Как же мы построим коммунизм, если будем так легко огорчаться из-за малейшей неудачи? А ведь для этого требуется совсем другая выдержка и терпение, чем при осушке Змеиного болота.
– Ты прав, товарищ Финогенов… – согласился наконец Айвар. – Мне надо научиться стать выше мелочей… быть терпеливее.
– Я полагаю, что ты уже научился, – улыбнулся Финогенов, – только иногда тебе надо оглядываться на себя…
Они зашли в клуб. Там сейчас не было ни души. Остановились у последнего номера стенной газеты «Острый лемех». Одна карикатура высмеивала молодого тракториста, который после хороших показателей на осенних работах почил на лаврах и проспал весну; все его товарищи давным-давно в поле – у кого выработано тридцать процентов сезонного плана, у кого CjpoK, a y одного все пятьдесят, а тот все не может проснуться: ведь у него сто восемнадцать процентов… правда, за прошлый год. Несколько критических заметок посвящалось администрации; в литературном отделе было напечатано несколько довольно гладких стихотворений – в МТС был свой поэт, – а передовицу о новых задачах коллектива написал Финогенов.
– Наш «Острый лемех», конечно, еще совсем не так остер и пашет недостаточно глубоко, но с каждым номером режет все лучше, – сказал Финогенов. – Сначала нельзя было найти рабкоров, а сейчас от них отбою нет. С людьми надо работать. Если человек проявит какие-нибудь способности, надо обратить внимание, подбодрить его, сказать в глаза и про ошибки. Иногда человек и сам не знает, на что способен. Надо укрепить в нем веру в себя, заинтересовать, помочь развить свои дарования.
– Как ты на все находишь время? – удивился Айвар.
– Надо находить, ведь для этого партия и прислала меня сюда.
– Не отнимаешь ли ты работу у волостного парторга?
– Только помогаю. Работы всем хватит.
В конце беседы Финогенов спросил вдруг Айвара:
– Что ты скажешь, если мы попросим тебя прочесть несколько лекций о новейших достижениях советской' агрономической науки? На профессиональных лекторов нам пока надеяться нечего. Надо тебе дать какую-нибудь общественную нагрузку.
– Можно, – согласился Айвар. – Только я не знаю, как получится, – никогда не выступал в роли воспитателя.
– На фронте батальоном командовал? – напомнил Финогенов. – Своих стрелков воспитывал? Он не знает, как у него получится… Не беспокойся, товарищ Лидум, профессорской сноровки с тебя никто не требует.
И они договорились, что Айвар подготовит несколько лекций.
8
На собрании присутствовало человек тридцать: коммунисты и комсомольцы Пурвайской волости, несколько работников волисполкома, старший агроном Римша, директор неполной средней школы Жагар и председатель правления мелиоративного товарищества Мурниек.
Собрание происходило в зале заседаний волисполкома, председательствовал Регут, которого прозвали «старым» Регутом, чтобы не смешивать с его сыном Индриком. Протокол писал Жагар. На повестке дня стоял один вопрос: подготовка к работам по осушке Змеиного болота.
Повесив на стену план местности, Айвар ознакомил участников собрания с некоторыми общими соображениями, которые положила в основу работы бригада по исследованию болота.
– Инициатива принадлежит крестьянам Пурвайской волости, и это вполне естественно, потому что как раз их земли больше всего страдают от избытка воды. Поэтому вначале задание было составлено, исходя из интересов пурвайцев и только в объеме нашей волости. Теперь, когда бригаде вполне ясны основные направления отвода излишних вод к бассейну Даугавы, первоначальное задание больше не соответствует нашим требованиям и государственным интересам.
– Вот тебе и раз, уже не соответствует! – воскликнул Мурниек. – Опять начнем мудрить и топтаться на месте, а болото будет по-прежнему затоплять нас. Нам не философия нужна, уважаемый товарищ, а работа.
– Потерпи, Мурниек, дай Лидуму высказаться, – прервал его Регут.
– Да, оно уже не соответствует государственным интересам… – продолжал Айвар. – Змеиное болото частично находится между Пурвайской и Айзпурской волостями. Процесс заболачивания происходит на территории обеих волостей – с этой стороны интенсивнее, чем у айзпурцев. Мы не можем осушить заболоченный массив, осуществляя все работы только на территории одной Пурвайской волости, часть вод надо отвести в озеро Илистое и оттуда по реке – к бассейну Даугавы. Следовательно, мелиоративные работы придется вести на территории обеих волостей, и в этом начинании должно участвовать население и нашей и Айзпурской волости. Я думаю, что будет не трудно убедить айзпурцев, они ведь так же заинтересованы в осушении Змеиного болота, как и мы.
– Это другое дело! – снова воскликнул Мурниек. – А то я подумал, что ваша изыскательская работа не годится и все надо начинать сначала.
– Вся проделанная работа годится, ничего не делалось зря, – сказал Айвар. – Иначе бы в наших руках не было ключа к решению основного задания. Вот где он… – и Айвар указал на плане извилистую линию. – Это русло реки Раудупе. Много десятков лет тому назад все ее воды текли по этому руслу к притоку Даугавы. Тогда и Змеиного болота не было. Существовало только небольшое болотце. Когда на Раудупе построили мельницу и высокую плотину, вода в реке начала накапливаться и постепенно стала проклятьем для всей окрестности. Наша задача состоит в том, чтобы восстановить этот естественный сток – и с болотом будет покончено. По сравнению с первоначальным вариантом длина главного отводного канала сократится наполовину, а стоимость мелиоративных работ значительно уменьшится. Все это будет закончено к осени будущего года. Вот пока и все, что можно доложить о работе исследовательской бригады.
Участники собрания встали и некоторое время рассматривали план осушения местности.
– Гм… – пробормотал Драва. – Нельзя сказать, что ничего не сделано. Лежебоками их не назовешь.
– А мы им почти ничем не помогли, – добавил Финогенов. Драва покраснел и отошел в сторону. Потом он подошел к Айвару и тихо заговорил:
– Ты не дуйся, Лидум, что я в тот раз… ну, знаешь как… Мне некогда было вникать в твои дела, вот и все. Теперь мне все ясно, и если будет нужна помощь, не стесняйся, проси. Все что могу, сделаю.
– Большое спасибо… – сказал Айвар и пожал руку Драве.
После этого выступила Анна. Она говорила о посылке представителей к айзпурцам и вызове их на социалистическое соревнование. Решили послать Мурниека, Айвара и Финогеиова, а условия социалистического соревнования поручили разработать группе товарищей во главе с Анной.
Затем слово взял старший агроном Римша.
– Товарищи, – сказал он, – я думаю, перспективы осушения Змеиного болота сейчас настолько ясны, что можно подумать и о ближайшем будущем – о нашей работе, когда болото будет осушено.
– Снимать шкуру с неубитого медведя! – засмеялся уполномоченный десятидворки, член партии Клуга. – Не рановато ли, товарищ Римша?
– Нет, не рано… – продолжал Римша. – Мы знаем, что через несколько лет в нашем распоряжении будет большой земельный массив – почти восемь квадратных километров. Я не думаю, что его разрежут на мелкие кусочки и отдадут полсотне новохозяев. Это было бы неправильно. Здесь надо будет создать мощное социалистическое хозяйство. Почва этого массива обладает такими качествами, каких нет у окружающих земель, и мы не должны об этом забывать. Это идеальная почва для кок-сагыза. Здесь мы можем добиться таких же урожаев, как на Украине. Но для того чтобы начать внедрять эту еще не известную в Латвии культуру, надо сегодня думать о семенах, о кадрах и об освоении агротехнических навыков. Мы не очень забежим вперед, если организуем специальный агротехнический кружок и если комсомольцы волости, которым, по-моему, нужно взять шефство над этой культурой, заложат несколько небольших опытных участков.
Предложение Римши было принято не ахти как горячо. Часть крестьян и агрономов все еще считала кок-сагыз нежелательной культурой, почти сорняком. Старый Регут и Мурниек стали на сторону скептиков, но остались в меньшинстве. Анна горячо поддержала инициативу Римши и добилась того, что часть коммунистов и все комсомольцы голосовали за предложение старшего агронома МТС. Римше поручили организовать агротехнический кружок, а волостному комсоргу обсудить на комсомольском собрании вопрос об опытных участках. После этого слово предоставили местному агенту министерства заготовок Бокмелдеру – он заявил Регуту, что хочет выступить по важному вопросу.
Бокмелдер лишь недавно приехал в Пурвайскую волость, поэтому многие пурвайцы увидели его впервые. Это был высокого роста коренастый мужчина, с гладко выбритой головой, в сером костюме из домотканого сукна.
– Что у вас за вопрос, товарищ Бокмелдер? – спросил Регут.
Бокмелдер встал, окинул взглядом присутствующих и торжественно откашлялся.
– Вопрос весьма щекотливый, – заговорил он сочным басом. – Пусть меня извинят товарищи, если я ломлюсь в открытую дверь. Возможно, я плохо информирован, поэтому меня смущает одно обстоятельство, на которое, как я вижу, все вы не обращаете внимания. Сегодня мы слушали сообщение товарища Лидума о проекте осушки болота. Это очень большое и важное начинание, весьма нужное государству и каждому из нас. В него придется вложить немало средств и труда. Многое будет зависеть также от того, насколько сознательно, честно и по-государственному бригада исследователей и ее руководи гель товарищ Лидум отнесутся к своим обязанностям при разработке проекта. Это такая работа, исполнители которой должны пользоваться нашим полным доверием, и именно поэтому меня смущает одно обстоятельство, ставшее мне известным лишь недавно. Правда ли, товарищи, что руководитель бригады Лидум – сын богатого кулака Тауриня?
Айвар покраснел, переглянулся с Анной, затем поднялся и хриплым голосом сказал:
– Да, я был приемным сыном Тауриня…
– А если это так, меня интересует другой вопрос: чем этот человек заслужил такое доверие?
Ободряющий взгляд Анны на мгновение остановился на Айваре. Затем она поднялась и, заметно взволнованная, начала говорить:
– Удивление товарища Бокмелдера совершенно естественно, и нет ничего странного в том, что он поднял этот вопрос на нашем собрании. Разрешите мне кое-что разъяснить товарищу; он новый человек в нашей волости, и ему хочется знать всю правду про Лидума.
Кратко, в самых основных чертах, она рассказала собранию историю жизни Айвара. Когда она дошла до описания боев Латышской дивизии в районе Старой Руссы и второго ранения Айвара при штурме немецких позиций на высотке, Бокмелдер замахал рукой и крикнул с места:
– Хватит, хватит! Теперь мне все ясно! Все в порядке!
Он подошел к Айвару и протянул ему руку.
– Извини, товарищ Лидум, что я так спросил. Если бы я знал, никогда не коснулся бы этого старого дела.
– Ваш вопрос меня не обидел, товарищ Бокмелдер… – тихо ответил Айвар. – Вы имели право спросить… Каждый человек имеет право интересоваться моим прошлым.
Многие участники собрания почувствовали себя неловко и старались скорее уйти. Айвар вышел вместе с Анной – она просила немного проводить ее.
Когда они вышли на дорогу, было уже темно.
– Неприятно получилось, – заговорила Анна. – Если бы я знала, что за вопрос у Бокмелдера, я бы попросила его немного задержаться после собрания и все бы ему объяснила. Мне и с другими приходилось говорить о твоем прошлом. Но ты не слишком принимай это к сердцу. Люди все понимают и правильно оценивают тебя. Такие вопросы тебе придется слышать еще не раз, поэтому и головы не вешай.
– Я головы не вешаю, Анна… – ответил Айвар. – И все же неприятно… даже больно, когда бередят старые раны.
– За свою теперешнюю жизнь тебе стыдиться нечего, со временем забудется и старое, – немного помолчав, Анна спросила: – Как ты живешь, Айвар? Часто ли тебе приходится обедать?
Нежной лаской были эти слова для Айвара. Простая забота Анны взволновала его до глубины души: ей было небезразлично, как он живет, как себя чувствует.
– Спасибо, Анныня… – ответил он. – У нас в бригаде хозяйство общее. По очереди варим суп и печем оладьи, а белье стирает жена одного тракториста.
Он расстался с Анной у ворот ее дома. Короткий разговор, каждое сказанное ею в тот вечер слово запечатлелось в памяти Айвара, и он, счастливый, медленно шагал домой. Ночь была теплая. Хотелось подольше побыть на воздухе в одиночестве… и все время думать об Анне, о будущем – без Анны его будущее было немыслимо.
Отойдя с полкилометра от квартиры Анны, он вдруг вспомнил, что забыл рассказать ей о поездке в Ригу и передать привет от отца и Ильзы. «Вернуться? Она может подумать, что я нарочно забыл, чтобы зайти к ней. Лучше я приду завтра вечером… после работы… или когда вернусь из Айзпурской волости, – решил он. – В конце концов так даже лучше: будет предлог встретиться с Анной в ближайшие дни и немного поговорить о личных делах. Если обстоятельства позволят и хватит духа… может, намекну ей как-нибудь о своих чувствах… и, может быть, она…»
Нет, представить себе, что может быть дальше, он не мог.
9
На полпути от волисполкома до МТС, где дорога сворачивала в лес, граничивший с болотом, возле группы молодых сосенок стоял мужчина. Луна светила ему в спину, на дороге было светло, почти как днем, а человек стоял в тени. Безмолвный и неподвижный, он сливался с окружающим; его темный силуэт не выделялся на фоне сосенок.
По дороге, громко разговаривая, шли коммунисты и комсомольцы, возвращающиеся с собрания. Они прошли всего в нескольких шагах мимо стоявшего в тени человека, но ни один не повернул головы в его сторону. Немного погодя на дороге показались двое велосипедистов. Один был Клуга, другой – директор школы Жагар. Маленькие светлые пятна от фонарей, бежавшие впереди велосипедов, бледнели на освещенной луною дороге.
– У Лидума сегодня был довольно горячий денек, – говорил Клуга.
– Но он от этого только выиграл, – отозвался Жагар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86