Она рассмеялась.
— Отношения между мужчинами и женщинами стали гораздо менее романтичны. И женщины, и общество в целом куда терпимее смотрят и на любовные связи, и на интимные отношения до брака.
Глаза Жака гордо блеснули.
— Но ты, та belle, все-таки сумела сохранить свою чистоту и непорочность!
Белла покраснела. Она встала и сделала несколько шагов в сторону собора, потом, не глядя на Жака, промолвила:
— Я — другая. Скорее исключение. Жила обособленно, замкнуто — совсем не так, как большинство девушек. Девочкой училась в частных школах, большая часть времени уходила на уроки пения. А потом были усиленные занятия в Сан-францисской консерватории — и опять никакого досуга. Когда же я переехала в Нью-Йорк, досуг появился, но я… Словом, к тому времени мне уже нравилось одинокое замкнутое существование, тихая обособленность и анонимность бытия…
Жак встал и подошел к ней сзади, обнял за плечи, поцеловал в щеку.
— Я рад, что ты иная. Меня бы доводила до безумия одна мысль, что ты до меня была с другим мужчиной.
Его ласковые слова вдруг рассердили Беллу. Она оттолкнула Жака.
— Ты шовинист! Женщина для тебя — рабыня. А как же с теми женщинами, которые были у тебя до меня? Скажешь, это совсем другое дело?
Он рассмеялся.
— Но теперь-то я целиком принадлежу тебе.
— Как и я тебе, — совершенно серьезно отозвалась Белла. — Жак, теперь ты наконец-то поверил, что я из другого времени?
Он решительно кивнул.
— Значит, ты веришь и в то, что тебя убьют — могут убить — в следующий вторник?
Он вздохнул.
— Ну я бы сказал, что это не исключено.
— Можешь ты обещать, что хотя бы в этот вечер не будешь выступать и вообще приближаться к театру?
Тут Жак разразился ругательствами, словно ему наступили на любимую мозоль.
— Это тебе надо держаться подальше от театра! На тебя совершили покушение прошлым вечером! Вполне возможно, что на самом деле жертвой убийства, о котором ты столько говоришь, намечена ты!
Белла раздраженно отмахнулась.
— Жак, не говори глупостей. Все, что я выяснила об убийстве, ясно указывает — жертвой станешь ты. Кто-то в театре замыслил тебя уничтожить. И ты обязан поклясться мне, что во вторник вечером тебя в театре не будет!
Он долго молчал, напряженно обдумывая ее слова. Когда Жак заговорил, в его тоне прозвучали неожиданные кроткие нотки.
— Белла, чересчур религиозным меня назвать нельзя. Однако я верю в судьбу — в ту самую судьбу, которая привела тебя в мои объятия. Я по натуре фаталист. И считаю, что если мне суждено быть убитым на следующей неделе, то здесь уж ничего не поделаешь.
Белла яростно взмахнула руками. Ей хотелось взвыть от его тупого упрямства.
— Что за глупые разговоры? Чему быть — того не миновать! Это не философия. Это маразм.
— Да, именно так: чему быть — того не миновать. И это не маразм. Это философия.
— По-твоему, тебя убьют независимо от того, будешь ты в этот вечер в театре или нет? — настаивала она.
— — Да.
— Ну почему? Почему? — со стоном произнесла Белла. — Если нет ни единого шанса спасти тебя, зачем же меня перенесли сюда?
Жак усмехнулся и поцеловал ее в щеку.
— Видно, для того, чтобы скрасить мои последние деньки.
Она сердито шарахнулась от него.
— Бред! Я послана сюда, чтобы предупредить тебя, а ты, глупый фаталист, не желаешь слушать!
Жак гордо выпрямился и вскинул подбородок.
— Я — мужчина, — сказал он, — и смело смотрю в глаза своей судьбе. А ты — хрупкая женщина, и на тебя вчера было совершено покушение. И, как мужчина, я должен прежде всего оберегать тебя. В театр ты больше не пойдешь.
— Значит, ты у нас — герой, а я — трусиха, — возмущенно сказала Белла. — И вообще, женский пол только и умеет что дрожать от страха и бежать к мужчинам за помощью, да?.. Давай взглянем на вещи с твоей точки зрения, — продолжала девушка, перехватывая оружие противника. — Если мои дни сочтены и мне предначертано судьбой погибнуть в театре, то относительно меня действует тот же принцип: чему быть — того не миновать. Твоя философия яйца выеденного не стоит, потому что в одном случае ты ее применяешь, в другом — придерживаешь.
Жак набычился. Крыть было нечем.
* * *
Белла сменила гнев на милость и ласково взяла его за лацкан сюртука.
— Жак, есть другой выход.
— Что ты имеешь в виду?
— «Калейдоскоп!» — возбужденно воскликнула она. — Мы можем воспользоваться им и бежать вместе.
Он озадаченно уставился на нее.
— Но каким образом?
Девушка тряхнула головой.
— Не знаю точно. Но это происходит, «калейдоскоп» каким-то образом транспортирует меня во времени. И почему бы не попробовать вместе?
Жак привлек ее к себе.
— Нет, милая. Я не доверяю «калейдоскопу».Что, если он меня оставит, а заберет лишь тебя? Я могу потерять тебя навсегда — и этого не переживу.
— Но если мы проскочим вместе, тогда окажемся в полной безопасности. И к тому же рядом с моей дорогой бабушкой!
Жак какое-то время взвешивал ее предложение. Потом отрицательно качнул головой.
— Нет, Белла, учитывая все, что ты рассказала о вашем будущем, я туда не хочу. Мне больше по душе здесь — в чинном и благопристойном веке. Я согласен с твоим отцом. Здесь царит опера. Я не хочу туда, где она увядает. Не хочу в ваш бездушный мир.
— И к чему нас приведет твое упрямство?
Он вздохнул.
— Стало быть, ты очень хочешь вернуться к бабушке?
— Я постоянно беспокоюсь за нее…
— Значит, ты покинешь меня?
В его глазах было столько мольбы и тревоги, что Белла со вздохом сказала:
— Если ты намерен остаться здесь и досмотреть драму до конца — что ж, я остаюсь с тобой. Быть может, нам удастся вычислить убийцу до того, как будет слишком поздно.
— Возможно. — Тут стали падать первые крупные капли дождя, и Жак рассмеялся. — Пошли, та belle! На сегодня с серьезными разговорами покончено. Для равновесия пора заняться любовью.
— Странно, но я нисколько не удивлена твоим предложением, — весело отозвалась Белла, раскрывая зонтик.
Они взялись за руки и побежали к дому Жака.
— Белла, я настаиваю на том, чтобы ты взвесила все еще раз и не выступала сегодня вечером.
Только что поднялся занавес. Белла готовилась к выходу в своей гримерной, как вдруг дверь распахнулась, вошел Жак и с порога обрушил свое требование. Девушки с пуховками у щек насмешливо переглянулись.
— Жак, ты забыл, что джентльмены не врываются без стука в женскую гримерную, — сказала Белла. — Мы могли быть раздеты.
Нисколько не смутившись, тенор весело поглядел на девушек и со смешком сказал:
— Да ладно, мы тут все друзья, разве не так?
— Жак не из тех, кто просит разрешения у женщины, — задорно рассмеялась Элен.
— Сущая правда. Белла, что скажешь? Можешь ты хоть раз покориться мужчине и тем самым по гроб жизни осчастливить его? Не ходи сегодня на сцену.
Белла смерила его возмущенным взглядом.
— Я тебе уже ответила. Я буду петь.
Жак молитвенно сложил руки и повернулся к Элен:
— Что мне сделать, чтобы переубедить эту упрямицу?
— А-а, не мне вас учить, господин сердцеед, — отозвалась Элен.
Жак рассмеялся и погрозил Белле кулаком.
— Так, так! Ты мне еще поплатишься за свою строптивость, когда мы окажемся наедине!
— Жак! — воскликнула Белла. — Что за выходки!
— Вздор, — сказал он, улыбаясь Элен, — ты же в курсе наших отношений — не правда ли, малышка?
Элен рассмеялась.
— Скажем так: Томми в восторге, что с некоторых пор вся квартира по ночам в нашем полном распоряжении.
Белла шутливо надула губки.
— Подлая изменница! Переметнулась в мужской лагерь! — сказала она. Затем обратилась к Жаку: — А вы извольте покинуть гримерную, потому как нам надо готовиться к выступлению.
— Сдаюсь, — сказал Жак и бросил последний строгий взгляд на Беллу. — Обещай, что хоть в постели будешь поласковей.
— Это ты обещай.
Жак воздел руки в комичном ужасе.
— О женщина! Ты сведешь меня с ума! Обещай первой!
— Обещаю. Теперь ты!
— Обещаю.
Поцеловав Беллу в щеку, Жак ушел.
Едва за ним закрылась дверь, как обе девушки прыснули со смеху.
— Извини за вторжение, Элен, — сказала Белла.
— Извиняю, — махнула рукой Элен, накладывая румяна. — Жак, конечно, негодник. Но с ним весело.
— Я смертельно боюсь за него, — призналась Белла.
— А что за него бояться? Это ты чуть не убилась вчера вечером.
— Да.
— И кто же сотворил такую подлость? Ты кого-нибудь подозреваешь?
Белла отрицательно покачала головой.
— Нет. Но в театре хватает дамочек, влюбленных в Жака.
— Согласна. А может, тебе и впрямь не стоит сегодня выходить на сцену?
— Не думаю, что я в опасности. А вот Жаку действительно грозит настоящая опасность.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, и все тут!
Во время представления Белла была напряжена как струна. Она понимала, что сегодня еще не роковой вечер, но все равно нестерпимо беспокоилась за Жака. Несмотря на желание увидеть бабушку, она испытывала ужас при каждом включении «калейдоскопа», боясь, как бы ее не перенесли сейчас, когда она особенно нужна Жаку.
Прошло примерно две трети представления. Во время очередного затемнения между номерами Белла осторожно возвращалась со сцены. Мелькали бесчисленные огоньки «калейдоскопа», как вдруг раздался громкий хлопок.
Она остановилась как вкопанная. Боже, это же пистолетный выстрел!..
Не одна она поняла природу этого звука. И на сцене, и в зрительном зале раздались испуганные крики. Вспыхнул свет. Охваченная ужасом, Белла посмотрела на авансцену. Там стоял Жак, бледный как смерть, и зажимал рану на руке, из которой лилась кровь. Сердце девушки зашлось от страха. Она в ужасе глянула на Жака. Он растерянно и изумленно смотрел на нее.
Со всех ног она бросилась к Жаку.
— Боже, Жак, кто это? — Белла быстро огляделась. — Бога ради, идем прочь! Подонок может выстрелить еще раз!
Жак не спорил, и они бегом бросились за кулисы. Там стоял Этьен — взмокший от ужаса, с выпученными глазами.
— Черт побери, что случилось, Жак?
Глядя на пятно крови на рукаве тенора, Этьен вытер ладонью пот на лбу, произнес:
— Какой ужас! — и побежал на сцену. — Есть в зале доктор? Доктора! Скорее!
По залу перекатывался испуганный ропот. В третьем ряду встал высокий седовласый мужчина.
— Я хирург, — сказал он.
— Какое счастье! — вскричал Этьен. — Быстро поднимайтесь сюда, сэр. У нас актер истекает кровью.
Шум в зале стал еще громче. Этьен поднял руку.
— Леди и джентльмены, прошу сохранять спокойствие. У нас небольшое несчастье, но ситуация под контролем. Не надо паниковать. Убедительно прошу всех оставаться на своих местах вплоть до прибытия полиции.
Хотя шум в зале не утихал, никто не вскочил с места, и паники удалось избежать.
Доктор и Белла проводили Жака в его гримерную. Раненого немного пошатывало, но он мог идти самостоятельно, опираясь на руку хирурга. Театрального служащего послали за саквояжем доктора. Рукав разрезали и рану благополучно перевязали. Белла чуть не потеряла сознание при виде обнажившейся окровавленной раны,
— Вы в рубашке родились, мистер Лефевр, — сказал доктор. — Пуля только оцарапала кожу, не задев кости. Стреляли в темноте и наобум. Могли попасть куда угодно. Однако Бог вас бережет.
— Ясно, — мрачно произнес Жак.
Белла умоляюще взглянула на доктора.
— Будьте добры, прикажите мистеру Лефевру не выходить больше на сцену. Ведь очевидно, что кто-то пытается его убить.
— Похоже на то, — кивнул доктор, заканчивая перевязку. — На вашем месте я последовал бы совету молодой леди, мистер Лефевр.
— Я больше за нее волнуюсь, — сказал Жак. — Кто-то пытался убить ее вчера вечером.
Доктор с удивлением оглянулся на девушку.
— Это правда?
— Да, — призналась она и бросила на Жака сердитый взгляд. — Я споткнулась о натянутую проволоку. Согласитесь, это не то что выстрел из пистолета.
В гримерную ворвался Этьен.
Жак, прибыла полиция. Они хотят допросить тебя. — Повернувшись к доктору, директор труппы спросил: — Ну как больной?
— Жить будет, — ответил доктор, закрывая свой саквояж.
— А выступать сможет?
— Этьен, как вы можете! — возмутилась Белла. — Человек чуть не погиб, а вас волнует только ваша постановка!
— Неправда! — возразил Этьен. — Я найму дополнительную охрану, чтобы не допустить новых инцидентов подобного рода.
Белла недоверчиво закатила глаза. Этьен повернулся к седовласому врачу.
— Итак, доктор, сможет Лефевр выступать?
Доктор покосился на Жака и пожал плечами.
— Надеюсь, к завтрашнему дню не будет физических противопоказаний для работы на сцене. Рана поверхностная. Это я как врач говорю. Но как здравомыслящий человек скажу иначе: если мистер Лефевр завтра вернется на сцену, у него в голове песок вместо мозгов.
— У него там не песок, а камни — такой он упрямый, — вставила Белла.
Жак бросил на девушку яростный взгляд. Доктор улыбнулся и, выслушав слова благодарности, удалился.
Этьен, видимо, успокоился.
— Полиция опрашивает зрителей, — сказал он Жаку. — Уверен, они найдут виновного.
Жак лишь рассмеялся.
— Сомневаюсь. Я совершенно уверен, что стреляли из-за кулис.
Белла испуганно ахнула.
— Ты действительно уверен?
Жак успокаивающе погладил ее по щеке. Но у него самого был крайне встревоженный вид.
— Увы, дорогая, убежден. Я стоял боком к зрительному залу, и рука была прижата к телу. Так что стрелять могли только из-за кулис. На меня покушался кто-то из своих.
— О Боже! — простонала Белла.
Жак и Этьен оцепенели в мрачном молчании.
— — Жак! Не смей больше выходить на сцену! Я тебе запрещаю! — повторяла Белла в проулке за театром, когда через полчаса они с Жаком шли к карете. Она решила ехать к нему — единственно с тем, чтобы отговорить тенора от возвращения на сцену «Сент-Чарлз-опера». Девушку бесила идиотская, упрямая решимость Жака продолжать петь в театре, где его пытались убить по меньшей мере дважды.
— Белла, не отложить ли нам до лучших времен дискуссию? — сказал Жак, подталкивая ее к карете.
До каких лучших времен? Когда тебя убьют? — неистовствовала Белла.
Жак открыл дверцу и помог Белле сесть. Потом сел рядом с ней, захлопнул дверцу, крикнул Луису:
— Домой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48