Скажи, что хотя бы догадался надеть перчатки.
– Это была спонтанная идея.
– В Информационном центре ФБР есть твои отпечатки. Представляешь, какое будет счастье, если в Бюро узнают, что их независимый консультант по способам незаконного добывания денег превратился во взломщика. Говори, где ты, и я лично прибуду на совет.
– Нет. Ты же завязал. Мне необходимо…
– Я не собираюсь развязывать. Но предпочитаю давать советы лично, а не по чертову мобильнику. Кроме того, мне давно пора познакомиться с Клеа. Если она умудрилась охмурить и тебя и Кролика, значит, размах у нее немалый: Она и вправду так хороша?
– В постели? – Дэви постарался собраться с мыслями. – Феноменальна. Но потом тебе не жить.
– Но ты же выжил. Кстати, где ты остановился?
Дэви вспомнил табличку «Сдаются меблированные комнаты». Может, настало время довериться судьбе?
– В данный момент нигде. Завтра – над художественной галереей, в паре кварталов от дома Клеа. Джермен-Виллидж.
– Почему именно там?
– Как ни странно, там живет брюнетка, которую хотелось бы узнать поближе. Смахивает на Бетти Буп.
– Да ну? – заинтересовался Саймон. – Может, я и тут сумею помочь?
– Нет. Ты умираешь от скуки, и грабеж – единственное, что подбавит тебе адреналинчику в кровь.
– Тогда как ты последовал за Кроликом в Огайо, вовсе не замышляя никаких преступлений.
– Я хотел вернуть свои деньги, – добродетельно заметил Дэви.
– В таком случае мог бы позвонить в Бюро. Ты там, потому что руки чешутся во что-нибудь ввязаться. Вполне могу тебя понять. Приеду завтра.
– Нет. Оставайся на месте и объясни, как пробраться в чертов дом.
– Сигнализация есть?
– Не думаю. Датчиков, во всяком случае, не видел.
– Разбей окно подвала, на задах дома. Рано или поздно это обнаружат, но к тому времени картина преступления настолько сотрется, что никто ничего не сможет доказать. Надень перчатки. И постарайся, чтобы в твоей съемной квартире было две спальни.
– Нет! – рявкнул Дэви, но Саймон уже отключился. Дэви сунул телефон в карман пиджака.
– Эй, сынок, собираешься играть вторую партию или нет? – окликнул его лох от бильярдного стола.
– Иду, – с деланной нерешительностью отозвался Дэви. – Нужно же мне отыграться. Ну как, поднимем ставки?
– Еще бы! – попался на удочку лох, и Дэви честно попытался проигнорировать знакомое бурление крови. Жульничать в пул – не значит нарушать закон. Он по-прежнему чист, как утренняя роса. И нечего дергаться.
– Твоя очередь, – объявил лох, и Дэви, ощутив скачок пульса, поднял кий.
Пробравшись в самую глубину холодного подвала Гуднайт-гэлери, Тильда остановилась у запертой двери старой отцовской мастерской. Спот шнырял тут же, беспокойно принюхиваясь.
Она взглянула на коров и ясно услышала слова отца: «Конечно, это не настоящее искусство, но идиоты, которые гоняются за работами Гомера, все купят».
Мысль о том, чтобы запрятать коров навечно, почему-то казалась неправильной. Отец, разумеется, был прав – это не настоящее искусство, но все же…
В сопровождении Спота Тильда пересекла небольшой холл и открыла дверь в кладовую, занимавшую вторую половину безупречно белого подвала. Включив свет, она обнаружила, что все прикрыто чехлами и нигде ни пылинки. Надин честно оделила свою работу, а об остальном позаботился кондиционер. Тильда подняла ближайший чехол и увидела мягкое кресло, разрисованное извивающимися змеями, протянувшимися по корпусу и обивке фисташково-зелеными, фиолетовыми и голубыми полосами. Горящие маленькие глазки подмигивали, языки цеплялись за раздутые змеиные щеки, и невольно очарованная Тильда улыбнулась в ответ. Она долго переходила от одного чехла к другому, заглядывая под каждый и вновь любуясь своими доскарлетовскими работами: стол, расписанный красными собаками с длинными ушами, комод, испещренный красными улитками, несколько разномастных стульев, обвитых причудливыми цепочками из желтых и оранжевых бабочек, флиртовавших с ней своими бледно-голубыми глазами. Спот терпеливо следовал за ней, пока она заглядывали под чехлы, каждый раз восхищаясь новыми животными, хотя и твердила себе, что все это детская мазня.
Как возмущался отец, найдя все это в кладовой! Тогда ей было шестнадцать…
«Я десять лет учил тебя рисовать! А ты малюешь вот это?!»
– Мазня, – сказала Тильда вслух, опуская очередной чехол.
В самой глубине стоял последний расписанный ею предмет, тот, который Эндрю называл «кроватью соблазнов». Покрытый листьями корпус благодаря Надин и Итану был собран. Даже матрац лежал на месте, а покрывало, специально сшитое Гвен для этой кровати, лежало в изголовье. Спот немедленно вспрыгнул на кровать и сел в изножье, немного вздрагивая под холодной струей воздуха. Тильда рассеянно погладила его, оценивая работу, которую делала еще до того, как стала Скарлет Ходж и Матильдой Вероникой. Изголовье было разрисовано раскидистыми ветвями древа познания добра и зла, а под ветвями обнаженный белокурый Адам улыбался обнаженной брюнетке Еве, короткие локончики которой стояли на голове маленькими вопросительными знаками. За ними в нарисованных кустах гуляли животные: фиолетовые змеи, голубые обезьянки и оранжевые фламинго с других предметов мебели, подмигивающие и ухмыляющиеся первым человеческим фигурам, нарисованным самой Тильдой, а не скопированным с картин старых мастеров. Все было вольным, необузданным и неверным. Ненастоящее искусство.
«Теперь я не смогу так рисовать. Слишком много знаю».
Это все равно что заниматься любовью: как только понимаешь, сколько приходится терять, никогда не сможешь делать это с полной свободой.
Тильда вздохнула и прислонила коров к изголовью, под самым деревом. Она подумала о других работах Скарлет, бродивших неизвестно где, пока Мейсон охотится на них, и вдруг с отчетливой ясностью осознала то, что чувствовала с той самой минуты, как Гвенни бросила свою бомбу: ей грозит опасность, пока она не вернет все картины.
– О черт, – пробормотала Тильда, и Спот подсунул нос ей под руку, добиваясь внимания.
– Завтра же найду для тебя дом, – пообещала она, гладя песика, и вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной голос Ив.
– Разве мы не оставим его у себя?
– Ты меня напугала до полусмерти, – пожаловалась Тильда, прижимая к себе Слота.
– Прости. – Лавируя между чехлами, Ив подошла ближе и села в изножье кровати. Фиолетовая пижама прекрасно гармонировала с зеленым фоном. Тильда с интересом отметила, что в руке Ив держала большую плитку шоколада «Херши» с миндалем. – Надин уже настроилась оставить его себе. – Ив разорвала обертку, отломила кусочек и бросила остальное Тильде. – Она назвала его Стивом.
Тильда отпустила собаку и развернула шоколадку.
– Стив? – с сомнением повторила она, оглядывая остроносую таксу с пуговичными глазками, жадно взиравшую на шоколад.
– Он не голоден, – предупредила Ив. – Надин дала ему сухого корма и четыре вида бисквитов.
– Да, но Стив?!
– Надин, Итан и Бартон снова смотрели «Фарго» и решили, что он похож на Стива Бушеми.
Тильда отломила кусочек шоколадки и задумчиво прищурилась.
– По-моему, не очень. – Она откусила кусочек, ощутила наполнившую рот нежную сладость, и двадцать лет вдруг растворились в вечности, а она и Ив снова лежали в кровати, шепчась над порванными коричневыми обертками с серебряными буквами. Тогда плитки определенно были больше. А она определенно чувствовала себя лучше. – Кто такой этот Бартон, черт побери?
– Последнее увлечение Надин. Ни малейшего чувства юмора. Свой оркестр. Она там поет.
– Если он не умеет смеяться, значит, долго не протянет, – Предрекла Тильда, пересаживаясь к изголовью. Пес мгновенно оказался рядом.
– От души надеюсь. Он зануда. – Ив послала собаке воздушный поцелуй. – Ко мне, Стив.
Пес медленно пополз к ней по кровати. Ив вытянулась, подложила одну руку под голову и принялась почесывать другой за ухом Стива.
– Итак, – пропела она с невинным видом, – расскажи мне все, сгусток похоти.
Глава 4
Тильда подавилась шоколадкой.
– Нечего тут рассказывать, – прохрипела она, чуть отдышавшись. – Лучше признайся, что там у тебя с Эндрю?
И, подняв покрывало, принялась деловито трясти его, пока оно не развернулось над Ив и песиком. Аппликации из листьев казались лесной дорогой, ведущей через разрисованную кровать.
– Брось, Вилма, – усмехнулась сестра, – не скрытничай…
Тильда отломила еще кусочек от плитки.
– Сначала объясни, почему Эндрю так расстроен.
– Дело в Луизе. Знаешь, в баре был один парень… в общем, очень даже ничего, а я на этот вечер все закончила и решила выпить. То есть Луиза решила выпить. Не думаю, что я в его вкусе. – Она пожала плечами. – Эндрю просто перестраховщик.
– Вернее, слишком большой собственник, – поправила Тильда. – Хочет, чтобы ты сидела дома и была милой маленькой Ив, и никем больше.
– В таком случае ему не следует платить мне за то, что я изображаю роковую Луизу, – объявила Ив, перевернувшись на спину. – Мне не нравится, что он заставляет меня чувствовать себя виноватой. Он никогда не ревновал тебя к Скотту.
– Он вообще меня никогда не ревновал, – справедливо заметила Тильда.
– Он знал, что Скотт – не тот, кто тебе нужен. И знал, что это долго не продлится. – Ив протянула руку. – Дай еще кусочек шоколада.
Тильда бросила ей остаток плитки.
– Скотт был абсолютно безупречен, – заметила она, похлопав по покрывалу. – Ко мне, Стив.
Стив немедленно выполнил приказ, неуклюже повалился на колени Тильды, и она рассмеялась, радуясь его искренней любви.
– Видишь, его действительно зовут Стив, – торжествовала Ив. – И вообще, идеальный парень тебе ни к чему. Думаю, в тебе есть нечто от Луизы, и тебе нужен кто-то вроде ночного взломщика.
– Но я же не Луиза, – усмехнулась Тильда.
– Как Барбара Стенвик в «Леди Еве», – не слушая ее, упорно продолжала Ив. – Там она говорит, что хотела бы, чтобы парень застал ее врасплох, как ночной грабитель. – Ив приподнялась на локте, жуя шоколад и широко раскрыв невинные голубые глаза, – Так расскажи о своем грабителе. Он горячий парень?
– Значит, Эндрю на тебя злится, – подытожила Тильда, поднимая собаку.
– Настолько хорош? – завистливо спросила Ив, отламывая еще кусочек. – Само совершенство?
– Нет. – Тильда вспомнила о поцелуе в шкафу и вздрогнула. – Ничего похожего.
– О-о, – протянула Ив с упоением. – Значит, совершенство.
– Вот поэтому я никогда не говорю с тобой о мужчинах, – рассердилась Тильда. – Поощряешь меня на всякие глупости. И из-за тебя я вечно попадаю в какие-то неприятности.
– Еще бы!
– Дай мне этот чертов шоколад! – рявкнула Тильда, опустив Стива на кровать и ловко поймав требуемое.
– Так почему же он украл для тебя картину?
– Наверное, просто пожалел, – объяснила Тильда, отломив кусочек шоколада.
– А что насчет сгустка похоти? Давай выкладывай.
– Ничего не было, – чопорно объявила Тильда, невольно ухмыляясь.
– А у Тиль-ды се-крет, – пропела Ив. Даже сейчас ее голос звучал изумительно, и Стив навострил уши.
– Сколько тебе лет? – фыркнула Тильда, стараясь казаться взрослой и солидной.
– Тридцать пять, но я не встречаюсь с грабителями, а уж тем более не проделываю с ними Бог знает что.
– Подумаешь, всего лишь поцелуй, – призналась Тильда и рассмеялась, когда Ив восторженно взвизгнула, а Стив подпрыгнул.
– И дальше?
– Да ничего и не было, – изобразила она равнодушие. – Я открыла дверцу шкафа, а он напал на меня и вызвал приступ астмы, поэтому я укусила его. А он начал критиковать мою одежду, заявил, что не джентльмен, и поцеловал меня.
– Вот это да! – восхитилась Ив. – И как это было?
– Классно, – кивнула Тильда, чувствуя себя здесь, в подвале, наедине с Ив в достаточной безопасности, чтобы сказать правду. – Я растаяла и дальше… страстный поцелуй… впрочем, это была моя инициатива.
– Еще бы, – хихикнула Ив, и Тильда снова засмеялась.
– Я не виновата, – оправдывалась Тильда, откровенно наслаждаясь шоколадом. – Мне было так страшно, а он отделял меня от несчастья.
– Заметь, ты могла просто поблагодарить человека, вместо того чтобы лизать его гланды.
– Это все адреналин. Он ударил куда-то, а завершилось все во рту. Кроме того, я знала, что больше никогда его не увижу, и мы были в темном шкафу, так что, можно сказать, это была и не я.
Тильду удовлетворила собственная рассудительность. Звучало все вполне разумно.
– И ты действительно больше его не видела? – разочарованно протянула Ив.
– Если не считать двадцати минут в закусочной, где он угрожал мне, сказал, что у меня вытаращенные глаза, и сбежал, предоставив мне оплатить чек.
– Непонятно. Вразрез с традициями. Почти как возрастные причуды нашей матери.
– Верно, – согласилась Тильда, решив, что они уже достаточно обсудили ее грехи. – Ты хочешь сказать, что в последнее время Гвенни кажется тебе странной?
– Она всегда казалась мне странной, – покачала головой Ив и выпрямилась. – И это одна из многих причин, почему я ее люблю. Я уже рассказывала тебе, как она пошла в магазин Эдди Бауэра и вернулась с пятью свитерами: для тебя, для нее, для Надин, для меня и для Луизы. Я сказала: «Гвенни, получается, что у меня два свитера», – а она ответила: «Не будь дурочкой, дорогая, в отличие от Луизы ты никогда не носишь черное».
– И она абсолютно права. Хотя я никогда не думала о Луизе как о клиентке Эдди Бауэра.
– Именно поэтому тебе нужен этот парень, а не Скотт, – постановила Ив. – Грабитель в ночи, а не адвокат при дневном свете. Луиза, которая в тебе, нуждается в грабителе, так же как Луиза во мне требует черного свитера.
– Нет во мне никакой Луизы, – вздохнула Тильда, чувствуя себя немного угнетенной по этому поводу. Поднявшись, она отдала Ив последний кусочек шоколада и опустила Стива на пол.
– В каждой женщине есть хоть немного от Луизы, – возразила Ив, наклоняясь и поправляя картину. – То, что тебя назвали Вилмой, еще не означает, что на самом деле это не Луиза.
– А грабитель в ночи мне ни к чему. – Тильде вдруг стало стыдно за свое неприличное поведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48