— Тилли? — прошептала она, всматриваясь в темноту, когда дверь закрылась. Ответа не последовало, и Джонти увидела, что к ней приближается высокая широкоплечая фигура. Она поднесла руки к горлу. — Что ты сейчас хочешь, Корд Мак Байн? — прошептала она. — Ты еще не все сказал?
Корд грубо рассмеялся, сбросив на пол шляпу и сняв куртку. Потом, расстегивая рубашку, насмешливо сказал:
— Ты знаешь, что я хочу. Единственное, что я всегда буду хотеть от тебя, — он вытащил рубашку из брюк, стащил рукава и бросил ее рядом со шляпой. — тело постоянно у меня перед глазами, оно горячит мою кровь, заставляет хотеть его. Поэтому, моя проституточка, ты успокоишь меня, снимешь мою боль.
Теперь его руки расстегивали ремень, и Джонти попятилась, пока не уперлась в кровать.
— Убирайся отсюда, Корд Мак Байн! — в бешенстве зашептала она. — Я никогда не позволю тебе снова ко мне прикоснуться. Я ненавижу тебя и ты мне противен, ты, холодный и беззаботный ублюдок.
— Хорошо, — также шепотом сказал он, снимая брюки и нижнее белье. — Я и не хочу от тебя никаких нежных чувств.
Не успела она и глазом моргнуть, как его пальцы уже расстегивали ей платье, потом стащили его через голову. Он пробежал опытным, оскорбительным взглядом по всему ее телу и уставился на темный треугольник волос, ясно просвечивающийся сквозь тонкий миткаль, и она оцепенела от злости и унижения.
Джонти неистово замотала головой, когда он грубо сказал:
— Это все, что я хочу от тебя. Войти в тебя и быть в тебе до тех пор, пока мой мозг не избавится от тебя.
И хотя она продолжала мотать головой, даже протянула руку, чтобы остановить его, он снял с нее всю одежду. Потом, отступив, Корд ласковым, хриплым голосом сказал:
— Посмотри на меня, посмотри, как я хочу тебя.
— Нет, — застонала Джонти, отворачиваясь от него но ее кровь уже сладкой истомой растекалась по венам.
— Да, — настойчиво сказал он, поворачивая ее голову за подбородок и заставляя смотреть на него.
В тусклом свете лампы Джонти беспомощно смотрела на его прекрасное сильное тело. Ее взгляд опустился ниже, как раз на его возбужденный член. Она вспомнила, как однажды он вошел в нее, и как она изнемогала, пока не ощутила потрясающее наслаждение. Из ее судорожно сжавшегося горла вырвался слабый стон.
— Ты хочешь этого, правда? — Корд прижался к ней. — Ты хочешь, чтобы я вошел в тебя, ты хочешь ощущать его скольжение, как он заполняет тебя, заставляет трепетать и сжимать мне плечи.
— Нет! Нет! Не хочу, — слабо застонала она, когда ощутила его член между ног.
— Зачем ты врешь? — Корд провел шершавым пальцем по отвердевшим соскам. — Твои соски выдают тебя, — насмешливо сказал он. — Взгляни на них, как они отвердели, они ждут, когда я возьму их в рот и слегка поласкаю.
— Это неправда, — слабо отпиралась Джонти. — Я не хочу…
Слова замерли у нее на губах. Корд склонил голову и обхватил ртом ее грудь.
— О, Боже, — простонала она, когда он начал ее ласкать.
«Почему я не могу сопротивляться? — спрашивала она себя. — Почему мое тело не слушалось того, что приказывает делать мой ум»?
Она подсознательно качнулась к нему, и, подняв голову, Корд привлек ее к себе, прижав ее грудь к своей груди, покрытой спутанными волосами.
— Что ты говорила насчет моей холодности?
Джонти уловила насмешку в его голосе, и на секунду самообладание вернулось к ней. Он играл с ней, издевался над ее чувствами. Она положила руки ему на грудь, собираясь оттолкнуть. Но как будто почувствовав ее пробуждение, Корд взял ее за ягодицы и крепко прижал к своему отвердевшему от возбуждения члену. Начав медленные ритмичные движения, он тихо прошептал:
— Ты тоже не холодна. Скажи, будь честной, что ты хочешь, чтобы я вошел в тебя. Ты помнишь, как нам было хорошо вместе?
Кровь стучала у Джонти в висках, а нижняя часть тела слабела от желания. Она так долго ждала его. И все же, когда Корд слегка подтолкнул ее к кровати, она запротестовала и попыталась его оттолкнуть.
— Черт возьми, — нетерпеливо и раздраженно сказал Корд. — Ты знаешь, что хочешь меня, поэтому перестань валять дурака.
— Нет! Я не хочу! — она всхлипнула.
— Посмотрим, — теряя терпение, Корд толкнул ее в плечо, и она упала на кровать. — Я заставлю тебя попросить об этом, — прошептал он и опустился на пол, держа руки на ее коленях.
Он пробежал ладонью вверх по ее ногам и погладил по внутренней стороне ее дрожащих бедер. Джонти вздрогнула и тихо простонала, когда он отвел темные волосы и, раздвинув ей ноги, прижался лицом к ее телу. Почувствовав внутри легкие толчки его языка, она привстала и, ухватив его за плечи, попросила:
— Пожалуйста, Корд, не надо.
Корд поднял голову и сказал:
— Я остановлюсь, когда ты признаешься, что хочешь меня.
Джонти едва сдерживала себя, пока не поняла, что потеряет сознание от желания почувствовать Корда в себе.
— Да, — задыхаясь, сказала она. — Я хочу тебя.
Пытка закончилась.
— Ты хочешь — что? — спросил шепотом Корд. — Что ты хочешь? Скажи мне.
Прошло несколько секунд, а Джонти ничего не ответила, и Корд снова приблизил голову к ней.
— Нет! — вскрикнула она. — Не это. Я хочу, чтобы ты вошел в меня.
— Вот теперь, ты — умница, — насмешливо сказал он, подтягиваясь вверх.
Она почувствовала, как он дрожит всем телом, и поняла, что он изнемогает от желания.
Пока Корд держался на локтях над ней, он взял ее руку и направил к своему возбужденному члену.
— Ты знаешь, что делать, — нежно прошептал он. Джонти обхватила упругий ствол, вспомнив, как он научил ее вводить его внутрь. Корд затаил дыхание, когда вошел в нее на два дюйма, потом забросил ее ноги себе за спину, и тогда она подалась ему навстречу и поглотила целиком его.
Корд, затаив дыхание, наслаждался, наблюдая, как она втягивала его в себя, сдерживаясь, пока не почувствовал, что она изнемогает.
— О, Боже, — простонал Корд. — Все так, как мне запомнилось: нежная, упругая, засасывающая меня.
Он начал медленные, ритмичные движения и чуть слышно шептал:
— Давай, милая, возьми его глубже, поглоти его целиком.
Прошло десять, пятнадцать минут, а Корд, обливаясь потом, не останавливался. Он дважды довел ее до оргазма, но продолжал двигаться назад и вперед. Джонти подняла руку к его мокрому лицу.
— Что-нибудь не так? — прошептала она.
— Все в порядке, — ответил он. — Я хочу продлить это удовольствие.
Корд продолжал раскачивающиеся движения и, потеряв самообладание от ее нежного прикосновения, приподнял ее за ягодицы и, зафиксировав в таком положении, стал двигаться все быстрее и быстрее. Через мгновение он вскрикнул, и Джонти почувствовала, как внутри у нее разлилась теплая жидкость. Как чудесно вновь ощущать его тело, подумала Джонти, чувствуя его вес, когда он безвольно лежал на ней. Она нежно погладила его мокрую голову. Конечно, после этого, он не скажет ей больше грубых слов. Их любовь была прекрасна. Он был таким нежным. Она ждала, когда он заговорит, скажет то, что ей хотелось услышать.
И когда, наконец, Корд заговорил, ей захотелось, чтобы он стал немым.
Медленно вынимая свой обмякший член, Корд встал и сгреб одежду. Она слышала шелест, когда он одевался, слышала, как он одел ботинки, видела его расплывчатые очертания, но, когда он заговорил, она почувствовала острую боль в груди.
— Ты по-прежнему чертовски хороша, леди, — насмешливо сказал он. — Сколько денег мне оставить на столике?
«Боже, он не говорил этого». Джонти от боли закрыла глаза. Но она правильно его поняла. Это было в его манере: наброситься на нее самым жестоким способом, который только он мог придумать.
Смотря на него потухшими глазами, Джонти сумела спокойно сказать:
— Это бесплатно … в память о прошлом.
Она заметила, что он дернулся и напряженно улыбнулся. Корд не ожидал спокойного ответа. Он думал, что она набросится на него, даст ему возможность сказать побольше горьких и обидных слов. Молчание становилось все напряженнее, и Корд не знал, как его нарушить. Наконец, он повернулся и пошел к двери, споткнувшись о тапок Джонти посреди комнаты. Он тихо ругнулся, толкнул дверь и чуть не столкнулся с Тилли, потянувшейся за дверной ручкой.
— Привет! Что ты делаешь здесь? — требовательным голосом громко спросила острая на язык Тилли.
Корд прошмыгнул мимо рассвирепевшей женщины.
— Спроси у нее, — он указал пальцем на кровать.
Когда за Кордом закрылась дверь, Тилли поспешила в комнату и сделала свет в лампе поярче.
— Не Корд Мак Байн ли это был? — она обернулась и посмотрела на Джонти. Когда Джонти, вся в слезах, поспешно натянула одеяло, скрывая свою наготу, Тилли воскликнула:
— Милая моя! — и села на край кровати. Убрав ладонью мокрые пряди со лба Джонти, она тихо спросила: — Этот изнасиловал тебя?
— Не совсем так, Тилли, — Джонти вытерла слезы, бегущие по щекам. — Он … уговорил меня, — она села и бросилась в объятия Тилли. — О, Тилли, — всхлипнула Джонти. — Он такой хитрый, такой жестокий.
Тилли покачивалась взад-вперед, баюкая Джонти, и шершавой ладонью поглаживая ее по спине, пытаясь успокоить:
— Иногда, Джонти, мужчина ведет себя так, потому что сам очень страдает.
— Это не тот случай, — убежденно сказала Джонти. — Этот Корд Мак Байн никогда не будет страдать. Разве что, если задеть его гордость. Я думаю, что я это сделала, уехав от него, не предоставив ему возможности самому послать меня подальше.
— Он видел Коти? — обеспокоенно спросила Тилли, слегка отстранив Джонти.
— Нет. Удивительно, но Корд вел себя очень тихо, как будто не хотел потревожить Коти, — она задумчиво нахмурилась. — Ты думаешь, он так вел себя по доброте или потому, что боялся разбудить Коти, и на плач мог прийти кто-нибудь в мою комнату?
— Я не знаю, милая, — Тилли покачала головой. — Некоторые мужчины получают удовольствие молча, а другие кричат, как разъяренные буйволы.
Корд был не совсем молчаливым. Джонти вспомнила его слова похвалы, его ласковые просьбы — все это он говорил ей хриплым шепотом.
Тилли встала.
— Почему бы тебе не надеть сорочку и не поспать? Ты больше сегодня не в состоянии раздавать карты.
— Да, ты права, — согласилась Джонти, потом спросила: — Тилли, ты знаешь этот чай, который ты … завариваешь девушкам, чтобы они не …
— Я сейчас принесу тебе чашечку, милая, — прервала ее Тилли. — Нам не надо, чтобы еще всякие дьяволы приходили, правда?
Когда Корд вышел из пивной, его поджидала старая Дженни. Вина и уныние затуманили его мозг, и он чуть не споткнулся о скрюченную старуху, сидящую у двери.
— Я неплохо потрудилась, а, молодой человек? — сразу же начала она. — Я сообщила тебе, что Джонти вернулась.
— Ты все сделала как надо, Дженни, — Корд, не глядя, сунул руку в карман и вытащил несколько банкнот. — Благодарю, — он сунул деньги в ее грязную протянутую руку.
Скрюченными пальцами старуха жадно забрала свое вознаграждение. Потом, рассмеявшись своим надтреснутым голосом, она лукаво сказала:
— Джонти, действительно, всех нас удивила. Вернулась назад женщиной с ребенком, — она внимательно изучала лицо Корда. — Как ты думаешь, кто отец ее незаконнорожденного? Я не видела возле нее ни одного мужчины, кроме Ла Тора.
Корд собрался пройти мимо старухи, испугавшись, что может дать ей по морщинистой физиономии за ее слова, которые резали его, как ножом, когда Дженни встала и загородила ему путь.
— Ла Тор обожает ее. Обращается как с королевой. А на ребенке он прямо-таки помешан. Это мальчик, ты знаешь?
— Мне надо идти, — в отчаянии сказал Корд, взяв старуху за руки и решительно убрав со своего пути.
Ронайд приветственно заржал, когда Корд стал отвязывать поводья от столба. Мустангер вскочил в седло и тронулся в путь.
«Выброси ее из головы, — приказал себе Корд. — Если ты этого не сделаешь, то тебе придется всю оставшуюся жизнь выкидывать номера как сегодня».
Человеком, пустившим коня бешеным галопом, был мрачный и обиженный Корд.
Глава 26
Мягкий женских смех, глубокий и радостный мужской смех и высокий детский визг доносились из большой кухни. Восемь человек наблюдали как годовалый Коти Рэнд маленькими ручонками срывал обертки со своих подарков. Его глазенки радостно сияли всякий раз, когда он извлекал новое сокровище из свертков.
— Тятя Джим, — он ткнул длинной узкой коробкой в Ла Тора, лицо Коти раскраснелось от раздражения, и когда «тятя Джим» сделал вид, что не слышит, ребенок бросил коробку на пол и забормотал что-то очень похожее на ругательство.
— Коти! — с упреком сказала Джонти, пока все остальные смеялись. — Не смейтесь, — она бросила строгий взгляд на Джонни Лайтфута, который смеялся громче всех. — Можно себе представить, что мы от него услышим, когда он, действительно, начнет разговаривать. Он схватывает все, что слышит.
Все едва сдерживали смех, но прикусили языки, когда маленький Коти сел за стол, колотя по нему ложкой и улыбаясь во весь рот, показывая свои маленькие жемчужные зубки.
Джонти свирепо взглянула на Ла Тора и резко сказала:
— Открой этот злосчастный пакет.
Ла Тор, едва сдерживая улыбку, перерезал веревку ножом.
— Вот, держи, юноша, — он протянул пакет нетерпеливо ожидающему ребенку. — Это от твоего дяди Джонни.
Еще одна яркая обертка полетела в кучу на пол, и Коти восхищенно взвизгнул. Губы Лайтфута расплылись в довольной улыбке, когда малыш извлек из коробки маленькое деревянное ружье с пронзительным криком:
— Паф! Паф!
Джонти нахмурилась, но не высказала своего неодобрения. Не только из-за того, чтобы не оскорбить чувств Лайтфута, но и потому, что Коти был мужчиной, а в этой дикой глуши ему придется, возможно, однажды взять в руки настоящее оружие. Ей оставалось только молиться, чтобы это оружие никогда не обратилось против другого человека.
Она поднялась и нарезала торт, ожидающий в центре стола, и все успокоились, когда запели «С днем рождения, Коти».
Пока Джонти поглощала свой пирог, она обвела взглядом гостей, сидящих за столом, на мгновение присматриваясь к каждому. Дядя Джим в последнее время преуспевал и стал вполне респектабельным. Он порвал связи со старой шайкой и теперь, когда он проходил по улице, на него обращали внимание богатые дамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54