Меня позабавило предположение отца, Маура. Вы красивая девушка, – добавил он, поморщившись от того, как банально это прозвучало.
Маура не успокоилась. По правде говоря, гнев только делал ее краше.
– Послушайте, лорд Эверод, я уже не дитя! Я давно не заплетаю косичек, и у меня не возникает желания бегать босиком и лазать по деревьям.
Ага! Он ждал, вспомнит ли она о первых месяцах, проведенных в Уоррингтон-холле после замужества тетушки. Маура носилась по лугам с ним и Роуэном, срывала и ела дикие ягоды и болтала ногами в ручье, пока братья удили рыбу, пытаясь поразить ее своими талантами.
Именно Эверод научил ее взбираться на деревья. Лорд и леди Кортвилл с неодобрением относились к такому роду занятий. Эвероду же нравилось показывать новой кузине мир, в котором он жил, пока Жоржетта не заманила его в свою паутину искушений и страсти.
– Я смотрю на вас, Маура Кигли, – произнес он спокойным тоном, – и не вижу больше той девочки, какой вы когда-то были. Разве что… – он погладил ее подбородок, – вот это. И еще глаза. Выражение невинности в женских глазах пленяет. Оно искреннее или Жоржетта уже обучила вас своим уловкам?
Этот вопрос развеял очарование беспомощности, которое так привлекало в ней. Эверод был пресыщенным распутником, и в его мире не было места невинности. Явление редкое и хрупкое, оно быстро исчезало. Он убрал руку с подбородка девушки.
Маура откашлялась и сказала:
– Мы отклонились от цели, которая привела нас сюда.
– Вы имеете в виду ваше недовольство моими подарками?
Она оставила насмешку без ответа. Вместо этого Маура распустила шнурок на своем ридикюле и засунула руку внутрь. Когда же она вынула руку, ее пальцы крепко сжимали серебряный нож для разрезания бумаги. Кончик ножа был направлен прямо в живот Эверода.
Виконт равнодушно смотрел на лезвие.
– Вы замыслили убийство, Маура?
Возмущение вспыхнуло в ее глазах прежде, чем она сумела подобрать слова для ответа на этот вопрос.
– Я знаю, что вы меня ненавидите, но как вам могло прийти в голову, будто я…
– Я вас ненавижу? – отозвался Эверод, поднимая бровь и обдумывая про себя это обвинение. – Для чего же мне испытывать ненависть, когда к прекрасной даме можно питать куда более трогательные чувства?
От удивления девушка открыла рот, не в силах произнести ни звука. Вспомнив о своем намерении, она вернула ему нож, опустив острие. Как только Эверод взял его, она вновь полезла в ридикюль. Через мгновение к ножу присоединился флакончик духов. Эверод не успел возразить, как на свет божий явилась брошь.
– Простите, что не принесла двухтомник госпожи Рад-клиф: в ридикюле он не помещался, а я не хотела, чтобы кто-нибудь…
– Маура, одну минутку!
По выражению ее лица и напряженной позе он догадался, что речь она заготовила заранее. Переложив флакончик духов в другую руку, Эверод опустил нож в один из внутренних карманов своего сюртука. Не зная, что ему делать с духами, виконт завернул их в платок, и они тоже исчезли в кармане. Теперь он откинулся на сиденье и приготовился слушать ее.
– Я хотела бы похвалить ваш тонкий вкус, милорд. Вы так подобрали подарки, что постороннему наблюдателю они ровно ни о чем не говорили, а у меня каждый из них вызвал именно те чувства, на которые вы рассчитывали. – Девушка выпалила это на одном дыхании и остановилась, чтобы набрать воздуха. Ее глаза наполнились слезами (а Эверод-то надеялся, что они иссякли!), и это подчеркивало глубину ее страдания.
Виконт заерзал на сиденье.
– Маура!
Она остановила его жестом.
– Умоляю, позвольте мне закончить! Я не рассказала ни о чем ни вашему отцу, ни моей тетушке, потому что именно этого, как я понимаю, вы и добивались. – Тут она сообразила, что все еще держит брошь, и вложила ее в руку виконта. – Мне ведь так и не представилась возможность поговорить с вами, после того как… – Маура сделала новый судорожный вдох, заставив Эверода подумать о том, не собирается ли она падать в обморок. – После того… – Маура никак не могла произнести фразу до конца, а Эверод не собирался облегчать ей задачу.
Справившись с наплывом противоречивых чувств, девушка продолжала:
– Если бы только мы встретились на следующий день, через неделю или через месяц, я бы рассказала вам, как сильно скорблю о той роли, которую сыграла в вашем изгнании. Да если б я только знала, что ваш отец так безжалостно набросится на родного сына, я бы ни за что не…
Ее неуверенные извинения, перемежавшиеся слезами, вызвали у Эверода прилив необъяснимого гнева.
– Не сделали бы чего, Маура? Не пошли бы в сад за мной и тетушкой? Не стали бы шпионить? Подсматривать, как я задрал Жоржетте юбки выше талии и вставил ей свой…
– Довольно! – вскричала девушка и крепко зажмурилась, как бы стараясь отгородиться от воспоминаний.
Эверод едва удержался от того, чтобы протянуть к ней руки. Она выглядела такой хрупкой, ее дух был надломлен, а ведь он еще и не приступал к тем пыткам, которые измыслил для нее.
Но не успел он пошевелиться, как Маура открыла глаза.
– Я не прошу у вас прощения за роль, которую сыграла в тот день. Это было бы бесполезное занятие, поскольку я не думаю, что вы способны прощать.
Он улыбнулся в ответ на это оскорбление.
– Милая Маура, вам придется придумать что-нибудь другое, чтобы вывести меня из равновесия. У котят коготки и то острее.
Девушка теребила шнурки своего ридикюля.
– Я не имею намерения бороться с вами, милорд. В вас больше силы, упорства и жестокости, нежели я надеюсь приобрести за всю жизнь.
– Ну что ж, спасибо, дорогуша.
– Это отнюдь не похвала, – отрезала она с вернувшейся смелостью. – Вы сообщили мне, что хотели, и я решила ответить любезностью на любезность.
– И что же вы хотите мне сообщить, Маура?
– Поищите себе другую пешку, лорд Эверод. Двенадцать лет тому назад я невольно стала участницей запутанной интриги, которую еще не в силах была постичь. Мое неведение привело к вашему изгнанию из семьи, и из-за этого совесть будет мучить меня до конца моих дней.
– Вы очень близки к тем извинениям, которых поклялись не приносить, – поддразнил ее Эверод.
– Кучер, остановите! – распорядилась она повелительным тоном, который до тошноты напомнил ему о ее тетушке.
Виконт спокойно велел слуге не обращать внимания на ее приказы.
Маура, придя в крайнее негодование из-за того, что он снова взял верх, сердито воскликнула:
– А вы, лорд Эверод, можете отправляться прямиком в преисподнюю!
– Оскорбления не заставят меня выкинуть вас к чертовой матери прямо на кишащие преступниками улицы и оставить одну, пусть вы того и заслуживаете, – сказал он, постепенно выходя из себя.
– Словом, моя затея была бесполезной, – проговорила Маура. – Я хочу вернуться в книжную лавку.
Эверод кивнул кучеру:
– Сэм, вы слышите, что говорит мисс Кигли? Поворачивайте!
Они с Маурой упрямо молчали всю обратную дорогу, пока кучер не натянул вожжи. Как только коляска остановилась, Маура перешагнула через ноги Эверода, намереваясь сойти без посторонней помощи.
– Эй! – воскликнул виконт, подхватив Мауру за талию и успев поддержать ее, пока она не свалилась на мостовую. – Если вы так поспешно покинете мою коляску, всякий непременно решит, что я покусился на вашу добродетель прямо среди бела дня на глазах всего Лондона.
– Как один из печально известных членов кружка les sauvages nobles, вы наверняка редко упускаете такую возможность, – сухо ответила Маура. – А теперь пустите меня.
Так. Значит, светские сплетни уже заставили ее держаться настороже с ним и его друзьями. Или это Жоржетта оклеветала его, чтобы удержать племянницу на расстоянии от заблудшего, порочного наследника Уоррингтонов? Насмешка Мауры, как молния, воспламенила его гнев.
– Какой, право, подходящий денек для прогулки! – весело воскликнул кучер, не обращаясь ни к кому конкретно. Привыкший ревностно оберегать частную жизнь господина от посторонних глаз и ушей, он уже приметил, что громкий спор Мауры с Эверодом привлек внимание нескольких зевак. Кучер добродушно улыбнулся прохожим, ожидая, когда Маура ступит на землю. Слуга хорошо понимал, что его господин не станет задерживать девушку при свидетелях.
Эверод схватил ее за локоть прежде, чем она успела шагнуть, и придвинул ближе, почти касаясь губами ее уха.
– Сказки, которые вы обо мне слыхали, – это лишь то, что можно рассказывать в приличном обществе. Поверьте, я проделывал вещи гораздо хуже! Я негодяй, знаменитый распутник, Маура, и вы пробудили во мне самые низменные желания. Бегите, девочка! Я люблю погоню.
Потрясенная Маура благодарно приняла протянутую кучером руку, вышла из коляски и направилась прямо к открытым дверям книжной лавки. К разочарованию Эверода, девушка так и не обернулась.
Глава 7
– Я слышал, ты стал нападать на юных невинных девушек прямо на улице, – сказал владелец «Прихоти Мойры» Ксавьер. Дело происходило в тот же вечер; Эверод с Кэддом решили для разнообразия провести его не в душных бальных залах, где подают тепловатый лимонад, а в теплой компании игорного притона.
– Это гнусные сплетни, – ответил Эверод, не отрываясь от карт. – Я предпочитаю охотиться не на домашних, а на диких зверей.
Кэдд жестом пригласил светловолосого великана, фигура которого подошла бы скорее молотобойцу, присесть к ним, но тот с вежливым полупоклоном отказался.
– Кстати, о неукротимых: где сегодня твоя очаровательная спутница? – спросил Эверод, вспоминая встречи с игривой, но неприступной брюнеткой, которая помогала Ксавьеру получать законную выручку. Если примета о везении в картах была правдива, то Эвероду сегодня не доведется спать в одиночестве.
– Ее сейчас нет, – сказал хозяин заведения, опуская на стол сжатый кулак. Невозможно было не заметить, как играют мускулы под его кожей, когда он словно невзначай расправил складки на рукаве безукоризненно сшитого сюртука. – Так что лучше иди помирись со своей невинной красавицей, Эверод.
Сделав такое предупреждение, Ксавьер поднял глаза и тут же увидел, что в противоположном конце зала назревает ссора. Выругавшись вполголоса, он поспешил туда, готовый пустить в ход кулаки, если благородные посетители не станут вести себя прилично в его заведении.
– Я бы на твоем месте хорошенько подумал, – сказал Кэдд, отвлекаясь от карт.
– О чем? – спросил Эверод. Он раздраженно отодвинул от себя карты, не открывая их, и потянулся к стоявшей на столе бутылке вина.
Кэдд смешал карты Эверода и свои.
– Надо ли драться с Ксавьером.
– Ты думаешь, схватка была бы неравной? – Виконт понемногу закипал. Хорош друг Кэдд, если считает, что Эверод не способен проломить голову этому великану!
– В силе, я думаю, ты ему не уступишь. Но у него есть в запасе еще кое-что, чего нет у тебя. – Кэдд показал на карты, но у Эверода пропало желание играть.
– И что же у него есть?
Маркиз отложил карты и сцепил руки.
– Ксавьер считает Мойру своей, пусть даже сама она думает иначе. И он убьет всякого, кому хватит глупости прикоснуться к ней. А тебе-то она вовсе не нужна.
– Кто это тебе сказал? – Эверод в бешенстве смотрел на друга, ему не терпелось сорвать на ком-нибудь свое дурное настроение.
– Это я тебе говорю. – Кэдд отобрал у Эверода бутылку и наполнил свой бокал. – Если бы ты по-настоящему хотел женщину Ксавьера, ты бы уже давным-давно ее получил. Я же по твоим глазам вижу, – он шутливо погрозил Эвероду пальцем, – тебе сейчас не женщины хочется, а драки.
– Заткнись! – презрительно скривил губы Эверод. Ему не хотелось признавать, что друг видит его насквозь. – Ты, должно быть, уже изрядно нализался, если несешь такую чушь.
– А кто эта невинная барышня? – Увидев, как напрягся Эверод, Кэдд примирительно махнул рукой. – Ну должна же быть какая-то девица: у Ксавьера обычно надежные источники информации.
– Маура… Маура Кигли, – ответил Эверод, потирая лицо. Пикировка с упрямой девушкой испортила ему настроение на весь день, пока он не вытащил своего друга в игорный дом. – Это племянница леди Уоррингтон, живет сейчас в их лондонском особняке.
При этом признании маркиз тихонько присвистнул.
– А чего ты недоговариваешь?
– Она участвовала в том, что случилось двенадцать лет назад.
Кэдд перехватил руку Эверода, потянувшуюся к бокалу.
– Послушай, я знаю, что ты не боишься драки. Но, как один из твоих самых близких друзей, я прошу тебя не связываться с Уоррингтонами и мисс Кигли.
Кэдд говорил таким серьезным тоном, совершенно ему не свойственным, что Эверод даже растерялся. Много лет они подзадоривали друг друга, затевая проделки, которые могли стоить им жизни. Когда одному из них случалось драться на дуэли, другой неизменно был секундантом, а в трактирных потасовках они бились бок о бок. От кого-кого, но от Кэдда виконт никак не ожидал такой просьбы – остыть и не лезть в драку. Со смехом Эверод стряхнул удерживавшую его руку.
– Ты шутишь!
– Да нет, я вполне серьезно. Если только ты не собираешься просить прощения у отца…
– Не собираюсь.
– Тогда совсем не понимаю, зачем тебе заваривать эту кашу. – Кэдд говорил так рассудительно, что Эвероду хотелось стукнуть его посильнее. – А что мисс Кигли?
– А вот это никого, кроме меня, не касается.
– Ты сейчас говоришь прямо как Ксавьер. Да ведь двенадцать лет назад она была еще совсем ребенком!
– Ты собираешься читать мне нравоучения?
– Я только хочу сказать, что мисс Кигли никоим образом не отвечает за то, что тебе двенадцать лет назад чуть не перерезали глотку. Ты сам на это напросился, когда вздумал скакать на жене своего отца, – сказал Кэдд напрямик.
– Ради всего святого, Кэдд, говори потише! – прошипел Эверод. – Побереги свой голос, лучше уж прямо напиши обо всем в газетах.
– Я вполне понимаю, как тебе больно, друг. Ты мечтаешь отомстить леди Уоррингтон за ее предательство, но ее тебе не достать. Однако племянница – совсем другое дело. Чем ты лучше своей мачехи, если собираешься мстить ни в чем не повинной девушке?
С Эверода было довольно. Он встал и, уперев руки в край стола, посмотрел на друга сверху вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32