https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/elektricheskiye/
Их с Ладой и сыновьями дела…
В порту и на рейде было спокойно: штормовые волны океана не могли проникнуть сюда. Над Гудзоном с пронзительными криками низко летали чайки.
Глава 3
Из книги Арнольда Шоца «Экспедиция Николая Рериха в поисках Шамбалы»:
Итак, американский период в жизни моего героя. Правильнее сказать — пациента на условном операционном столе под невидимым скальпелем, которым я, может быть, слишком грубо и неумело пытаюсь сделать глубокие надрезы на той субстанции, которая называется душой человеческой, с попытками проникнуть внутрь.
Позвольте начать с фрагмента из записей Николая Константиновича «Вехи», где автор камуфлирует себя под определением «мой знакомый друг»:
«…Было указано открыть в одном городе просветительское учреждение. После всяких поисков возможности к тому он решил поговорить с одной особой, приехавшей в этот город. Она назначила ему увидеться утром в местном музее. Придя туда в ожидании, мой знакомый-друг заметил высокого человека, несколько раз обошедшего вокруг него. Затем незнакомец остановился рядом и сказал по поводу висевшего перед ним гобелена: „Они знали стиль жизни, а мы потеряли его“. Мой друг ответил незнакомцу соответственно, и тот предложил ему сесть на ближайшую скамью. И положив палец на лоб (причем толпа посетителей — это был воскресный день — не обратила внимания на этот необычный жест), сказал: „Вы пришли сюда говорить об известном вам деле. Не говорите о нем. Еще в течение трех месяцев не может быть сделано ничего в этом направлении. Потом все придет к вам само“. Затем незнакомец дал еще несколько важных советов и, не дожидаясь (чего? — хочется спросить. — А.Ш.), быстро встал, приветливо помахал рукой со словами: „Хорошего счастья“ (получается — бывает „плохое счастье“? — А. Ш.) и вышел. Конечно, мой знакомый воспользовался его советом… Через три месяца все свершилось, как было сказано. Мой друг и до сих пор не может понять, каким образом он не спросил имени чудесного незнакомца, о котором больше не слыхал и не встречал его. Но именно так и было».
«Мой знакомый друг», как уже было сказано, — сам Рерих. Но кто же таинственный незнакомец? А это один из «великих учителей», махатм, которые с начала тридцатых годов ведут по жизни Николая Константиновича и Елену Ивановну, помогают им во всех благотворных для человечества делах, дают мудрые советы, руководят их духовным развитием, с ними супруги в постоянном контакте — это и личные встречи в Европе, в Америке, под азиатским небом, особенно часто в Индии, это и многочисленные письма махатм (потом они будут изданы отдельными книгами), это и наития, когда голоса учителей, обитателей Шамбалы, звучат в их сознании — особенно часто подобные «феномены» происходят с Еленой Ивановной.
И более чем успешная — по достигнутым конечным результатам — жизнь Рерихов в США, как всегда утверждали супруги, безусловно явилась следствием постоянного водительства «великих учителей», для которых русский живописец и его супруга — «избранные», «продвинутые».
Оказывается, в связи с переездом в Америку состоялись три встречи Рерихов со своими Махатмами. Одна — еще в Лондоне, на которой и было определено, что путь подвижников в Индию пролегает через Соединенные Штаты, и тогда же были получены первые напутственные советы. Затем состоялись две «американские» встречи с «ведущими» — в Нью-Йорке и Чикаго, и на них уже «обсуждалось» то, что супругам предстоит сделать здесь, в Новом Свете, перед тем как отправиться в Индию.
И в дальнейшем, на протяжении всей жизни (теперь я говорю только о Николае Константиновиче), правда, к финалу земного бытия все реже и реже, общение с Махатмами было постоянным, прежде всего «почтой» — от учителей приходили (всегда без обратного адреса) письма, которые с пространными пояснениями живописца теперь составляют внушительную часть его литературного наследия.
Проанализировав в этой связи все возможное — сами послания учителей и махатм, комментарии к ним художника и его учеников и последователей, сопоставив факты биографии моего «зашифрованного» героя — я беру на себя смелость утверждать: ни встреч четы Рерихов с «великими учителями», ни их писем к ним не было. Достаточно сказать, что не установлено ни одного реально существующего махатмы, писавшего Рерихам. Чаще всего это именно «чудесные незнакомцы», и остается верить на слово: «Но именно так и было…» Короче говоря, письма махатм — миф, притом на грани гениальности, созданный в семье Рерихов (я бы не удивился, узнав, что идея эта принадлежит Елене Ивановне). Этим потрясающим по своему величию мифом достигалось несколько целей.
Во-первых, «общение» с Махатмами ставило художника в ряд избранных, «посвященных», причем в восточном — индийском — варианте, что безусловно способствовало достижению поставленных Рерихом целей.
Во-вторых, был найден уникальный жанр литературного творчества, позволяющий как выразить свои философские, политические, религиозные взгляды и откровения (а мистификация — достаточно распространенный прием на этом поприще), так и решать чисто практические задачи в конкретной политике разных стран, преследуя свои же задачи, при этом, как говорят в наше время, «на самом высоком уровне», и читателям еще предстоит в этом убедиться, когда речь пойдет о «московско-алтайских» месяцах трансгималайской экспедиции Николая Рериха.
Наконец, в-третьих… Действительно, дела Рерихов в США — в области просветительства и пропаганды, а также в реализации картин Николая Константиновича, в подготовке экспедиции в Индию, Китай и Тибет (тайная цель которой — достижение Шамбалы), прежде всего накопление денежных средств, надо подчеркнуть, огромных, на этот грандиозный проект, — вся эта многосторонняя кипучая деятельность Рерихов была в Америке более чем успешной. Точнее, ошеломляюще успешной. И этот успех, вызывающий даже у прагматичных американцев изумление, Рерих и тогда, и особенно в последующие годы объяснял водительством, советами, помощью своих учителей-махатм.
Что же… Очень удобное, впечатляющее объяснение.
Да, в США были у Николая Константиновича и его супруги покровители с неограниченными финансовыми возможностями, а также советчики, можно не сомневаться — настойчивые. И вполне земные, осязаемые, рукой можно потрогать.
Я не располагаю документальными данными, когда и на каких условиях был завербован русский художник-эмигрант Рерих органами ОГПУ. Но то, что это исторический факт, безусловно и неоспоримо.
Скорее всего вербовка произошла в Англии, перед путешествием семьи Рерихов в Штаты, или сразу по прибытии в «страну желтого дьявола» — по образному выражению «буревестника русской революции» Алексея Максимовича Горького. Можно предположить, что сотрудничество Николая Константиновича с советскими органами государственной безопасности было им оговорено — «при определенных условиях». И среди них — неупоминание его имени в связи с этим альянсом нигде, никогда, никем, ни устно, ни письменно. И, надо сказать, Лубянская сторона эти условия соблюла. Еще усерднее соблюла их вторая сторона. Но… Вечна древняя истина: тайное да будет явным.
Для чего же понадобился чекистам Рерих именно в Соединенных Штатах Америки, именно в начале тридцатых годов прошлого века?
Позвольте три цитаты.
В. И. Ленин (в интервью американской газете «Чикаго дейли ньюс»):
Мы решительно за экономические договоренности с Америкой, со всеми странами, но особенно с Америкой.
Товарищ Мельцер, начальник англо-американского «направления» в иностранном отделе ОГПУ, 1921 год:
Основная наша задача в Америке — это подготовка общественного мнения к признанию СССР (подчеркнуто мною — А.Ш.). Это задача огромной важности. Так, в случае удачного исхода мы наплевали бы на всех. Если бы Америка была с нами, то во внешней политике мы меньше бы считались с Англией и, главное, с Японией на Дальнем Востоке. А в экономическом отношении это было бы спасением, ибо в конце концов все капиталы сконцентрированы в Америке!
В 1922 году Рерих приватно, если не сказать тайно,, встретился с влиятельным сенатором-республиканцем Чарльзом Уильямом Бора, с большой симпатией относившимся к Советскому Союзу, другом коммуниста и безусловно талантливого журналиста Джона Рида, автора знаменитой книги об Октябрьской революции — «Десять дней, которые потрясли мир»; в ту пору господин Бора на предстоящих выборах собирался выставить свою кандидатуру на пост президента. На этой встрече в качестве переводчика присутствовала Зинаида Григорьевна Лихтман-Фосдик, русская эмигрантка, вышедшая замуж на американского пианиста Мориса Лихтмана; впоследствии она стала директором рериховского музея в Нью-Йорке. Вот свидетельство мадам Фосдик об этом тайном рандеву:
В 1922 году я присутствовала на встрече Рериха с одним из возможных кандидатов на пост президента от республиканской партии. Это был человек выдающегося ума, лишенный обычного для того времени предубеждения против советского строя. Помню, с каким сочувствием он относился к программе, которая, по мнению Рериха, могла иметь самые благие последствия для мира. А пункты этой программы были: признание Советской страны, сотрудничество с нею, тесный экономический и политический союз. Осуществись такая программа — и многое в нашей жизни пошло бы по-другому.
Итак, Николай Константинович Рерих — агент ОГПУ в США, тайный эмиссар советской России, и основная его задача: добиваться признания Советского Союза Соединенными Штатами Америки, искать любых путей (где главный фактор — люди) сближения со Штатами — политического, но прежде всего экономического. А это уже коммерческо-финансовая деятельность, бизнес, причем большой бизнес, в котором весомая составная — советские капиталы, вливаемые в разрабатывающиеся проекты через подставных лиц с американским подданством или завербованных чекистами с Лубянки, или прокоммунистических убеждений. И в этом большом бизнесе, достаточно часто полукриминальном, принимает участие мой многогранный герой, притом весьма успешно.
Но давайте по порядку.
В Нью-Йорке Рерихи остановились в отеле «Артист», вполне фешенебельном, и прожили в нем три месяца. Потом была найдена — с помощью Луиса Хорога (он, кстати, плыл из Англии вместе с Рерихами на «Зеландии», но не докучал знаменитым русским эмигрантам своим обществом во время всего путешествия) -…была найдена мастерская для Николая Константиновича в доме греческой Церкви на Пятьдесят четвертой улице.
…И вскоре началось первое большое турне живописца со своими картинами по городам Америки — директор чикагского института искусств Луис Хорш не подвел: все было организовано четко, по-американски деловито и с размахом, всего двадцать восемь городов, среди них Чикаго, Бостон, Филадельфия, Сан-Франциско.
Везде шумный успех, иногда с примесью восторга, большая пресса, встречи с почитателями творчества Николая Константиновича. Правда, не очень-то продаются картины, но ничего: «Американцы — не русские или европейские покупатели произведений искусства, — объясняет он происходящее в кругу семьи. — Мне нужно время для статуса „знаменитый“, „выдающийся“ в этой стране, и тут необходимо время. Ничего, все постепенно наладится». Провидец Николай Константинович не ошибался: ведь путешествие выставки Рериха по городам и весям Северной Америки продолжалось почти три года, обычно прерываясь на лето. В летние месяцы Николай Константинович путешествовал по Аризоне, Новой Мексике, Калифорнии, побывал на острове Манхэттен. И с каждым годом на передвижных выставках все больше и больше продавалось полотен живописца. Но не реализация картин была основным источником существования — более чем безбедного — семейства Рерихов.
Они вообще не испытывали никаких материальных затруднений. Николай Константинович получает достаточно средств за свою «тайную миссию». Появляются первые американские меценаты (возможно, на первых порах Николаю Константиновичу невдомек, что почитателей его таланта с тугими кошельками поставляют советские «бойцы невидимого фронта»); среди поклонников — миллионер и филантроп Чарльз Крейн, друг сенатора Бора. Приносит первые весомые плоды и коммерческая деятельность Рериха.
Одним из мест, где Николай Константинович постоянно встречался с «нужными людьми», стала роскошная квартира Луиса Хорша в центре Нью-Йорка, которую новый щедрый друг и меценат полностью предоставил в распоряжение художника, причем когда очередной посетитель, «гость» Рериха, появлялся на пороге, хозяин апартаментов тихо и быстро удалялся: «Не буду вам мешать…»
Я не нашел ответа на вопрос, знал ли в ту пору Николай Константинович, кто на самом деле его покровитель, импресарио и друг? Если знал, то значит, принимая игру, умело вел свою партию, и это еще одна грань моего героя. Но мог и не знать, если те, кто завербовал его, не раскрыли всех карт затеваемого политического пасьянса.
Могу высказать свое предположение: проанализировав ситуацию, сопоставив факты, наш живописец все понял, разгадал, и, возможно, ему даже доставляло удовольствие играть роль, отведенную ему режиссером с Лубянки — присутствовало в характере этого человека достаточно много качеств от авантюриста мирового масштаба.
Что же касается Луиса Хорша, то был он агентом ведомства товарища Дзержинского — завербовали его буквально в первые же месяцы после большевистской революции в России. На Лубянке у блудного сына Америки появилась агентурная кличка «Буддист», потому что весьма увлекался предприимчивый американский меценат оккультизмом, восточными тайнами, и именно исходя из этого обстоятельства определили лубянские стратеги «своего янки» — в связи с Рерихом — для «американского варианта». И расчет оказался точным: Рерих и Хорш тесно сошлись, прежде всего на основе оккультизма и тяги к Индии, Тибету, Шамбале. Луис фанатично верил в магическое могущество Николая Константиновича и особенно его супруги, называя их своими поводырями, гуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
В порту и на рейде было спокойно: штормовые волны океана не могли проникнуть сюда. Над Гудзоном с пронзительными криками низко летали чайки.
Глава 3
Из книги Арнольда Шоца «Экспедиция Николая Рериха в поисках Шамбалы»:
Итак, американский период в жизни моего героя. Правильнее сказать — пациента на условном операционном столе под невидимым скальпелем, которым я, может быть, слишком грубо и неумело пытаюсь сделать глубокие надрезы на той субстанции, которая называется душой человеческой, с попытками проникнуть внутрь.
Позвольте начать с фрагмента из записей Николая Константиновича «Вехи», где автор камуфлирует себя под определением «мой знакомый друг»:
«…Было указано открыть в одном городе просветительское учреждение. После всяких поисков возможности к тому он решил поговорить с одной особой, приехавшей в этот город. Она назначила ему увидеться утром в местном музее. Придя туда в ожидании, мой знакомый-друг заметил высокого человека, несколько раз обошедшего вокруг него. Затем незнакомец остановился рядом и сказал по поводу висевшего перед ним гобелена: „Они знали стиль жизни, а мы потеряли его“. Мой друг ответил незнакомцу соответственно, и тот предложил ему сесть на ближайшую скамью. И положив палец на лоб (причем толпа посетителей — это был воскресный день — не обратила внимания на этот необычный жест), сказал: „Вы пришли сюда говорить об известном вам деле. Не говорите о нем. Еще в течение трех месяцев не может быть сделано ничего в этом направлении. Потом все придет к вам само“. Затем незнакомец дал еще несколько важных советов и, не дожидаясь (чего? — хочется спросить. — А.Ш.), быстро встал, приветливо помахал рукой со словами: „Хорошего счастья“ (получается — бывает „плохое счастье“? — А. Ш.) и вышел. Конечно, мой знакомый воспользовался его советом… Через три месяца все свершилось, как было сказано. Мой друг и до сих пор не может понять, каким образом он не спросил имени чудесного незнакомца, о котором больше не слыхал и не встречал его. Но именно так и было».
«Мой знакомый друг», как уже было сказано, — сам Рерих. Но кто же таинственный незнакомец? А это один из «великих учителей», махатм, которые с начала тридцатых годов ведут по жизни Николая Константиновича и Елену Ивановну, помогают им во всех благотворных для человечества делах, дают мудрые советы, руководят их духовным развитием, с ними супруги в постоянном контакте — это и личные встречи в Европе, в Америке, под азиатским небом, особенно часто в Индии, это и многочисленные письма махатм (потом они будут изданы отдельными книгами), это и наития, когда голоса учителей, обитателей Шамбалы, звучат в их сознании — особенно часто подобные «феномены» происходят с Еленой Ивановной.
И более чем успешная — по достигнутым конечным результатам — жизнь Рерихов в США, как всегда утверждали супруги, безусловно явилась следствием постоянного водительства «великих учителей», для которых русский живописец и его супруга — «избранные», «продвинутые».
Оказывается, в связи с переездом в Америку состоялись три встречи Рерихов со своими Махатмами. Одна — еще в Лондоне, на которой и было определено, что путь подвижников в Индию пролегает через Соединенные Штаты, и тогда же были получены первые напутственные советы. Затем состоялись две «американские» встречи с «ведущими» — в Нью-Йорке и Чикаго, и на них уже «обсуждалось» то, что супругам предстоит сделать здесь, в Новом Свете, перед тем как отправиться в Индию.
И в дальнейшем, на протяжении всей жизни (теперь я говорю только о Николае Константиновиче), правда, к финалу земного бытия все реже и реже, общение с Махатмами было постоянным, прежде всего «почтой» — от учителей приходили (всегда без обратного адреса) письма, которые с пространными пояснениями живописца теперь составляют внушительную часть его литературного наследия.
Проанализировав в этой связи все возможное — сами послания учителей и махатм, комментарии к ним художника и его учеников и последователей, сопоставив факты биографии моего «зашифрованного» героя — я беру на себя смелость утверждать: ни встреч четы Рерихов с «великими учителями», ни их писем к ним не было. Достаточно сказать, что не установлено ни одного реально существующего махатмы, писавшего Рерихам. Чаще всего это именно «чудесные незнакомцы», и остается верить на слово: «Но именно так и было…» Короче говоря, письма махатм — миф, притом на грани гениальности, созданный в семье Рерихов (я бы не удивился, узнав, что идея эта принадлежит Елене Ивановне). Этим потрясающим по своему величию мифом достигалось несколько целей.
Во-первых, «общение» с Махатмами ставило художника в ряд избранных, «посвященных», причем в восточном — индийском — варианте, что безусловно способствовало достижению поставленных Рерихом целей.
Во-вторых, был найден уникальный жанр литературного творчества, позволяющий как выразить свои философские, политические, религиозные взгляды и откровения (а мистификация — достаточно распространенный прием на этом поприще), так и решать чисто практические задачи в конкретной политике разных стран, преследуя свои же задачи, при этом, как говорят в наше время, «на самом высоком уровне», и читателям еще предстоит в этом убедиться, когда речь пойдет о «московско-алтайских» месяцах трансгималайской экспедиции Николая Рериха.
Наконец, в-третьих… Действительно, дела Рерихов в США — в области просветительства и пропаганды, а также в реализации картин Николая Константиновича, в подготовке экспедиции в Индию, Китай и Тибет (тайная цель которой — достижение Шамбалы), прежде всего накопление денежных средств, надо подчеркнуть, огромных, на этот грандиозный проект, — вся эта многосторонняя кипучая деятельность Рерихов была в Америке более чем успешной. Точнее, ошеломляюще успешной. И этот успех, вызывающий даже у прагматичных американцев изумление, Рерих и тогда, и особенно в последующие годы объяснял водительством, советами, помощью своих учителей-махатм.
Что же… Очень удобное, впечатляющее объяснение.
Да, в США были у Николая Константиновича и его супруги покровители с неограниченными финансовыми возможностями, а также советчики, можно не сомневаться — настойчивые. И вполне земные, осязаемые, рукой можно потрогать.
Я не располагаю документальными данными, когда и на каких условиях был завербован русский художник-эмигрант Рерих органами ОГПУ. Но то, что это исторический факт, безусловно и неоспоримо.
Скорее всего вербовка произошла в Англии, перед путешествием семьи Рерихов в Штаты, или сразу по прибытии в «страну желтого дьявола» — по образному выражению «буревестника русской революции» Алексея Максимовича Горького. Можно предположить, что сотрудничество Николая Константиновича с советскими органами государственной безопасности было им оговорено — «при определенных условиях». И среди них — неупоминание его имени в связи с этим альянсом нигде, никогда, никем, ни устно, ни письменно. И, надо сказать, Лубянская сторона эти условия соблюла. Еще усерднее соблюла их вторая сторона. Но… Вечна древняя истина: тайное да будет явным.
Для чего же понадобился чекистам Рерих именно в Соединенных Штатах Америки, именно в начале тридцатых годов прошлого века?
Позвольте три цитаты.
В. И. Ленин (в интервью американской газете «Чикаго дейли ньюс»):
Мы решительно за экономические договоренности с Америкой, со всеми странами, но особенно с Америкой.
Товарищ Мельцер, начальник англо-американского «направления» в иностранном отделе ОГПУ, 1921 год:
Основная наша задача в Америке — это подготовка общественного мнения к признанию СССР (подчеркнуто мною — А.Ш.). Это задача огромной важности. Так, в случае удачного исхода мы наплевали бы на всех. Если бы Америка была с нами, то во внешней политике мы меньше бы считались с Англией и, главное, с Японией на Дальнем Востоке. А в экономическом отношении это было бы спасением, ибо в конце концов все капиталы сконцентрированы в Америке!
В 1922 году Рерих приватно, если не сказать тайно,, встретился с влиятельным сенатором-республиканцем Чарльзом Уильямом Бора, с большой симпатией относившимся к Советскому Союзу, другом коммуниста и безусловно талантливого журналиста Джона Рида, автора знаменитой книги об Октябрьской революции — «Десять дней, которые потрясли мир»; в ту пору господин Бора на предстоящих выборах собирался выставить свою кандидатуру на пост президента. На этой встрече в качестве переводчика присутствовала Зинаида Григорьевна Лихтман-Фосдик, русская эмигрантка, вышедшая замуж на американского пианиста Мориса Лихтмана; впоследствии она стала директором рериховского музея в Нью-Йорке. Вот свидетельство мадам Фосдик об этом тайном рандеву:
В 1922 году я присутствовала на встрече Рериха с одним из возможных кандидатов на пост президента от республиканской партии. Это был человек выдающегося ума, лишенный обычного для того времени предубеждения против советского строя. Помню, с каким сочувствием он относился к программе, которая, по мнению Рериха, могла иметь самые благие последствия для мира. А пункты этой программы были: признание Советской страны, сотрудничество с нею, тесный экономический и политический союз. Осуществись такая программа — и многое в нашей жизни пошло бы по-другому.
Итак, Николай Константинович Рерих — агент ОГПУ в США, тайный эмиссар советской России, и основная его задача: добиваться признания Советского Союза Соединенными Штатами Америки, искать любых путей (где главный фактор — люди) сближения со Штатами — политического, но прежде всего экономического. А это уже коммерческо-финансовая деятельность, бизнес, причем большой бизнес, в котором весомая составная — советские капиталы, вливаемые в разрабатывающиеся проекты через подставных лиц с американским подданством или завербованных чекистами с Лубянки, или прокоммунистических убеждений. И в этом большом бизнесе, достаточно часто полукриминальном, принимает участие мой многогранный герой, притом весьма успешно.
Но давайте по порядку.
В Нью-Йорке Рерихи остановились в отеле «Артист», вполне фешенебельном, и прожили в нем три месяца. Потом была найдена — с помощью Луиса Хорога (он, кстати, плыл из Англии вместе с Рерихами на «Зеландии», но не докучал знаменитым русским эмигрантам своим обществом во время всего путешествия) -…была найдена мастерская для Николая Константиновича в доме греческой Церкви на Пятьдесят четвертой улице.
…И вскоре началось первое большое турне живописца со своими картинами по городам Америки — директор чикагского института искусств Луис Хорш не подвел: все было организовано четко, по-американски деловито и с размахом, всего двадцать восемь городов, среди них Чикаго, Бостон, Филадельфия, Сан-Франциско.
Везде шумный успех, иногда с примесью восторга, большая пресса, встречи с почитателями творчества Николая Константиновича. Правда, не очень-то продаются картины, но ничего: «Американцы — не русские или европейские покупатели произведений искусства, — объясняет он происходящее в кругу семьи. — Мне нужно время для статуса „знаменитый“, „выдающийся“ в этой стране, и тут необходимо время. Ничего, все постепенно наладится». Провидец Николай Константинович не ошибался: ведь путешествие выставки Рериха по городам и весям Северной Америки продолжалось почти три года, обычно прерываясь на лето. В летние месяцы Николай Константинович путешествовал по Аризоне, Новой Мексике, Калифорнии, побывал на острове Манхэттен. И с каждым годом на передвижных выставках все больше и больше продавалось полотен живописца. Но не реализация картин была основным источником существования — более чем безбедного — семейства Рерихов.
Они вообще не испытывали никаких материальных затруднений. Николай Константинович получает достаточно средств за свою «тайную миссию». Появляются первые американские меценаты (возможно, на первых порах Николаю Константиновичу невдомек, что почитателей его таланта с тугими кошельками поставляют советские «бойцы невидимого фронта»); среди поклонников — миллионер и филантроп Чарльз Крейн, друг сенатора Бора. Приносит первые весомые плоды и коммерческая деятельность Рериха.
Одним из мест, где Николай Константинович постоянно встречался с «нужными людьми», стала роскошная квартира Луиса Хорша в центре Нью-Йорка, которую новый щедрый друг и меценат полностью предоставил в распоряжение художника, причем когда очередной посетитель, «гость» Рериха, появлялся на пороге, хозяин апартаментов тихо и быстро удалялся: «Не буду вам мешать…»
Я не нашел ответа на вопрос, знал ли в ту пору Николай Константинович, кто на самом деле его покровитель, импресарио и друг? Если знал, то значит, принимая игру, умело вел свою партию, и это еще одна грань моего героя. Но мог и не знать, если те, кто завербовал его, не раскрыли всех карт затеваемого политического пасьянса.
Могу высказать свое предположение: проанализировав ситуацию, сопоставив факты, наш живописец все понял, разгадал, и, возможно, ему даже доставляло удовольствие играть роль, отведенную ему режиссером с Лубянки — присутствовало в характере этого человека достаточно много качеств от авантюриста мирового масштаба.
Что же касается Луиса Хорша, то был он агентом ведомства товарища Дзержинского — завербовали его буквально в первые же месяцы после большевистской революции в России. На Лубянке у блудного сына Америки появилась агентурная кличка «Буддист», потому что весьма увлекался предприимчивый американский меценат оккультизмом, восточными тайнами, и именно исходя из этого обстоятельства определили лубянские стратеги «своего янки» — в связи с Рерихом — для «американского варианта». И расчет оказался точным: Рерих и Хорш тесно сошлись, прежде всего на основе оккультизма и тяги к Индии, Тибету, Шамбале. Луис фанатично верил в магическое могущество Николая Константиновича и особенно его супруги, называя их своими поводырями, гуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78