А что станет с ней — в данный момент не имело никакого значения.
Джонти подавила волнение и, осторожно убрав седые, тонкие волосы с морщинистого лба, тихо сказала:
— Я считаю, что останусь здесь с Нелли, в качестве ее экономки.
— О нет, девочка моя! — Мэгги от удивления попыталась встать. — Этого ты не должна делать никогда, — выдохнула она, пока Джонти осторожно укладывала ее обратно на подушки. — Ты должна уехать отсюда. Представляешь, что случится с тобой, если обнаружат, что ты — женщина?
Джонти улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд ее глаз:
— Но Нелли и ее девушки не допустят, чтобы со мной что-то случилось.
Мэгги поджала губы:
— Люси позволит и бросит тебя к «волкам» при первом же удобном случае, — она решительно покачала головой. — Мы должны подумать о чем-то другом. О том, как показать миру, что ты — прекрасная женщина.
— Ну, есть еще дядя Джим, — осмелилась сказать Джонти, зная, что бабушка ужасно не любит ее друга, но девушка никак не могла понять за что. — Он мне как родственник, и он уже знает, что я — женщина. Он не допустит, чтобы мне было плохо.
— Никогда! — на мгновенье в слезящихся глазах Мэгги зажегся огонь. — Джим Ла Тор — преступник, он и его дружки — опасность для общества, — Мэгги с трудом пыталась подняться, опираясь на локоть. — Обещай мне, Джонти, что ты никогда не уйдешь с этим человеком.
— Но, бабушка…— начала девушка, потом остановилась и обернулась на резкий стук в дверь кухни.
Прежде, чем она успела спросить, кто там, в кухне появилась высокая, широкоплечая фигура и закрыла за собой дверь.
— Корд Мак Байн! — хрипло прошептала Мэгги и опять повалилась на подушки. — Слава Богу, — прошептала она, — что он услышал мои молитвы.
Глава 2
Почти четыре дня и четыре ночи худой, как хлыст, наездник находился в седле, управляя стадом из пятидесяти диких мустангов, ведя их в Эбилену.
Корд Мак Байн привык к длинным переездам на лошадях. Он перегонял стада на расстояния более ста миль. Этот суровый человек был охотником за дикими лошадьми на территории Вайолинга.
Гражданская война окончилась в апреле 1865, и через год Корд оказался в Вайолинге. Он был капитаном, сражался на Севере под предводительством генерала Гранта. Хотя Корд до смерти устал от убийств и увечий, ему очень нравилась сама жизнь в армии: азартные игры, кутежи, распутство в перерывах между сражениями — соответствовали его необузданному нраву.
Его мать умерла, когда он был очень юным, и у него в памяти не сохранилось четкого впечатления о ней. Его отец не женился во второй раз, и поэтому Корд так и не узнал материнской ласки. Однако Корд и его отец были очень большими друзьями и даже вместе уехали на войну. Но в кровавой битве при Шалохе старший Мак Байн погиб.
В конце войны Корд оказался не у дел. Старая ферма в Мичигане не привлекала его, как не привлекала она его и раньше. Через месяц, неугомонный и неспособный уладить свои дела на ферме, Корд отправился на запад.
Он задавал себе вопрос, все ли с ним в порядке, так как не жаждая оседлой жизни, он мотался по воле судьбы с места на место, приобретая репутацию дерзкого игрока, меткого стрелка и бесстрашного человека, которого не так просто обвести вокруг пальца.
Но Корду нравилась его жизнь, полная опасности, скандалов в кабаках, драк. Он не боялся пули и участвовал во всех стычках с индейцами. Корд вел такую жизнь настолько долго, что она казалась ему естественной.
Однажды Корд помог одному старику окружить стадо мустангов, что и определило его будущее.
Ничто так не горячило кровь Корда, как погоня за дикими лошадьми. После того, как он загонял около пятидесяти голов, Корд переправлял их в Эбилен. С карманами, полными денег, он в течение нескольких дней кутил: пил и играл в карты, посещал публичный дом Нелли до тех пор, пока у него хватало денег заплатить за проститутку. Когда кончались деньги, он приобретал оснащение и направлялся на пастбища, чтобы все начать сначала.
Уже опустился холодный весенний вечер, и пронзительный ветер гулял по равнине, когда Корд увидел огни Эбилена. Через десять минут с поднятым воротником, чтобы защититься от вечерней прохлады, он уже гнал своих лошадей по главной улице, приведя свой кольт в такое положение, что его рукоятка всегда была под рукой.
В этом диком месте и говорить не приходилось о законе, а животные, которые скакали за ним, были охвачены паникой. В такой ситуации вполне возможно было то, что какой-нибудь ловкач захочет поживиться лошадью.
Корд слабо улыбнулся. После того, как он сдаст их и получит плату за свой тяжелый труд, мустанги перейдут под ответственность кого-то другого, а сейчас ему нужно перегнать стадо невредимым.
Через час, проехав без всяких приключений, хотя за табуном Корда пристально следили, мустангер уже вел торговые дела с представителем городской власти.
Торговый агент прибыл на запад, чтобы купить лошадей для армии, которая сражалась с индейцами, и пообещал покупать все, чем Корд будет снабжать его в будущем.
После всего этого Корд остановился в бане у китайца, где он провел около часа, смывая с себя въевшуюся грязь и пот, переодеваясь в чистую одежду и бреясь.
— Вы можете постирать это за пару дней? — спросил Корд, указывая на грязное белье.
Получив утвердительный ответ, он легкой походкой вышел на улицу, где публичных домов было больше, чем других учреждений.
— Я надеюсь, что Люси хорошо отдохнула за день, — подумал Корд вслух, — потому что ей предстоит хорошо поработать сегодня вечером.
Через некоторое время мустангер уже вел своего жеребца к конюху и давал ему указания вычистить и накормить коня. Корд похлопал лошадь по спине, поднялся на узкое крыльцо и толкнул дверь. На мгновение он задержался в вычурно обставленной комнате, где дожидалось около десятка мужчин.
«Черт! — с отвращением подумал мустангер. — Я не собираюсь ждать здесь, как кобель ждет своей очереди во время собачьей свадьбы». Корд вышел, проклиная все: и фальшивую игру сильно дребезжащего пианино, и музыканта, пытающегося заглушить своей музыкой грубые ругательства мужчин, и визгливый смех проституток, заманивающих мужчин вверх по лестнице.
В публичном доме Нелли, построенном из некрашенных, грубо распиленных досок, был черный ход для тех, кто хотел посетить девушек тайно.
Проходя мимо спальных комнат, сквозь открытые двери Корд слышал одобрительные возгласы в свой адрес. Здесь мустангера любили. Он никогда не был груб и всегда давал девушкам дополнительные деньги, зная, что Нелли снимала большую часть процентов с их заработка. Но Корд отказывал всем приглашениям со свойственной ему усмешкой и шел дальше, гадая, какая из проституток находится за закрытой дверью. Ему надобно было посетить Люси после трехмесячного воздержания. У этой девушки было столько же жизненной силы, как и у самого мустангера.
Корда передернуло от запаха дешевых, духов, немытых тел и несвежего белья.
«Это то, что я не люблю в публичных домах, — проворчал он себе под нос. — Проклятое зловоние проникает сквозь стены».
Корд был очень привередлив, когда ложился в постель с женщиной. Девушки здесь знали, что прежде, чем растянуться на кровати, он требовал соблюдения двух правил. Настоятельным условием было чистое белье, а также от каждой женщины Корд требовал хорошо вымыться. Проститутка должна была проследить, чтобы не осталось следов другого мужчины.
Корду иногда было любопытно представить себя в постели с девственницей. Ему хотелось быть уверенным в том, что до него не было ни одного мужчины.
Но девственницы были приличными женщинами, и у мустангера не было никаких шансов на встречу с такой девушкой в этом аду.
Корд остановился у комнаты в конце холла. Он дважды резко стукнул, затем толкнул незапертую дверь и вошел.
Люси, раскинувшись, лежала на кровати, она спала, открыв рот. «Не самое красивое зрелище в мире», — Корд скорчил гримасу и нетерпеливо окликнул ее.
— Люси, хватит лениться. Вставай и зарабатывай деньги. Или ты хочешь, чтоб Нелли тебя вышвырнула?
Люси заморгала глазами и визгливо произнесла его имя. Пружины на кровати жалобно скрипнули, когда она подпрыгнула и свесила ноги на пол. Но объятия Люси Корд отстранил и сказал:
— Поспеши принять ванну, женщина, — он принюхался. — В течение нескольких часов, или около этого, тебе придется заниматься только работой.
Люси надула губы:
— Нет горячей воды, а я не получу удовольствия, моясь холодной. Никак не пойму, почему ты такой привередливый. Другим мужчинам нет дела до того, принимала я ванну или нет.
Корд повернулся, чтобы уйти.
— Я не спорю с тобой об этом. Но уверен, что кто-нибудь из девушек с удовольствием прыгнет в холодную воду для меня.
— О Корд, я просто пошутила, — захныкала Люси. — Ты же знаешь. Я вымылась бы и ледяной водой ради тебя.
Ее руки скользнули вниз, чтобы нащупать член, выступающий из джинсов.
— Я клянусь тебе, что простыни чистые. Почему бы тебе не раздеться и не заползти между ними, пока я освежусь и приведу себя в порядок.
Корд с пренебрежением рассматривал Люси, ее грязное и измятое платье, пятна от пота под мышками.
— Интересно, как это может быть, что ты сама грязнуля, а простыни чистые? Что твой последний клиент трахал тебя на полу, или он удовлетворял свою похоть стоя?
Люси не обратила внимания на оскорбления, а только хихикнула:
— Некоторое время он стоял.
Она пожала плечами и, пока снимала свое сатиновое платье, объяснила:
— Он был пьяный и обрыгал всю постель. Вот почему простыни чистые.
Корд нахмурился, подошел к единственному окну и дернул вверх раму. В комнату ворвался свежий воздух, и, пока мустангер снимал ботинки и расстегивал свой ремень для оружия, стало свежо и прохладно.
Сняв всю одежду, Корд лег на кровать и стал наблюдать, как Люси залезла в ванную, вода в которой за день остыла. Он засмеялся, когда она, скрипя зубами, погрузилась в воду.
«Она скоро потолстеет», — думал Корд, наблюдая за ее полным задом, скрывшимся в ванне. Он перевел взгляд на ее большие груди, плавающие на волнах, созданных ее тучной фигурой. «Если бы она не была так хороша в своей профессии, — размышлял Корд, — то я бы подыскал более приятную молодую девушку».
— Используй побольше мыла и поспеши, — подгонял Корд, на минуту забыв о формах тела проститутки. — Я воздерживался три месяца, и теперь мне хочется разрядиться.
Люси сладострастно улыбнулась ему, и через несколько минут, когда она, вся дрожа, пришла в постель, страсть и желание полностью овладели Кордом. Девушка растянулась рядом с ним.
— Вначале я хочу слегка возбудить аппетит, — Корд пододвинул ее голову вниз к животу, затем слегка подтолкнул ее локтем еще ниже. Люси охотно согласилась.
Прошло два часа, а Корд все еще «разряжался», и Люси начала жаловаться:
— Черт возьми, Мак Байн, я хочу, чтобы ты дал немного отдохнуть этой «большой штучке». Я устала от ее вхождения в меня каждые полчаса.
Люси бросила сердитый взгляд на «большую штучку», которая ее так утомила, и фыркнула:
— Ты знаешь, он у тебя висит, как у твоего жеребца.
— Ты так думаешь? — Корд рассмеялся и, опершись на локоть, посмотрел вниз на свой мощный член.
Его глаза дьявольски блеснули:
— Возможно, ты права. Хотя я видел у нескольких жеребцов длиннее, чем у меня.
— Ну, тогда пойди и найди себе кобылу, — огрызнулась проститутка. — Мне надо хоть немного отдохнуть.
— Хорошо, — смягчился Корд. — Ты можешь отдыхать, пока я с помощью виски вымою из своей глотки пыль, накопившуюся за сто миль пути. Пусть внук Мэгги принесет мне бутылочку.
Люси запихнула подушку под голову и обмотала плечи простыней.
— Ты многого не замечаешь, Корд. Мэгги никогда не разрешает ребенку заходить в эту часть дома, — Люси презрительно засмеялась. — Я думаю, Мэгги боится, что ее маменькин сынок слишком много узнает и у него появятся вопросы.
— Черт, мальчишке, должно быть, уже полных шестнадцать лет, — нахмурился Корд. — Я удивляюсь, что Мэгги так думает. Ваши девочки должны уже были его хорошенько обработать к этому времени.
Люси открыла рот, в ее глазах блеснул злобный огонек. Но тут она вспомнила угрозу Нелли и еще раз подумала о тайне, которую собиралась раскрыть.
Помолчав, Люси сказала с презрительным смешком:
— Я однажды попыталась проявить инициативу, но Джонти так ошалел, что дал мне пощечину.
— Возможно, мальчишке нужен кто-то молоденький и свежий, примерно его возраста.
— Ах, я сомневаюсь, что он это посмеет. Ты же знаешь Мэгги, такую строгую и чопорную, — заявила Люси. — Однако старушка совсем больна. Нелли думает, что она умирает.
— Типун тебе на язык! — Корд поднялся. — Я не хочу слышать этого. Однажды Мэгги спасла мне жизнь. Она вынула отравленную стрелу из моего плеча, а потом ухаживала за мной, пока я не выздоровел.
Корд снова лег, забыв о виски, и вспомнил события пятилетней давности.
Мустангер гнал табун по Канзасу, чтобы остановиться в городке Эбилен. Корд слышал, что ни в одном месте не было столько публичных домов, как здесь.
Он был в пути уже двое суток, когда заметил полуголого индейского воина, скользящего между деревьев. Однако Корд не собирался убивать дикаря ради интереса.
Но через час он уже пожалел о том, что дал своим высоким чувствам одержать верх над здравым смыслом.
Корд остановился возле небольшого ручья, чтобы дать коню утолить жажду, и в этот момент индеец вышел из-за дерева, готовый пустить стрелу.
Мустангер бросил поводья и со скоростью звука выхватил смертоносный кольт. Но что-то твердое, как камень, пробило ему плечо, на какую-то долю секунды опередив пулю, сразившую дикаря.
Тело Корда горело, его тошнило от боли, но он собрал все силы и взобрался в седло. Раненый мустангер управлял жеребцом при помощи легких толчков каблуками в бока.
Корд боролся с головокружением, его голова упала на грудь, а рука лежала на выступающем из плеча конце стрелы. Спустя какой-то отрезок времени, показавшийся раненому вечным, жеребец остановился на аллее позади дома. Корд поднял голову и глазами, полными боли, уставился на большое здание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54