Ему совсем не понравилось платье Люси.
– Ну и дурак, – констатировала Ив. – Ты потрясающе выглядишь в платье Люси.
– Знаю, – кивнула Надин. – Возможно, я неверно о нем судила. Мужчины редко бывают такими, какими кажутся.
– Потом расскажешь подробнее, – предложила Тильда, думая о мирно спящем наверху Дэви. Дэви, защищенном надежной броней ФБР. – Сейчас мне нужно работать. Завтра начинаю Моне в Нью-Олбани.
Захватив стакан с соком и Стива – на случай появления Ариадны в галерее, – она спустилась в подвал. Вряд ли Дэви собирается ее арестовать: она далее не уверена, что он действительно имеет отношение к ФБР, но все же опасность есть опасность.
Тильда закрылась в мастерской отца, отрезала кусок пенопласта в масштабной пропорции со стеной в Нью-Олбани и принялась рисовать лилии в цвете, по-прежнему терзаясь неразрешенным вопросом.
– И это вместо того, чтобы сказать мне правду, – обратилась она к Стиву, лежавшему головой на лапах и терпеливо взиравшему на хозяйку. – Я же призналась, что рисую фрески. А он? Почему он не может быть со мной честным? Нет, заявляет, видите ли, что занимается торговлей. И консультирует! Какого черта?!
Она все еще продолжала рвать и метать, Когда два часа спустя кто-то постучал в дверь мастерской.
– Кто там? – проворчала она и, открыв, без особой радости увидела Эндрю.
– Можно поговорить с тобой? – спросил он, входя и захлопывая дверь.
– Говори, – коротко бросила Тильда, возвращаясь к работе.
– Это насчет Саймона. И Луизы.
– Живи своей жизнью, Эндрю.
– Я его не осуждаю. – Эндрю выдвинул табурет и уселся рядом с Тильдой. – Он вроде бы неплохой парень, да и первый шаг скорее всего сделала Луиза.
– Она набросилась на него у двери, – сообщила Тильда, поднимая кисть. – Настоящий сгусток похоти наша Луиза.
– Но она спит с ним здесь, – подчеркнул Эндрю. – А если Надин узнает?
– Что именно? Надин знает о Луизе.
– Но не знает, что Луиза…
– Что именно? – перебила Тильда, накладывая очередной мазок ультрамарина.
– Она считает, что Луиза просто поет.
– Эндрю, ты хороший человек, но идиот. Надин абсолютно точно знает, что собой представляет Луиза. Надин умнее нас всех, вместе взятых.
– Да, но она не должна видеть все это, – запротестовал Эндрю, ерзая на табурете. – Я хочу, чтобы Ив отказалась от Луизы.
– Допустим, она это сделает. И кто тогда будет звездой «Дабл тейк»?
Эндрю недоуменно моргнул:
– Нет, пусть она будет Луизой, но только на сцене.
– Знаешь, – заметила Тильда, откладывая кисть, – иногда ты рассуждаешь как нормальный мужик. Традиционной ориентации. Добропорядочный обыватель.
– Почему? Что я такого сказал? – возмутился Эндрю.
– Ты хочешь, чтобы Ив проявляла сексуальность исключительно по службе. В твоем клубе. Не годится, Эндрю. Сдаешь ей крапленые карты и хочешь, чтобы она играла по твоим правилам.
– Несправедливо! Я же не знал, что я гей! И когда признавался ей в любви, действительно любил.
– Именно поэтому уважай ее такую, какая она есть.
– Я бы так и делал, – нахмурился Эндрю, – если бы она сама знала, какая она. По-моему, она об этом понятия не имеет.
– Даже если и так, решать ей, а не тебе, – резонно заметила Тильда, снова взявшись за кисть.
– Похоже, дела с Дэви обстоят неважно, – вздохнул Эндрю. Тильда упрямо выдвинула нижнюю челюсть:
– Понятия не имею, о чем ты.
– Ив сказала, что вы с ним занимались довольно-таки вшивым сексом на диване.
– Интересно, существуют семьи, в которых не обсуждается сексуальная жизнь друг друга? Если таковые имеются, попрошусь к ним на постой.
– Почему ты не вышла за Скотта? – покачал головой Эндрю. – И секс был хорош, и он идеально тебе подходил.
– И все же бросил меня. Желаешь поговорить еще о чем-то, столь же беспросветном?
– Нет. – Эндрю встал. – Поговори с Ив, хорошо?
– Это ни к чему, – бросила Тильда, не поворачиваясь. – Она и без того уже решила ограничить существование Луизы рамками «Дабл тейк». Все твои желания исполнились.
– Вот и прекрасно! – воскликнул Эндрю и, крайне обрадованный, пошел наверх, оставив Тильду в сильнейшем раздражении.
Хорошо еще, что следующая фреска делается с Моне. Легче копировать. Даже сам Моне подделывал свои собственные водяные лилии, выпуская их поточным методом, как на фабрике. Она совершенно не терзалась угрызениями совести, рисуя их на стене. Моне скорее всего сделал бы то же самое, будь гонорар достаточно высок.
«Почему ты не вышла за Скотта?»
Тильда отошла от стола и оглядела ряд белых шкафчиков, набитых фамильными секретами.
– Ты заложила свою жизнь ради них, – сказал Скотт, искренне не понимая, зачем ей это нужно. Поэтому она и не могла выйти за него. Она и так постоянно подводила семью, идя напролом. И самое меньшее, что могла для них сделать – постараться, чтобы все выжили. Чтобы все, ради чего трудился отец, не было потеряно навсегда. В конце концов, терпеть осталось не так много: всего-то лет пятнадцать, не больше. Она выдержит. Но Скотту всего не объяснишь.
Возможно, потому, что Скотт не знал о существовании собранных в этом подвале за последние триста лет неудачных подделках Гуднайтов.
Разве могла она рассказать ему о похороненных в шкафах Дюрерах, Буше, Коро и Бог-знает-кого-еще, принадлежащих кисти Гуднайтов и в большинстве своем относящихся к тому периоду, когда они еще носили фамилию Джордано, позже переделанную на английский лад. И в каждой картине имелся свой крошечный недостаток, не позволявший благополучно продать ее.
Она не могла признаться в этом ни ему, ни кому-либо другому. А стать женой человека, с которым не можешь быть полностью откровенна, по ее мнению, не слишком блестящая идея.
Тильда вздохнула и принялась вытирать кисти. Сегодня предстоит вернуть еще одну картину, а парень, который поможет ей это сделать, скорее всего, работает на ФБР.
– Господь свидетель, Стив, – сказала она песику, – как только я верну картины, больше никогда не сделаю ничего дурного.
Стив скептически фыркнул, поэтому она покачала головой и поднялась наверх – готовиться к очередному мошенничеству в компании с возможным сотрудником ФБР.
Глава 10
Войдя в комнату за сумочкой, чтобы идти на ранний обед с Мейсоном, Клеа увидела Рональда, стоявшего над бесчувственным телом официанта Томаса.
– Что ты здесь делаешь? – возмущенно прошипела она, закрывая дверь. – И что ты сотворил с бедным Томасом?
– Он копался в твоем шкафу. Я поймал его на воровстве, – заявил Рональд, преисполненный праведного гнева.
Клеа с трудом заставила себя не хмуриться. С таким же трудом она удержалась от желания избить Рональда до полусмерти модной сумочкой от Гуччи.
– Рональд, ты застал его во время уборки. Это новый слуга.
– Правда? Ну… я всего лишь слегка его стукнул.
– Чем? Арматурным прутом? – Клеа наклонилась, чтобы взглянуть на Томаса. Дышал он ровно и не выглядел неестественно бледным или красным, правда, лоб его был украшен багровой шишкой и синяком. – Почему ты ударил его дважды?
– Вовсе нет. Синяк у него уже был. Клеа выпрямилась:
– И что теперь прикажешь с ним делать?
– Я избавлюсь от него, – пообещал Рональд. – Предоставь все мне.
– Ни в коем случае! А кто будет готовить ужин? – разозлилась Клеа, потрясенная мужской бесчувственностью, и, переступив через Томаса, села за туалетный столик. – И вообще, как ты здесь оказался? – спросила она, вглядываясь в собственное отражение.
– Я должен был тебя увидеть, – признался Рональд, сияя улыбкой. – Дорогая, ты ослепительна.
– Спасибо, – механически поблагодарила она. – Так как ты сюда попал?
– Черный ход не был заперт, – пояснил Рональд, обнимая ее. – Пойми же, я истосковался. И хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Теперь я сам о тебе позабочусь.
– Ну да, – кивнула Клеа, высвобождаясь. – Для начала ты нокаутировал слугу, прежде чем тот успел постирать мое белье, и прислал мне наемного убийцу. Огромное спасибо.
– Мне казалось, ты просила наемного… – оскорбился Рональд, красноречиво жестикулируя.
– Нет, – терпеливо втолковывала Клеа. – Нужно было послать его к Дэви. Прямой маршрут.
– Я хотел, чтобы ты знала, на что я иду ради тебя, – запротестовал Рональд. – Кроме того, я ему заплатил. Тебе только и оставалось сказать, чего именно ты хочешь.
– Это верно. С твоей стороны было очень мило заплатить ему, Спасибо, Рональд.
Рональд расслабился.
– Но в следующий раз так не делай. Он такой страшный!
– Я его не видел. Говорили по телефону, а потом я перевел деньги.
– Ах вот как? – окончательно разозлилась Клеа. – Значит, ты вполне мог подослать мне какого-нибудь спятившего серийного убийцу?!
Рональд удивленно вытаращился на нее:
– Мне показалось, что ты хочешь именно этого.
«Господи, где только я нахожу таких идиотов? Или в меня с рождения встроен некий магнит, притягивающий их, как мух на мед?»
– Я тут подумал, что мы можем пойти в ресторан и отпраздновать, – сказал Рональд, подвигаясь ближе. – Или остаться дома.
Клеа поспешно отодвинулась.
– Сейчас не время, Рональд. Может, на следующей неделе, А сейчас тебе пора. – Она встала, – И сделай что-нибудь с Томасом, прежде чем…
– Это одна из картин, которые ты купила? – перебил Рональд. Клеа оглянулась и увидела прислоненную к стене Скарлет Ходж, только что вернувшуюся из багетной мастерской.
– Да. Это часть коллекции.
– Мне нравится. У тебя прекрасный вкус.
Клеа с сомнением воззрилась на картину. На ее взгляд, она выглядела довольно любительской и слишком пестрой. Кроме того, она уже знала, что этот болван Рональд совершенно не разбирается в искусстве.
– У художника вполне отчетливый стиль, – продолжал Рональд. – Сколько ты заплатила?
– Тысячу, – призналась Клеа, все еще терзаемая жадностью, хотя пока еще не выписала Гуднайтам чек. – И вряд ли она так уж хороша. До своей смерти эта Ходж написала всего шесть картин.
– Она умерла?! – Рональд присвистнул. – Это значительно повышает цену. Ты скорее всего получишь неплохую прибыль. Неплохо бы отвезти картину в Майами: вот где настоящие денежки, – объявил он, вставая и обнимая Клеа за плечи. – У тебя верный глаз, лапочка. Жаль, что нельзя раздобыть пять остальных.
Клеа брезгливо поморщилась. Сколько раз говорить, чтобы он не смел называть ее «лапочкой»?
Тут Рональд поцеловал ее, и она промолчала. Поцелуй сам по себе неплох, лучше некоторых, хотя и хуже многих, но беда в том, что момент выбран самый неподходящий.
Но все же она не отстранилась. Что ни говори, а он платит Форду. И обещал покопаться в прошлом Гвен.
– Скажи, – спросила она, когда он поднял голову, – ты что-нибудь узнал о Гвен Гуднайт?
Рональд не сразу понял, о ком идет речь.
– Гвен… а, ты о той женщине? Она разорена. Галерея заложена и перезаложена.
– И чем это может мне помочь? – фыркнула Клеа отступая.
– В чем именно? – осведомился Рональд.
– Добудь что-то получше, – велела она. – Например, что она была проституткой или что убила мужа… Ну, нечто в этом роде. Такое, что подкосило бы и ее, и чертову галерею.
– Не думаю, что она из таких женщин, – с сомнением проговорил Рональд.
Клеа снова подступила ближе, взглянула на него, и он поперхнулся.
– У каждой женщины есть секреты, – тихо пояснила она. – Раскрой тайны Гвен Гуднайт, и я поведаю тебе кое-какие из моих.
– Я это сделаю, – промямлил он едва слышно.
– Клеа! – окликнул Мейсон, постучав в дверь. Испуганная Клеа подтолкнула Рональда к шкафу.
– Сиди там. В самой глубине. Справа, только справа, на случай если он откроет дверь. И чтобы ни звука!
– А… – начал было Рональд, но, увидев ее лицо, замолчал, кивнул и забрался в шкаф. Клеа прикрыла дверцу, но вспомнила о картине и, снова открыв дверцу, бросила туда же и ее. Картина была сюрпризом, предназначенным для именинного подарка Мейсону – вместе с роскошным тортом, вином и сексом, – в обмен на обручальное кольцо с внушительным бриллиантом в десять карат, как полагается в таких случаях. Но сейчас еще слишком рано показывать картину. Никогда не следует торопить мужчину.
Клеа поспешно повернулась и едва не споткнулась о Томаса.
Господи!
Что же, абсолютно ясно, что Мейсону просто нельзя входить в ее спальню!
Она схватила жакет, переступила через Томаса и осторожно выскользнула за дверь, едва приоткрыв ее, чтобы Мейсон не смог ничего увидеть.
– Готова? – спросил он.
– Разумеется, – улыбнулась Клеа, как всегда оживленная и дружелюбная.
Спускаясь вниз, она то и дело поглядывала на Мейсона. Сказать ему, что Гвен разорена? Однако неизвестно, отвернется ли он от Гвен или наоборот, захочет вытащить из болота?
– Прекрасно выглядишь, – улыбнулся ей Мейсон.
Пожалуй, он спасет Гвен. Рональду придется копнуть глубже.
– Спасибо, – прошептала Клеа, целуя его в щёку.
Придется усерднее взяться за дело. «Жаль, что нельзя раздобыть пять остальных», – сказал Рональд. Это означает, что Мейсон хотел бы иметь все шесть. Вот был бы сказочный подарок на день рождения! Но насколько это сложно? Что, если поместить объявление в газете? Вдруг кто-то вздумает покопаться в хламе на собственном чердаке?
– После обеда у меня деловое свидание, – объявил Мейсон, открывая дверцу «мерседеса». – А вечером в музее вернисаж. Я думаю, неплохо бы нам пойти.
– Еще бы!
«О черт, опять картины!»
Когда Мейсон умрет, нужно подобрать мужа с более приемлемым хобби. Вроде моды.
Клеа увидела себя на показах в первом ряду, перед самым подиумом, и мечтательно улыбнулась.
– Вначале я даже не мог предположить, что ты интересуешься картинами, – признался Мейсон, гладя ее по руке. – И теперь очень этому рад.
– О, ты еще многого обо мне не знаешь, – заверила Клеа, усаживаясь в машину. Пора заняться осуществлением планов.
Спустившись после обеда вниз, Тильда держалась с Дэви более напряженно, чем обычно, но он посчитал, что всему причиной волосы и одежда: перед ним стояла рыжая девица с темными глазами, в голубом жакете, очень деловитая и отчужденная. Чтобы немного поднять ей настроение, он включил радио и нашел Шелби Линн.
– Ужасный жакет, – заметил он, едва она села в машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48