Он задумался, а потом вдруг выпалил:
— А что, если я буду стоять за кулисами с текстом и музыкой и суфлировать тебе? Тогда ты не будешь бояться? Если я тебе помогу, ты станешь петь?
Белла взъерошила ему волосы.
— Я подумаю над твоим предложением. Договорились?
— Договорились!
Несмотря на энтузиазм мальчика и его благородное обещание помочь, Белле в тот день приходилось тяжко.
Больше всего, конечно, угнетало отношение Жака. На протяжении всей репетиции она чувствовала на себе его нахмуренный взгляд, полный гневного укора. Жак казался незнакомцем. Все интимное между ними словно умерло.
Воспоминания о восторгах прошедшей ночи возвращались, несмотря на последующие потрясения, и это ослабляло решимость Беллы, заставляло вновь и вновь усомниться в правильности решения бросить Жака. Казалось, она предала его, и, быть может, действительно предала: соблазнила, отдалась ему только телом, но не душой.
Напряжение между ними чувствовалось и на расстоянии. Теперь, когда Белла знала, как это сладко — быть в постели с Жаком, ее пуще прежнего бесила его общительность: хоть он и не заигрывал в тот день с женщинами, они роились вокруг него, кокетничали, он что-то отвечал, улыбался — и даже это было ей сейчас неприятно. Она уговаривала себя, но ничего не могла с собой поделать.
Когда днем Жак и Мария репетировали «Песенку-вальс Мюзетты», Белла с трудом удерживалась, чтобы не выскочить на сцену и не поколотить Марию. Ей хотелось крикнуть: это мое место рядом с ним, это мне он должен петь и с любовью заглядывать в глаза!..
А когда он обнял Марию за талию, Белла чуть не закричала от ярости. Он должен обнимать только ее, как этой ночью. Она должна петь с ним! Белла удивлялась: отчего ее так тянет петь с Жаком, если она твердо решила, что страх больше никогда не позволит ей выйти на сцену? Ведь она уверена, что общая с Жаком певческая карьера приведет к краху!
Девушка не ушла из зала, а продолжала мучить себя и слушать, как Жак репетирует соло — еще одну любовную арию. Он пел с таким чувством, что слезы выступили у нее на глазах.
Ария подходила к концу. Белла сквозь слезы смотрела на сцену и не сразу поняла, что там происходит. С колосников прямо на голову Жаку опускалась чугунная чушка, привязанная к канату.
Белла вскочила и закричала не своим голосом: «Жак, сверху!» Он мгновенно поднял глаза и метнулся в сторону. Но железка все-таки мазнула Жака по голове, и певец упал на пол. Потом тяжело поднялся на четвереньки, но не мог разогнуться — его качало. Белла кинулась на сцену. Сбежались рабочие сцены, артисты, кто-то громко звал Этьена.
Белла схватила Жака за руку и заглянула в его бледное лицо:
— С тобой все в порядке?
Потирая место удара, Жак насмешливо усмехнулся:
— А тебя это разве волнует?
— Конечно, волнует! — рассердилась девушка, а потом ахнула, увидев на его руках кровь. — Ты ранен!
Жак пренебрежительно махнул рукой.
— Ничего, только кожу содрало.
Тем не менее Белла проворно достала носовой платок и стала осторожно промокать кровь справа от его макушки. Сперва Жак раздраженно шарахнулся от ее руки, потом смирился. Было очевидно, что ему очень больно и он только храбрится перед Беллой.
Прибежал Этьен и уставился на Жака.
— Это серьезно? — осведомился он.
Жак мягко отвел пальцы Беллы и сказал:
— Пустяки. Царапина. Не бойся, премьеру не пропущу.
Этьен принялся возбужденно жестикулировать.
— Кто мог это сделать? Бог мой! Секунда — и моего лучшего тенора могли бы вынести со сцены вперед ногами!
Белла фыркнула, а Жак улыбнулся:
— Спасибо, Этьен, ты умеешь утешить.
Игнорируя сарказм Жака, директор труппы повернулся в сторону кулис и крикнул:
— Тоби Штраус, немедленно сюда!
Бледный мальчик появился на сцене с растерянным, вытянувшимся лицом. Дрожащими губами он улыбнулся Белле и робко уставился на Этьена.
Директор угрожающе затряс мизинцем перед его лицом.
— Тоби, это ты сбросил железку на Жака?
Мальчик от страха язык проглотил. Ему на выручку пришел возмущенный Жак:
— С ума вы сошли, что ли! Тоби и мухи не обидит!
— Жак прав! — сказала Белла, взбешенно глядя на Этьена.
— Я спрашиваю не вас, а мальчишку! — — громыхнул в их сторону Этьен и снова повернулся к Тоби: —
— Юноша, это ваши проделки?
— Нет, сэр.
— А я говорю «да»! — заорал Этьен. — Я знаю, что ты прятал реквизит. Вот и допрятался — эта штуковина упала на голову человеку! Вон из театра!
Тоби молча смотрел на носки своих ботинок.
— Мистер Равель, — снова вмешалась Белла, — Тоби — мой друг, и я уверена, что он ни кому не сделает зла. Если мальчик в прошлом и проказничал, то это еще не значит, что он хотел убить или покалечить Жака.
— Белла верно говорит, — поддержал ее Жак.
— А вы помалкивайте! Не ваше дело! — рявкнул Этьен. Заметив Люси и Альфреда Штраусов, робко переминающихся с ноги на ногу в стороне, директор загремел: — Альфред, забери своего хулигана из моего театра! Чтоб его духу тут не было!
Альфред набрался храбрости и произнес тихо:
— Если вы, мистер Равель, прогоните мальчика, который ни в чем не виноват, то мы с Люси уволимся.
— Да, Этьен, — дрожащим голосом поддержала его супруга, — мы не позволим обвинять нашего сына бог знает в чем! Я могу поклясться на Библии, что наш мальчик никому не желает зла!
Этьен возмущенно воздел руки.
— Сегодня вечером премьера! Осталось несколько часов! Где я найду замену контральто и баса? Вы не имеете права увольняться!
— Если вы не снимете обвинение с нашего сына, петь сегодня мы не будем, — стоял на своем Альфред. — Я согласен с теми, кто заступается за Тоби. Он любит проказы, но сознательно причинить зло — никогда! И кроме того, до начала школьных занятий еще несколько недель. Он не может болтаться целыми днями на улице. Он останется в театре!
Этьен закатил глаза.
— Ладно, ваша взяла. Даю маленькому негодяю еще один шанс исправиться. Но чтоб он мне больше на глаза не Попадался!
Все мало-помалу разошлись. Белла ободряюще похлопала Тоби по плечу и вернулась к Жаку. Нежно коснулась его локтя и сочувственно спросила:
— Могу я чем-нибудь помочь? Может, к доктору отвести?
На скулах Жака заиграли желваки. Он мрачно посмотрел на нее:
— Чем мне помочь, ты знаешь отлично. Не доктор мне нужен.
Она бессильно сжала свои кулачки.
— Жак, извини меня.
— Что мне с твоего извинения…
— Я тебя предупреждала — твоя жизнь в опасности. И в том, что сегодня произошло, нет ничего неожиданного.
— Вот и накаркала, — неприятно усмехнулся певец.
— Ты не прислушался к моему совету быть поосторожнее. Кто бы это ни сделал, он еще раз попытается убить тебя. Поэтому прошу, не выступай сегодня.
— Пропустить премьеру? — Жак возмущенно фыркнул. — Придет же такое в голову! А кроме того — почему все так уверены, что это покушение? Возможно, это несчастный случай. Чья-то небрежность.
— Жак, — горячо возразила Белла, — это было, покушение!
— Твоя уверенность основывается не на фактах. Так или иначе, выступать я буду.
Перед лицом такой мрачной решимости Белла лишь вздохнула и сказала:
— Уж если ты так упорствуешь в своем безумии, будь хоть осторожнее. Гляди в оба. Твоя жизнь в опасности. Прислушайся наконец к моим словам. Я не шучу. Оставив Жака, Белла продолжала размышлять. Кто-то в труппе желает смерти Жаку, И, разумеется, не добросердечный Тоби Штраус. Особенно удручало Беллу то, что угроза, нависшая над Жаком, стала еще реальнее именно сейчас, когда вся труппа знает, что она — его любовница… Белла находилась в полном смятении. Сколько ее вины в том, что произошло сегодня… и что может произойти в ближайшие дни?
Жак ушел за кулисы с искаженным от боли лицом, невольно снова и снова трогая рану. Слава Богу, Белла вовремя крикнула и предупредила об опасности, а не то бы его действительно вынесли вперед ногами!
Что же это было: несчастный случай или покушение? Нет, в случайность верится слабо. Слишком точно все просчитано — и время, и место. Железная болванка должна была упасть ему точно на голову — убить или покалечить.
Возможно, Белла в конце концов и права. Кто-то в театре хочет его угробить. Но кто? Ревнивая хористка? Или Андре Дельгадо, который так откровенно облизывается на Беллу и мог разозлиться, узнав, что она убежала из театра на ночь глядя с другим мужчиной?
Жак вздохнул. Кто бы ни планировал его смерть, он не даст себя запугать. Возможно, как в случае с дружком Ляруа, покушавшийся отвел себе душу и больше не повторит попытку — духу на второй раз не хватит.
Думать об угрозе жизни было некогда. Все мысли занимала Белла. Жак слабо улыбнулся. Как она была потрясена тем, что он едва не погиб! Стало быть, он ей дорог, хотя она не хочет в этом признаваться. Возможно, его дела не так уж плохи. Возможному него с Беллой все еще наладится.
От одной этой мысли становилось легче…
* * *
К вечеру Белла находилась на грани нервного срыва: к переполнявшему ее чувству вины по отношению к Жаку и тоске по поводу разделившей их пропасти добавлялась тревога в связи с его раной. Кончилось тем, что она решила повидаться с ним, проверить, как его голова, и пожелать удачи перед премьерой.
За несколько минут до поднятия занавеса девушка подошла к гримерной тенора и какое-то время ходила взад-вперед по коридору, не решаясь зайти. Затем набралась мужества и постучала.
Через пару секунд дверь распахнулась. На пороге стоял элегантно одетый для первого номера Жак.
Он окинул ее с ног до головы пристальным, пытливым взглядом.
— Белла! Какой сюрприз!
— Я… — она нервно теребила пальцы, — я хотела спросить, как твоя голова.
Он задумчиво смотрел на нее; и ничего не отвечал. Тогда Белла сама сделала шаг к нему и потрогала его темя. Он болезненно скривился.
Белла тихонько присвистнула.
— — Э-э, да у тебя шишка с гусиное яйцо! Больно?
Красивые глаза Жака смотрели на ее с упреком.
— Ты делаешь мне намного больнее.
— Она жалко заморгала и отвезла взгляд.
— Я… я не хотела.
Его пальцы сомкнулись вокруг кисти ее руки.
— Зачем ты пришла сюда, Белла?
— Она нерешительно покосилась на него.
— Хотела пожелать тебе ни пуха ни пера.
Жак улыбнулся, втянул ее в комнату, закрыл дверь и проворно защелкнул замок. В следующую секунду он всем телом прижал Беллу к двери. У нее сперло дыхание.
— Когда желают успеха, та belle, непременно дарят поцелуй.
Белла стремительно теряла контроль над собой. Мужской запах возбуждал ее, через тонкую ткань платья она чувствовала, как он возбужден.
* * *
Тяжело дыша, Белла умоляюще прошептала: — Жак, давай не начинать все снова…
— А мы ничего не заканчивали, Белла! — пробормотал он, склоняясь над ней. — И никогда не закончим.
Она рассерженно уперлась ладонями в его плечи.
— Это ничего не изменит в наших отношениях.
Разве ты не понимаешь?
— То, что существует между нами, уже неподвластно изменениям, Белла. Когда ты это поймешь? Белла беспомощно смотрела на него. Потом полувздохнула полупростонала — и в этом звуке было столько подавленного вожделения, что Жак без раздумий впился в ее губы. По телу Беллы пробежала дрожь восторга, она обмяла Жака, прижалась к нему крепче… Когда он подхватил ее на руки и понес к диванчику, у нее не было ни сил, ни желания сопротивляться. Жак сбросил фрак, и Белла вновь ощутила на себе вес его тела — как чудесно!
Жак лихорадочно расстегивал ее корсет и нижнюю сорочку. Для снятия викторианской женской одежды требуется время и сноровка, но Жак справился с пуговицами и тесемками в мгновение ока. И вот уже Белла тихо вскрикнула от боли и наслаждения, когда он впился зубами в ее сосок. Ощущение было упоительным, однако она еще не окончательно утратила разум и понимала, что ни время, ни место не позволяют им отдаться страсти.
— Жак, — умоляюще сказала она, — мы не можем… Через несколько минут поднимут занавес!
— Раньше поднимется твоя юбка, милая! — улыбаясь, ответил Жак и скользнул ладонью по ее бедру. — Не стоило тебе, Белла, являться сюда после прошедшей ночи! Здесь ты в моих руках. И ты знала, куда и на что идешь! Знала, что мы неизбежно окажемся в постели.
Неизбежно… Покрывая ее грудь поцелуями, он поднимал юбку, и Белла не сопротивлялась. Жак прав — перед неизбежным надо смириться. Она хотела прийти, потому что больше не могла заглядывать в пропасть, которая внезапно открылась между ними. Хотела помириться, вновь обрести возлюбленного, быть рядом с ним… пусть и ненадолго, но рядом!
Белла осыпала его короткими, пылкими поцелуями, проворно расстегивая жилет и рубашку Жака, касаясь пальцами его груди.
— О любовь моя, как хорошо, — отозвался Жак на ее ласку.
Юбка уже взлетела до самой талии, и он стаскивал с Беллы панталончики. Еще миг — и она ощутила, как что-то твердое коснулось ее влажного лона. Широко отрытыми, полными желания глазами Белла взглянула на искаженное страстью, решительное лицо Жака.
И тут в дверь постучали. Она испуганно дернулась.
— Жак, — шепнула она, — мы не можем… — И сделала резкое движение, чтобы встать.
Он проворно зажал ей рот ладонью и полностью вошел в нее. Как прекрасно было ощутить его в себе!
Как сладостно!..
Стук настойчиво продолжался. Белла заметалась в объятиях Жака, мыча что-то. Жак отнял руку от ее губ и тут же накрыл их своим ртом. Вся ситуация уже не столько пугала ее, сколько возбуждала: кто-то в нескольких шагах от них и стучит в дверь!
Стук не унимался, однако Жак не обращал на него никакого внимания. Но вот он оторвался от ее губ, чтобы вдохнуть воздуха, и она тут же воспользовалась моментом:
— Жак…
Он шепнул, успокаивая:
— Расслабься, милая, и не противься. Тебе все еще больно после нашей ночи?
— Жак, дверь! — тихо сказала Белла.
Похоже, прежде он действительно не слышал стука, а теперь осознал, что в дверь барабанят, и крикнул:
— Кто там?
— Это Джордж, — раздался визгливый, нервный голос. — До занавеса три минуты, мистер Лефевр!
— Ну и отлично. А теперь пошел вон!
— Да, сэр.
Они услышали удаляющиеся шаги в коридоре. Жак улыбнулся Белле и погладил ее раскрасневшуюся щеку.
— На чем мы остановились, малышка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48