Он… Корд выпрямился и свирепо прорычал:
— Никогда больше не вздумай называть Джонти ублюдком.
Мексиканка ошеломленно отшатнулась, затем повернулась и побежала на кухню.
Корд вошел в свою комнату, бросив унылый взгляд на запертую, мрачную дверь в спальне Джонти. Он сунул пакет с женской одеждой под кровать, подальше от любопытных глаз, потом запер все деловые бумаги, касающиеся собственности, в жестяную коробку. Этот документ был очень важным. На нем рядом с его именем было имя Джонти. Если с ним случилось бы что-нибудь такое, что он не вернулся бы, например, его убили бы, то, по крайней мере, он обеспечил Джонти домом. Через пять минут Корд уже переоделся в чистую одежду и пристегивал патронташ. Он ни секунды не сомневался в том, что ему придется использовать кольт, который он машинально повесил на правом бедре. Ла Тор не отдаст Джонти просто так. Корд тщательно привязал кобуру к своей ноге, чтобы ничто не помешало ему вынуть оружие при необходимости.
Тина молча, с недовольным видом, наблюдала, как Корд с жадностью поглощал солонину и яйца, которые она приготовила. Когда через несколько минут он, не сказав ей ни слова, подхватил пакет с запасом еды и вышел из дома, то недовольство на ее лице сменилось гневом. Можно представить, что она думала о Джонти Рэнд, пока носилась по кухне, гремя кастрюлями и сковородками.
Во дворе стоял конь, ожидавший Корда и готовый отправиться в путь.
— У тебя еще есть час до сумерек, — сказал Джонс, подвешивая флягу с водой к передней луке седла и передавая Корду поводья. — Удачи тебе, и будь осторожен.
Взмахнув рукой, Корд повернул лошадь и направил ее к долине. Вскоре он свернул на тропинку, ведущую в эту мрачную деревню. Корд пустил лошадь легким галопом, а сам внимательно осматривал землю, пытаясь заметить хоть какой-то след.
Обещанный Джонсом час прошел, и Корд вздохнул, увидев, как потемнело небо. Он не заметил никаких следов, даже отпечатка копыт лося. От такого напряженного и внимательного изучения у него заболели и устали глаза. Он подъехал к низкорослой сосенке, привязал к ней лошадь и стал собирать сухой хворост, валявшийся вокруг.
— Извини, дружище, — сказал Корд, похлопывая лошадь по тучному крупу, — но сегодня тебе не будет воды.
Пока лошадь жевала свой овес, Корд рассчитал запас воды на две чашки кофе. Одну он выпьет вечером, другую — завтра утром. Ему нужно было экономно расходовать запас воды, так как он понятия не имел, когда попадется какой-нибудь водоем. Корд налил кофе в жестяную кружку и достал бутерброд с мясом.
Пока Корд ужинал и думал о Джонти, взошла луна. Где Джонти была сейчас? Она должна быть с Ла Тором. Корд раздраженно встряхнул головой. Он не будет размышлять о том, что она сейчас делает в этот ночной час.
Он выпил кофе и, поднявшись, подбросил хвороста в огонь. Поднялся холодный, пронизывающий ветер. Костер разгорелся, Корд развернул одеяла и отстегнул патронташ. Положив кольт рядом под руку, чтобы в случае необходимости воспользоваться им ночью, он снял ботинки и завернулся в одеяла. Измотанный и душой и телом, Корд тут же заснул под протяжный вой вышедшего на охоту волка.
Каждое утро с восходом солнца Корд ехал дальше в дикую деревню. Он ехал строго по направлению вверх последние три дня. Деревья становились все реже и были чахлыми и низкорослыми. А сегодня они совсем исчезли. Вокруг виднелись только скалы, валуны и овраги. Однако ему попалось два водоема, где лошадь утолила жажду, и он пополнил свои истощившиеся запасы воды.
Его промокшая от пота рубашка прилипла к телу. Началось бабье лето, и солнце припекало так же сильно, как в августе. Корд похудел и измучился, но кровь играла в его жилах.
Вчера до наступления темноты он напал на едва различимый след, который охотники называли тропой. На тропинке были отчетливо видны следы недавно прошедших лошадей. Это были первые признаки жилья человека, которые он увидел с начала своего пути. Индеец знал все уловки и приемы, чтобы замести следы. Очевидно, на этом месте он решил, что они отъехали довольно далеко, и уже нет необходимости скрываться.
К обеду подул легкий ветер, подняв пыль, от которой у Корда слезились глаза. Койоты, крадучись, шли по кустам, а ящерицы быстро перебегали прямо по тропинке. Корд ничего этого не замечал и гнал уставшую лошадь, положив винтовку через переднюю луку седла. Он держал оружие наготове, так как в любую минуту из-за валуна, к которому он приближался, мог появиться вооруженный человек.
Уже с час Корд ехал по склону горы, и вот подъехал к обрыву. Сердце его забилось еще чаще, потому что он инстинктивно почувствовал, что приближается к концу поисков. Он повел лошадь по провалу, настолько узкому, что лошадь задевала его боками, когда проходила. Но когда Корд протиснулся по этому проходу, дорога оказалась почти непроходимой. Тропинка петляла вокруг огромных валунов, высоких утесов и зарослей кустарника.
Неожиданно Корд выехал на ветхую хижину. Она возникла перед ним в каких-то десяти ярдах. Он направил лошадь к высокому густому кустарнику и спокойно стал осматривать окрестности. Он не видел лошадей, но голубой столб дыма, выходящий из трубы, свидетельствовал о том, что внутри кто-то был.
Только Корд решил спешиться и подкрасться к сооружению, как раздался звук выстрела, и камни полетели из-под копыт его лошади. Он замер, как статуя. Выстрел был предупреждающим, советующим ему развернуться и уехать. Он натянул поводья и сделал вид, что уезжает.
На столь близком расстоянии в него легко можно было попасть, кто бы там ни стрелял.
Когда Корд отъехал на безопасное расстояние от хижины, он поехал вокруг и оказался позади нее. Соскользнув на землю и свернув поводья петлей, он начал медленно продвигаться, незаметно проскальзывая от валуна к валуну. В трех футах от хижины он отпустил лошадь и бросился на землю. Немного выждав, он опять побежал, припадая к земле, к задней стенке хижины.
Корд замер на мгновение, отдышался и встал, доставая кольт. Затем он медленно стал приближаться к глиняной трубе. Он наклонился к уголку трубы и прислушался к громким голосам внутри.
Корд различил три разных голоса. Но если там были Джонти и Ла Тор, то они молчали. Он прижал ухо к стене, пытаясь разобрать слова, произносившиеся гневным голосом. Он ясно услышал, как один раз упомянули имя Ла Тора, но не смог расслышать, что о нем говорили.
Мог ли он взять сразу троих, если их, действительно, было только трое? Насколько знал Корд, их могло там оказаться и полдюжины. Точно выяснить он не мог, кроме как рискнуть и появиться перед ними. В хижине было только одно окно, но оно было в передней стене, рядом с дверью. Корд никак не мог незаметно туда прокрасться.
Мустангер оставался в своем укрытии, как ему казалось, еще минут пятнадцать, напряженно прислушиваясь и пытаясь уловить еще какие-нибудь голоса, кроме этих трех. Он не услышал ни одного, и теперь был относительно уверен, что других людей там не находилось.
Корд думал, как ему действовать. Попытаться взять их, неожиданно ворвавшись в хижину, и испугать огнем оружия, или же выждать, пока выйдет кто-то один? Корд мог бы его захватить и заставить рассказать, куда отвезли Джонти, раз ее не было в этой хижине.
Неожиданно ему пришлось принять другое решение. Он услышал скрип отодвигаемых стульев, и кто-то отчётливо произнес:
— Пошли. Давайте вытащим отсюда этого дьявола.
«Сейчас или никогда», — подумал Корд и, тремя огромными прыжками обогнув здание, с кольтом наготове появился в дверях.
— Всем оставаться на местах, — скомандовал он мужчинам, с изумлением уставившимся на него.
— Кто вы такой, черт побери, мистер? — осмелился, наконец, спросить, придя в себя, небольшого роста человек с грубыми чертами лица.
— Для вас не имеет никакого значения, кто я такой, — ответил Корд. — Все, что вам надо делать отвечать на мои вопросы. Я ищу трех человек: Ла Тора, индейца и мальчишку, который находится вместе с ними.
Корд заметил, что в глазах всех троих промелькнуло смущение, и понял, что они что-то знали. Ла Тор, очевидно, не был для них незнакомцем, но Корд не был уверен, что они что-нибудь знали о Джонти. Один из них, похожий на хорька, сердито заговорил:
— Ты напал на ложный след, незнакомец. Мы не знаем ни полукровки Ла Тора, ни мальчишки.
Корд было открыл рот, чтобы уличить этого человека во лжи как краем глаза заметил, что человек, стоявший у стены, тряхнул правым плечом.
— Хватайте ублюдка! — пронзительно закричал коротышка, и в руках у него появилось оружие.
С молниеносной быстротой Корд выхватил кольт, и раздались грохот и хриплый крик предсмертной агонии. Ружье, которое держал коротышка, вывалилось на пол из омертвевших рук. Человек упал лицом на пол.
В ту же секунду Корд резко повернулся и увидел, что на него направлено еще одно дуло. Пуля попала этому человеку в грудь. Преступник зашатался, схватился за рану и медленно сел на пол. Корд обернулся, яростно ругаясь, так как услышал стук удаляющихся копыт. Третий человек сбежал, унося с собой последний шанс узнать о местонахождении Джонти.
Запах дыма и пороха начал рассеиваться, и Корд вложил оружие в кобуру. Он вышел, поникнув головой и чувствуя свое поражение. У него не было представления, где искать Джонти. Индеец мог увезти ее в десять разных мест.
— Но я ее найду, — пробормотал он, взяв коня за поводья и вскакивая на него. — Я никогда не перестану искать, и когда-нибудь я выйду на Ла Тора или индейца и, клянусь всеми святыми, они мне скажут, где она.
На седьмые сутки к вечеру Корд находился уже у подножия горы, меньше чем в миле, от дома.
«Он ужасно выглядит», — подумал Джонс, когда через несколько минут Корд устало выскользнул из седла. Джонс печально покачал головой, когда Корд, не сказав ни слова, прошел в дом.
Глава 18
Наступил конец октября, и по утрам уже начались заморозки.
Джонти ехала верхом, без седла, низко пригнувшись к спине лошади и повыше подняв колени. Она все быстрее подгоняла Красотку. Джонти была в восторге: ветер обдувал ей лицо, играл в волосах, спутывал ее кудри и поднимал над головой.
Это было так здорово — уехать подальше от пивной, от убогости Коттонвуда, хотя бы ненадолго. Дядя Джим не знал, что она была здесь и ехала верхом, как дикий индеец. Джонти ухмыльнулась. Он бы спустил с нее кожу живьем, если бы узнал.
Она вспомнила их спор, когда Ла Тор уговаривал ее не ездить одной верхом.
— Здесь слишком много нежелательных лиц, Джонти, — заявил он.
И когда она объяснила, что любой, на кого она могла натолкнуться, подумает, что она — мальчишка, и не тронет ее, он тут же говорил о других подстерегающих ее опасностях.
— Черт побери, Джонти, на каждом утесе полно пантер и диких кошек, скитающихся в горах, величиной с твою собаку. В любом случае, мне непонятно, почему ты хочешь ездить одна. Какая тебе разница, если с тобой поедет Джонни или кто-то другой из мужчин? — закончил Ла Тор, хмуро глядя на нее.
Джонти в ответ на его вопрос только пожала плечами. Она не могла ему признаться, что ей хотелось побыть одной и подумать о Корде. Она ненавидела себя за это, но она скучала без него, и с каждым днем ей все больше хотелось на ранчо, к высоким соснам и елям, к свободе и независимости.
И именно поэтому она сегодня ускакала из города, и только Тилли видела, как она уезжает. А Тилли никому не скажет. Тилли была предана ей. Джонти спасла бывшую проститутку. Слишком постаревшая, чтобы дальше заниматься своей профессией, женщина наскребала себе на жизнь тем, что собирала на улицах бутылки, которые выбрасывали пьяницы. Владельцы пивных платили ей за то, что она их сдавала.
Джонти пустила лошадь медленным свободным шагом, с улыбкой вспомнив, как неистовал и разошелся дядя Джим, когда увидел в то утро, что Джонти накормила Тилли горячим завтраком.
— Джонти, — начал он спокойно, стараясь не нервничать. — Ты же не можешь подбирать всех нуждающихся, которых увидишь на улице. Этот город переполнен ими. И у этой старой карги, — он указал пальцем на женщину, практически зарывшуюся лицом в тарелку, — возможно, полно всяческих болезней.
Услышав последнее замечание, Тилли резко вскинула голову и, сердито сверкая глазами, сказала:
— У меня нет никаких болезней, Ла Тор. Если бы я была больна, я бы на милю не приблизилась к этому славному мальчишке.
Джим окинул пренебрежительным взглядом дряблое старое тело и пробормотал:
— Возможно, и нет. Ни один микроб не решится проникнуть в такую мерзость.
— Тогда я могу содержать ее? — Джонти бросилась к нему, схватила за руку и умоляюще заглянула в глаза.
Она нежно улыбнулась. Как всегда, дядя Джим не смог ей отказать. Он только грубовато сказал:
— Она — не приблудный пес, Джонти. Ты можешь выделить ей угол, где она будет спать, дать ей пищу для желудка, но ты не можешь содержать ее. Ты можешь только помочь ей.
От смущения Джонти покраснела и ответила:
— Я знаю, дядя Джим. Я просто неправильно выразилась.
— Я понял, милая, — он поцеловал ее в макушку и вышел из кухни.
Пока Тилли с жадностью ела, Джонти поставила подогревать две больших кастрюли с водой. Когда вода в них закипела, она сняла со стены большую деревянную ванну, в которой стирали белье, и предложила Тилли помыться.
Джонти улыбнулась ей, протянула полотенце, мочалку и кусок мыла, которые принесла из своей комнаты.
— Хорошенько отмойся, пока я принесу тебе рубашку и брюки, а потом мы достанем тебе какие-нибудь платья.
Сегодня Тилли выглядела на десять лет моложе. Она округлилась от трехразового питания, и ее когда-то облезлые и сальные волосы стали мягкими и блестели здоровым блеском. Сила, которая, как казалось женщине, была безвозвратно потеряна, теперь вернулась к ней, и теперь Тилли помогала на кухне с утра до полудня. До того, как уйти к себе в хижину, она отдыхала в углу на кухне, завешанным одеялом, где любила выпить стаканчик виски и выкурить сигарету.
Джонти печально покачала головой. Ей не потребовалось много времени, чтобы начать распоряжаться на кухне и взять на себя роль повара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54