– Что в вашем мире не так, если дети носят оружие? Лунный свет слабо пробивался сквозь ветви деревьев, от чего казалось, будто глаза его впали в глазницы.
– Не стоит корить себя из-за Нага, – тихо произнесла я. – Будь в его силах, он бы обязательно тебя убил без малейших колебаний.
– Но это еще не оправдывает того, что произошло, – возразил Эльтор и на минуту задумался. – А этот паренек в доме? Зачем ему ружье?
Я ответила не сразу.
– Марио, Джейк, Мануэль – в некотором роде они тоже сражаются на войне. Как ты. Только их враг невидим. Но он постоянно твердит, что вы ничто, вы никто, вам нет места в этом мире, что вы здесь чужие.
– Твой друг Джейк не такой, как все.
– Что ты имеешь в виду?
– Он эмпат.
– Ты это почувствовал?
Эльтор кивнул.
– Но это не снимает боль, – заметила я, – а лишь сильнее ее обостряет.
– Ее ничто не снимет.
– И все-таки люди должны прекратить убивать друг друга, – с жаром произнесла я. – Должен же быть какой-то иной, лучший способ.
Эльтор ответил не сразу.
– Будем надеяться, что мы его найдем.
Я почувствовала, о чем он промолчал. Он опасался, что способ этот так и останется не найден никем, ни в его мире, ни в этом.
Спустя какое-то время он попросил:
– Расскажи мне что-нибудь. О себе. Только чтобы без боли и озлобленности.
– Хорошо. Я расскажу тебе о самом лучшем дне в моей жизни. О моем празднике quinceanera .
– Quince ... Пятнадцать?
– Верно. Когда девушке исполняется пятнадцать, то устраивают праздник – сначала специальную церемонию в церкви, а потом танцы. Меня сопровождал Джейк. Он был мой chambelan de honor . А Мануэль... – Я на секунду умолкла. – У меня нет отца, поэтому Мануэль в церкви прошествовал со мной и матерью по проходу, когда мы шли на мессу. Там собрались все, мои corte de honor , damas и chambelanes .
– Дамы и кавалеры?
– Верно, всего двадцать восемь. Альконес и мои подруги. – Я улыбнулась. – И еще Джошуа. Ну и вид у него был по сравнению с остальными – соломенные волосы и голубые глаза! Моя мать сшила мне такое красивое белое платье. А парни были в смокингах. Можешь себе представить? Альконес в смокингах, с голубыми лентами через плечо, или как там они называются. Им пришлось сложиться, чтобы взять напрокат эти вещи. Я взяла с них слово, что никаких пистолетов. – У меня дрогнул голос. – Какой чудесный это был день! Казалось, мы с Джейком будем танцевать целую вечность!
– А почему ты говоришь об этом с такой грустью?
– Потому что все это в прошлом. Все. Эльтор привлек меня себе.
Я вспомнила свою мать, как она плакала в тот день. Я чувствовала ее радость, ощущала на языке. Вдыхала ее запах, слышала ее звон. Чтобы объяснить объединяющую нас связь, мама, бывало, рассказывала мне древние предания. Ее слова рисовали перед моим мысленным взором картину ceiba , оси, что существует буквально везде и во всем. Это дерево. Корни его уходят глубоко в Олонтик, или подземный мир, ствол тянется вверх, сквозь Срединный мир, где обитаем мы, смертные, а крона простирается еще выше, сквозь все уровни небес. Моя мать верила, что наш разум одновременно сосуществует с другими, точно так же, как духовная и материальная вселенная сосуществуют благодаря связывающему их дереву.
Моя мать была h ' ilol , святой женщиной. Она молилась за тех, кто болен, но не телом, а душой, на кого ведьма наслала сглаз или порчу. Мало кто из женщин удостаивался этого почетного имени, но никто не сомневался, что моя мать его достойна. Ее умение исцелять превратилось в легенду. Мать учила меня молитвам – стихам, обращенным к Христу и Calvario , священной горе. А еще она рассказывала мне про девушку из Чамулы, которая превратилась в яркую Утреннюю звезду, прокладывающую путь самому Солнцу, точно так же, как во время церемонии исцеления помощницы мели земляную тропу перед тем, как по ней пройти h ' ilol , целительнице.
У меня до сих пор в ушах стоят ее рассказы, я слышу ее негромкий голос, убаюкивающий меня в духоте чиапасской ночи. Лишь позднее я поняла, что церемония исцеления – это не что иное, как древние ритуалы майя, смешанные с христианством, принесенным в наши джунгли испанскими миссионерами.
Слева от нас с Эльтором возвышалась скалистая гора, наполовину спрятанная ночной тьмой и деревьями. Мы принялись карабкаться по ее склону, пока наконец не нашли груду камней. Два плоских куска скальной породы стояли, привалившись друг к другу. В результате получилось нечто вроде тесной пещеры с узким лазом.
– Залезай, – сказала я.
Эльтор повернулся боком и проскользнул в узкую щель между камнями. Оказавшись внутри, он опустился на каменный пол. Он все еще прижимал к окровавленному плечу полотенце. Лунный свет серебрил его и без того отливавшую металлическим блеском кожу.
Я присела рядом с ним.
– Ну, как ты?
– Ничего. Конечно же, он лгал.
– Я вернусь, как только все улажу.
– Тина...
– Да?
– Ты вернешься?
Господи, сколь велико должно быть его доверие ко мне. Ведь одно дело – оставить его у себя дома и совсем другое – здесь, в полном одиночестве. Ведь что ему обо мне известно? Пожалуй, одно – мои друзья, чуть что не так, хватаются за оружие. И все-таки он верил, что я приведу помощь, что я найду место, где он может отлежаться, вновь прийти в себя. Если, конечно, не опоздаю.
– Я вернусь, – прошептала я. – Клянусь тебе.
Я вылезла из пещеры и, спотыкаясь и ковыляя на каблуках, направилась к машине.
Мне казалось, что я никогда не доеду до Пасадены. Наконец я припарковала машину там, где и обещала Марио, спрятав в багажнике парик и одеяло.
Я огляделась по сторонам. До этого мне приходилось бывать в Пасадене лишь дважды. Один раз на вечеринке и еще прошлым летом, когда я помогала Джошуа переезжать в общежитие.
Над домами высилась башня. Желтые прямоугольники окон светились на ней в ночной тьме, словно огромные глаза. Помнится, Джошуа тогда показал мне ее и назвал Миликанской библиотекой. Я сняла туфли и побежала по улице в ее сторону.
Вскоре я оказалась на газоне перед кампусом. По идее, это был Калтех, но в темноте я ничего не могла узнать. Потом вспомнила, что общежитие Джошуа расположено как раз позади библиотеки. Я бросилась через газон, мимо какого-то типа с длинными волосами – не иначе, как он решил, что я свалилась с Луны. Университетские общежития представляли собой комплекс зданий в испанском стиле, со всех сторон окруженный лужайками. Перепрыгивая через две ступеньки, я взлетела на крыльцо одного из них. Все это время в моем мозгу словно молотом била одна мысль – что будет, если я не застану Джошуа?
Второй этаж был выкрашен черной краской, с красными языками племени на черном фоне. Джошуа тогда объяснил мне, что пламя означает позор отчисления из университета и причины, по которым могут отчислить. Я со всех ног бросилась к комнате номер 52 и принялась барабанить в дверь.
Та, к счастью, открылась, и на пороге вырос Джошуа в футболке и джинсах. Взлохмаченные волосы падали на глаза.
– Тина!
По его лицу расползлась радостная улыбка.
– Мне нужна твоя помощь, – выпалила я, как только перевела дыхание.
Джош затащил меня внутрь и закрыл дверь.
– В чем дело?
– Мой друг ранен. Я подумала, может, он немного поживет у тебя.
– Хорошо, – ответил Джошуа, пристально посмотрев на меня.
От благодарности я застыла, закрыв глаза. Как все просто – «хорошо». В этом весь Джошуа. После всего, что случилось с ним, он не так-то легко доверяет людям. Он осторожен в выборе друзей, но стоит подружиться с ним, как можно рассчитывать на его поддержку и помощь.
– У тебя есть машина? – спросил он.
– Есть, но я не могу ею воспользоваться. Почему, объясню позже.
Джошуа выключил настольную лампу. На столе лежала раскрытая книга. Повсюду были раскиданы листки бумаги, испещренные уравнениями.
– Может, наденешь мои кроссовки? – спросил он, глядя на мои ноги. – Да и свитер не помешает.
Я посмотрела на себя. В руках у меня были лодочки на высоком каблуке, а весь перед блузки заляпан кровью.
– Хорошо, давай.
Его свитер болтался на мне, как на вешалке, а кроссовки скорее напоминали шлепанцы. Я сняла чулки и, скомкав, затолкала в мысы. После этого мы прошли по коридору мимо какой-то полураскуроченной электронной техники к другой комнате. На ее двери виднелись табличка «ДЕИ», сделанная из старых компьютерных чипов.
Нам открыл какой-то парень в серой майке с надписью «Конфедерация. 44-й Всемирный Конгресс писателей-фантастов». В руках у него был наполовину съеденный батончик «Милки Вей»
– Привет! В чем дело?
– Дэниэл, я подумал, ты не одолжишь мне свой джип? – спросил Джошуа.
Джип был без верха, и пока мы ехали, ветер нещадно трепал мои волосы. Я рассказала Джошуа все. Единственное, чего я не стала делать, так это уверять его, будто Эльтор из Фресно. А еще всю дорогу молилась, что не совершила ошибки, оставив раненого Эльтора в пещере одного. Я думала о том, как мучительно долго тянулись для него минуты, и мое сердце сжималось.
У горы Вильсон Джошуа поднажал на газ. Когда мы наконец съехали с дороги, я выскочила из машины и бросилась к лесу.
– Тина, погоди! – крикнул Джошуа и бросился вслед за мной.
Мы пробирались сквозь заросли кустарника. Невысокие корявые деревья отбрасывали тени, от чего местами ночь казалась еще темнее. Волосы нам шевелил ветер. Дорога казалась бесконечной, я даже подумала, что мы уже прошли мимо.
Наконец я заметила два вертикальных камня. Мы тотчас бросились к ним бегом и протиснулись в щель. Джошуа поводил по полу и стенам фонариком. Луч наткнулся на тело Эльтора. Он лежал на спине, молча и неподвижно.
Я опустилась перед ним на колени. Сердце было готово выскочить из груди.
– Эльтор!
Он не ответил, и у меня внутри все похолодело.
– Ты слышишь меня, Эльтор? Ответа не последовало.
– Эльтор!!!
На этот раз губы его шевельнулись, но самих слов я не расслышала. У меня отлегло от сердца.
– Que , hijo ?
– Вынул пулю, – прошептал он. – Ножом.
И тогда я ее увидела – окровавленный кусок металла рядом с его рукой – и не поверила собственным глазам. Как такое возможно – собственными руками вырезать пулю из себя самого? У меня не укладывалось в голове, как при этом Эльтор не потерял сознания. А если он потерял еще больше крови, то состояние его более чем серьезное. Но даже если бы мы доставили его в больницу, разве найдется на Земле кровь его типа? Такая, какую можно было бы без опаски ему перелить?
Джошуа опустился на колени рядом со мной.
– Его надо срочно в реанимацию. Что бы он там ни натворил, пусть уж лучше попадет в лапы полиции, чем умрет от потери крови.
– Нет, исключается. – Я положила руку на плечо Джошу. – Поверь мне. Пожалуйста. Никто не должен знать.
Джошуа посмотрел на меня, и я подумала, не захожу ли я слишком далеко в своих просьбах, ведь даже самая верная дружба имеет свои пределы.
– А как мы его передвинем? – вздохнул Джош. – Он такой огромный.
Я с благодарностью пожала ему руку.
– Он пойдет сам.
Эльтор открыл глаза. В лунном свете его внутреннее веко отливало металлическим блеском.
– Ты умеешь очищать раны?
Джош кивнул.
– Мы захватили все необходимое.
Я положила руку Эльтору на лоб. В моем сознании тотчас высветились слова, вернее, целые комплексы слов – это началась перекачка информации из его мозга в мой.
Связь установлена. Соединение стабильное.
Соединение. Это из области техники, а не человеческих отношений. Мы оба, Эльтор и я, были Кайлами, то есть между моим сознанием и его связь устанавливалась легко и прочно. Поток информации сыпал фонтанами искр, разбиваясь, словно безумные барашки волн, о нейтральные берега наших с ним глубинных «я». Каждая система частиц может быть описана с точки зрения ее волновой функции, в том числе и мозг. Его ИТК возбуждал тысячи молекул в моем ПТК – да что там, миллионы, миллиарды. Будь Эльтор не таким мощным Кайлом, связь, которую он установил со мной, могла бы запросто его покалечить. Например, став причиной мощных нейронных выбросов, что, в свою очередь, могло привести к тоническо-клоническому приступу наподобие эпилептического припадка. Но Эльтор перенес все довольно легко.
И я присутствовала при этой борьбе. Эльтор сражался со своей автономной системой – со своим сердцем, легкими, кишечником, железами внутренней секреции и прочими органами, с гладкой мускулатурой, с кровью и лимфой. Воинством ему служили наномедикаменты, специализировавшиеся по восстановлению тканей. Эльтор регулировал движение крови по сосудам, посылал питательные вещества туда, где они были нужнее всего, менял химические концентрации, и все это так стремительно, словно бежал наперегонки со смертью, которая преследовала его по пятам, во все более истончавшейся дымке сознания. Когда мы с ним соединились, его мозг тотчас заработал на полную мощность, словно сухая губка, которую вновь пропитали водой, а затем резко сжали, так что во все стороны полетели брызги.
Митоз. Деление клеток: профаза, метафаза, анафаза, телофаза. Расщепление клеток: 1, 2, 4, 8. Рост тканей. Образование кровеносных сосудов. Увеличение кровотока. 64, 128, 256. Белые кровяные тельца; антитела; инфекция. Выброс лимфоцитов. Образование фибрина. Сворачивание крови. Паренхимальные клетки: профаза, метафаза, анафаза, телофаза. 16384, 32768, 65536. Кровотечение, строма, кровотечение, фиброз, кровотечение. Кровотечение...
– Тина...
Голос донесся откуда-то издалека.
– Тина, что с тобой?
Я открыла глаза. Джошуа стоял передо мной на коленях, положив мне на плечи руки.
– Что стряслось? – допытывался он.
– Я была с Эльтором. – Но почему Джошуа так и не открыл свою сумку? Она все еще лежала на полу пещеры. – Нам надо срочно обработать ему раны.
– Уже обработал. Я трудился над ним почти целый час. Вы с ним оба были в трансе.
Я вытаращилась на него, затем перевела взгляд на Эльтора. Он открыл глаза и еле слышно прошептал:
– Спасибо.
Мы ехали по университетскому кампусу. Эльтор сидел, привалившись ко мне, на заднем сиденье джипа. Джошуа подрулил к парковке рядом с общежитием. Стоянка была пуста, если не считать полдесятка машин – мне они показались этакими хромированными животными, дремлющими в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54