Какая она на самом деле, Илэна Кордес? Инстинкт подсказывал: мы будем врагами, нельзя недооценивать ее силу и решимость. Если верить Тодду, именно она, чтобы завладеть чужим мужем, привела на ранчо убийц собственной двоюродной сестры и ее маленького сына! Даже шаман признавал, что Илэна обладает умом и волей. А Люкас? Люкас Корд, поставивший себе целью отомстить за мать? Думает ли он о ней сейчас? Сказанные когда-то слова вновь всплыли в мозгу: «Он всегда преклонялся перед матерью… обожал ее…»Какой он на самом деле? Что кроется за обликом дикаря? И что за женщина произвела на свет подобного сына?Я пыталась представить себе Илэну. Конечно, она уже немолода, с морщинистым лицом и седыми волосами. Совсем не та юная прекрасная девушка, которую любил отец.Образы расплывались, сон тяжелил веки, и скоро все исчезло: я погрузилась в глубокое забытье. Глава 20 Как оказалось, Илэна Кордес была совсем не похожа на ту, что я рисовала в своем воображении. Но нам предстоял еще довольно долгий путь, прежде чем я ее встретила.Путешествие заняло почти пять дней. Мы поднимались все выше, и временами я была готова упасть от утомления, хотя не проронила ни слова жалобы. Люкас Корд все время подгонял нас, и в конце концов даже Хулио запротестовал, что в такой спешке нет необходимости и можно задержаться еще на несколько дней.С некоторых пор он вообще начал обращаться со мной преувеличенно вежливо, называя младшей сестрой. Но иногда я ловила на себе мрачный, полный непонятного мне желания взгляд.Люкас же, наоборот, не уделял мне ни малейшего внимания; резкие слова и обвинения сменились полнейшим равнодушием, словно между нами никогда не было ни ссор, ни взаимных упреков, и я иногда спрашивала себя, чем же он так озабочен. Собственно, Люкас вообще старался ни с кем не общаться, отвечал, только когда к нему обращались, а по вечерам долго сидел около костра, уставясь в темноту. О чем он думал?Как-то Хулио, проследив, куда я смотрю, тихо сказал:– Мой брат не привык высказывать свои мысли. Даже мне трудно его понять. Но наверное, сейчас я понимаю Люкаса: он вспоминает о женщине, которая ждет его на ранчо матери. Очень молодая, красивая, дочь старого друга. Она хочет, чтобы Люкас наконец принял решение.– Мне неприятно говорить это, – пробормотала я, – но ее можно только пожалеть.– Тебе не нравится мой брат?Возможно, это только показалось, но в его голосе слышалось явное удовлетворение.– Наверное, так лучше для твоего же блага, сестра.Я не спросила, почему Хулио сказал это, желая прекратить беседу; и в самом деле, он скоро зевнул, потянулся и отошел.Я стояла вместе с остальными на снегу перед отвесной скалой и чувствовала, что не могу больше сделать ни шагу. Да и куда идти? Прыгать по утесам, словно горные козлы? Другого пути, казалось, не было.Люкас Корд тоже смотрел вверх, на лице сменялась буря непонятных мне эмоций. Настойчивое стремление идти вперед все быстрее. Отчаяние… Раздражение… А вдруг что-то произошло и он не может найти дорогу в спрятанную долину – ведь на земле все еще лежит снег.Но тут он вынул из седельной сумки канат из сыромятных ремней и повесил на шею. Потом, распластавшись по каменистой стене, пополз на вершину. Я охнула, но Хулио ободряюще улыбнулся:– Там тропинка, сестра. Ее протоптали горные козлы. Именно так Люкас нашел путь в долину. Подожди, мы скоро все туда попадем.Ожидание, казалось, длилось вечно, но никто, кроме меня, не обращал внимания на Люкаса. Хулио и воины оживленно переговаривались, женщины развьючивали лошадей. Одна из индианок, закричав, показала пальцами на сползающую с вершины веревку. Должно быть, в скале была трещина, и Люкас смог закрепить канат.Неужели мы будем подниматься, держась за эту ненадежную опору?!Я хотела запротестовать, но Хулио ловко поймал конец и, быстро перебирая ногами, последовал примеру брата. Через несколько секунд Люкас Корд спустился к подножию, вместе с мужчинами привязал к канату мешок с серебром. Хулио быстро поднял его, потом второй, третий…Я стояла рядом с женщинами, едва удерживаясь, чтобы не выплеснуть свой гнев.Пусть не думают, что я полезу туда, держась за этот дурацкий канат! Ладони мои повлажнели от страха: я всю жизнь боялась высоты.Мужчины подняли все серебро; затем последовали припасы, шкуры и куски туш оленя и медведя, подстреленных охотниками, потом по одному взобрались сами. Женщины вежливо уступили мне очередь, но я так же вежливо отказалась, хотя Корд насмешливо приподнял брови. Он что-то сказал женщинам, те с поразительной легкостью последовали за мужчинами, весело переговариваясь. Мы остались вдвоем. Он, по-видимому, чувствовал, что я боюсь, и злорадствовал, потому что насмешливо объявил:– Твоя очередь, сестричка! Надеюсь, не испугаешься?– Конечно, нет! – резко вскинулась я. – Но что делать с лошадьми? Как поднять наверх?– Беспокоишься о жалких клячах! Вот уж не думал, что ты так мягкосердечна!Почему он всегда злит меня? Нельзя давать ему повода для насмешек.– Но ведь ты не собираешься…– Подумывал было прирезать их на мясо, но раз ты просишь, оставим здесь. Сами найдут себе еду. И поторопись, если не хочешь, чтобы тебя обвязали канатом, как мешок, и подняли наверх!Люкас угрожающе шагнул ко мне, я отпрянула.Сейчас кажется, что только гнев придал мне мужества преодолеть отвесную скалу. Много дней после этого ладони носили следы ожогов от каната, а колени и бедра были покрыты синяками от ударов о камни. Я упорно карабкалась все выше, и наконец пальцы Хулио сомкнулись на запястьях.Я оказалась на каменистом шельфе, постепенно переходившем в пещеру.– Пойдем, сестра.На все еще трясущихся ногах я последовала за Хулио и увидела свет, пробивавшийся с другого конца пещеры, оказавшейся чем-то вроде тоннеля. Неудивительно, что эту долину так трудно отыскать! Хулио объяснил, что ее случайно нашел Люкас, когда преследовал горного козла.Долина, казавшаяся вначале узкой, чуть подальше расширялась; справа у подножия гор земля была усыпана огромными валунами, скатившимися сюда после какого-нибудь землетрясения.– Здесь так красиво! – прошептала я.– Ты еще не все видела! Здесь много воды, есть скот и лошади. Обитатели долины живут в мире и покое! Поверь, самым трудным было поднять сюда животных! – объяснил Хулио.Воины-апачи куда-то исчезли, и я осталась с назваными «братьями». Люкас объявил, что нам остается только добраться до маленького загона, где всегда пасется несколько лошадей, на случай если кто-то неожиданно появится в долине.Не помню, сколько мы шли. Наконец впереди показались грубо сколоченные деревянные ворота. В загоне было четыре-пять лошадей, красивых животных арабской породы.– Хочешь, выбери себе коня, – предложил, к моему удивлению, Люкас.Я всегда любила лошадей и не могла остаться безразличной.– Этот… в яблоках. Можно, я возьму его?– Как хочешь, – пожал плечами Люкас, – только не забудь, садись справа. И помни, индейцы управляют лошадьми с помощью колен. Не тяни слишком сильно за узду. Лучшая лошадь в загоне! Ты правильно выбрала!Мы миновали глубокий каньон с отвесными стенами. Хулио тихо заметил:– У моего брата здесь небольшая хижина, куда он приходит, когда хочет побыть в одиночестве. Даже я там никогда не был. Но… я не часто приезжаю сюда. Лучше свободная жизнь среди моего народа.Я постоянно забывала, что Хулио живет среди индейцев, женат на дочери вождя, отец двоих детей. Конечно, он, как и брат, был для меня загадкой. Но Люкас почему-то занимал меня больше. Такой человек, как он… почему стремится к одиночеству? Чем околдовал бедную Фло настолько, что она покинула спокойный, безопасный мирок и последовала за ним? Но самое главное: что я делаю здесь, почему запуталась в паутине непонятных интриг, позволяю использовать себя как пешку в чужой игре?Мы продолжали постепенно спускаться в ту часть, которая казалась огромным зеленым блюдом. Даже климат, казалось, изменился: снега не было, а воздух значительно потеплел.И снова та же неотвязная мысль: что я здесь делаю? Как попала сюда? Но почему-то я больше не боялась, наоборот, странное возбуждение наполнило душу, стремление встретить брошенный вызов, выйти победительницей. Как прекрасна эта земля! Крохотный рай! Впервые с тех пор, как попала в Америку, я почувствовала, что такое истинная свобода – некому было наставлять меня, советовать, учить… Я была вооружена только собственным умом и волей.Хулио, ехавший впереди рядом с Люкасом, остановился и подождал меня.– Тебе нравится то, что видишь?– Конечно! Здесь так красиво. Но где же люди? Я вижу только скот и лошадей – кто их пасет?Он издал странный звук, нечто вроде смеха.– У тебя острые глаза, сестра! Здесь есть ковбои – не очень много, всего несколько доверенных людей, которых мать привезла из Мексики. Но они сейчас дома, ужинают. Становится поздно, а солнце здесь садится очень быстро. Охрану не выставляют – кому известно про эту долину!– Но ведь твой народ знает это место?– Только некоторые. Но мы привыкли уважать жилища друзей и родственников и храним тайну. Иногда, в суровые зимы, мы добираемся сюда, где много еды и дичи. Братья, пришедшие с нами, останутся на некоторое время, пока выделают шкуры и прокоптят мясо. Потом они возвратятся.– Почему они не пошли с нами?– Апачи не любят жить в домах. Они найдут себе место, а женщины построят вигвамы для защиты от ночной прохлады.– Вы и серебро оставили, – ехидно сказала я, но Хулио не заметил насмешки.– Кто его возьмет? Кто-нибудь из людей матери позже заберет мешки и принесет в дом.– Дом, – медленно протянула я. – Ты не будешь чувствовать, что задыхаешься в четырех стенах?– Ты научилась хорошо понимать обычаи моего народа, сестра. Да, я тоже не люблю дома и буду спать под открытым небом, хотя матери это не по нраву.Мне хотелось спросить, почему он пришел сюда. В голосе Хулио не слышалось никаких эмоций, словно он говорил не о матери, а о чужом человеке, может, потому, что был апачи и не привык к внешним проявлениям чувств.– Как бы я хотела, чтобы Маленькая Птичка была здесь! – внезапно вырвалось у меня.Хулио, прищурившись, взглянул на меня, в глазах читалось что-то вроде удовлетворения.– Маленькая Птичка не любит мать, а мать не любит ее. Моей жене лучше среди ее народа. Но я рад, что вы подружились. За время, проведенное вместе с нами, ты быстро переняла наши обычаи, младшая сестренка.Мне показалось, он собирался добавить еще что-то, если бы Люкас не повернул коня и не возвратился к нам… Как обычно, во мне волной поднялась неприязнь к этому человеку, его пренебрежительному взгляду, без слов показавшему, какой неряшливой, грязной и растрепанной я выгляжу.– До дома совсем недалеко, но мы остановимся, напоим лошадей. Ты можешь искупаться вон в том ручье и переменить одежду.Я машинально подняла руку, откинула со лба пряди непокорных волос…– Даю тебе десять минут, сестричка, потом появлюсь. Нужно смыть дорожную грязь.Под его насмешливым взглядом я сняла с седла узелок с новым платьем и, не оглядываясь, зашагала в указанном направлении.Значит, я должна привести себя в порядок, чтобы быть достойной предстать перед его матерью! Но я почти хотела, чтобы в узелке оказалась та уродливая одежда, в которой я приехала в Бостон, – тогда Рамон уж точно не захотел бы жениться на мне!Прозрачная освежающая вода успокоила меня, охладила ярость, которую Люкас почему-то всегда возбуждал во мне. Как хорошо снова быть чистой! Помня обещание шаману, я надела традиционный индейский костюм и причесала мокрые волосы, так что они спадали на плечи, и, хотя кляла себя за тщеславие, не смогла отвести глаз от своего отражения в воде.Что подумает Илэна Кордес, когда увидит меня? Часть 4ДОЛИНА СКРЫТЫХ ЖЕЛАНИЙ Глава 21 Впервые увидев Илэну Кордес, я была поражена и подумала только об одном: не может женщина ее лет выглядеть так молодо!На улице все еще было светло, но в доме горели лампы, огоньки, дрожа, переливались в рубинах, украшавших изящный испанский гребень в ее иссиня-черных волосах. Нить таких же кроваво-красных камней обвивала ее шею.– Дети мои!Голос тоже был прекрасен – низкий, музыкальный, с легким акцентом.– Да, мать, твои сыновья!Было ли это игрой воображения или в ответе Хулио звучали еле заметные издевательские нотки? Создавалось такое впечатление, что передо мной разыгрывается хорошо отрепетированная пьеса, где все актеры знали свои роли. Хулио подошел ближе, небрежно обнял мать и отступил, выполнив ритуал приветствия.– Люкас!Он стоял у подножия лестницы, не сводя глаз с Илэны, но, когда сжал ее в объятиях, я отвела глаза, словно подсмотрела что-то не предназначавшееся для чужих глаз.– Ты стала еще прекраснее, Илэна!Она засмеялась, звонко, как юная девушка, нежно касаясь кончиками пальцев его лица.– А ты, почему тебя так долго не было? Я тосковала по тебе. Мы все скучали…«Люкас обожает мать…»И правда, когда он смотрел на Илэну, лицо его неожиданно смягчилось, стало моложе, беззащитнее. В быстро сгущавшейся темноте нельзя было понять, что означало это мгновенно промелькнувшее выражение, через секунду Люкас уже насмешливо улыбался.– Наверное, я специально не прихожу подольше, только чтобы услышать, как ты говоришь это, – шутливо объявил он, но в голосе было что-то никогда ранее мной не слышанное.Руки Люкаса легли на плечи матери, я услышала шепот Хулио:– Ну разве не трогательно наблюдать такую любовь между сыном и матерью?!Мне показалось, что он ревнует, и осуждать его вряд ли стоило. Эти двое…Но тут Илэна заметила меня:– О, это же не Маленькая Птичка! Хулио, ты что, взял вторую жену?Люкас приглушенно хмыкнул, и я рассерженно тряхнула головой. Какое право он имеет издеваться надо мной?! Но Хулио, как ни странно, казалось, вовсе не был против.– Пока еще нет, мамочка, но вполне возможно, стоит об этом подумать!Люкас перестал улыбаться и нахмурился. Я заметила, как его глаза предостерегающе сузились, и, смело выступив вперед, подошла к лестнице, глядя снизу вверх на эту прекрасную горделивую женщину, которая выглядела столь же молодо, как я, и держалась словно герцогиня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59