Он прошел через всю комнату к Килби и поклонился.
– Простите мне мое вторжение, ваша светлость. Нынешний вечер нелегко дался нашей семье. – Роуэн метнул быстрый взгляд на Мауру. – Мы не знали, где находится моя кузина, пока я не посетил вторично Керстингов и не выяснил, что лакей по небрежности не передал мне того, что вы ему велели.
– Ах вы бедненький, – сказала Килби, беря его за локоть. – Как, должно быть, переживали лорд и леди Уоррингтон. В нашу защиту могу сказать, что мы почли за благо увезти нашу дорогую подругу прежде, чем лорд Эверод станет и дальше поносить ее доброе имя.
Роуэн испытал заметное облегчение от того осуждающего тона, каким герцогиня говорила о виконте. Роуэну потребовалось немалое мужество, чтобы прийти в дом к одному из ближайших друзей старшего брата. Ему грозило столкновение не с одним Эверодом, а со всеми les sauvages nobles, вместе взятыми. Роуэн воображал особняк Солити настоящим львиным логовом.
– Как любезно, что ваша светлость согласились принять меня в своем доме, – проговорил Роуэн, целуя герцогине руку. – Моя семья в долгу перед вами и вашими подругами за то, что вы защитили мою кузину от жестокости света.
– Знакомы ли вы с моими дорогими подругами? – И герцогиня быстро представила его Фэйр и Пэйшенс.
– Мне очень приятно, дорогие дамы, – произнес Роуэн, восторг которого сменился сожалением. Он повернулся к Мауре. – С позволения вашей светлости, я хотел бы переговорить с моей кузиной.
– Я не намерена вам препятствовать, мистер Лидсоу, – ответила Килби, очарованная безукоризненными манерами молодого человека. – Однако вы должны ясно понять, что я пригласила Мауру погостить у нас. Если она примет это приглашение, вам придется возвратиться к Уоррингтонам без нее.
– Я вполне понимаю, кузина, что у вас нет желания говорить с кем-либо, кто носит фамилию Лидсоу, – начал Роуэн, наклонившись так, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами Мауры. – Но я пришел не для того, чтобы судить вас.
– Пойдемте, дамы, – сказала Килби, подавая знак подругам. – Маура и мистер Лидсоу хотят поговорить наедине.
Маура прикусила губу, сдерживая смех: все три леди прошествовали в противоположный конец гостиной. Кажется, их заинтересовала стоявшая в углу синяя ваза из китайского фарфора. Молчаливая поддержка подруг тронула Мауру.
– Тебе незачем являться сюда за мной, Роуэн. Я бы и так вернулась домой рано или поздно.
– Да я бы еще раньше пришел за тобой. – Он взял ее за руку. – Просто поначалу никто не знал, где тебя искать. Жоржетта подумала, что ты прячешься где-то в доме Керстингов. Стали искать во всех комнатах. Потом отцу сделалось нехорошо, и я решил, что надо отвезти его домой. А кроме того, я хотел получить возможность побеседовать с тобой наедине.
Он кивнул в сторону дам, которые делали вид, что не прислушиваются к их беседе, и улыбнулся Мауре: его тоже позабавило, как широко трактует герцогиня понятие «поговорить наедине».
– А о чем, собственно, говорить? – мягко спросила Маура. – Твой брат…
– Эверод поставил нас с тобой в чертовски неловкое положение, – вспыхнул Роуэн. – Если ты думаешь, что я осуждаю тебя за его бессердечные поступки, то ты ошибаешься, – поспешно проговорил он, опасаясь, что Маура не даст ему закончить. – Жоржетте следовало бы тебя подготовить. У моего брата репутация отчаянного повесы, у него отбою нет от любовниц. Должно быть, он припомнил, что в детстве ты была в него влюблена, и решил воспользоваться твоей добротой и великодушием. Только ты не могла понять всей глубины неприязни, которую он испытывает к нашей семье. У Эверода ледяное сердце. Когда он нашептывал тебе слова любви, все его помыслы были направлены на одно только мщение.
Меньше всего Маура хотела обсуждать свои отношения с Роуэном. Ну как объяснить, что его брат соблазнил ее вовсе не лживыми посулами? К Эвероду ее влекла сама природа, вопреки разуму.
Его душа созвучна с ее душой. Так, по крайней мере, ей казалось тогда.
Маура думала, что с ней Эверод забыл о мщении. Она заставляла его смеяться от души, и он тянулся к ней всем сердцем, пусть и не желая признавать этого. Маура упрекала себя за то, что идеализировала его животную страсть к ней. Не иначе как похоть толкала Эверода овладеть ее телом, ему нравилось ее общество, но любовь его не простиралась дальше удовлетворения телесных потребностей.
– Хотя я могла бы пощадить свою гордость, обвиняя твоего брата в низкой лжи, – сказала Маура, глядя на затянутые в перчатки руки Роуэна, – должна признаться, что я по своей воле пришла к нему. Он не пытался завоевать меня лживыми обещаниями.
Это спокойное признание потрясло Роуэна.
– Ну да, понимаю. – Видно было, с каким трудом он переваривает сказанное. – Ты любишь моего брата?
Одна-единственная слезинка выкатилась из уголка ее правого глаза и скатилась по щеке. Маура отчаянно заморгала, не давая скопившимся слезам излиться потоком.
– Мне сложно объяснить свои чувства к Эвероду, – уклончиво ответила она. – Боюсь, что мой ответ заставит тебя испытывать ко мне жалость.
– Ни за что, – заверил ее Роуэн, стирая пальцем след слезы с ее щеки. – Напротив, я испытываю жалость к своему брату, который не оценил предложенного тобою дара.
Ее сердца.
Роуэн выпрямился, но руку ее не отпустил.
– Я хочу, чтобы ты вернулась домой вместе со мной.
Маура грустно покачала головой.
– Я не могу смотреть в глаза твоему отцу и тетушке Жоржетте. Пока не могу. Я все испортила.
– Ничего подобного, – возразил Роуэн и потянул ее за руку, побуждая встать. – Все, что сказал сегодня Эверод, все, что он сделал, – для меня это не имеет значения.
Одна из присутствующих дам ахнула от удивления, но звук был таким слабым, что Маура даже не разобрала, кто его издал.
Маура все еще сомневалась. Ни один мужчина не прощает измены так легко, и поведение Эверода служило тому доказательством.
– Ты сам не веришь в то, что говоришь, Роуэн.
На его лице появилось снисходительное выражение.
– Маура, ничего ты не испортила. Я уже говорил с родными. Я по-прежнему хочу жениться на тебе, – сказал он и погладил ее по щеке. Он говорил так искренне, что и сам себе поверил. – Я люблю тебя, Маура Кигли. Возможно ли, что и ты сможешь полюбить меня?
Неужели он так хорошо ее понимает? Маура почувствовала, как дает трещины ее самообладание, сохранять которое ей и без того было нелегко.
Роуэн тотчас же почувствовал ее смятение.
– Ты вовсе не обязана отвечать мне сразу. Просто ты казалась такой растерянной, и я захотел, чтобы ты знала о моих чувствах. Пойдем домой, не бойся. Отец и Жоржетта желают своими глазами убедиться, что козни Эверода не причинили тебе большого вреда.
Маура молча кивнула. Что бы ни говорил Роуэн, она чувствовала стыд за свой выбор. Роуэн Лидсоу был настоящим мужчиной. Тетушка была, как всегда, совершенно права. Он станет ей добрым и честным мужем.
Так отчего же она полюбила его брата?
Глава 23
– Где она? – вскричал Эверод, врываясь в гостиную без доклада. Следом за ним вошли и остальные.
Леди Фэйр была погружена в чтение. Она зевнула и посмотрела на Эверода сонными глазами.
– Если ты о мисс Кигли, то она уже ушла.
– Право же, Эверод! – накинулась на него Пэйшенс, вставая навстречу мужу. – Ты так гадко поступил с бедняжкой Маурой. Неужто ты думаешь, что неуклюжих извинений будет достаточно?
Эверод покраснел бы, будь он на это способен. Он действительно надеялся, что Маура удовлетворится его извинениями.
– Кто из вас надоумил на это Эверода? – требовательно спросила Килби, выпрямляясь в кресле. Она уснула, пока дамы ожидали возвращения мужей.
– Да никто. Эверод сам додумался до этого блестящего решения, – ответил Солити и поцеловал жену в носик. – А ты снова уснула?
Килби протерла глаза.
– Что-то я совсем запуталась. Я что, проспала что-то важное? – спросила она у подруг.
– Ничего ты не проспала. – И Фэйр, самая бдительная из всех, пристально посмотрела на Эверода. – Ты могла бы спать и дальше, Килби. Лорд Эверод пока не успокоился, и наши мужья вряд ли оставят его одного.
Что-то произошло. Леди Фэйр даже не считает нужным скрывать свое удовлетворение или желание подразнить его.
– Отчего вы так в этом уверены, миледи?
– Как вы думаете, надо ему об этом рассказывать? – задала вопрос Пэйшенс.
– О чем рассказывать? – Каждое слово давалось Эвероду с трудом, а его беспокойство стремительно нарастало.
– За Маурой пришел мистер Лидсоу, – мило сказала Фэйр.
Рэмскар нахмурился.
– Он увел ее силой?
– Отнюдь, – отвечала его жена. – Мистер Лидсоу вел себя как джентльмен.
В отличие от Эверода.
Но по доброй ли воле ушла Маура, или ее заставили уйти с помощью угроз, все равно Эвероду необходимо было повидать ее.
Броули заметил решительное выражение на лице виконта и выругался.
– Ты что, хочешь увидеться с мисс Кигли? В такое время?
Эверод фыркнул. Плевать ему, который теперь час. Он пришел, чтобы повидать Мауру, а Роуэн помог ей сбежать. И больше он ее не увидит.
– Да, и вот еще что, – сказала Килби, видя, что виконт направился к двери. – Твоя ревнивая вспышка у Керстингов была вообще ни к чему. Твой брат все равно хочет жениться на Мауре.
Не говоря более ни слова, Эверод вышел из комнаты.
Несмотря на уверения Роуэна, Маура не без внутреннего трепета переступила порог особняка своих дяди и тетушки. Она была готова к тому, что ее станут осуждать, и это ее сильно смущало. Она никак не ожидала застать тетушку рыдающей в объятиях незнакомого джентльмена.
Жоржетта, приникшая к его плечу, подняла голову и посмотрела на Мауру и Роуэна с выражением безграничного горя. Она не сразу их узнала.
– Ах, это ты, Маура!
Оторвавшись от своего утешителя, тетушка направилась к девушке, распахнув объятия. С тревогой взглянув на Роуэна, Маура подбежала к Жоржетте, и они обнялись.
– Умоляю, прости меня, тетушка, – пробормотала Маура, зарываясь лицом в ее волосы. – Я не хотела тебя тревожить. Но я была так расстроена, покидая особняк Керстингов, что просто нуждалась в уединении.
– Я так и поняла, Маура, – ответила та, отрываясь от племянницы и протягивая руку Роуэну. – Но, милые мои, у меня дурные вести об Уоррингтоне. – Снова крепко обняв Мауру, она обратила залитое слезами лицо к пасынку. – Вы же знаете, что граф уже почти выздоровел после болезни, ему стало заметно лучше. Настолько, что он настоял на поездке к Керстингам. Однако переживания оказались ему не по силам. В нашей спальне он упал без чувств. Я сразу же послала за доктором Бэрком…
Роуэн уже все понял.
– Где отец?
Тетушка Жоржетта заморгала, – похоже, этот вопрос ее смутил.
– Наверху. Он отдыхает.
Роуэн выпустил руку Жоржетты и бросился к лестнице. Доктор Бэрк, тот самый джентльмен, который прежде утешал графиню, догнал Роуэна. Врач говорил очень быстро, стараясь подготовить молодого человека к ожидавшему его удару.
– Я уверена, что графу скоро станет лучше, – проговорила Маура, глядя на лестничную площадку, где только что стоял Роуэн. Издалека послышался скрип открываемой двери, затем она снова закрылась.
Жоржетта прикрыла рукой дрожащие губы и быстро покачала головой. Лишь несколько минут спустя она снова смогла говорить.
– Доктор Бэрк полагает, что у Уоррингтона отказывает сердце. Вероятно, потому, что преклонный возраст и болезнь действуют одновременно. Но какова бы ни была причина, я вот-вот потеряю мужа. Это невыносимо!
В сравнении с этим позор, перенесенный Маурой в тот вечер, сразу померк. Девушка закрыла глаза. Она думала о дяде, который умирал в эти минуты.
– Чем я могу помочь? Может быть, принести тебе поесть или хотя бы чашку чаю?
Тетушка поцеловала Мауру в щеку, испытывая признательность за ее заботу.
– Мне ничего не нужно, мое сокровище. Тебя хочет повидать Уоррингтон. Он уже спрашивал о тебе и Роуэне.
А об Эвероде?
Этот вопрос вертелся у Мауры на языке, но дядя был в тяжелом состоянии, и новые огорчения ему ни к чему. Они с тетушкой поднялись по лестнице, обнявшись и храня молчание, пока не дошли до спальни графа.
У двери стоял доктор Бэрк, предоставивший Роуэну возможность недолго побеседовать с отцом наедине.
– Леди Уоррингтон, я вынужден настаивать на том, чтобы ваше общение с графом было весьма кратким. Не говорите и не делайте ничего такого, что могло бы расстроить его. Отдых – единственное, что может ему помочь.
– Разумеется, доктор Бэрк, – ответила Жоржетта, прижимая к уголку глаза платок.
Врач улыбнулся ей, как заботливый папаша.
– Я оставил на столе лекарство. Через шесть часов можно дать графу несколько капель настойки в небольшом количестве подогретого вина. Лекарство принесет вашему мужу некоторое облегчение.
Жоржетта прикоснулась к руке врача.
– Благодарю вас! Вы так заботитесь о моем супруге.
Доктор погладил ее руку.
– Если я снова понадоблюсь, пришлите за мной кого-нибудь из слуг.
Пока Жоржетта прощалась с доктором, Маура вошла в спальню графа. Роуэн, склонив голову, сидел на стуле у изголовья кровати и держал отца за руку.
Мауру поразила происшедшая в графе перемена. Румянец на щеках и веселые искорки в глазах, которые она заметила в карете по дороге к Керстингам, совершенно исчезли. На белоснежной подушке лицо Уоррингтона казалось пепельно-серым, губы болезненно сжались в тонкую линию. Он протянул Мауре руку с тонкими пальцами, скрючившимися наподобие когтей.
– Маура, – проговорил граф, задыхаясь, словно его легким не хватало воздуха.
Она бросилась к кровати.
– Дядя! – Девушка схватила его за руку, молясь про себя, чтобы он выздоровел. – Что случилось? Вам очень больно?
– Чуть-чуть, – солгал граф. Маура поцеловала его руку. – Я сильно напугал твою тетушку, когда упал без чувств. Кажется, я ударился головой.
Уоррингтон скрипнул зубами, все его тело напряглось: на него накатил новый приступ сильной боли. Маура с тревогой посмотрела на Роуэна.
– Вам нельзя говорить. Доктор Бэрк настаивает, чтобы вы отдыхали.
– Непременно, – пообещал Уоррингтон. Боль немного отступила, и он удобнее устроился на матрасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32