Отличный сайт Wodolei
Так и осталось неясным Айвару это происшествие. Он понял только, что Ирму обидели и приемный отец поступил скверно.
Вместо Ирмы в Ургах появилась новая кухарка. Иногда после ужина Тауринь заходил в ее каморку, но она не плакала и не царапалась.
Вскоре после ее появления в Ургах приемная мать велела переставить кровать Айвара в небольшую комнатку, окно которой выходило в сад, – он все-таки был хозяйским сыном, и ему не подобало спать в каморке рядом с кухней.
В Юрьев день в Ургах снова произошли некоторые перемены: проработавший два года у Тауриня батрак Регут не захотел больше оставаться у старого хозяина и подрядился к новому – Стабулниеку. С грустью расставался Айвар с другом; после отъезда Инги ему казалось, что жизнь в Ургах сразу стала невеселой, неинтересной.
– Почему отец Инги не захотел остаться в Ургах? – спрашивал он Лангстыня. – Разве у Стабулниека ему будет лучше?
– Батраку всюду живется несладко, – ответил Лангстынь, – в Ургах или Стабулниеках – всюду его ждет рабский труд и нищенский заработок.
– Почему же он ушел, если у Стабулниеков не лучше?
– Когда человеку тяжело, ему хочется перемены. Если и не будет лучше, то пусть хоть иначе. С какой стати Регуту всю жизнь слушать понукания и распоряжения какого-то Тауриня? Можно годок послушать, как это делает Стабулниек.
В конце учебного года Инга сказал Айвару, что летом он будет пасти коров Стабулниека.
– Ты бы лучше пас стадо в Ургах, – сказал Айвар. – Я бы тебе помогал. Там тебе никто не будет помогать.
– Навряд ли ты бы помог мне, – усомнился Инга. – Твоему отцу это не понравится. Он не позволит тебе ходить на пастбище.
– Да, верно, – согласился Айвар. – Но дружить мы все равно будем, правда?
– Если ты хочешь… я согласен, – ответил Инга.
До чего скучно и медленно тянулось это лето для Айвара, с каким нетерпением дожидался он осени! Раза два-три за лето он навестил своего друга на пастбище Стабулниеков. Айвар всегда приносил Инге какую-нибудь новую, уже прочитанную самим книгу, и снова друзья несколько часов проводили вместе. Обоим тогда казалось, что наступил большой праздник. Когда Айвар вспоминал, что Инге приходится рано вставать по утрам и, несмотря ни на какую погоду, весь день ходить за стадом, у него сжималось сердце, было стыдно перед другом: пока Инга одиноко бродит по пастбищу, он может каждое утро спать сколько вздумается, а потом целый день занимается чем хочет – гуляет по лесу, играет, читает книги или удит на речке рыбу. Почему же так устроено, что одному живется плохо, а другому хорошо? Ведь Инга ничуть не хуже его, Айвара, – в школе по всем предметам у них одинаковые отметки.
Мальчику казалось, что он как-то обкрадывает своего друга.
Зимой друзья снова сидели за одной партой, помогали друг другу решать трудные арифметические задачки, но после уроков уже не могли, как раньше, вместе бродить по лесу, так как идти им было в разные стороны. По очереди они провожали друг друга, говорили о прочитанных книгах, о предстоящем путешествии в жаркие страны, а затем, расставшись, спешили домой, чтобы родители не подумали, будто учитель в наказание оставил их после уроков в школе.
3
Прошло четыре года. Инга Регут каждое лето нанимался пастухом, зарабатывал себе одежду и хлеб – для батрацкой семьи это было большим подспорьем. Айвару не приходилось зарабатывать себе на хлеб и одежду – все это доставляли ему с избытком батраки Тауриня. Если мальчик в летние каникулы помогал в легких работах по усадьбе, то только потому, что будущему хозяину надо было и самому разбираться в полевых работах. Уже давно было решено, что после окончания начальной школы Айвара пошлют учиться в сельскохозяйственное училище.
Время это подошло быстро. Айвару и Инге было по четырнадцати лет, когда они окончили начальную школу. Получив свидетельства – лучшие в классе, – друзья в последний раз пошли в Аурский бор и несколько часов бродили по любимым тропинкам.
– Что ты теперь станешь делать? – поинтересовался Айвар.
Инга пожал плечами и попробовал улыбнуться, но улыбка получилась грустная, вымученная.
– Мне выбирать не приходится. Надо начинать работать. На отцовский карман надеяться нечего. Уже договорились – у Кикрейзиса полубатраком.
– А как с дальнейшим ученьем?
– Там видно будет.
– Тебе надо учиться, Инга! – страстно воскликнул Айвар. – У тебя хорошая память.
– Какой в том прок, если в кармане ни гроша. Мне и начальную-то школу окончить нелегко было, а о средней школе или техникуме и думать нечего. Это для хозяйских сынков.
– А если у них башка звенит от пустоты? Учиться надо тем, у кого есть способности, а не у кого много денег, да мало ума. Надо бы издать такой закон, чтобы в среднюю школу не принимали неспособных людей, пусть они будут какие угодно богачи. Ты, Инга, не имеешь права останавливаться на полдороге.
– Я и не думаю. Проработаю у Кикрейзиса до осени, куплю книги и буду заниматься по вечерам дома, а весной попробую сдать экзамены.
– А не трудно будет?
– Выдержу… силы хватит… – засмеялся Инга.
Он был на полголовы ниже Айвара, но плечист и мускулист, почти как взрослый парень.
Айвару было жаль Ингу, и, так же как при встречах на пастбище Стабулниеков, он чувствовал себя в чем-то виноватым перед ним. Почему Инге, с его светлой головой, приходится так рано впрягаться в тяжелое ярмо? Почему он, Айвар, не может ему помочь и как-то изменить его судьбу? Почему так бессмысленно устроена жизнь?
Много было этих «почему», слишком много, и Айвар тщетно старался найти на них ответ. Ответа он не нашел, только теперь он особенно ясно увидел, что в жизни, которую ему приходилось наблюдать, царит жестокий закон – право сильного – и один человек изменить этот закон не в силах, будь он самым способным и самым честным.
Прощаясь, они крепко пожали друг, другу руки и, ободряюще кивнув, улыбнулись, но у обоих на душе было тяжело. Они понимали, что сегодня их пути расходятся надолго, возможно – на всю жизнь.
Дома Айвара ждал сюрприз, в связи с успешным окончанием школы Тауринь подарил ему велосипед. Вручая подарок, он торжественно сказал приемному сыну:
– Это за школу. Когда окончишь училище и пройдешь конфирмацию, получишь мотоцикл, а вернешься с военной службы, велю сшить тебе мундир айзсарга из лучшей материи, как офицеру.
Жизненный путь Айвара был намечен далеко вперед, и никто не спрашивал, нравится ли ему этот путь.
В конце лета Тауринь отвез приемного сына в одно из прославленных сельскохозяйственных училищ – в Приедоле.
4
Приедольское сельскохозяйственное училище было устроено в бывшем дворце какого-то помещика, сбежавшего после войны в Германию. В одном флигеле помещались классы, в другом – интернат. Здесь же, за большим парком, начинались поля, где воспитанники проходили сельскохозяйственную практику. Окрестности были живописны – березовые рощи, пологие холмы и богатая рыбой речка Приедоле.
Большинство воспитанников составляли дети богатеев. У них были примерно одинаковые интересы, одинаковое отношение к окружающему миру. Почти все они готовились применять приобретенные в школе знания в отцовских усадьбах, и лишь немногие, у кого родители не имели собственного хозяйства, думали о службе. Кулацкие сынки, которым во всех школьных делах принадлежало решающее слово, называли себя «молодыми волками» и составляли замкнутое, крепко спаянное общество, во главе которого стоял так называемый «старый волк» – один из самых энергичных и влиятельных воспитанников последнего класса. Такого главаря выбирали в начале учебного года на открытом собрании; это событие почему-то именовали «завыванием молодых волков», и ученики первого класса участвовать в нем не имели права.
С нескрываемой радостью они восприняли фашистский переворот Гитлера в Германии; еще с большей радостью приветствовали события 15 мая в Латвии – эти события казались им чем-то само собою разумеющимся и необходимым, они придавали их классу больший вес и значимость. Наследники состоятельных хозяев, поставщиков масла, льна и бекона, считали новый курс правительства вполне естественным – ведь он был на руку крупным землевладельцам. Государственная дотация за каждый произведенный для экспорта килограмм масла, льна или бекона, так же как доплата за каждого занятого в усадьбе городского безработного, не казались им странными и несправедливыми, гак как они готовились строить свое благополучие именно на этих доплатах.
Айвар скоро привык к режиму училища: воспитанники вставали в один и тот же час, в определенное время шли в классы, обедали, готовили уроки, отдыхали и ложились спать. С первого же дня Айвар серьезно взялся за ученье и без особого усилия стал одним из лучших учеников в классе; однако первое место принадлежало Юрису Эмкалну, сыну кузнеца. Айвар сидел с ним за одной партой. Их кровати в интернате тоже стояли рядом. Они быстро подружились. Юрис Эмкалн заменил Айвару Ингу Регута. Без такой дружбы не может обойтись ни один юноша: он должен иметь единственного, настоящего друга, которому можно доверить свои мечты и тайны. У Юриса не было надежды когда-нибудь попасть в общество «молодых волков» – для сына простого кузнеца, которому отец не мог ежемесячно высылать карманные деньги, не было места в этом обществе, но он и не стремился туда, Иногда Эмкалн, не стесняясь, высмеивал высокомерных «молодых волков». Богатые сынки кое-как мирились с зубоскальством Эмкалн на и не задевали его, потому что он обладал качеством, которое всегда высоко ценят все подростки: физической силой и ловкостью. В приедольском училище не было лучшего гимнаста, чем этот светлокудрый худощавый юноша, а когда он в гимнастическом зале брался за гири или штангу, то некоторые хвастуны от удивления разевали рты.
По совету Эмкална Айвар тоже стал в свободное время заниматься гимнастикой и гирями. В конце концов это было полезнее, чем тайное курение и увлечение пивом, распространенные среди большинства «молодых волков»; они считали это проявлением истинного мужества и молодечества.
Воспитанники училища всегда отмечали именины выпивкой: в одной из комнат интерната приготовляли стол с пивом, вином и закусками, и, когда учителя уходили, начинался пир. У некоторых старшеклассников уже были подруги среди дочек соседних хуторян, к которым они ходили по ночам на свидания, и порой рассказывали товарищам совершенно неслыханные вещи о благосклонности возлюбленных.
– Мы – будущие хозяева жизни! – хвалились «молодые волки». – Надо заранее учиться брать от жизни все, что можно. Надо наслаждаться – вот в чем главное.
Чувствуя за спиной коренастые фигуры отцов и их тугие кошельки, молодчики держались свободно и самоуверенно, не особенно церемонясь даже с учителями, которые все же были не одной с ними кости, не одной плоти. Случилось, что один из приедольских воспитанников, сын владельца крупного имения, пристал в пьяном виде к молодой жене учителя, о которой болтали, что она благоволит к ученикам старших классов. Парень действовал слишком опрометчиво и высказал свои предложения в присутствии госпожи директорши. Произошел скандал. Однако дело кончилось отеческим внушением в кабинете директора и формальным извинением перед оскорбленной дамой; из училища исключали только сыновей бедноты, а сынки состоятельных родителей могли позволить себе то, за что других сажали в тюрьму.
В таком окружении приходилось жить и учиться Айвару. И если он не испортился, то только благодаря Юрису Эмкалну, у которого в жизни были совсем иные цели и содержание и который сумел хоть отчасти привить свои идеалы Айвару.
– Труд – вот главное содержание человеческой жизни, – сказал как-то во время прогулки Эмкалн Айвару. – И нет более благородной цели, чем служить человечеству своей деятельностью и этим способствовать приходу лучшей жизни не только для себя, но и для всего общества.
– Что бы ты сделал, если бы у тебя была возможность исполнять все свои желания? – спросил его Айвар.
– Во-первых, я постарался бы познать мир и жизнь людей во всей ее многогранности, – ответил Эмкалн. – Много бы путешествовал, читал и постарался бы за самый короткий срок усвоить опыт и мудрость, накопленные человечеством, чтобы потом с большим успехом поработать в той области, которая была бы мне по душе и где я мог бы принести больше пользы обществу. А что бы ты, Айвар, стал делать, если бы у тебя была такая возможность?
– Я об этом не думал. Когда все возможно, трудно выбрать. А может, совсем и не стоит думать о таких вещах, когда знаешь, что они недостижимы.
– Например? – Эмкалн участливо посмотрел в глаза Айвару. – Чего бы ты хотел такого, что сейчас тебе кажется недостижимым?
– Я очень хотел бы повидать далекие земли, моря, но… мне придется жить в усадьбе отца, в Ургах. Я буду к ней привязан до конца жизни.
– А кто тебе мешает уйти, порвать эту связь?
– Долг, Юри. Меня ведь только потому воспитывают, посылают в училище, чтобы Урги не остались без хозяина.
– Я не завидую тебе, Айвар, – сказал Эмкалн, обхватив рукою плечи Айвара.
…Первый учебный год пролетел быстро. Летние каникулы Айвар провел в Ургах, а Эмкалн – в маленькой отцовской кузне, работая молотобойцем и помогая старому Эмкалну: нелегко было кузнецу обучать сына, когда дома были едоки, которые еще не могли помогать отцу.
В начале второго учебного года, когда приедольцы на очередном «завывании» выбирали «старого волка», Айвару предложили вступить в стаю «молодых волков», но он отказался: слишком дурацким казалось ему это паясничание, эта пародия на общественную деятельность. Звали его не очень настойчиво, потому что в училище хватало парней, желающих получить звание «молодого волка».
В эту зиму Айвар прочел множество книг. Вначале читал все, что попадалось под руку: под его подушкой произведения Виктора Гюго сменяли мрачные романы Достоевского; «Мистерии» и «Голод» Кнута Гамсуна Айвар прочел после романов Бальзака, их в свою очередь сменили «Война и мир» и «Крейцерова соната» Льва Толстого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Вместо Ирмы в Ургах появилась новая кухарка. Иногда после ужина Тауринь заходил в ее каморку, но она не плакала и не царапалась.
Вскоре после ее появления в Ургах приемная мать велела переставить кровать Айвара в небольшую комнатку, окно которой выходило в сад, – он все-таки был хозяйским сыном, и ему не подобало спать в каморке рядом с кухней.
В Юрьев день в Ургах снова произошли некоторые перемены: проработавший два года у Тауриня батрак Регут не захотел больше оставаться у старого хозяина и подрядился к новому – Стабулниеку. С грустью расставался Айвар с другом; после отъезда Инги ему казалось, что жизнь в Ургах сразу стала невеселой, неинтересной.
– Почему отец Инги не захотел остаться в Ургах? – спрашивал он Лангстыня. – Разве у Стабулниека ему будет лучше?
– Батраку всюду живется несладко, – ответил Лангстынь, – в Ургах или Стабулниеках – всюду его ждет рабский труд и нищенский заработок.
– Почему же он ушел, если у Стабулниеков не лучше?
– Когда человеку тяжело, ему хочется перемены. Если и не будет лучше, то пусть хоть иначе. С какой стати Регуту всю жизнь слушать понукания и распоряжения какого-то Тауриня? Можно годок послушать, как это делает Стабулниек.
В конце учебного года Инга сказал Айвару, что летом он будет пасти коров Стабулниека.
– Ты бы лучше пас стадо в Ургах, – сказал Айвар. – Я бы тебе помогал. Там тебе никто не будет помогать.
– Навряд ли ты бы помог мне, – усомнился Инга. – Твоему отцу это не понравится. Он не позволит тебе ходить на пастбище.
– Да, верно, – согласился Айвар. – Но дружить мы все равно будем, правда?
– Если ты хочешь… я согласен, – ответил Инга.
До чего скучно и медленно тянулось это лето для Айвара, с каким нетерпением дожидался он осени! Раза два-три за лето он навестил своего друга на пастбище Стабулниеков. Айвар всегда приносил Инге какую-нибудь новую, уже прочитанную самим книгу, и снова друзья несколько часов проводили вместе. Обоим тогда казалось, что наступил большой праздник. Когда Айвар вспоминал, что Инге приходится рано вставать по утрам и, несмотря ни на какую погоду, весь день ходить за стадом, у него сжималось сердце, было стыдно перед другом: пока Инга одиноко бродит по пастбищу, он может каждое утро спать сколько вздумается, а потом целый день занимается чем хочет – гуляет по лесу, играет, читает книги или удит на речке рыбу. Почему же так устроено, что одному живется плохо, а другому хорошо? Ведь Инга ничуть не хуже его, Айвара, – в школе по всем предметам у них одинаковые отметки.
Мальчику казалось, что он как-то обкрадывает своего друга.
Зимой друзья снова сидели за одной партой, помогали друг другу решать трудные арифметические задачки, но после уроков уже не могли, как раньше, вместе бродить по лесу, так как идти им было в разные стороны. По очереди они провожали друг друга, говорили о прочитанных книгах, о предстоящем путешествии в жаркие страны, а затем, расставшись, спешили домой, чтобы родители не подумали, будто учитель в наказание оставил их после уроков в школе.
3
Прошло четыре года. Инга Регут каждое лето нанимался пастухом, зарабатывал себе одежду и хлеб – для батрацкой семьи это было большим подспорьем. Айвару не приходилось зарабатывать себе на хлеб и одежду – все это доставляли ему с избытком батраки Тауриня. Если мальчик в летние каникулы помогал в легких работах по усадьбе, то только потому, что будущему хозяину надо было и самому разбираться в полевых работах. Уже давно было решено, что после окончания начальной школы Айвара пошлют учиться в сельскохозяйственное училище.
Время это подошло быстро. Айвару и Инге было по четырнадцати лет, когда они окончили начальную школу. Получив свидетельства – лучшие в классе, – друзья в последний раз пошли в Аурский бор и несколько часов бродили по любимым тропинкам.
– Что ты теперь станешь делать? – поинтересовался Айвар.
Инга пожал плечами и попробовал улыбнуться, но улыбка получилась грустная, вымученная.
– Мне выбирать не приходится. Надо начинать работать. На отцовский карман надеяться нечего. Уже договорились – у Кикрейзиса полубатраком.
– А как с дальнейшим ученьем?
– Там видно будет.
– Тебе надо учиться, Инга! – страстно воскликнул Айвар. – У тебя хорошая память.
– Какой в том прок, если в кармане ни гроша. Мне и начальную-то школу окончить нелегко было, а о средней школе или техникуме и думать нечего. Это для хозяйских сынков.
– А если у них башка звенит от пустоты? Учиться надо тем, у кого есть способности, а не у кого много денег, да мало ума. Надо бы издать такой закон, чтобы в среднюю школу не принимали неспособных людей, пусть они будут какие угодно богачи. Ты, Инга, не имеешь права останавливаться на полдороге.
– Я и не думаю. Проработаю у Кикрейзиса до осени, куплю книги и буду заниматься по вечерам дома, а весной попробую сдать экзамены.
– А не трудно будет?
– Выдержу… силы хватит… – засмеялся Инга.
Он был на полголовы ниже Айвара, но плечист и мускулист, почти как взрослый парень.
Айвару было жаль Ингу, и, так же как при встречах на пастбище Стабулниеков, он чувствовал себя в чем-то виноватым перед ним. Почему Инге, с его светлой головой, приходится так рано впрягаться в тяжелое ярмо? Почему он, Айвар, не может ему помочь и как-то изменить его судьбу? Почему так бессмысленно устроена жизнь?
Много было этих «почему», слишком много, и Айвар тщетно старался найти на них ответ. Ответа он не нашел, только теперь он особенно ясно увидел, что в жизни, которую ему приходилось наблюдать, царит жестокий закон – право сильного – и один человек изменить этот закон не в силах, будь он самым способным и самым честным.
Прощаясь, они крепко пожали друг, другу руки и, ободряюще кивнув, улыбнулись, но у обоих на душе было тяжело. Они понимали, что сегодня их пути расходятся надолго, возможно – на всю жизнь.
Дома Айвара ждал сюрприз, в связи с успешным окончанием школы Тауринь подарил ему велосипед. Вручая подарок, он торжественно сказал приемному сыну:
– Это за школу. Когда окончишь училище и пройдешь конфирмацию, получишь мотоцикл, а вернешься с военной службы, велю сшить тебе мундир айзсарга из лучшей материи, как офицеру.
Жизненный путь Айвара был намечен далеко вперед, и никто не спрашивал, нравится ли ему этот путь.
В конце лета Тауринь отвез приемного сына в одно из прославленных сельскохозяйственных училищ – в Приедоле.
4
Приедольское сельскохозяйственное училище было устроено в бывшем дворце какого-то помещика, сбежавшего после войны в Германию. В одном флигеле помещались классы, в другом – интернат. Здесь же, за большим парком, начинались поля, где воспитанники проходили сельскохозяйственную практику. Окрестности были живописны – березовые рощи, пологие холмы и богатая рыбой речка Приедоле.
Большинство воспитанников составляли дети богатеев. У них были примерно одинаковые интересы, одинаковое отношение к окружающему миру. Почти все они готовились применять приобретенные в школе знания в отцовских усадьбах, и лишь немногие, у кого родители не имели собственного хозяйства, думали о службе. Кулацкие сынки, которым во всех школьных делах принадлежало решающее слово, называли себя «молодыми волками» и составляли замкнутое, крепко спаянное общество, во главе которого стоял так называемый «старый волк» – один из самых энергичных и влиятельных воспитанников последнего класса. Такого главаря выбирали в начале учебного года на открытом собрании; это событие почему-то именовали «завыванием молодых волков», и ученики первого класса участвовать в нем не имели права.
С нескрываемой радостью они восприняли фашистский переворот Гитлера в Германии; еще с большей радостью приветствовали события 15 мая в Латвии – эти события казались им чем-то само собою разумеющимся и необходимым, они придавали их классу больший вес и значимость. Наследники состоятельных хозяев, поставщиков масла, льна и бекона, считали новый курс правительства вполне естественным – ведь он был на руку крупным землевладельцам. Государственная дотация за каждый произведенный для экспорта килограмм масла, льна или бекона, так же как доплата за каждого занятого в усадьбе городского безработного, не казались им странными и несправедливыми, гак как они готовились строить свое благополучие именно на этих доплатах.
Айвар скоро привык к режиму училища: воспитанники вставали в один и тот же час, в определенное время шли в классы, обедали, готовили уроки, отдыхали и ложились спать. С первого же дня Айвар серьезно взялся за ученье и без особого усилия стал одним из лучших учеников в классе; однако первое место принадлежало Юрису Эмкалну, сыну кузнеца. Айвар сидел с ним за одной партой. Их кровати в интернате тоже стояли рядом. Они быстро подружились. Юрис Эмкалн заменил Айвару Ингу Регута. Без такой дружбы не может обойтись ни один юноша: он должен иметь единственного, настоящего друга, которому можно доверить свои мечты и тайны. У Юриса не было надежды когда-нибудь попасть в общество «молодых волков» – для сына простого кузнеца, которому отец не мог ежемесячно высылать карманные деньги, не было места в этом обществе, но он и не стремился туда, Иногда Эмкалн, не стесняясь, высмеивал высокомерных «молодых волков». Богатые сынки кое-как мирились с зубоскальством Эмкалн на и не задевали его, потому что он обладал качеством, которое всегда высоко ценят все подростки: физической силой и ловкостью. В приедольском училище не было лучшего гимнаста, чем этот светлокудрый худощавый юноша, а когда он в гимнастическом зале брался за гири или штангу, то некоторые хвастуны от удивления разевали рты.
По совету Эмкална Айвар тоже стал в свободное время заниматься гимнастикой и гирями. В конце концов это было полезнее, чем тайное курение и увлечение пивом, распространенные среди большинства «молодых волков»; они считали это проявлением истинного мужества и молодечества.
Воспитанники училища всегда отмечали именины выпивкой: в одной из комнат интерната приготовляли стол с пивом, вином и закусками, и, когда учителя уходили, начинался пир. У некоторых старшеклассников уже были подруги среди дочек соседних хуторян, к которым они ходили по ночам на свидания, и порой рассказывали товарищам совершенно неслыханные вещи о благосклонности возлюбленных.
– Мы – будущие хозяева жизни! – хвалились «молодые волки». – Надо заранее учиться брать от жизни все, что можно. Надо наслаждаться – вот в чем главное.
Чувствуя за спиной коренастые фигуры отцов и их тугие кошельки, молодчики держались свободно и самоуверенно, не особенно церемонясь даже с учителями, которые все же были не одной с ними кости, не одной плоти. Случилось, что один из приедольских воспитанников, сын владельца крупного имения, пристал в пьяном виде к молодой жене учителя, о которой болтали, что она благоволит к ученикам старших классов. Парень действовал слишком опрометчиво и высказал свои предложения в присутствии госпожи директорши. Произошел скандал. Однако дело кончилось отеческим внушением в кабинете директора и формальным извинением перед оскорбленной дамой; из училища исключали только сыновей бедноты, а сынки состоятельных родителей могли позволить себе то, за что других сажали в тюрьму.
В таком окружении приходилось жить и учиться Айвару. И если он не испортился, то только благодаря Юрису Эмкалну, у которого в жизни были совсем иные цели и содержание и который сумел хоть отчасти привить свои идеалы Айвару.
– Труд – вот главное содержание человеческой жизни, – сказал как-то во время прогулки Эмкалн Айвару. – И нет более благородной цели, чем служить человечеству своей деятельностью и этим способствовать приходу лучшей жизни не только для себя, но и для всего общества.
– Что бы ты сделал, если бы у тебя была возможность исполнять все свои желания? – спросил его Айвар.
– Во-первых, я постарался бы познать мир и жизнь людей во всей ее многогранности, – ответил Эмкалн. – Много бы путешествовал, читал и постарался бы за самый короткий срок усвоить опыт и мудрость, накопленные человечеством, чтобы потом с большим успехом поработать в той области, которая была бы мне по душе и где я мог бы принести больше пользы обществу. А что бы ты, Айвар, стал делать, если бы у тебя была такая возможность?
– Я об этом не думал. Когда все возможно, трудно выбрать. А может, совсем и не стоит думать о таких вещах, когда знаешь, что они недостижимы.
– Например? – Эмкалн участливо посмотрел в глаза Айвару. – Чего бы ты хотел такого, что сейчас тебе кажется недостижимым?
– Я очень хотел бы повидать далекие земли, моря, но… мне придется жить в усадьбе отца, в Ургах. Я буду к ней привязан до конца жизни.
– А кто тебе мешает уйти, порвать эту связь?
– Долг, Юри. Меня ведь только потому воспитывают, посылают в училище, чтобы Урги не остались без хозяина.
– Я не завидую тебе, Айвар, – сказал Эмкалн, обхватив рукою плечи Айвара.
…Первый учебный год пролетел быстро. Летние каникулы Айвар провел в Ургах, а Эмкалн – в маленькой отцовской кузне, работая молотобойцем и помогая старому Эмкалну: нелегко было кузнецу обучать сына, когда дома были едоки, которые еще не могли помогать отцу.
В начале второго учебного года, когда приедольцы на очередном «завывании» выбирали «старого волка», Айвару предложили вступить в стаю «молодых волков», но он отказался: слишком дурацким казалось ему это паясничание, эта пародия на общественную деятельность. Звали его не очень настойчиво, потому что в училище хватало парней, желающих получить звание «молодого волка».
В эту зиму Айвар прочел множество книг. Вначале читал все, что попадалось под руку: под его подушкой произведения Виктора Гюго сменяли мрачные романы Достоевского; «Мистерии» и «Голод» Кнута Гамсуна Айвар прочел после романов Бальзака, их в свою очередь сменили «Война и мир» и «Крейцерова соната» Льва Толстого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86