Он, не двигаясь, ухитрился, словно дергая за нужные ниточки, довести Руби до чувственного безумия.Торк губами прикрыл веки Руби и провел по ее щеке до самого рта, но тут же отстранился и мучительно медленно Склонился к ее уху, обвел кончиком языка все складочки раковины, потом нырнул вглубь. Язык входил и выходил из крошечной пещерки, пока Руби не выгнулась, не в силах выдерживать ослепительное наслаждение.— А-а-а, — тихо вскрикнула Руби, откидывая голову, и из горла Торка вырвался ответный низкий стон.— Поцелуй меня, Торк. Пожалуйста, — молила Руби и снова охнула, ощутив его теплые губы на своих.— Сладкая, сладкая, — бормотал он, жадно целуя ее, требуя большего и большего, впиваясь все яростнее в ее рот, кусая, посасывая, вбирая в себя, пока Руби не приняла его жаркий язык. — Да, милая, о да! Откройся мне! — вкрадчиво пробормотал он, заполняя ее рот, мягко, соблазняюще гладя, лаская, сплетаясь с ее. языком в чувственном танце, вжимаясь в ее живот напряженной мужской плотью.Но громкий визг Тиры в глубине дома вырвал их обоих из объятий бездумной страсти. Торк что-то раздраженно пробормотал, не отнимая губ от ее глеи. Стараясь дышать ровно и успокоиться, они лежали неподвижно. Наконец Торк слегка отстранился. Желание по-прежнему горело в его глазах, теплое дыхание обдавало ее лицо.— Все же, — еле слышно прошептал он, — все же… я готов любить тебя, хотя и стану навек жертвой твоих чар.Голова Руби пошла кругом, когда он зарылся лицом в ее волосы. В мозгу непрестанно звучали его слова. Она тоже пошла бы на риск ради него, если бы такая возможность появилась. Руби уже хотела сказать ему это, но тут же забыла обо всем, кроме охватившего ее гнева. Тело Торка тряслось не в приступе страсти, а от смеха.Смеха! Этот жлоб смеет насмехаться над ней!Руби изо всех сил отпихнула Торка, и тот откатился, хохоча уже во весь голос и одновременно несвязно пытаясь объяснить причину своего веселья. Наконец, немного успокоившись, он попытался рассказать, в чем дело, бессвязно бормоча что-то и то и дело фыркая, чем приводил Руби в еще большее бешенство:— Видела бы ты лица Олафа и Дара, когда Зигтриг объявил, почему позвал меня так срочно! Не потому, что ты опять проделываешь эту дурацкую пробежку, и не потому, что шьешь непристойные одеяния, а потому, что учишь его женщину, как уберечься от беременности!Тут Торк опять неудержимо расхохотался, и Руби угрожающе ткнула его локтем в ребра.— Если не прекратишь, я вылью на тебя кувшин с водой!Торк немного успокоился, но ненадолго.— Но самое смешное было, когда он упомянул о чем-то вроде оргазма, а Дар попросил объяснить, что это такое. И когда… когда…Его скрутило новым приступом смеха.— …когда Зигтриг упомянул о каких-то множественных оргазмах, я думал, Олаф тут же лопнет! А Дар просто язык проглотил!— О нет, — простонала Руби, закрыв лицо ладонями. Может ли человек умереть от стыда? Господи, хорошо бы сейчас провалиться сквозь пол и исчезнуть! Подумать только, все, включая Торка, знают о тех ужасных вещах, которые она наговорила!Торк все-таки отдышался, вытер глаза и собрался уйти, но сначала нагнулся и нежно, почти с сожалением провел кончиком пальца по ее губам. Ему удалось достаточно быстро взять себя в руки, и с прежней холодной сдержанностью он объявил, когда они собираются уезжать завтра, и снова предостерег, что лучше ей вести себя, как подобает, иначе она пожалеет об этом.Остановившись в дверях, Торк последний раз ласкающе оглядел Руби, словно стремясь запомнить ее черты, но потом снова все испортил, выпалив:— Предупреждаю, девушка, что за эти три недели могу попробовать узнать, сколько этих множественных штучек можешь испытать ты сама.Руби бросила в него куском мыла, но Торк ловко увернулся, и мыло вылетело в дверь. Смех Торка долго слышался после того, как он спустился по ступенькам и вышел во двор. ГЛАВА 9 Но Торку больше почему-то не хотелось смеяться. Когда он улегся спать в отведенной ему комнате во дворце и Эсль пришла к нему ночью, Торк прогнал ее. Слишком много мыслей мучило его.Он совсем потерял голову. Сегодня, впервые за много лет, перешел установленную им же самим границу в отношениях с женщинами. Риск! Он говорил о риске, которому подвергается, связавшись с Руби. Но, боги, дело совсем не в этом! Опасность, которой подвергался Торк, значила весьма мало! Смерть всегда стояла за плечами, его постоянный спутник, но он слишком любил Тайкира и Эйрика, чтобы не бояться за их жизнь.А Руби? Ведь и ей грозит беда! Но неужели ему не все равно? Кровь Тора, конечно нет! Эта соблазнительница смогла отыскать путь к его сердцу и теперь сидит там занозой!Торк закрыл глаза от отвращения к себе, нещадно ругая собственную беспечность. Нужно превратить это, и немедленно! Осталось надеяться, что еще не слишком поздно.Десять лет пребывания среди джомсвикингов научили Торка самодисциплине. К утру он окончательно взял себя в руки, твердо намереваясь держаться подальше от Руби. Женщины предназначены для того, чтобы согревать постель мужчины. А большего ему не нужно.Но при виде соблазнительной попки Руби, подскакивающей на пони перед самым носом Торка, у того пересохло в горле. Даже темная туника, которую она надела в дорогу, не могла скрыть изящной шейки, стройной талии и округлых бедер. О Фрейя!Мысленно выругавшись, Торк вонзил каблуки в бока коня и оказался во главе кавалькады. На Руби он даже не посмотрел.Это к лучшему — именно так и должен себя вести человек чести. Все же…Безразличие Торка глубоко ранило Руби. Сначала она не понимала столь резкой перемены — тот веселый, смеющийся вчерашний Торк превратился в замкнутого, безразличного, сурового викинга! Но потом она сообразила, что во всем виноват хаос, разразившийся сегодня перед отъездом.Олаф орал на всех семерых дочерей, включая Тиру, погнавшуюся за убежавшей уткой:— Если хотя бы одна из вас шевельнется или откроет рот, останется с Ульфом! Хватит с меня воплей, жалоб, стонов и капризов!Он тут же выругал Селика, который, назло ему, сделал гримасу Тире.Руби едва сдержала смех: когда они добрались только до окраины Джорвика, уставшая Тира, поинтересовавшись, уж не приехали ли они, запросилась па горшок.Но смех замер, потому что Торк проехал мимо, без слов приветствия. Он держал голову высоко, с самоуверенным видом, только мускул на упрямо сжатой челюсти дергался, когда он намеренно безразлично миновал Руби.Она не удивилась бы такой внезапной холодности, если бы Торк не приходил вчера в ее комнату и не смеялся над сценой во дворце Зигтрига. И теперь его равнодушие сводило Руби с ума.Постаравшись забыть о своей обиде, Руби повернулась к Джиде:— Прости за вчерашнее, особенно за то, как с тобой говорил Олаф.Но Джида лишь отрицательно мотнула головой.— Не стоит извиняться, девочка. Я давно уже так не веселилась, не говоря уже о Торке и Олафе. Мы слышали, как он вчера смеялся в твоей комнате.Руби сообщила о том, что рассказал Торк, и когда закончила, Джида снова хихикнула, дополнив историю словами Олафа.— Самое забавное то, что Зигтриг сунул Торку под нос какую-то серую сморщенную штуку и спросил, знает ли он, что это.— О нет!— Не представляешь, что случилось потом, — еще громче рассмеялась Джида. — Это был презерватив Фрейдис, тот, что она расшила красной и золотой нитками, да еще… еще… приделала к низу бахрому, — едва выговорила Джида.— Неужели?! — охнула Руби.Наконец, немного устав, она решила побыть с детьми и, привязав лошадь к задку повозки, уселась на солому вместе с ними. Следующие несколько часов, пока процессия не остановилась, чтобы напоить лошадей, она забавляла их интересными историями и веселыми песнями. Из детских песен она помнила лишь рождественские гимны и, несмотря на летний день, пела их с большим успехом.Торк посматривал в ее сторону несколько раз, пока Руби, Джида и дети, усевшись на большой валун, ели холодный обед. Чувствует ли он существующую между ними связь? Даже если Торк не верит в то, что Руби пришла из будущего, в то, что они когда-то были мужем и женой, он не может отрицать их взаимного притяжения, искры, пробегавшей между ними каждый раз, когда их руки соприкасались. Но бесстрастное лицо Торка не отражало никаких чувств, и Руби снова почувствовала, что ее предали.Они должны были прибыть в поместье Дара до ночи, но уже к полудню путешественники измучились. Тире повезло больше. Она крепко спала в повозке после того, как Руби шесть раз повторила считалку о старушке, живущей в башмаке.Но все были грубо вырваны из полудремы, когда из леса выметнулись шестеро всадников и отрезали Дара, ехавшего в конце каравана. Должно быть, незнакомцы ехали за ними довольно долго и сумели захватить Дара в тот момент, когда он покинул место рядом с внуком.— Уберите с дороги женщин и детей! — с беспокойством вскрикнул Торк под аккомпанемент злобных ругательств, направленных на часовых, проворонивших врага.— Селик, останься с Эйриком и Тайкиром и охраняй женщин.Мрачный Торк и разъяренный Олаф, захватив шестерых человек, помчались в погоню. Больше двух часов, показавшихся вечностью, Руби плакала и молилась, тревожась о судьбе Дара и о безопасности Торка и его людей.Когда измученные воины наконец въехали в поспешно раскинутый лагерь, Руби быстро пересчитала их. Слава Богу, все здесь, включая Дара, который казался невредимым, если не считать угрюмого вида и порванной туники.Кроме того, они успели захватить в плен двух окровавленных преследователей со связанными за спиной руками. На обоих ничего не было, кроме штанов. Рубцы от кнута покрывали голые спины и груди. Рана на плече одного из них сильно кровоточила, а на лбу другого синел огромный синяк. Очевидно, их били, чтобы добыть сведения.Не успев спешиться, Торк обратился к Селику:— Двое мертвых, двое сбежали.— Откуда они?— Пока не говорят. Ничего, до утра еще далеко. Они у меня раскроют рты.Синие глаза Торка блеснули сталью и кровожадной яростью, испугавшей Руби. Да, враги не дождутся сострадания!— Они умрут? — боязливо спросила Руби Джиду.— Да, но не сразу. Может, их будут пытать кровавым орлом.Как ни странно, Руби не заметила в Джиде ни малейшей жалости к пленным. Правда, они похитили Дара и, вероятно, не пощадили бы его, но пытки?!— Что такое «кровавый орел»?— Неужели никогда не слыхала? — удивилась Джида. — Теперь он редко употребляется. Это то, что три великих брата-датчанина — Халфдан Крепкие Объятия, Убби и Ивар Бескостный — сделали с королем Аэллой тридцать лет назад, чтобы отомстить за смерть отца, Рагнара. Аэлла бросил Рагнара в яму со змеями и злорадствовал, наблюдая, как они жалят его. И говорят, Аэлла потом хвастался, что поросята станут визжать, узнав о судьбе борова. Но сыновья Рагнара доказали, что Аэлла прав, потому что поросята отомстили за смерть борова кровавым орлом.— Но что это такое? — задохнулась Руби.— Это самая медленная и мучительная смерть. Викинги привязывают врага к дереву и надрезают его позвоночник так, что ребра разлетаются в стороны, подобно крыльям, обнажая сердце. Потом те мешки, которые нужны людям для дыхания, вытаскиваются и кладутся на спину. Это считается благородной жертвой Одину, — объяснила Джида.— Думаешь, Торк способен на такое? — пробормотала Руби, борясь с тошнотой.Джида непонимающе поморщилась:— Почему ты спрашиваешь? Он джомсвикинг, но любой мужчина сделал бы это, чтобы защитить семью.Руби пыталась не думать об ужасных картинах, вызванных рассказом Джиды. Она заметила, что Торк по-прежнему игнорирует ее. По правде говоря, печальное происшествие с Даром, казалось, еще больше укрепило решимость Торка, которой Руби не понимала, но ощущала всем сердцем.Из-за всех задержек солнце уже село, когда они въехали на поместье Дара, лежавшее среди полей и лугов, кормивших огромные стада овец. Пастухи, с посохами в руках, с помощью лаявших колли загоняли стада на ночь. Было еще достаточно светло, и арендаторы и крепостные высыпали из домов, приветствуя ярла. Все выглядели сытыми и довольными.Джида объяснила Руби классовую систему викингов: верховные короли, мелкие короли, или знать, землевладельцы — ярлы, или графы, мелкопоместные дворяне, или гесиры, фермеры, свободные крестьяне, или арендаторы, и наконец, на самом низу — рабы. Сначала Руби никак не могла усвоить все это, пока не научилась отождествлять титулы с именами: король Гаральд был, конечно, верховным королем, Дар и Торк — ярлами, Олаф и Селик — гесирами.Дома в деревне, через которую они проезжали, были построены в стиле викингов — длинные прямоугольные здания с черепичными крышами. Они выстроились вдоль небольшой речки. Конюшни и хозяйственные постройки стояли поодаль.Проехав деревню, они приблизились к стоявшему на холме хозяйскому дому, окруженному высокой деревянной оградой, ворота которой охраняли викинги-гесиры. Все это напомнило Руби форт, окруженный палисадом, из фильмов-вестернов. Во дворе были конюшни, амбары, кладовые, псарни, кузница, оружейная, пекарня, отдельная кухня, открытые очаги и другие постройки. К деревянной центральной части дома были там и тут добавлены позднейшие каменные пристройки.Несколько хорошо одетых мужчин и женщин стояли на крыльце, ожидая прибытия усталых путешественников. Седовласая Ауд выступила вперед, чтобы приветствовать мужа. Обняв Дара, она повернулась к Торку и поцеловала внука.Дар бросил узников в маленькое темное каменное здание. Ауд вопросительно взглянула на мужа, но воздержалась от расспросов.— Молодец, Торк!Молодая темноволосая женщина выбежала вперед и бросилась Торку на шею, приветствуя его звонким поцелуем в губы, прежде чем отстраниться и зазывно улыбнуться ему. Откинув голову и показывая ямочки на щеках, громко, так, что слышали все, она спросила:— Ты так же скучал по мне, как я по тебе?— Как не стыдно! — неодобрительно прошипела Джида, пораженная столь непристойным поведением.— Линетт ведет себя просто неприлично, — покачала головой Ауд. — Словно низкорожденная рабыня, а не благородная вдова викинга.Но тут Джида предательски заметила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44