» 26 ноября. Но если бы финны знали, что это — дело наших рук, то они, наоборот, должны были бы понять, что русские создают формальный окончательный повод и скоро начнется…
Относительное же их спокойствие как раз и объяснялось их безусловной самоуверенностью… Ну нашкодили… Ну и что! Ведь в передовых частях финны держали не резервистов и не пацифистов — на этом «острие» как раз и служили энтузиасты «Финляндии до Ильменя»… Когда-то же надо было начинать поход к этому озеру на русской земле, но — с финским названием,
Я до этого умалчивал, но пора сообщить читателю, что финны объявили всеобщую мобилизацию еще 12 октября — когда Паасикиви был в Москве и уверял Сталина в лояльности финнов. И тогда же гражданское население из городов начинали эвакуировать в сельскую местность.
Нет. Войны «верхи» Финляндии не боялись. Тем более что в своей самоуверенности они рассчитывали стать всего лишь застрельщиком большого крестового похода Запада на русских… Их ведь к тому усиленно подстрекали — о чем еще будет сказано…
Нет, не сходились концы с концами у финнов в майнильском инциденте — даже с учетом того, что они предлагали совместное расследование инцидента… Ведь даже если бы это расследование началось, ни одна из сторон не могла бы привести однозначные, уличающие другую сторону доказательства. А затяжки времени работали на финнов…
Другое дело, что война была и для СССР делом решенным, и была бы объявлена Финляндии так или иначе скоро. После 26 ноября войска Ленинградского военного округа получили указание быть готовыми через неделю к контрудару.
Кто-кто, а финские «верхи» не могли этого не понимать…
Хотя…
Ведь даже после того, как 29 ноября Молотов объявил по радио об отзыве из Финляндии наших представителей, даже после того, как 30 ноября войска Ленинградского военного округа получили боевые приказы, мы еще раз предложили финнам уладить дело миром — но, естественно, на наших условиях.
Вместо этого финны отказали и объявили нам войну… Первоначальный недельный срок, данный на подготовку, пришлось сократить, потому что финны начали засылать на нашу территорию диверсионные группы. В этом деле они были умельцами. А рядом был Ленинград.
Итак, пушки загремели, огневой вал пошел в сторону укреплений Карельского перешейка, чтобы к 12 декабря о него временно разбиться…
В НАШИХ «финских» действиях получился лишь один политический «прокол»… И, пожалуй, неумный— уже 1 декабря была провозглашена Финляндская демократическая республика во главе с секретарем исполкома Коминтерна Отто Куусиненом.
Тут Сталин, возможно, и поторопился. Но в реальном масштабе времени и этот фактор мог стать не лишним… В Хельсинки должны были понять, что мы теперь настроены более чем решительно — вплоть до реализации варианта некоего теперь уже социалистического «Великого княжества Финляндского» от Карелии до Ботнического залива…
Вряд ли Сталин рассчитывал на это всерьез, но вот же — с Куусиненом был подписан «договор» о дружбе… Хотя…
Хотя одна политическая пародия на историю стоила другой пародии, которую Леопольд Эмери помянул в своих записях так: «Лига Наций проявила последний жалкий признак жизни, выведя из своего состава Россию».
Происходило это следующим образом…
3 декабря постоянный делегат Финляндии в Лиге Наций Рудольф Холсти передал Генеральному секретарю Лиги Авенолю письмо, обвиняющее СССР во внезапном нападении на Финляндию.
Начались «демократические» процедуры… На запрос Авеноля Молотов 4 декабря ответил, что СССР будет вести дела лишь с правительством Куусинена.
И тут…
Но вначале — о событиях за несколько дней до этого «и тут…»
29 ноября — заметим, еще до начала военных действий — Авеноль встретился в Париже с послом США Уильямом Буллитом — нам тоже хорошо знакомым…
В кулуарах Лиги Буллит считался доверенным лицом генерального секретаря, да и могло ли оно быть иначе… Разве что их положение можно было переставить местами — ведь «брат» Буллит был доверенным лицом самой Золотой Элиты!
Итак, в дело пошло уже прямое влияние США, и все завертелось — хотя и не так быстро, как желалось бы… Финны пожаловались, Авеноль — внял, и тут…
И тут за сынов финских хладных скал пламенно вступился представитель знойной Аргентины Пардо… 5 декабря он представил в секретариат Лиги протест, заявляя, что СССР попрал принципы международного права, и предложил его безоговорочно из Лиги исключить. Ну еще бы — так было хорошо в Лиге с наркомом Литвиновым! Он так заботился о «коллективной безопасности» для Запада, так был дружен с Соединенными Штатами… А вот нарком Молотов в ответ на увещевания президента Рузвельта посоветовал последнему позаботиться о независимости Филиппин…
И тут… И тут к Пардо в его обличении «беспардонных» Советов присоединились правительства Уругвая и Венесуэлы…
А в США провели очередной опрос «общественного мнения», и 88 процентов опрошенных ответили, что они — на стороне Финляндии, и лишь 1 (один) процент выразил симпатии России…
И янки тут же объявили «моральное эмбарго» на торговлю с СССР.
Ситуация оживлялась…
12 декабря наш НКИД получил телеграмму от де Матта — председателя свежего Комитета Ассамблеи Лиги Наций по финляндскому вопросу.
Де Матт— вопреки русскому толкованию его фамилии — весьма любезно предлагал СССР «прекратить военные действия и при посредстве Ассамблеи начать переговоры для восстановления мира».
Де Матту — тоже весьма любезно — не ответили…
И 14 декабря Совет Лиги принял решение признать, что «Советский Союз своими действиями поставил себя вне Лиги Наций…»
За исключение голосовало 29 стран из 52 стран-участниц. 12 стран вообще не прислали на ассамблею своих представителей, а 11 не стали голосовать за исключение. И среди них — скандинавские страны: Швеция, Норвегия и Дания… Делегат Швеции Уден от имени всех трех заявил о неприсоединении к санкциям против СССР.
Иными словами, скандинавы, отделенные от СССР Финляндией, отнюдь не поддержали финнов — уж очень явно те были не правы в своем конфликте с нами… И это, надо сказать, при том, что русских в Швеции особо не любили. Мы быстро забываем то, что забывать не следовало бы, а вот в Европе часто помнят и то, что давно надо было бы забыть. И шведы помнили как свой крах под Полтавой — когда они шли на Москву, да так и не дошли, так и тот ледовый поход петровских гренадёр и казаков, которые чуть не дошли по льду до Стокгольма…
И все же у шведов — в отличие от финнов — здравого смысла и политической трезвости хватило. Мы это увидим еще позднее…
А НА ГРАНИЦЕ СССР и вновь образованного польского генерал-губернаторства тоже происходил конфликт — уже между германскими и советскими военными…
Генерал-полковник Кейтель сообщал об этом статс-секретарю аусамта Вайцзеккеру. А тот в своем меморандуме от 5 декабря 1939 года доносил в свою очередь руководству германского МИДа: «Недавно на границе России и генерал-губернаторства снова произошли пререкания, в которых участвовала и армия. Выдворение евреев на русскую территорию происходило не так гладко, как, вероятно, ожидалось. На деле практика была, например, такой: в тихом месте в лесу тысяча евреев была выдворена за русскую границу; в 15 километрах от этого места они снова вернулись к границе с русским офицером, который пытался заставить немецкого офицера принять их обратно»…
Ситуация была трагикомической — никому не требовались новые граждане из числа «самого талантливого в мире» народа…
Да, жившему в панской Польше припеваючи, «избранному народу» в генерал-губернаторстве жилось теперь плохо. Но почему-то он в сопровождении чинов вермахта прорывался через «тоталитарную» русскую границу, а не в «демократическую», скажем, Литву, а оттуда — в западные демократии. Наверное, ему бы позволили отплыть и морем через Данциг за океан — если бы его там были бы готовы принять… Но вот же — незваных «избранных» польского происхождения принимать от немцев — пусть и со скандалом — приходилось только русскому Ивану… Как будто в России «избранных» было меньше, чем в Америке…
Многое смешивалось в то время в Европе в одно — трагедия и фарс, трезвый расчет и слепая злоба… И ко всему этому примешивались раздумья многих о России…
10 декабря 39-го года уже знакомый нам Евгений Васильевич Саблин писал Ариадне Владимировне Тырковой-Вильямс из Лондона в Лондон… Письмо он определял как некую исповедь в письменной форме, да оно таковым и было…
Автор не может его привести полностью, а хотелось бы — столько в этой исповеди было искренней любви к Родине, которой Саблин из-за службы по дипломатическому ведомству толком-то и не знал — как сам в том и признавался…
Отнюдь не уверовав в социализм, Саблин, тем не менее, писал: «Десять лет тому назад я… просил соотечественников продолжать считать Россию своим отечеством, называть ее собственным историческим именем, а не Совдепией и т.п… Я утверждал,.. что Красная Армия состоит из тех же русских мужиков и что Россия продолжает свое существование… Утверждения, что Россия исчезла… были так же нелепыми, как и утверждения, что революция в России создалась в результате жидовского заговора и что ныне ею правят все те же жиды… Когда восклицают, что в Польшу и Прибалтику вошла не Россия, а СССР, то для меня сей литературный прием… является не чем иным, как игрой слов… Кто же в самом деле вошел в Польшу и Прибалтику? Ведь не персы же и не гватемальцы. Туда вернулись русские, но ведомые на сей раз не тою властью, которою нам хотелось бы, чтобы они были предводительствуемы…»
Среди русских белоэмигрантов тогда модно было злорадствовать по поводу «финских» трудностей СССР, и Саблин писал: «Мне просто физически нестерпимы те разговоры среди соотечественников, в которых проглядывает желание устроить какую-то коалицию против России. Устраиваются даже какие-то лиги, подуськивающие и подзадоривающие демократических союзников к примирению с Гитлером и подсказывающие какой-то крестовый поход вместе с Гитлером против СССР…»
Не все, происходившее с Россией и миром, Саблин видел в верном ракурсе, но патриотизм — хороший компас, и главное в тот момент Саблин уловил.
И потому в конце письма написал: «Возможно, что в конце концов против России и создастся коалиция, объявив ее врагом номер первый. Но в этот момент мы с Вами, дорогая Ариадна Владимировна, если придется быть в живых, горько заплачем… Что будет с нами, когда иностранные авионы начнут разрушать Петра творенье… Не забудьте, что во время конференции в Версале финны циркулировали брошюрку, в которой доказывали, что Петербург должен был бы принадлежать им и весь север России чуть ли не до Урала… „Чернели избы тут и там, приют убогого чухонца“…»
ТАК смотрели на дело те, кто желал России мира и мощи, не желая союза «демократий» и Гитлера против России…
А те, кто желал иного, и мыслили иначе, и поступали иначе. И французское агентство «Гавас» в конце ноября сообщило о «речи Сталина в Политбюро 19 августа»… Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) приписывалась мысль о том, что «война должна продолжаться как можно дольше, чтобы истощить воюющие стороны»…
Как раз 30 ноября Сталин передал в редакцию «Правды» свой ответ: «Это сообщение агентства „Гавас“, как и многие другие его сообщения, представляет вранье. Я, конечно, не могу знать, в каком именно кафешантане сфабриковано это вранье. Но как бы ни врали господа из агентства „Гавас“, они не могут отрицать того, что:
а) не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну;
б) после открытия военных действий Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, ибо он считал и продолжает считать, что скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов;
в) правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны.
Таковы факты…»
С НАЧАЛОМ «зимней войны» факты самого разного характера начали множиться и множиться…
Немцы заняли позицию в принципе к нам дружественную… Они, правда, еще до начала конфликта обязались поставить финнам 20-миллиметровые зенитные орудия и поставили их полсотни — до того момента, как об этом — как о сенсации — сообщила шведская печать. Шли немцы навстречу финнам и кое в чем ином — позволяли, например, транзит итальянских самолетов в Финляндию…
Однако немцев можно было понять — финны были крупными поставщиками в Германию меди, да и никеля…
Зато немцы весьма решительно поддержали нас политически и дипломатически… Уже 2 декабря в германские миссии за рубежом ушла из аусамта за подписью Вайцзеккера телеграмма с указанием избегать «антирусского тона» в беседах на тему начавшегося конфликта.
«В зависимости от того, с кем беседуете, — инструктировал Берлин, — вами могут быть использованы следующие аргументы. Неизбежное развитие событий в сторону пересмотра договоров, заключенных после Первой мировой войны. Естественная потребность России в укреплении безопасности Ленинграда и входа в Финский залив…»
Немцы, сами много потерпевшие от Версаля, могли нас понять — и поняли — верно. Ведь очевидно, провокационная граница у стен Питера нам была навязана в 1920 году под угрозой новой интервенции — возможно, с помощью Англии, а возможно — и Германии. Немцы в 1918 году помогли белофиннам подавить в стране Советскую власть, так что они-то уж знали, что писали…
И далее Вайцзеккер был тоже точен:
«Широкие слои населения Финляндии придерживаются экономической и идеологической ориентации в сторону демократической Англии… Платонические симпатии Англии утвердили Финляндию в ее прежней позиции и не принесли стране ничего хорошего».
8 и 9 декабря вся печать рейха опубликовала статью «Германия и финляндский вопрос».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98