– Я поговорю с товарищем Земдегом, – обещал Лидум. – После обеда приходите в министерство и будьте готовы к тому, что вас пригласят высказаться на коллегии.
Директора переглянулись и задумались.
– Боитесь испортить отношения, так, что ли? – усмехнулся Лидум. – Что же это получается? Ведь вы коммунисты, а коммунисты не боятся говорить правду в глаза.
– Не то что отношения боимся испортить, а ни к чему эта излишняя резкость.
– Тупыми зубами жесткого мяса не разжевать. Не забудьте, что у всех бюрократов толстая кожа, надо их шилом колоть, пока почувствуют.
– Ну ладно, если уж иначе нельзя, будем колоть.
Делегация молодых рабочих жаловалась, что им в фабричном общежитии приходится ютиться в тесноте и в скверных условиях.
– По вечерам горит одна тусклая лампочка – нельзя ни газету прочесть, ни письма написать. Кипятку нет, умываться приходится во дворе. И дело совсем не в том, что у фабрики нет средств на ремонт общежития. Деньги есть, рабочая сила тоже найдется, но контора снабжения не дает материалов. Директор уже несколько раз обращался к Кулайнису. Тот, конечно, обещает, но сейчас же забывает про свои обещания.
– Где же ему взять материалы для общежития, когда краска и доски нужны на ремонт дач! – воскликнул один из делегатов.
– Позавчера повезли на Взморье полный грузовик строительных материалов, наши ребята своими глазами видели… – добавил второй.
– Если ничего нельзя сделать, разрешите перейти на другую фабрику.
– И все обстоит именно так, как вы мне рассказали? – спросил Лидум.
– Точно так, товарищ Лидум. Если не верите, приезжайте, своими глазами посмотрите.
– Ладно, друзья, поедем вместе.
Лидум вызвал машину и вместе с рабочими поехал в общежитие. Во многих общежитиях, столовых, клубах, детских яслях он уже побывал и помог руководству предприятий навести там порядок, но это общежитие как-то ускользнуло от его внимания.
Вернулся он часа через два, сердитый и мрачный. Позвонил министру и попросил принять на несколько минут.
– Но сейчас ведь начнется заседание коллегии, товарищ Лидум… – ответил министр. – Мне надо подготовиться, просмотреть еще кое-какой материал.
– Вопрос слишком важный и имеет прямое отношение к сегодняшней повестке дня, – пояснил Лидум.
– Нельзя ли позже… после заседания?
– Нельзя, товарищ министр.
– Ну, тогда приходите… – Лидум услышал, как вздохнул Земдег.
«Вздыхай, не вздыхай, а Кулайниса придется выгнать…» – подумал Ян.
Земдег сидел за письменным столом, уткнувшись в бумаги, и при появлении Лидума поднял бледное лицо. Его взгляд говорил, что ему все надоело, что он устал от бессонных ночей; пальцы нервно теребили бумаги. Рядом с министром стоял Кулайнис – наверно давая объяснения по некоторым материалам.
– Я пойду, товарищ министр, – сказал Кулайнис.
– Лучше бы вы немного задержались здесь, – сказал Лидум. – У меня к вам большой счет.
– Опять? – улыбнулся Кулайнис.
– По-прежнему, – отрезал Лидум. – И я боюсь, что на этот раз вам не рассчитаться.
– Только без лишних резкостей, товарищ Лидум… – заметил министр. – Ближе к делу. Давайте факты, выводы сделаем потом.
Он нахмурился, не скрывая досады. Кулайнис отошел в сторону и с деланным спокойствием наблюдал за Лидумом, но его бородка клинышком все же дрожала, когда заместитель министра посмотрел ему в лицо.
Чтобы не задерживать Земдега, Лидум коротко рассказал о том, что видел в общежитии молодых рабочих.
– Почему же директор не принимает никаких мер? – заговорил Земдег. – Если сам ничего не может сделать, почему не просит помощи?
– Он просит, да ему не дают, – ответил Лидум. – Как нищий, ходит за Кулайнисом, а тот и пальцем не пошевелит.
– Я не понимаю, какая связь между общежитием и мной? – Кулайнис пожал плечами. – Кто запрещает им ремонтировать?
– А чем они будут ремонтировать – святым духом? Скажите, Кулайнис, куда девалась грузовая машина со строительными материалами, которую позавчера следовало отправить для ремонта общежития?
– Были более срочные нужды…
– Ах, вот как – наступает купальный сезон! – крикнул Лидум, не в силах больше сдержаться. – Надо подновить дачу! Пусть рабочие потерпят еще с полгода, потому что некоторым руководящим работникам министерства сегодня же нужен комфорт.
– Что за машина? – спросил Земдег и строго посмотрел на Кулайниса. – На какую дачу отвезли этот материал?
– На вашу, товарищ министр… – буркнул Кулайнис – Спешим достроить гараж. В самой даче тоже надо поставить заново две перегородки, иначе негде устроить столовую.
– Но я ведь не просил вас этого делать! – голос министра звучал сурово. – Кто вам разрешил вмешиваться в мои дела?
– Ваша супруга как-то позвонила… просила позаботиться… – пробормотал Кулайнис.
Всем троим вдруг стало неловко. Земдег поднялся и взволнованно заходил по кабинету. Кулайнис достал платок и долго сморкался. Лидум смотрел в окно.
– Идите, Кулайнис! – строго сказал министр. – Никакого гаража, никаких перегородок. Чтобы сегодня же в общежитие привезли все необходимые строительные материалы! После заседания коллегии лично проверю. И смотрите, если что-нибудь не будет сделано.
Когда Кулайнис ушел, Лидум спросил:
– И вы хотите оставить его в аппарате министерства?
– Прогнать работника не трудно, гораздо труднее найти хорошую замену, – сказал министр.
– Я с вами не согласен, товарищ Земдег, – заговорил как можно спокойнее Лидум. – Моя партийная совесть не позволяет мне дольше молчать. Нет в нашем Доме порядка, и мы оба повинны в этом. Вы – потому, что слишком верите пройдохам и подхалимам, я – потоку, что недостаточно энергично противодействовал этому. Вы – потому, что сами не желали, а мне не позволяли до конца очистить аппарат министерства, я – потому, что примирился с этим и остановился на полпути. Знаете ли вы, почему некоторые фабрики не могут выполнить плана? Потому, что такие люди, как Кулайнис, их сознательно подводят.
Он рассказал о своей беседе с двумя директорами, о том, что говорят рабочие и члены партии. Он перечислял факт за фактом, а их было немало, и чем дальше, тем внимательнее слушал его министр. Когда Лидум наконец замолчал, излив всю накопившуюся в сердце горечь, обоим сразу стало легче. Немного помолчав, Земдег протянул Лидуму руку:
– Спасибо, товарищ Лидум. Вот это было слово коммуниста, это была настоящая помощь. А теперь пойдем в зал заседания.
Кулайниса сняли с работы, некоторые уважаемые работники получили вместо обычной похвалы головомойку и предупреждение, а некоторым из тех, кто обычно помалкивал, дали высказать все, что у них было на душе. Дуновение свежего ветра пронеслось по министерству, по всем коридорам и кабинетам, достигло трестов, контор, цехов ближних и дальних фабрик, и всюду легче стало дышать.
Неизвестно, что в тот вечер Земдег сказал жене, но разговор был не из приятных. После заседания он прежде всего поехал в общежитие молодых рабочих и убедился, что строительные материалы уже начали подвозить. Осмотрев общежитие, он заметно помрачнел.
Когда Ян Лидум после заседания коллегии зашел к себе в кабинет, там его ждал Айвар.
5
У Яна Лидума с Айваром была небольшая квартира на улице Матиса, близ Видземского рынка. Если бы не Ильза, изредка навещавшая брата, в этой холостяцкой берлоге, как Лидум называл свою квартиру, до сих пор не было бы ни занавесок на окнах, ни половиков, ни приличных ламп – словом, тех мелочей, которые придают жилой уют. Самой большой роскошью здесь были книги. Они заполняли все полки, все углы в комнатах отца и сына. Сочинения Маркса и Ленина, Большая Советская Энциклопедия, произведения классиков мировой и советской литературы в нарядных переплетах и в простых обложках стояли рядом с географическими атласами, объемистыми монографиями и комплектами журналов. Все здесь свидетельствовало о разносторонних интересах хозяев.
Придя домой, Ян Лидум зажег газовую плитку и поставил чайник. Сняв пиджак, Айвар принялся помогать ему: нарезал хлеб, накрыл стол. Когда чай был готов, сосиски сварены, Ян Лидум достал рюмки и бутылку портвейна, месяца два хранившуюся для особого случая.
Пока продолжались приготовления, Айвар ничего не говорил о цели своего приезда. Отец устроил ему настоящий экзамен. Надо было рассказать, каковы успехи по заочному обучению в Сельскохозяйственной академии, что сделано на Змеином болоте. Если что-нибудь в ответах Айвара его не удовлетворяло, он объяснял сыну, в чем тот не прав.
– Как поживает Анна? – спросил Лидум, когда они уже сидели за столом. И хотя вопрос был задан без всякого умысла, Айвар опустил глаза.
– Анна не может обижаться, что ей не хватает работы, – ответил он. – Мне кажется, она довольна жизнью.
– Девушке не мешало бы немного подучиться, – задумчиво сказал Лидум. – Теперешнего запаса знаний ей ненадолго хватит. А советским людям надо беспрестанно расти и развиваться, вчерашней мудрости сегодня недостаточно.
– Насколько мне известно, Анна занимается прилежно… все свободное время. Правда, его у нее не слишком много.
– Неплохо бы послать ее учиться в двухгодичную партийную школу. Поговори с Артуром. Пусть учтет, когда будет отбирать новых слушателей. Анна заслужила, чтоб ей немного помогли.
– Хорошо, на обратном пути заеду в уком. Сомневаюсь только, захочет ли Анна уехать из волости, пока не будет закончена осушка Змеиного болота, – ведь это ее самая заветная мечта. И Анна много помогает мне.
– Болото осушат и без нее, – Лидум наполнил рюмки и чокнулся с Айваром: – За ваши успехи!
– За скорый конец болота…
– Когда вы думаете как следует взять быка за рога? – поинтересовался Лидум.
– Будущей весной, – ответил Айвар. – Осенью закончим разведывательные работы, зимой разработаем технический проект, а весной пустим экскаваторы, канавокопатели, грейдеры и бульдозеры. Министерство хочет создать при МТС специальный мелиоративный отряд и хорошо вооружить его механизмами. За зиму подготовим и нужные кадры.
– А что ты сам собираешься делать, когда будет готов и утвержден во всех инстанциях технический проект? Вернешься в аппарат министерства?
– Хотелось бы остаться в волости до завершения всех работ. Начальник управления почти обещал. Может, пошлют производителем работ… Если б ты поговорил в министерстве…
Лидум погрозил сыну пальцем:
– Бороться надо, Айвар, без всякой протекции. Вспомни, как мы уговаривались при демобилизации.
– Уговор остается в силе. Мне дядюшка не нужен, но для пользы дела можно бы и помочь. На работе по осушке болота я буду получать меньше, чем сейчас, так что корыстные соображения здесь исключаются.
– А если Анна поступит в партшколу? – Ян Лидум не удержался, чтобы не поддразнить сына.
– Тогда тем более нужно остаться на болоте, – горячо отозвался Айвар. – Одному из нас там быть необходимо. Нельзя же без энтузиастов.
– Ладно, я еще посмотрю, как у вас там с энтузиазмом.
Они выпили еще по рюмке и перешли в комнату Яна Лидума.
– Знаешь, отец, меня начинают тревожить тени прошлого, – сказал Айвар и, протянув отцу письмо Тауриня, стал рассказывать о своем разговоре с Пиколом. – Всего можно было ожидать, но не такой наглости, – заключил юноша. – За кого он меня принимает? Наверно, думает, что если человек по независящим от него обстоятельствам побыл в их стае, то всю жизнь будет тосковать по ней.
– Врага никогда нельзя недооценивать, – сказал Лидум, задумчиво посасывая старую походную трубку. – Но в этом случае их поведение не говорит о большом уме.
– Домогаться подобного могут только безнадежные идиоты! – с горячностью воскликнул Айвар. Его губы дрожали от волнения, глаза потемнели.
– Идиоты обычно безвредны и не способны на продуманные действия из-за своего слабоумия… – продолжал Лидум. – А эти подлецы весьма ядовиты и опасны. Они знают, чего хотят.
– Это торгаши, отец. Они думают, что за золото можно купить все, что только пожелают… даже человеческую совесть.
– Это естественно, сын, что они так думают. Ведь золото – их религия. Совесть… неужели ты думаешь, что для них еще существует это понятие?
– Но что мне теперь делать? Что ответить Тауриню? Как поступить с Пиколом?
Лидум спокойно и серьезно посмотрел в глаза Айвару.
– А как ты сам думаешь действовать?
– Что тут раздумывать? Если бы дело было только в Пиколе, я при следующей встрече просто связал бы его и сдал органам государственной безопасности. Для меня это было бы делом одной минуты… он и охнуть не успел бы. Но этого мало. Пикол только один из этой волчьей стаи. Там есть еще Тауринь. Обезвредив Пикола, я еще не сведу счетов со всей их бандой, а у меня к ним большой счет.
Айвар говорил это нервно, шагая по комнате.
– Ты конкретнее, Айвар… – вставил Лидум. – Что именно ты хочешь сделать?
– Их хитрости противопоставить свою хитрость. Так действовать я имею право со всех точек зрения. Как это ни противно, я готов начать с ними самую опасную игру. Сделаю вид, что попался на их удочку, а сам заманю в капкан Пикола, Тауриня и всех прочих. Я не сделаю ничего такого, что хоть в малейшей степени причинит вред советскому народу. Буду действовать осторожно и смело, и они поверят мне. А когда все повернется так, как надо, одним ударом прекращу игру, и капкан захлопнется.
– И это все? – спросил Лидум, когда Айвар замолчал.
– Пока все…
– Так, так… Крупная игра, личные счеты, капкан… Ты прав – со всех точек зрения ты имеешь право так действовать. И все же ничего у тебя из этой игры не выйдет.
– Почему не выйдет?
– Вот ты ответь мне на один вопрос. Как бы ты поступил, если бы Пикол или кто другой дал тебе задание убить какого-нибудь советского или партийного работника – Анну Пацеплис, Артура или агента по заготовкам, который заставляет кулака выполнять обязательства перед государством?
– Такие вопросы… даже задавать не надо… От меня они не получат самой безобидной служебной бумаги.
– А если потребуют? Отговориться не удастся, невинными услугами не отделаешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86