Вот. «Я же обещал, Эшли, что не позволю тебе оставить Алекса в Нью-Йорке. Теперь, надеюсь, ты мне поверила. Я забираю его в Англию и предупреждаю: при малейшей попытке отобрать его у меня я без колебании убью его, а потом покончу с собой. На сей раз это не пустая угроза. Я же говорил, тебе никогда не одержать надо мной верх. Вот так-то». Он подписался — «Твой муж Кит».
Эшли уже не спускала глаз с Конрада, лицо которого пылало под се пытливым взглядом. Отвернувшись, он поспешно заговорил в трубку:
— Срочно закажите два билета на ближайший «Конкорд». Или на обычный самолет, если он летит раньше. И пошлите кого-нибудь к ней домой, — он метнул быстрый взгляд на Эшли, — чтобы собрать необходимые вещи. До-, ставьте их прямо в аэропорт Кеннеди.
— В чем дело? — срывающимся голосом спросила Эшли; в ее лице не было ни кровинки.
Конрад ободряюще обнял ее за плечи.
— Одевайся скорее, — только и сказал он.
— Нет! — воскликнула Эшли. — Что случилось, Конрад? Скажи мне. Это касается Алекса, да? Что с ним? Пожалуйста, скажи мне!
— Успокойся, — промолвил он. — Одевайся, я тебе все объясню по дороге в аэропорт.
— Но куда мы летим?
— В Лондон.
Глава 37
— Дженнин, вам звонят!
Дженнин обернулась и посмотрела на часы.
— Я уже опаздываю в монтажную, — сказала она секретарше. — Кто там?
— Он не назвался, — ответила секретарша, возвращаясь к своему столу.
— Алло, Дженнин Грей у телефона.
— Это Мэттью.
Дженнин замерла. С того ужасного дня, когда он избил ее, Мэттью ни разу не звонил и не появлялся.
— Я хотел бы сегодня тебя увидеть, Джен. В семь тридцать, у тебя.
Дженнин изумилась — не в характере Мэттью было договариваться о встрече.
— Что ж, я очень рада, — сказала она. — Мне тоже нужно с тобой поговорить, — Вот и отлично, — сказал Мэттью. — Я тебя не задержу, так что можешь не отменять никакие свои встречи.
— Это очень мило с твоей стороны, — сухо ответила Дженнин и повесила трубку.
Поднимаясь в монтажную на пятом этаже, она почти не думала о предстоящей записи. Однако совсем не Мэттью занимал ее мысли. В последнее время их встречи с Вики участились, и Дженнин наконец впервые ощутила, что такое состояние подлинной гармонии.
Порой Дженнин все-таки с трудом осознавала, что они с Вики стали настоящими любовницами. Это до сих пор казалось невероятным. Даже сейчас, стоило Дженнин вспомнить бездонные глаза Вики, ее нежное тело, которое она покрывала страстными поцелуями, как се охватывал мучительный стыд. Впрочем, с каждым днем стыд постепенно улетучивался, и Дженнин начинала воспринимать свое новое существование все более естественно. Да, именно этого ей до сих пор не хватало. Все было правильно, чисто, нежно и красиво.
Пока она не призналась в случившемся ни одной живой душе, даже доктору Брайанту, психиатру, с которым встречалась накануне.
Войдя в монтажную, Дженнин почти сразу услышала знакомый голос. Она даже не поняла, откуда он раздается.
Оглядевшись по сторонам, она заметила небольшой монитор, стоявший рядом с соседним пультом.
— Послушайте, неужели это Боб Мак-Элфри? — вскричала она.
Видеоинженер приподнял голову.
— Да. Вы его знаете? — В его голосе прозвучало уважение.
— Знаю, — ответила Дженнин. — А что это за канал?
— Новости.
— Подождите минутку, — попросила Дженнин, исчезая в соседней кабинке. — Вы не возражаете, если я немного посмотрю?
Беседа шла полным ходом. Дженнин уже давно мучила совесть — из-за романа с Вики она несколько дней не звонила Элламарии. Ничего, решила она, глядя на Боба, она тут же позвонит подруге и скажет, как ей понравилось интервью.
Вдруг камера взяла общий план, и Дженнин оторопела: Боб был не один. Рядом с ним сидела какая-то незнакомая женщина.
Дженнин пригнулась, чтобы рассмотреть ее получше, и в это мгновение женщина сама заговорила, отвечая на вопрос интервьюера:
— Да, мне нередко приходится развлекаться в одиночку, но я уже давно к этому привыкла. Муж ведь и в молодости постоянно работал, и свободного времени у него никогда не оставалось. Верно, милый? — спросила она, обращаясь к нему.
Боб рассмеялся, и Дженнин впервые заметила, что они сидят, держась за руки.
— Скажите, а в вашей семейной жизни не возникало из-за этого трудностей? — поинтересовалась журналистка. — Тем более что вы так увлекаетесь лошадьми, а мистер Мак-Элфри часто находится в отлучке.
— Трудностей не было, — последовал ответ. — Хотя без Боба мне, конечно, бывает очень одиноко.
Журналистка обратилась к Бобу:
— Говорят, вы в пятницу летите в Нью-Йорк?
Боб кивнул.
— Это как-то связано с тем, что, по слухам, вы собираетесь снимать «Тристана и Изольду»?
Боб расхохотался, но промолчал.
— Ходят также слухи, что вы уже подобрали актрису на роль Изольды. Могу я поинтересоваться, кто это?
— Нет, еще рано, — ответил Боб. — У нас были кое-какие планы, но окончательное решение еще не принято.
— А вы, миссис Мак-Элфри, тоже летите с мужем в Америку?
— Да, — ответила Линда. — Как правило, я не сопровождаю его в поездках, но на этот раз мы решили совместить полезное с приятным. Тем более что на ближайшие годы это, по-видимому, наша последняя совместная вылазка. — И она многозначительно посмотрела на мужа.
От ошеломленной Дженнин тем не менее не ускользнула тень смущения, отразившаяся на лице Боба.
— Наверное, постоянная занятость мистера Мак-Элфри служит главным препятствием вашему совместному отдыху? — поинтересовалась журналистка.
— Как правило, да, — с улыбкой ответила Линда, снова взглянув на Боба. Затем чуть наклонилась вперед, ее щеки зарделись. — Открою вам маленькую тайну, — сказала она. — В ближайшие годы нам с Бобом некогда будет особенно разъезжать, потому что в феврале мы ждем первенца.
— О Боже! — воскликнула Дженнин, позабыв о присутствии видеоинженера. Она резко вскочила. — Господи!
Где здесь телефон?
Изумленный инженер молча кивнул в сторону главного офиса.
Не чуя под собой ног, Дженнин кинулась туда. По счастью, в офисе никого не оказалось. Дженнин поспешно набрала номер. Элламария ответила не сразу.
— Элламария! — вскричала Дженнин.
— Да, Джен, я видела, — глухо отозвалась Элламария.
— Боже мой, но что делать? — ошеломленно спросила Дженнин. — Я просто ушам своим не верю. Ты это знала?
Элламария пропустила ее вопрос мимо ушей.
— Джен, ты можешь ко мне приехать? — безжизненно спросила она. — Боюсь, сегодня мне одной не продержаться.
Дженнин метнула взгляд на монтажный кабинет, откуда видеоинженер уже давно нетерпеливо махал ей. Она прекрасно понимала, что если сейчас уйдет, то поставит под угрозу свою новую программу. Проклятие, что же делать?
Она поспешно заговорила:
— Послушай, Элламария, я примчусь, как только освобожусь. Позвони пока Кейт — пусть она к тебе приедет.
Господи, Элламария, до чего же мне за тебя обидно!
— Мне тоже, — промолвила Элламария и положила трубку.
Поговорив с Дженнин, Элламария долго сидела, глядя на телефон. Затем собралась с духом и набрала номер Кент.
Чем могли помочь ей теперь подруги? Элламария понимала: Боба ей больше не видать. И чтобы окончательно развеять ее сомнения, он позволил Линде возвестить об этом на весь белый свет. Но подруги все-таки должны помочь ей пережить этот кошмар. Иначе и быть не могло.
Голос у Кейт был озабоченный.
— Ой, я опаздываю в аэропорт, — затараторила она. — Ник меня ждет в Нью-Йорке.
— А разве Дженнин тебе не рассказала?
— Нет, я не смотрела новости. А что? Что-нибудь случилось? Ничего — ну и слава Богу. Ты иногда какая-то странная бываешь. Послушай, Элламария, я заскочу к тебе по пути в аэропорт, хорошо? Нет, время у меня есть, рейс еще не скоро. Ой, как это мило с твоей стороны, я буду просто счастлива, если ты сама меня отвезешь. Ну ладно, мне надо собираться. Увидимся! — И Кейт бросила трубку.
Кэллоуэй отомкнул дверь квартиры Кейт своим ключом. Он запирал за собой дверь, когда Кейт промчалась мимо с охапкой одежды и скрылась в спальне.
Повесив пальто, Кэллоуэй зашел туда.
— Что ты задумала? — недоуменно спросил он, увидев на кровати раскрытый чемодан.
На мгновение Кейт насторожилась, затем продолжила укладывать одежду.
— Я лечу в Нью-Йорк.
— В Нью-Йорк? — озадаченно переспросил он, подходя ближе. — Тебя в командировку посылают, что ли? Надо же, ты даже словом об этом не обмолвилась.
Кейт вытащила из ящика кипу нижнего белья и засунула в чемодан.
— Нет, папа, я лечу к Нику.
У Кэллоуэя отвалилась челюсть.
— К Нику? — тупо переспросил он.
— Да, папочка, он ждет меня.
— Но я думал… — Кэллоуэй осекся, а Кейт начала складывать платье, отчаянно пытаясь унять дрожь в руках.
Кэллоуэй хмуро следил за дочерью, затем, не выдержав, подошел к ней.
— Не хочешь же ты сказать, — сбивчиво пробормотал он, — что после всего случившегося летишь к нему? После всего того, что он тебе сделал…
Пальцы Кейт непроизвольно сжались. Вот уж не ожидала она увидеть сегодня отца. Отчаянно стараясь отогнать прочь звенящие в ушах слова Дженнин, она медленно повернулась и посмотрела отцу в лицо.
— А что, по-твоему, он мне сделал, папочка? — терпеливо спросила она.
Кэллоуэй переменился в лице.
— Как… Господи, да неужели ты сама не понимаешь? — спросил он. — Или ты уже все забыла?
Кейт посмотрела на его родное и обожаемое лицо. Даже сейчас, уже твердо зная, что он наговорил Нику, она отказывалась в это верить. Но она разговаривала с Ником — он сам ей все это подтвердил. И еще сказал, чтобы она срочно летела к нему в Нью-Йорк.
— Только Бога ради не встречайся с отцом, — настаивал он. — Садись на первый же самолет и срочно вылетай сюда — я тебя встречу.
Именно так она и намеревалась поступить. Но вот теперь отец здесь, и, несмотря на гнев и смятение, Кейт понимала: она не может его оставить просто так. Какое бы зло он ни причинил ей, он оставался ее отцом — родным и безумно обожаемым.
Кэллоуэй шагнул к ней, и вопреки своей воле Кейт обняла его.
— Папочка, папочка! — воскликнула она, прижимаясь к нему. — Что происходит? Почему все они говорят такие ужасные вещи? Скажи мне, что это не правда. Пожалуйста, поклянись, что ты ничего этого не говорил.
— Ну будет тебе, будет, — утешал дочь Кэллоуэй, любовно гладя се по голове.
— Ну пожалуйста, — взмолилась Кейт. — Скажи мне, что все это не правда!
— А что тебе сказали? С кем ты разговаривала?
Почувствовав, что отец взял ее за руку, Кейт, внезапно охваченная отвращением, отпрянула.
— Нет! — нервно крикнула она. — Не смей ко мне прикасаться. Не смей… После всего, что ты успел… — Ее голос сорвался.
— Что с тобой, родная? — озабоченно спросил Кэллоуэй, снова пытаясь обнять дочь.
— Нет! — истошно завопила Кейт. — Они сказали…
Дженнин, Ник, все они говорят… Нет, нет, не приближайся ко мне. Ты не должен… Зачем ты приехал? Господи, и что со мной происходит? Я спешу на самолет, папа. Меня ждет Ник!
Кейт в отчаянии осмотрелась по сторонам. Ее обуревало безумное желание вырваться, но вместе с тем отчаянно хотелось упасть на грудь отцу и услышать от пего, что все это просто кошмарный сон. Ведь, согласись она принять правду как она есть, и все: се отношениям с отцом неминуемо придет конец. Больше они никогда не увидятся.
— Кейт! — произнес Кэллоуэй.
Кейт заглянула в его глаза и увидела в них только обожание и любовь, любовь, которую привыкла видеть с далекого детства.
Видя ее смятение, Кэллоуэй вновь протянул к ней руки.
Медленно, словно завороженная Кейт подалась к нему и позволила взять себя за руки.
— Вот умница, — ласково заговорил Кэллоуэй. — Сейчас мы с моей маленькой девочкой упакуем вещи и поедем домой, да? У меня внизу машина.
Кейт уткнулась в его плечо.
— О, папочка! — всхлипнула она. — Как все ужасно!
— Не плачь, моя маленькая. Все будет хорошо. Просто ты очень устала, вот и все. Тебе нужно как следует отдохнуть, побыть дома. Поехали!
Кейт подняла заплаканные глаза и посмотрела па него.
Могла ли она не верить отцу? Столько лет он всегда был рядом, выручал в трудную минуту. Нет, он единственный, на кого она может положиться. Подруги обманули ее, иначе и быть не могло. Ведь они уже однажды обманули ее тогда, с Джоэлем. Ее отец не способен на то, что они ему приписывают. Это было бы слишком чудовищно.
Перехватив беспомощный взгляд дочери, Кэллоуэй испытал такой прилив любви, что, полностью утратив всякую власть над собой, нагнулся и поцеловал Кейт прямо в губы.
Парализованная почти животным ужасом, она даже не сопротивлялась, чувствуя только, как губы отца все глубже впиваются в ее губы. Его рука властно поддерживала ее снизу за ягодицы, как в далеком детстве — с той лишь разницей, что теперь она уже совсем взрослая, и внутренний голос кричал ей, что это недопустимо, кощунственно, ужасно. То, что делал с ней отец, было чудовищно. Да, ведь он отец ей, а ласкает и целует как любовник.
— Нет! — Она резко высвободилась из его объятий. — Боже, ведь это мне просто снится, да? Почему ты так делаешь?
Кэллоуэй попытался схватить ее, но Кейт отпрянула.
— Не трогай меня! — завизжала она. — Господи, мне нужно бежать от тебя! Ник, где ты? Помоги мне. Ник!
— Кейт, не делай этого. — В голосе отца прозвучала мольба.
— Прекрати! Оставь меня.
Кэллоуэй взял чемодан и попытался стащить его с кровати, по Кейт ухватилась за пего с другой стороны.
— Отпусти! — потребовала она. — Не трогай чемодан!
— Кейт, — взмолился Кэллоуэй. — Выслушай меня!
Ты не должна лететь. Ты совершаешь ужасную ошибку.
Поверь мне, он тебя не любит.
— Любит! — закричала она. — Очень любит и хочет, чтобы мы были вместе. Отпусти же! т Она рванула к себе чемодан.
Однако Кэллоуэй оказался сильнее. Вырвав чемодан из ее рук, он бросил его на пол.
— Ты никуда не летишь! — жестко заявил он. — Ты остаешься со мной.
— Нет! — завизжала Кейт.
Кэллоуэй в бешенстве посмотрел на нее.
— Кейт, — хрипло выдавил он, — ты должна меня выслушать.
— Нет, нет, я не хочу тебя слушать! Уйди и оставь меня в покое! Ты и так уже причинил мне слишком много горя!
Она попыталась проскочить в кухню, но Кэллоуэй задержал се.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51