— На прошлой неделе, например, я купил пушистую меховую шапку и, выйдя из магазина, отважно нахлобучил ее на голову. Так вот, вы не поверите, но никто не подскочил ко мне и не облил краской. — Он снова задорно улыбнулся. — Однако я надежды не теряю и ношу ее каждый день.
Подошел официант и поинтересовался, не желает ли Эшли заказать что-нибудь. Она взяла меню и быстро пробежала его глазами.
Однако от одной лишь мысли о еде ей стало тошно.
Старик пришел ей на выручку:
— Принесите даме оленину, Джордж. С овощным гарниром.
— Нет, что вы, я не хочу есть! — воскликнула Эшли, беспомощно переводя взгляд с одного на другого.
— Ничего не могу поделать, мадам, — сказал официант. — Таковы наши правила.
Старик не выдержал.
— Послушайте, Джордж, я ведь, кажется, уже сделал заказ, — сухо напомнил он. — Принесите даме оленину с овощами.
Довольный, что больше не придется пререкаться, официант поспешно испарился.
— Но ведь я в самом деле не хочу есть, — растерянно пролепетала Эшли.
— Верю, — кивнул старик. — Зато я хочу.
— Но ведь вы уже…
Старик предостерегающе приподнял руку.
— Вы правы, — сказал он, — но я с удовольствием съем еще одну порцию. В противном случае Джордж может предложить вам удалиться, а мне не каждый вечер выпадает счастье ужинать в обществе столь изысканной и прекрасной, хотя и безмерно опечаленной женщины, которая наверняка хотела бы видеть рядом с собой кое-кого другого. Ваше настроение как-то связано с молодым человеком, с которым я вас частенько здесь видел. Не так ли?
Эшли кивнула.
— Он скоро женится, — неожиданно для самой себя выпалила она.
— А он знает?
— О чем?
— Как вы его любите?
Слезы застилали ей глаза. Она выдавила:
— Да.
Официант принес им напитки.
— Вы, наверное, находите меня взбалмошной и нелепой? — спросила Эшли.
Старик величаво покачал головой.
— Разве можно назвать нелепой боль, которую вы испытываете? — с искренним сочувствием заговорил он. — Когда ваша жизнь вдруг утратила смысл, сделавшись хаотичной и бессмысленной. Нет, утрата любимого человека способна разбить сердце, но ничего нелепого в этом нет и быть не может.
— Я и подумать не могла, что это когда-нибудь кончится. Я искренне верила, что он меня любит. А теперь понимаю, что заблуждалась.
— А он признавался вам в любви?
— Напрямую — нет.
— И все же вы были уверены в его чувствах?
— Да, — вздохнула Эшли. — По крайней мере мне так казалось. Но я ошибалась. Жестоко ошибалась. Господи, как можно быть такой слепой!
— Что ж, возможно, вы правы, — задумчиво произнес старик. — Невыносимо, когда тебя отвергают. Ничто так не разрывает сердце, как осознание полной ненужности и никчемности в глазах твоего дорогого и любимого человека.
Глаза старика вдруг заволокло пеленой, и Эшли поняла: на него нахлынули собственные воспоминания.
Минуты две они сидели молча. Наконец старик стряхнул с себя оцепенение и улыбнулся.
Эшли так и подмывало прикоснуться к его морщинистой руке, но она сдержалась.
— Я тоже был влюблен, — сказал он. — В собственную жену. Но я се потерял. Она умерла. Уже пять лет, как ее нет со мной. В первое время мне казалось, что я не в состоянии этого вынести. Жизнь без нее потеряла для меня всякий смысл, сделалась одинокой и пустой. Причем лишь после ее смерти я осознал, как глубоко ее любил. Ничего, вы молоды, и у вас еще вся жизнь впереди. И вам непременно встретится достойный мужчина, которого вы полюбите всем сердцем.
— Когда любовь уходит, это невозможно вынести! — вскричала Эшли. — Господи, и чего я только не передумала! Одно время я даже мечтала, чтобы Джулиан умер. Я искренне надеялась, что тогда он навсегда останется в моей памяти как самый любимый человек и мне не придется мучиться от сознания, что он меня не любил.
Старик улыбнулся.
— Вы мне не верите, — сказала Эшли.
— Почему же, верю. Просто мне не кажется, что вы и в следующий раз полюбите так же. Любовь ведь не повторяется — она всякий раз новая. Кстати, вам не приходило в голову, что на самом деле он вас очень любит?
— Но он всегда знал, что женится на Бланш, — возразила Эшли.
— А вдруг он тоже страдает? — предположил старик. — Должно быть, ему было мучительно трудно сказать вам, что между вами все кончено. Почему бы вам снова не поговорить с ним? Может, тогда вам станет легче?
— Нет, говорить я с ним не стану, — решительно сказала Эшли. — Тем более о наших отношениях. Он уже принял решение, и я должна с ним смириться. Моя жизнь превратилась в какой-то кошмар.
— Я знаю. Но могу твердо обещать: как и любой кошмар, это пройдет.
Она улыбнулась:
— Да, забавно — я веду себя так, словно я единственная в мире, кого постигла такая печальная участь. Между тем подобное случается почти с каждым.
Старик кивнул:
— Да, все мы ощущаем горе и боль по-разному, но собственное горе все равно воспринимается сильнее и острее. Постарайтесь как можно скорее взять себя в руки. Сейчас вы должны думать о том, как заманчиво начать жизнь сначала. Ведь никто не знает, какие приятные неожиданности у вас впереди. Только смелее идите вперед с поднятой головой и не оглядывайтесь назад.
Эшли горько усмехнулась:
— Послушать вас, так я скоро сама себе позавидую.
Старик приподнял брови.
— Поверьте, милая, на мою долю тоже выпало немало горя. Но я всегда встречал трудности с поднятым забралом.
И верю, что вам это тоже по силам.
— Вы и в самом деле так думаете?
— Да.
— Тогда, пожалуй, я начну с того, что завтра закурю в метро сигарету, — сказала Эшли, и оба расхохотались. — Спасибо, после ваших слов мне стало намного легче. Вы уж извините, что я выплеснула на вас свои чувства. Мне, право, очень неловко.
— Это вы зря. Если, конечно, не решили сдаться.
— Ни за что! — твердо заверила Эшли. — Теперь я уже точно знаю, что сумею все пережить. Просто пока мне еще плохо без него, хотя, кажется, дай мне волю, я бы его задушила собственными руками. Как он посмел выставить меня такой нелепой и взбалмошной?
— Ага, вижу — мы пошли по второму кругу, — улыбнулся старик.
Эшли нахмурилась:
— Да, верно. Боюсь, что последние дня четыре я только и делаю, что хожу по кругу.
— Н-да, — произнес старик: Затем, чуть подумав, добавил:
— Знаете, милая, я бы вам посоветовал завтра купить себе меховую шапку.
Эшли посмотрела на его доброе, изборожденное морщинами лицо и улыбнулась:
— Спасибо, что выслушали меня.
— Это вам спасибо, — сказал он, и Эшли догадалась: для него их беседа тоже не прошла даром.
Повинуясь какому-то порыву, она протянула руку и легонько стиснула его запястье. Глаза старика засияли, и Эшли поняла, что пришла сюда не зря.
Глава 6
Всю дорогу до самого Брайтона дождь лил как из ведра, и Дженнин была несказанно счастлива, когда наконец добралась до небольшого уютного отеля, в котором забронировала номер. Завтра вечером она переберется в «Метрополь», где остановится вся съемочная группа. Но это завтра, а сегодня она принадлежала самой себе.
Дженнин расписалась в журнале для постояльцев.
— Благодарю вас, миссис Грин, — сказала девушка за стойкой и вручила ей ключ.
— Возможно, мне придется задержаться сегодня вечером, — сказала Дженнин, наклоняясь, чтобы взять свою дорожную сумку. — У вас есть запасной ключ от входной двери? На случай, если вы запрете рано.
— Да, конечно, — кивнула девушка. — Вот, возьмите мой. Я уж сегодня точно носа на улицу не высуну — дождь так и хлещет.
Взяв ключ, Дженнин направилась к лестнице.;
— Приятного отдыха! — пожелала ей вслед девушка.
Дженнин улыбнулась, но оглядываться не стала — рисковать не стоило. Ее шляпка была надвинута почти на самые глаза, а рот и подбородок плотно укутывал шарф.
Дженнин была уверена, что се никто не узнает; впрочем, девушка и не проявляла особого любопытства.
Поднявшись на второй этаж, Дженнин отперла дверь в шестой номер и подошла к окну. Оно выглядело так, будто его не открывали уже долгие годы. Ничего, возможно, днем из него удастся увидеть море.
У окна притулился маленький туалетный столик, зеркало висело над ним. Бросив сумку на кровать, Дженнин зажгла бра и присела на табурет.
Ее руки дрожали. Едва заметно, но вполне достаточно, чтобы ей захотелось выпить. Предвидя это, Дженнин заранее припасла бутылку виски и, вынув ее из сумки, прошла в ванную за стаканом.
Плеснув в стакан немного виски, она залпом осушила его, затем вернулась в комнату и, налив себе еще, поставила бутылку на туалетный столик.
Почувствовав себя увереннее, Дженнин посмотрелась в зеркало. Несколько минут она разглядывала себя. Ее лицо казалось бесстрастным, красиво подстриженные светлые волосы были слегка примяты шляпкой. Дженнин полюбовалась своей белоснежной, не тронутой загаром кожей, небольшими нежными грудками.
— Дженнин Грей, — прошептала она своему отражению, а потом, криво усмехнувшись, поправилась:
— Миссис Грин.
Повернувшись, Дженнин достала косметичку и расстегнула молнию. Так, сначала коричневый карандаш. Легонько подвела им свои светлые брови, отчего ее лицо стало грубоватым. Затем наложила на глаза черные тени. Еще раз подвела карандашом брови. Подкрасила веки и ресницы.
Нарумянила щеки. Снова полюбовавшись на себя в зеркало, усмехнулась и тюкнула кончиком карандаша в скулу.
Пусть здесь будет родинка.
Еще раз подвела глаза, подтянув их к вискам. Ее лицо немного вытянулось и казалось осунувшимся.
Так, теперь помада. Ярко-красная и блестящая. Это была, пожалуй, главная деталь всей операции. Изменив форму рта, она сделает свое лицо неузнаваемым.
Дженнин аккуратно намазала губы, затем обвела их по контуру раз, другой, увеличивая очертания рта. Потом придирчиво посмотрелась в зеркало.
Да, теперь ее узнать было почти невозможно. Правда, рот получился немного великоват, но ничего — для ее замысла он подходил идеально.
Дженнин натянула шелковое платье, одну задругой застегнула пуговицы и завязала поясок.
Она была уже почти готова. Взяв щетку для волос, она сначала зачесала волосы назад, а потом подколола их на затылке. Достала из дорожной сумки и приладила на голову темно-каштановый парик.
Еще раз посмотрелась в зеркало. Господи, как же легко изменить внешность и стать совсем другим человеком! Как просто, оказывается, жить чужой жизнью.
Ее пульс залихорадило, к горлу подкатывало волнение.
Она посмотрела на часы. Десять. Уже пора. Остались лишь последние приготовления.
Дженнин достала из сумки чулки и пояс. Руки снова заметно дрожали. Еще виски, нужно немного взбодрить себя. Она выпила, потом благодарно вздохнула. Стало гораздо лучше — совсем другое дело. Задрала подол платья, обернула пояс вокруг талии и застегнула крючки, затем натянула чулки. Сделала прощальный глоток виски, схватила шубку и, выключив свет, вышла.
Дождь перестал, но на улице было холодно, дул пронизывающий ветер. Дженнин поплотнее запахнула шубку.
Раз или два она со страхом оглядывалась — ей казалось, что за ней следят, однако все опасения были, по счастью, напрасными.
Сейчас она перевоплотилась в миссис Грин. Она могла позволить себе все, чего была лишена, но о чем втайне мечтала мучительными бессонными ночами Дженнин Грей.
Сегодня вечером миссис Грин была призвана воплотить в жизнь все ее тайные мечтания.
Когда она достигла дверей заветной дискотеки, дождь зарядил с новой силой. Ее поразило, что в такой поздний час в баре было полным-полно посетителей, в основном молодежи.
Пройдя в глубь зала, где музыка гремела потише, она отыскала свободный табурет в углу уютного бара и уселась.
Тут же подскочивший официант услужливо осведомился, что ей принести. Дженнин заказала двойное виски.
Медленно потягивая виски, Дженнин вдруг заметила, что легонько раскачивается в такт музыке. Интересно, пригласят ли ее танцевать? Она мечтательно вздохнула, представив, как прижимается к горячему крепкому телу, пусть даже и неопытному.
Однако время шло, официант принес ей второй стакан виски, и Дженнин уже начала подумывать, что понапрасну потратила время, когда заметила, что у противоположной стены зала стоят двое высоких молодых парней и буквально пожирают се глазами. Вот оно! Ее сердце заколотилось, а на ладонях проступил пот. Отвернувшись, она поднесла к губам стакан и пригубила виски. Затем, оглянувшись, увидела, что юнцы по-прежнему пялятся на нее во все глаза. При этом улыбаются и обмениваются репликами.
Дженнин улыбнулась в ответ, и парни тут же переглянулись и принялись подмигивать и толкать друг друга локтями. Сердце Дженнин подпрыгнуло — ничего другого она и не ожидала.
Долго ждать ей не пришлось. Через несколько секунд юноши принялись пробираться к ней. Приблизившись к стойке бара, они, однако, приостановились в нерешительности. Дженнин прекрасно понимала, что должна как-то им помочь. Облизнув губы, она чуть приоткрыла рот и, посмотрев на парней, приветливо улыбнулась. Это сработало. Юноши — один высокий, второй пониже — заулыбались и подошли ближе.
— Здравствуйте, — произнес высокий. Дженнин он показался красивее своего белобрысого приятеля. — Вы одна?
Дженнин кивнула.
— Меня зовут Нил, — представился высокий. — А это Шон.
Второй юноша кивнул. Воцарилось неловкое молчание; оба стояли, переминаясь с ноги на ногу.
— А вас как зовут? — спросил наконец Нил.
— Миссис Грин.
— А имя у вас есть?
— Джейн.
— Не возражаете, если мы к вам подсядем? — спросил Шон, усаживаясь на соседний вертящийся табурет.
— Нет. Тем более что вы уже подсели, — заразительно рассмеялась Дженнин. Юноши тоже засмеялись.
Они переглянулись, словно ища друг у друга поддержки, затем Нил заговорил:
— Скажите, Джейн, почему такая красивая женщина сидит в баре одна?
Дженнин улыбнулась, вдруг почувствовав себя умудренной опытом. Женщина. Что ж, не девушка, конечно.
Впрочем, что от этого меняется? Она пожала плечами:
— Просто надоело дома одной торчать.
— И часто вы сидите дома в одиночестве? — спросил Нил.
Дженнин уже поняла, что из двоих он побойчее.
— С тех пор, как меня бросил муж, — с легкостью соврала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51