций. Ведь впереди, быть может, ждало что-то важное, что-то такое, что не следует торопить, рискуя испортить. Все это я поняла инстинктивно и была вполне готова не спешить.
Впоследствии я вспоминала эту готовность неспешно ждать и спрашивала себя, не лучше ли было бы тогда же ловить момент, прежде чем я упущу его навсегда. Однако в ту минуту я чувствовала себя достаточно уверенно и могла позволить Уэйну скрыться из поля моего зрения, глупо убежденная, что он вернется и будет преисполнен тех же чувств, которые испытывал ко мне сейчас.
Когда мы дошли до ступенек, я остановилась.
– Есть одна вещь, которую мне хочется сделать.
Он понимающе кивнул. Я смотрела, как он входил в дом, остро сознавая, как сильно буду его любить. Я уже не была глупенькой молоденькой девушкой, способной вообразить, что теплая волна чувств, владевших мною, это все, чем исчерпывается любовь. Для нас обоих пришло время любить по-настоящему, но прежде я должна была заключить мир с прошлым.
Пока я шла к белой березовой роще, мысли у меня были самые приятные. Правда, вчера здесь корчилась в слезах Кейт Салуэй. Это была роща слез. На протяжении долгих лет белые стволы словно бы притягивали к себе испуганных, одержимых печалью, потерянных людей. Но я не принадлежала больше ни к одной из этих категорий.
Стоя в тени их ветвей, я потрогала пальцами белую кору, словно бы присыпанную порошком, – кору, которую индейцы так любят за то, что она легко сдирается. Под каким же деревом прятался маленький ребенок? Где я тут стояла на коленках, держа в руках мертвую птицу? Птицу такого же желтого цвета, что и платье, которое было сейчас на мне. Думая обо всем этом, я уже не испытывала ужаса, а только жалость к испуганной девочке и к бедной тете Фрици, которая нанесла мне такую тяжкую рану, сама того не желая и не сознавая, что она делает. Быть может, мама хотела, чтобы я вернулась в Силверхилл именно для того, чтобы освободить меня от всего этого?
Впрочем, я сомневалась в этом. Слишком много оставалось вопросов, на которые еще не было дано ответа, чтобы можно было думать, что дело обстояло так просто. Выйдя из рощи, я подошла к боковой двери, ведущей в дом.
В кухне кухарка, миссис Симпсон, дородная женщина с волосами стального цвета и таким же выражением лица, посмотрела на меня с таким видом, будто готова была запустить сковородкой в каждого, кто вздумает ей перечить.
– Вы не видели Кейт Салуэй, мисс? – пролаяла она, как только я вошла в дверь. – В ее обязанности входит помогать мне подавать завтрак на стол. Мы уже на полчаса опоздали, а ее все нет как нет. Кофе испорчен, бекон подгорел! Эта идиотская девица из города раньше десяти сюда не является.
Сказав, что не видела Кейт, я ушла, предоставив ей продолжать ворчать. Из холла я спустилась по ступенькам в галерею и вошла туда в тот самым момент, когда Элден, выйдя из дверей оранжереи, появился в комнате, держа в руках длинную шляпную булавку с полукруглой гранатовой головкой.
Увидев меня, он помахал ею в воздухе, как если бы считал необходимым дать мне какие-то объяснения.
– Она оказалась там, среди всех этих птиц. Подходящее местечко для такой штуки! Не знаю, где она надумает прятать вещи в следующий раз. – Он внимательно пригляделся ко мне. – Как вы? Все в порядке, оправились от своей истерики? Я у себя дома слышал ваши крики.
Видимо, он, как и все остальные, знал о случившемся.
– Я чувствую себя прекрасно, – весело сообщила я ему.
Он продолжал внимательно всматриваться в мое лицо, как будто что-то вызывало у него недоумение.
– Это видно невооруженным глазом. Вид более чем прекрасный. Вы словно солнышко, выглянувшее, чтобы разогнать тучи.
Он разглядел больше, чем мне бы хотелось.
– Доктор Мартин только что рассказал мне о том, что произошло здесь, когда я была маленькая, – сказала я. – Теперь я знаю, откуда у меня этот шрам, а это значит – я могу отделаться от всяческих призраков, преследующих меня.
Скорчив гримасу, он разглядывал острые булавки.
– Интересно, конечно, если только это правда. И как же вы собираетесь осуществить свое намерение?
Я двинулась мимо него, пересекая галерею.
– Снова пойду туда. Пойду туда, где птицы, послушаю их щебет. Поскольку я знаю, что именно со мной произошло, мне нечего больше опасаться каких-то неведомых ужасов.
– Лучше не надо, – сказал он. – Во всяком случае, не ходите сию минуту. Там сейчас ваша тетя Фрици, и она пребывает в весьма взвинченном состоянии. Она говорит, что одна из ее птичек умерла и ей необходимо ее найти. Она тыкала кругом этой булавкой, так что мне пришлось ее отобрать. Вы знаете, где она должна находиться?
Его слова меня встревожили. Означало ли это, что тетя Фрици вернулась в прежнее состояние и что память возвратила ее в прошлое?
– Булавка должна быть вон там, – сказала я, указывая пальцем на стенд, но прежде чем Элден к нему подошел, в дверях, ведущих из главного здания, появился Джеральд, который сразу же увидел, что Элден вертит в руках.
– Что вы с этим делаете? – требовательно спросил он. – Отдайте мне!
Элден молча передал булавку Джеральду, даже не попытавшись дать какие-либо объяснения.
Кузен тут же направился к стенду, чтобы положить булавку на место. Он стоял к нам спиной. Взглянув на Элдена, я увидела, как темная волна возмущения залила его лицо до самой кромки песочного цвета волос. Потом, круто повернувшись, он вышел через дверь, ведущую в сад. Я сделала еще один неуверенный шаг в направлении оранжереи, не желая отсрочивать свое освобождение от последних остатков былых страхов, но прежде чем я достигла двери, в которую было вставлено зеркало, из нее вышла бабушка Джулия. От неожиданности я отступила.
Она прошла мимо меня так, как если бы я была чем-то незримым для глаза, и приблизилась к своему внуку. Высокая фигура в красном пышном платье, волосы аккуратно причесаны, подбородок высоко вздернут, благодаря чему обвисшая кожа на шее несколько разгладилась.
– Доброе утро, Джеральд, – сказала она. – Надеюсь, истерика, разыгравшаяся тут недавно, тебя не огорчила.
Он сухо ответил:
– Меня, бабушка, не так-то легко огорчить. Кейт рассказала мне о том, что случилось, и, насколько я могу судить, кузина Малинда полностью оправилась.
Если даже бабушка Джулия и расслышала мое имя, она и виду не подала.
– Так, значит ты сегодня утром уже говорил с Кейт? После завтрака приходите оба ко мне. Я собираюсь вызвать сегодня доктора Уорта и окончательно назначить день свадьбы. В этой части дома еще никогда не совершалась свадебная церемония, а я хочу, чтобы она совершилась именно здесь. Так что вы с Кейт…
– Бабушка, дорогая, мы с Кейт не намерены пожениться, – не повышая голоса, произнес Джеральд. – Выбрось ты эту идею из головы. Я сделал ей предложение, потому что ты просила меня об этом, и она ответила мне отказом. Так что вопрос решен – ты как считаешь?
Бабушка стояла по другую сторону от выставленных на обозрение ювелирных вещиц, вытянув вперед руки, как если бы хотела согреть их возле огня, излучаемого драгоценными камнями. На пальце я заметила красное свечение громадного рубина, окруженного маленькими жемчужинками.
– Глупости! – воскликнула она. – Кейт ответила тебе отказом потому, что знала, что ты именно этого от нее ждешь. Я уверена, что ты проделал все крайне неуклюже.
Джеральд перегнулся через стенд, чтобы дотянуться до руки бабушки, и прежде чем она успела догадаться, что он собирается сделать, он стянул с ее тонкого пальца кольцо и протянул его мне.
– Подойдите сюда, Малинда. Вот кольцо, которое мне хотелось видеть на вашей руке. Идите сюда, примерьте его.
Я не сдвинулась с места. В нынешней ситуации его поступок был вопиюще неуместен, но бабушка Джулия, по всей видимости, не рассердилась. Она словно впервые заметила мое присутствие.
– Ну! – вызывающим тоном обратилась она ко мне. – Неужели боитесь надеть на палец мое кольцо? Вы что, опасаетесь, что на вашей руке оно будет выглядеть нелепо?
Более всего на свете мне хотелось уйти из галереи и оставить их обоих, но я почему-то не отваживалась. Чтобы померяться с ней взглядом, мне надо было чувствовать себя очень сердитой, а сейчас, когда все вокруг меня окрашивала мысль об Уэйне, я не могла сердиться ни на кого. Как бы все еще живя в этом своем глубоко личном сне, я подошла к Джеральду и позволила ему надеть кольцо на один из пальцев моей правой руки. На мой вкус перстень был слишком крупным и чрезмерно пышным. Оба – и Джеральд, и бабушка – с преувеличенным вниманием разглядывали мою руку с кольцом на пальце, – с вниманием таким критическим, как будто я находилась в студии и позировала перед камерой.
– Нет шика, – изрекла бабушка Джулия. – Она слишком привыкла носить дешевый хлам. Женщина, способная удариться в истерику оттого, что на плечо ей сел попугай, никогда не сможет носить такое кольцо. Я отдам его Кейт в тот день, когда она выйдет за тебя замуж, Джеральд.
Я сняла кольцо и положила его на стеклянную крышку. Что означала эта интермедия, мне совершенно не было ясно. Может, это была лишь часть непрерывного поединка, происходившего между этими двумя людьми. Бабушка как будто относилась к Джеральду очень тепло, но какие чувства он испытывал к ней, я не знала. Сейчас у него был вид надувшегося избалованного ребенка, не желающего подчиняться дисциплине.
– Если ты будешь продолжать настаивать, чтобы я женился на Кейт, – сказал он, – Элден увезет ее отсюда, и ты лишишься их обоих. Может, ты и в состоянии принудить меня жениться на Кейт, но Кейт принудить ты не можешь. И чем скорее ты это уяснишь, тем будет лучше для нас всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33