А по многим докладам из Чехословакии до нее еще было далеко. Так, в справке, адресованной в ЦК КПСС 4 сентября 1968 г., генерал армии А. Епишев признал, что быстрой нормализации в Чехословакии ожидать не приходится. Решение поставленных перед политорганами советских войск задач в этой области «будет сопряжено с определенными трудностями и потребует времени», - констатировал начальник Главного политического управления СА и ВМФ.
Новая линия на «нормализацию» стала осуществляться немедленно. Визит премьер-министра ЧССР О. Черника в Москву 10 сентября был использован не только для попыток «умиротворить» население Чехословакии обещаниями массированной экономической помощи, но и для «оказания необходимого политического давления на чехословацких товарищей…» Требуя от Черника немедленного выполнения Московского соглашения, Политбюро ЦК КПСС настаивало на том, что предварительным условием вывода или сокращения контингента союзных войск является «полное прекращение подрывной деятельности антисоциалистических сил, требовало предоставления лидерам консерваторов более активной роли в политической жизни».
Предпринятые меры в целом оказались удачными.
Важным шагом стало назначение президентом ЧССР Л. Свободой, убедившимся в бесплодности противостояния и удовлетворенным хотя бы видимостью законности, нового правительства. Новый чехословацкий Совет министров заявил о важности дружбы и тесного сотрудничества с социалистическими странами.
К 10-12 сентября обстановка в Праге и других крупных городах Чехословакии почти полностью стабилизировалась. За этим последовал демонстративный отвод войск стран - участниц акции из многих городов и населенных пунктов ЧССР в специально отведенные места дислокации. Авиация сосредоточилась на выделенных аэродромах. Тем не менее союзные войска продолжали оставаться на территории Чехословакии. Поводом для продления их пребывания служила не только сохранявшаяся внутриполитическая нестабильность, но и повышенная активность НАТО у чехословацких границ.
16 октября между правительствами СССР и ЧССР был подписан договор об условиях временного пребывания советских войск на территории Чехословакии, согласно которому часть войск Советского Союза, участвовавшая во вторжении, оставалась на территории ЧССР «в целях обеспечения безопасности социалистического содружества».
Подписание договора стало одним из главных военно-политических итогов акции войск пяти государств. Однако были и другие, негативные ее последствия.
Вторжение привело к наращиванию группировки войск НАТО у чехословацких границ, к созданию «европейской группы» в рамках НАТО. Чехословацкий кризис окончательно разрушил весьма распространенную на Западе после Карибского кризиса иллюзию, что заинтересованность в политической и стратегической стабильности, а также выгоды более тесных связей с Западом будут способствовать трансформации реального социализма в сторону более плюралистического общества, уважающего множественность выбора. В результате холодная война приобрела еще более бескомпромиссный характер, постепенно перенацеливаясь не только на подрыв отдельных «слабых звеньев» мировой системы социализма, но и на эрозию Советского Союза всеми доступными средствами.
17 октября начался поэтапный вывод союзных войск с территории страны, который завершился к середине ноября.
Спустя семь месяцев после оккупации А. Дубчек был смещен с поста первого секретаря КПЧ. На апрельском 1969 г. Пленуме ЦК КПЧ первым секретарем был избран Г. Гусак. В декабре 1970 г. ЦК КПЧ принял документ «Уроки кризисного развития в партии и обществе после XIII съезда КПЧ», осудивший политический курс А. Дубчека и его соратников.
Спустя несколько лет политическая атмосфера в Чехословакии ничем не отличалась от ортодоксальных социалистических режимов.
Политбюро ЦК КПСС удалось на тот момент примером санкций против Чехословакии предупредить остальных своих союзников: на первом месте стоит не национальный суверенитет, а интернациональный социалистический долг, что и составило суть так называемой «доктрины Брежнева».
И лишь со второй половины 80-х гг. в связи с перестройкой в СССР начался процесс переосмысления чехословацких событий 1968 г. В «Заявлении руководителей Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и Советского Союза» от 4 декабря 1989 г. и в «Заявлении Советского правительства» от 5 декабря 1989 г. решение о вступлении союзных войск в Чехословакию было признано ошибочным и осуждено как «необоснованное вмешательство во внутренние дела суверенного государства».
В феврале 1990 г. было подписано соглашение о полном выводе из Чехословакии советских войск, который завершился в конце июня 1991 г.

Глава 12.
Советско-китайский раскол
Трещины на монолите
В политической истории Советского Союза отношения с Китайской Народной Республикой занимают особое место. Их значение вышло далеко за рамки двусторонних отношений. Две крупнейшие евроазиатские державы мира, имеющие самую протяженную сухопутную границу в мире, за одно десятилетие прошли в своих отношениях путь от всеобъемлющего и полного единства до непримиримой конфронтации и враждебности.
Когда 1 октября 1949 г. на политической карте мира возникло новое государство - Китайская Народная Республика, оно было сразу признано СССР. И это не случайно. Пришедшая к власти Китайская коммунистическая партия во главе с Мао Цзэдуном объявила главным приоритетом своей внешней политики дружбу с СССР.
Советско-китайские отношения в начале 50-х гг., отличавшиеся высочайшей степенью интеграции и доверия, умноженной на единство политических взглядов и идеологических установок, породили панику на Западе. Именно тогда там и родился миф о «советско-китайском монолите». Навязчивым кошмаром американской пропаганды стала разрастающаяся «красно-желтая угроза свободному миру». Западных обывателей пугала перспектива быть покоренными русскими и китайскими «ордами».
Однако в действительности все было не так однозначно. И в США имелось достаточно много специалистов-китаеведов, которые еще в 40-50-е гг. указывали на объективные и субъективные факторы, препятствовавшие советско-китайскому сближению.
Одним из таких факторов было вмешательство СССР и КПСС в развитие революционного процесса в Китае, а также попытки учить китайских коммунистических лидеров, навязывание им советской модели социалистического развития. Такое вмешательство, выглядевшее в глазах Советского Союза и Сталина вполне естественным и нормальным, крайне раздражало Мао Цзэдуна и его сподвижников. Тезис о братских отношениях социалистических стран и их компартий, по мнению советского руководства, означал равенство и взаимоуважение. Однако тогда, очевидно, мало кто в Москве задумывался о том, как воспринимали понятие «братские отношения» в Пекине. Дело в том, что в китайском языке «братские отношения» означают отношения между старшим и младшим братьями, что само по себе не может быть равноправием по определению. Все это было принципиально важным для Мао Цзэдуна и всей КПК в целом. Хотя, с другой стороны, никто иной как сам Мао ввел термины «старший» и «младший» братья применительно к взаимоотношениям СССР и КНР.
В свете вышесказанного, весьма непросто прошел визит Мао Цзэдуна в Москву в декабре 1949 - феврале 1950 г. Мао ехал в Москву на встречу со Сталиным со смутным чувством волнения и неуверенности. Он опасался, что его прием будет недостаточно почетным, что ему не удастся добиться подписания нужных для Китая политических и экономических соглашений.
Смутные опасения Мао Цзэдуна оправдались. Несмотря на оказанные почести и восторженный прием со стороны жителей Москвы, советский лидер был достаточно холоден с Мао Цзэдуном. Слишком хорошо он знал - хотя и заочно - вождя китайской компартии, которого в свое время сравнивал с редиской - «красный снаружи, белый внутри». Сталин долго не принимал высокого гостя и не допускал к нему других членов руководства. Расстроенный Мао в какой-то момент даже заявил, что немедленно уезжает домой. Встречи Сталина и Мао Цзэдуна, которые в конечном счете все же состоялись, отличались краткостью и сухостью. Как пишет А.А. Громыко, два лидера не смогли установить между собой необходимый контакт, чувствовалось, что они «не притерлись», им «не хватало сердечности». Сталин по-прежнему не доверял Мао.
По свидетельству специалистов, визит Мао в Москву был омрачен и некоторыми моментами, связанными с культурными, цивилизационными различиями. Так, китайских гостей пригласили на балет «Красный мак», в котором, с их точки зрения, Китай и китайцы показывались в извращенном, оскорбительном свете.
И все же визит Мао в Москву зимой 1949/50 г. был успешен. Несмотря на все сложности объективного и субъективного плана, стороны заявили о своей готовности и желании всесторонне развивать отношения. 14 февраля 1950 г. СССР и КНР подписали Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи. Благодаря советской экономической, научно-технической, военной поддержке и помощи КНР смогла в кратчайшие сроки преобразовать древнюю «спящую империю», создать новейшие, самые современные отрасли экономики, укрепить военную мощь, создать условия для модернизации страны. Война в Корее 1950-1953 гг. показала Западу, что КНР - это новая политическая и военная сила, с которой уже нельзя не считаться.
Смерть И.В. Сталина в 1953 г. стала огромным ударом по социалистическому миру. Лидер величайшей социалистической державы мира, практически единолично распоряжавшийся судьбами миллионов людей не только в СССР, но и в мире, был уже при жизни богом. Его авторитет был неоспорим, его слово было законом, его идеи возводились в догму. И как бы ни относился Мао Цзэдун к Сталину лично, он не мог не боготворить вождя мирового пролетариата. Подчиняться ему было естественным для лидеров всех компартий, включая и КПК.
Приход к руководству в СССР Н.С. Хрущева и постепенный курс на десталинизацию в Советском Союзе вначале был воспринят в Пекине позитивно, однако вскоре КПК отвергла начавшийся в СССР курс на развенчание культа личности Сталина.
Причин тому было множество, хотя субъективный фактор играл не последнюю роль. Мао Цзэдун после смерти Сталина претендовал уже не на роль простого статиста. Он возглавлял одну из самых крупных компартий мира. Пятая часть населения Земли каждый день вставала и засыпала под звуки гимна: «Алеет восток, солнце встает, в Китае родился Мао Цзэдун…» Амбиции Мао, хотя по восточному обычаю и скрытые глубоко в душе, уже не позволяли китайскому вождю выступать в роли «младшего брата». Претензии на лидерство в международном коммунистическом движении в этом смысле были не беспочвенны. По мнению Мао, Хрущев, будучи моложе по возрасту и имея меньший «стаж» руководства, являлся «младшим» лидером.
Однако Хрущев, начав критику Сталина, не соизволил даже посоветоваться с Мао. Это не могло не задеть китайского лидера. Кроме того, удар Хрущева по Сталину ставил под угрозу складывавшийся в Китае культ самого Мао Цзэдуна. В отличие от советского руководства, китайский лидер оценил деятельность Сталина на 70 % как положительную и на 30 % - отрицательную, ошибочную.
Именно амбиции китайского вождя, вошедшие в противоречие со своеобразным характером Никиты Хрущева, способствовали дальнейшему ухудшению взаимоотношений между руководствами советской и китайской компартий. По мнению компетентных отечественных специалистов, свой «вклад» в расширение и обострение советско-китайских разногласий внес лично Хрущев, проявивший в подходе к проблемам отношений между двумя партиями и странами элементы волюнтаризма, примитивной прямолинейности, непродуманности и поспешности. Н. Хрущев допускал резкие, а порой и просто бестактные высказывания в адрес Пекина. В одном из своих публичных выступлений он сделал оскорбительные выпады лично в адрес Мао Цзэдуна. И хотя связи по межгосударственной линии все-таки развивались, наполнялись все новым и новым содержанием, партийные отношения становились все более натянутыми.
Противоречия в отношениях между КПСС и КПК начали проявляться по целому ряду принципиальных вопросов.
Москва выступала за мирное сосуществование, стремилась к устранению угрозы ядерной войны. Пекин выдвигал идею революционной войны. Хорошо известны идеи Мао о том, что «если половина человечества окажется уничтоженной, то еще останется половина, зато империализм будет полностью уничтожен».
В своих мемуарах Н. Хрущев упоминает, что Мао Цзэдун был против его идеи об одновременном роспуске НАТО и Варшавского Договора. Китайский вождь рекомендовал в случае агрессии отступать до Уральских гор, после чего в войну могли бы вступить китайцы. Представления Мао о войне, военной политике и стратегии представлялись Хрущеву «детским лепетом», что не могло не раздражать китайского лидера.
Мао Цзэдун, очевидно, не мог простить СССР нейтральную позицию по отношению к китайско-индийскому конфликту в 1959 и 1962 гг. Москва пыталась убедить Пекин в необходимости сдержанности, чтобы закрепить Индию на позициях неприсоединения. В Китае это вызвало обиду, и Мао Цзэдун обвинил Советский Союз в провоцировании войны.
Другим пунктом противоречий была оценка советского опыта социалистического строительства. Москва считала его универсальным и резко критиковала китайские эксперименты, особенно курс «трех красных знамен» («генеральной линии, большого скачка и народных коммун»). Н. Хрущев заявил китайским коммунистам, что у них нет научного коммунизма, а есть лишь одни лозунги. По свидетельству самого Хрущева, его реакция рассердила Мао, еще больше испортила взаимные отношения.
Серьезные трения возникли между Москвой и Пекином по поводу высказанного Хрущевым предложения разместить в Сибири один миллион китайских рабочих. Мао посчитал это предложение оскорблением и унижением, свидетельствующем об имперских замашках СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120