В темном холле, куда доносился запах приготовляемой капусты, он сгреб ее и крепко поцеловал в губы. Через стеклянную дверь она увидала снежок под фонарями на пустынной улице.
– Да ладно, черт с ним, – сказала она, отдирая его пальцы от поясницы.
– Ты такая замечательная маленькая девочка, знаешь? Черт возьми. Мне здесь нравится. Сразу вспоминаешь о своих старых денечках…
Марго, покачав головой, часто заморгала.
– Кажется, с нашей поездкой ничего не выйдет. Видишь, идет снег.
– Нет, поедем, – упрямо возразил он. – Давай будем вести себя так, будто мы с тобой без ума друг от друга, ну хотя бы на сегодняшний вечер. Вначале поедем в Медоубрук и там немного выпьем… Боже, почему это я с тобой не встретился, когда у меня еще не было столько денег, когда я жил в клоповнике, в трущобах и все такое…
Она уронила голову ему на грудь.
– Чарли, ты для меня все равно мужчина номер один, – прошептала она.
В тот вечер он вырвал у Марго обещание, что она переедет к нему и будет жить у него, когда Эгнис повезет Фрэнка к своей сестре в Нью-Джерси, чтобы убедиться, не поможет ли ему тамошний сельский воздух.
– Если бы ты только знала, как мне надоела эта адская жизнь, – сказал он.
Она взглянула в упор в его голубые глаза.
– А думаешь, меня она устраивает, мистер А?
В этот вечер Чарли Андерсон ей очень-очень нравился.
После этого выходного Сэм Марголис названивал Марго почти ежедневно и домой и в контору Пико, прислал ее фотографии, уже помещенные в рамки, – хоть бери и вешай на стену, – но она не хотела с ним встречаться. У нее и без того полно хлопот. Она осталась одна во всей квартире, так как Эгнис все же увезла Фрэнка в деревню с помощью знакомой врачихи. Теперь ей нужно было читать журнал «Наука и здоровье», платить по счетам, ежедневно получать письма от Тони, которому каким-то образом удалось разыскать ее адрес, жалобные письма, в которых он сообщал ей, что болеет, умолял прислать хоть немного денег, просил разрешения приехать к ней, чтобы побыть с нею вместе.
Однажды в понедельник она довольно поздно пришла на работу к Пико, но дверь в его кабинет была заперта, а девушки толпились возле нее, гудя, как осиное гнездо. Несчастного Пико нашли в ванной. Он лежал в воде, отравившись цианистым калием. Кто же теперь выдаст им зарплату?
Смерть Пико сильно подействовала на Марго, ей сейчас совсем не хотелось возвращаться в пустую квартиру. Она зашла в магазин Альтмана, сделала кое-какие покупки, потом позвонила в офис мистера А, чтобы сообщить о самоубийстве хозяина и осведомиться, не хочет ли он сходить с ней на ланч. Теперь, когда умер Пико и никакой работы нет, ей не оставалось ничего другого, как выставить мистера А на крупную сумму. Две тысячи ее вполне устроят, и тогда она сможет выкупить свой бриллиантовый солитер, который ей когда-то подарил Тэд. Может, если его подзадорить, он подскажет ей, на кого поставить на бирже. Ей ответили, что мистера Андерсона нет и не будет до трех. Она зашла к Шрафту, заказала себе на ланч пирожки с курятиной, и ей пришлось есть одной среди толпы покупательниц.
Сегодня вечером у нее свидание с мистером А во французском ресторанчике на Пятьдесят второй улице, где они часто обедали вдвоем. Вернувшись из парикмахерской, где ей вымыли голову и сделали прическу, она собралась одеваться к выходу в город, но, бросив взгляд на часы, увидела, что еще рано. Но она все равно возилась со своими тряпками в гардеробе, так как делать все равно нечего в ее тихой пустой квартире где, кроме нее, не было никого.
Она долго, тщательно занималась ногтями, потом начала примерять одно платье за другим. Вскоре на ее кровати образовалась приличная куча из мятых платьев. На каждом из них она находила микроскопические пятнышки. Ну что поделаешь? Она чуть не расплакалась от досады. Наконец, остановила свой выбор на бледно-желтом вечернем платье от Пико, хотя и не была уверена на все сто, надела шубу и спустилась в обшарпанном лифте в прокуренный холл дома. Лифтер вызвал ей такси.
В холле старомодного особняка с белыми колоннами, в котором когда-то жила весьма состоятельная семья, ныне превращенном в ресторан, было тепло и разливался розоватый свет скрытых в дорогой обивке ламп. Она шла по толстому ворсистому ковру, чувствуя, как здесь уютно, и что теперь ей куда легче, чем было весь день. Метрдотель, почтительно поклонившись, проводил ее к столику. Она сидела, потягивая «старомодный» коктейль из высокого стакана, ощущая на себе восхищенные взгляды мужчин. Она улыбнулась при мысли о том, что сказали бы ее подруги у Пико о даме, которая так торопится на свидание к своему поклоннику, что даже заявляется в ресторан раньше его самого. Почему же он не идет? Неужели так трудно немного поторопиться, ведь ей ужасно хотелось поскорее поделиться с ним впечатлениями, рассказать ему о смерти Пико, выговориться, больше не думать об этом несчастном старике, который безжизненно лежал в ванне, наполненной водой, отравившись цианистым калием. Ее так и подмывало быстрее обо всем рассказать Чарли.
Подняв голову, она увидала, что над столом склонился не мистер Андерсон, а какой-то молодой человек со свежим цветом лица, с длинными светло-русыми волосами и прямоугольной нижней челюстью. Она, выпрямившись на стуле, хотела было его отшить, но, услышав его доверительный голос с бруклинским акцентом, только улыбнулась.
– Мисс Доулинг… простите меня… Я секретарь мистера Андерсона. Ему пришлось неожиданно улететь в Детройт по важному делу. Он мне сказал, что вам так хотелось на премьеру в «Музыкальной шкатулке», поэтому он послал меня за билетами. Вот, получите, мне, правда, пришлось чуть не поколотить одного парня, чтобы достать их. Босс сказал, что, может быть, вы захотите взять с собой миссис Мандевилл. – Он тараторил быстро, словно опасаясь, как бы она его не перебила. Закончив тираду и тяжело вздохнув, улыбнулся.
Марго, положив два зеленых квадратика билетов на стол, нервно постукивала по ним пальцами.
– Боже, как неловко! Просто не знаю, кого пригласить, уже поздно. Она уехала в деревню.
– Боже, на самом деле скверно. Наверное, я не смогу заменить босса?
– Нахальство, как говорится… – начала было она, но тут же осеклась. – Но ведь вы не одеты, – улыбнулась она через силу.
– Ну, это не беда, мисс Доулинг… Пока вы будете здесь ужинать, я смотаюсь домой и очень скоро вернусь в смокинге и все такое, отвезу вас на шоу.
Ровно в восемь он вернулся с прилизанными лоснящимися волосами, в выцветшем смокинге, коротком в рукавах.
В антрактах он показывал ей всех знаменитостей, к которым причислял и самого себя. Он сказал ей, что его зовут Клифтон Вегман, но все его называют просто Клифф, что ему двадцать лет, что он умеет играть на мандолине и ему нет равных в бильярде.
– Ну, Клифф, вы подающий надежды парень, – сказала она.
– Подающий надежды быть вашим следующим?
– При случае я объявлю об этом всему миру.
– Пользующийся большой популярностью выпускник нью-йоркской школы бизнеса… ищет свой шанс.
Им было очень весело вместе. Шоу закончилось, и Клифф признался, что просто умирает с голоду, ему так и не удалось поужинать из-за этой погони за билетами, потом переодевания и все такое. Она повезла его в клуб Довера, чтобы там что-нибудь перекусить. У этого юноши был просто волчий аппетит. Она с удовольствием наблюдала, как он уминал бифштекс с грибами. Они пропустили по нескольку стаканчиков и смеялись до упаду во время представления. В такси он начал к ней приставать, а она дала ему пощечину, но не сильно, так, для проформы. Этот парнишка мог разжалобить кого угодно.
Они подошли к ее двери, он робко спросил, не может ли подняться к ней, и она, сама не зная почему, вдруг согласилась, только при условии, что он будет вести себя как истинный джентльмен. Он ответил, что не знает, как вести себя с такими девушками, как она, Марго, но все же постарается. Они громко смеялись, шаркая ногами перед дверью, и она выронила ключ. Они оба разом наклонились, чтобы поднять его. Он ухитрился все же поцеловать ее. Она вспыхнула. Выпрямившись, она вдруг заметила, что рядом с лифтом сидит какой-то человек. Приглядевшись к нему повнимательней, она с ужасом его узнала – это был Тони.
– Ну, Клифф, спокойной ночи! – весело, стараясь казаться беззаботной, сказала Марго. – Благодарю тебя за то, что ты проводил домой фабричную девчонку.
Тони поднялся, и, пошатываясь, подошел к открытой двери ее квартиры. У него было зеленовато-бледное лицо, а костюм такой грязный и мятый, словно он провалялся в нем всю ночь в канаве.
– Познакомься, Клифф, это Тони, – сказала Марго. – Он… мой родственник… правда, сейчас не в самой блестящей форме.
Клифф посмотрел на Тони, потом на нее и, тихо присвистнув, стал спускаться по лестнице.
– Ну а теперь объясни, почему ты слоняешься здесь, возле моего дома?… Мне очень хочется немедленно вызвать полицию, пусть арестует тебя за попытку ограбления.
Тони говорил с большим трудом. На опухших губах – кровь.
– Мне некуда податься, – сказал он. – Какая-то банда избила меня.
Его так сильно качнуло, что пришлось схватить его за грязный рукав пальто, чтобы он не упал на пол.
– Ах, Тони, какой все же ты недотепа, – сказала она. – Ладно, входи, но если ты выкинешь еще что-нибудь, как тогда, в Джексонвилле… то я переломаю тебе ребра, клянусь Богом.
Она уложила его в постель. Утром он весь трясся словно в лихорадке, и ей пришлось вызвать врача. Эскулап сказал, что он страдает от ломки и переохлаждения и ему нужно лечиться от наркомании в специальном санатории. Тони лежал в кровати, бледный как полотно, и непрерывно дрожал. Он часто плакал, был кротким как ягненок, все время повторял, что выполнит все-все, что говорит доктор. Схватил ее руку, поднес к губам и поцеловал. Умолял простить, простить за то, что он украл тогда у нее деньги, без ее прощения он не сможет спокойно умереть.
– Нет, ты не умрешь, – возразила Марго, свободной рукой отбрасывая черные жесткие пряди волос с его лба, – такие, как ты, не умирают. Нечего рассчитывать на такое везение.
Она вышла из дома, чтобы немного погулять по Драйву, ведь нужно решить, что с ним делать. Прилипчивый запах успокоительного лекарства, которое доктор дал Тони, вызывал у нее головокружение, будто она сама больна.
В конце недели вернулся из Детройта Чарли Андерсон. Когда они, как всегда, пришли пообедать в ресторан на Пятьдесят второй улице, он показался ей таким усталым и озабоченным. Она рассказала ему свою печальную историю, и все это ему очень не понравилось. У него сейчас очень трудно с деньгами, его жена связала его по рукам и ногам, к тому же он понес довольно ощутимые потери на бирже. Он, конечно, сможет достать ей долларов пятьсот, но для этого ему нужно отдать что-то под залог. В таком случае, сказала она, ей придется вернуться в Майами к своей прежней работе затейника в ресторане «Палмс», а он ответил: пусть прежде хорошенько подумает, а то он сам явится туда к ней и заставит ее содержать его самого, черт подери!
– Почему это все уверены, что я какой-то вшивый миллионер? Я хочу только одного – выйти из этого бизнеса с такими деньгами, которые позволят мне заняться производством авиационных двигателей. Если бы только не проклятый развод, я давно бы это сделал. Я рассчитываю, что к зиме приведу все в порядок и уйду. В конце концов, я только простой механик, не больше.
– Ты хочешь выйти из бизнеса, а я – войти в него, – сказала Марго, глядя ему в глаза.
Оба они рассмеялись.
– Ах, пошли к тебе, если там нет твоих родственников. Мне так надоели все эти мерзкие рестораны.
Она, улыбаясь, покачала головой.
– Но там полно других родственников, испанских, – объяснила она. – Туда нельзя.
Забрав в отеле его чемодан, они поехали в Бруклин, в другой отель, где их хорошо знали, правда, под другими именами – мистер и миссис Доулинг. В такси ей удалось увеличить сумму аванса до тысячи.
На следующий день она отвезла Тони в санаторий в Кэтскилз. Он все послушно исполнял, как маленький учтивый мальчик, говорил, что обязательно устроится на работу, когда выйдет из этого лечебного учреждения, разглагольствовал о чести, мужском достоинстве. Вернувшись в город, она позвонила мистеру А на работу. Оказалось, что он снова в Детройте, но приказал своему секретарю купить ей билет в купе спального вагона и сделать все необходимое для ее поездки в Майами.
Люди из его конторы помогли ей упаковаться, сдать вещи на хранение на склад, и теперь она, ни о чем не беспокоясь, заперла двери и отправилась на вокзал. Там ее уже ждал Клифф с широкой улыбкой типичного наглеца, сдвинув шляпу на затылок своей торчавшей на длинной шее маленькой головки.
– Как, однако, мило с его стороны, – сказала Марго, пришпиливая парочку лилий из букета, который принес ей Клифф.
Два носильщика в красных фуражках подхватили ее чемоданы.
– Мило с чьей стороны? – захотел уточнить Клифф. – С моей или босса?
В купе лежал букет роз, на полке разбросаны журналы «Театр», «Вэрайети», «Зитс уикли», «Городские сплетни», «Шэдоулэнд», которые купил ей, не скупясь на затраты, Клифф.
– Боже, как здорово! – прошептала она.
– Босс приказал отправить вас самым лучшим образом, – подмигнул он ей. Из кармана пальто он вытащил бутылочку. – Вот самый лучший крем для кожи… Ну, пока!
Поклонившись, он вышел в коридор.
Марго села на диван, жалея в глубине души, что Клифф так быстро ушел. Мог побыть с нею и подольше, ничего бы с ним не случилось. «Боже, этот мальчик такой юный, такой свеженький!» – подумала она. Поезд тронулся, дверь в купе отворилась, и на пороге появился снова он, Клифф. Засунув руки в карманы, он с нагловатым видом смотрел в упор на нее, энергично жуя жвачку, чтобы скрыть свое волнение.
– Ну, – нахмурилась она, – что все это значит?
– Я купил себе билет до Ричмонда… Знаете, часто путешествовать не приходится… так хочется хоть на время забыть о всех заботах на работе…
– Тебя уволят.
– Ничего подобного… сегодня выходной. Утром в понедельник я буду как штык на своем месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85