https://wodolei.ru/catalog/drains/
Все время путается под ногами, мне это уже надоело! – бушевал граф, из чистого упрямства снимая свой сюртук и швыряя его в собаку.
Ой-ой, муж был в нешуточном гневе. Просто удивительно, как стенки экипажа не развалились, когда граф колотил по ним, выкрикивая проклятия в адрес своего старшего сына, а заодно и всех тех, кто имел неосторожность оказаться рядом.
– Бо ожидал от вас немного ласки, милорд, – сказала Жоржетта, жалея, что сама не может пинать ногами все, что подвернется. Вечер начинался так многообещающе, особенно когда Роуэн собирался объявить о помолвке с Маурой. Жоржетта предвидела, что Маура закапризничает из-за помолвки, на которую она не дала формального согласия. Ну что ж, племяннице придется покориться своей участи, а Эве-роду – забыть о ней как о любовнице. Если даже Маура и нафантазировала, что влюблена в этого негодяя, ей придется признать неоспоримый факт: мало кто согласится закрыть глаза на то, что она утратила свою добродетель.
Но Жоржетта не предвидела, что Эверод осмелится открыто разоблачить Мауру. Этот человек был жесток, как дикарь. И если бы он разрушил не ее, а чьи-нибудь чужие планы, Жоржетта рукоплескала бы ему. Она недооценила Эверода. Ей казалось, что соблазнение ее племянницы должно было удовлетворить его жажду мести. Какое, собственно, ему дело до того, на ком женится его брат? Наоборот, Эверод должен был бы посмеиваться в душе над тем, что Роуэн берет в жены женщину, которую он лично обучил постельным играм.
Жоржетта не понимала хода мыслей Эверода, и само по себе это уже делало его очень опасным. Сегодня вечером стало ясно, что он не успокоится, пока не обагрит рук ее кровью.
– Любовь моя, – сказала Жоржетта, подходя к мужу и беря его за голову обеими руками. – Меня беспокоит цвет твоего лица. На твоем месте я бы полежала в постели. Тебе нездоровится.
Она не преувеличивала. Лицо графа было белым как мел, даже губы побледнели. Тело била мелкая дрожь, которую Жоржетта по ошибке приписала гневу. На лбу Уоррингтона выступил пот, хотя в комнате было довольно прохладно.
Гнев Уоррингтона слегка поутих, когда он ласково отнял ее руки от своего лица и приложил их к сердцу.
– Я чувствую слабость, – неохотно признал он. – Мне бы очень этого не хотелось, особенно когда я нужен своим близким.
Жоржетта поднесла его руки к губам и поцеловала пальцы. Маура убежала из бального зала прежде, чем им пришло в голову ее остановить. Когда Эверод, спотыкаясь, удалился, Уоррингтон и его добровольные помощники отпустили Роуэна. Выкрикивая ругательства в их адрес, он тоже исчез в толпе. Вряд ли можно было ожидать, что у него достанет смелости и ловкости, чтобы выследить старшего брата и убить его за нанесенное оскорбление.
Уоррингтон покачнулся и оперся на Жоржетту.
– Мне надо отыскать Роуэна.
– Тебе надо выпить чашку крепкого чая и один из моих целебных отваров, – решительно возразила Жоржетта и потянула его за руку к кровати; граф вынужден был последовать за ней. – Я позову твоего камердинера, пусть поможет тебе раздеться. А Роуэн вернется, как только немного остынет. Ты задел его гордость, обращаясь с ним так, словно он мальчик и нуждается в защите.
– Ну я же не мог просто стоять и смотреть, – пробормотал граф, ложась на спину. – Ты ведь их видела! Оба кипят, оба упрямы, готовы убить друг друга. Мои сыновья… – Уоррингтон закрыл глаза.
При этих словах Жоржетта поджала губы и задумалась: «Мои сыновья». Впервые за много лет она слышала из его уст о том, что сыновей у него двое. Конечно, Уоррингтон этого не признает, но он тревожится и за Эверода, не только за Роуэна.
– Я принесу тебе лекарство, любовь моя, – сказала Жоржетта, целуя мужа в губы. – Боль и усталость скоро пройдут.
– Я думала, он меня любит.
Маура свернулась калачиком на диване в гостиной герцога и герцогини Солити, подоткнув под себя плотное шерстяное покрывало и не веря, что когда-нибудь сможет согреться.
– Я твердила себе, что он просто не может сказать этого вслух: слишком гордый. Да и потом, между нами в прошлом было много лжи, мы не могли доверять друг другу безоглядно, – рассказывала она, пытаясь объяснить трем сидящим перед ней участливым дамам, как это она могла отдаться мужчине, который походя унизил ее, не задумываясь ни на минуту о ней самой.
Пэйшенс подалась вперед и налила себе еще чаю. Она приехала сюда через двадцать минут после подруг. В бальном зале она танцевала со своим мужем, когда Роуэн удивил всех, не исключая и Мауру, своим объявлением о помолвке. Когда братья сцепились, Рэмскар буквально протащил жену через толпу и велел ей оставаться в игорной комнате. Поэтому, когда Пэйшенс выбралась в холл, Маура с Килби и Фэйр уже уехали.
– Если бы я знала, каковы намерения Эверода, я бы сама охотно подтолкнула его как следует навстречу кулакам мистера Лидсоу, – сказала Пэйшенс с очаровательной кровожадностью. – Как, должно быть, это ужасно – стоять там и слушать, как он нахваливает твою… твои…
– Мои достоинства, – подсказала ей Маура, поскольку добросердечие Пэйшенс не позволяло ей самой закончить фразу. – Высокая похвала в устах мужчины, который переспал с умопомрачительным количеством женщин.
– Эверод никогда не казался мне жестоким, – нахмурилась Фэйр. – То, что он сделал нынче вечером, достойно всяческого порицания. – Она пробормотала еще что-то неразборчивое и, порывшись в ридикюле, вынула оттуда носовой платок. – Не могу ничего понять. Я же видела, как он увивается за тобой. Я могла бы поклясться, что он наконец-то влюбился.
Что ж, если это была любовь, он пожертвовал ею ради мести.
Маура отставила чашку в сторону. Как только Килби и Фэйр посадили ее в герцогскую коляску, девушка тут же дала волю слезам, которые так упорно сдерживала в бальном зале. Утешения подруг прорвали плотину, которую она удерживала исключительно силой воли. В темной глубине экипажа Маура горько оплакивала потерю мужчины, которого так любила. Через час с этим было покончено. В ее душе не осталось ничего, лишь боль и пустота.
– Фи, Эверод очень разочаровал меня! – воскликнула Килби; происшедшее так ее огорчило, что она не могла усидеть на месте. – Этого человека надо бы охолостить.
– В таком случае я прикажу Хеджу спрятать все ножи в доме, – сказал, входя в гостиную, герцог Солити.
Все женщины повернули головы к двери.
Герцог был не один. У Мауры все внутри похолодело, когда она подумала, что Эверод мог присоединиться к своим друзьям. Мистер Броули, лорд Бишмор и лорд Рэмскар переступили порог и поздоровались с дамами. Маура еще несколько мгновений смотрела на открытую дверь, убеждая себя: она рада, что вместе со всеми в комнату не вошел Эверод с извинениями, которые она швырнула бы ему назад, в его презрительно ухмыляющуюся физиономию.
Килби сердито посмотрела на мужа. Он хотел поцеловать ее в щечку, но она отвернулась.
– Если бы я поведала нашему дворецкому грустную повесть о том, что произошло сегодня в бальном зале Керстингов, верный слуга сам вооружился бы ножом, чтобы помочь мне сделать твоего дружка евнухом.
Его светлость выпрямился, с его губ сорвался вздох. Он бросил осторожный взгляд на Мауру.
– Ты уже слышала о выходке Эверода. Я так и подумал, когда узнал, что ты уехала с бала, не сказав мне ни слова. Я беспокоился, что из-за ребенка ты плохо себя чувствуешь.
– Я действительно плохо себя чувствую. Но за это можешь поблагодарить Эверода, – сказала Килби, ткнув мужа в грудь.
– Боже, до чего же у тебя костлявые пальцы. – Герцог отступил на несколько шагов. – Я вижу, что ты расстроена, но ты не на того нападаешь.
– Вы все – его друзья, – вступила в разговор Фэйр, вытирая глаза платочком. – Не могу поверить, что никто из вас не пытался ему помешать.
Не зная, как она это воспримет, мистер Броули медленно присел рядом с женой и взял ее за руку.
– Тебе не стоит упрекать меня, женушка: меня не было в бальном зале.
– А я танцевал с Пэйшенс, когда Эверод решил свалять дурака, – сказал Рэмскар, вложив в интонацию крайнее отвращение к действиям виконта. – Как только я отвел Пэйшенс в безопасное место, я бросился туда, где разгорелась драка. Черт возьми, я и понятия не имел, что всю эту кашу заварил Эверод, пока не увидел, как Солити и Кэдд оттаскивают его от Роуэна Лид coy.
Мужчины ни на минуту не забывали, что девушка, ставшая жертвой жестокости Эверода, тихонько сидит здесь же, на диване. Никто из них не отваживался посмотреть Мауре в глаза, словно все чувствовали вину за поступок виконта.
– Ты не мог не догадываться, что затевается нечто дурное, – сказала Пэйшенс, позволяя мужу обнять ее и прижать к себе. – Рэм, ты же говоришь, что Солити и Кэдд были достаточно близко, чтобы оттащить Эверода от его младшего брата. – Она повернулась к лорду Бишмору, который сидел к ней ближе всех. – Эверода что-то огорчило?
На ее вопрос ответил Солити:
– Он был немало взбудоражен, когда Лидсоу объявил, что женится на мисс Кигли.
– Я видел, как изменилось его лицо, – добавил лорд Бишмор, потирая затылок. Было видно, что в присутствии Мауры он чувствует себя неловко. – У него был такой вид, словно его ударили под дых. У меня сложилось впечатление. – Маркиз кивнул в сторону Мауры, словно спрашивая остальных, разумно ли продолжать этот разговор.
– Умоляю вас, лорд Бишмор, продолжайте, – впервые подала голос Маура. Голос у нее совсем охрип от слез и долгого молчания. – Какое впечатление произвел на вас лорд Эверод?
Она не видела лица Эверода, когда Роуэн объявил о помолвке. Но как бы там ни было, он не мог изумиться больше, нежели она сама. Роуэну надоело, что она уклоняется от прямого ответа всякий раз, когда он заговаривает о свадьбе. Мауре представлялось, что она сможет тянуть время, а там и бальный сезон закончится. Смелость Роуэна до сих пор приводила ее в недоумение.
Лорд Бишмор сосредоточенно рассматривал свои туфли.
– Он был сам не свой, мисс Кигли. Мы пытались заставить его уйти. – Он взглядом молил Солити о поддержке. – Эверод и слушать нас не пожелал.
Килби задохнулась, переводя исполненный ужаса взор с маркиза на своего мужа.
– Так вы угадали его намерение и не помешали?
– Мы пытались! Эверод не обратил ни малейшего внимания на все наши предостережения! – воскликнул Солити, оправдываясь перед женой. – Это же семейное дело, Килби. Тут, прежде чем вмешиваться, надо хорошенько все взвесить.
– Вон!
– Прошу прощения, не понял. – Когда герцог начинал сердиться, его голос становился тише.
– Ты слышал, что я сказала, Фэйн. – Килби указала пальцем на дверь. – Ступай прочь отсюда. Ты явно на стороне своего дружка, но я, так уж вышло, с тобой не согласна. Так что на сегодня твое общество меня не привлекает. Лорд Эверод – развратное чудовище!
– Черт его возьми, Волчонок! – вскричал Солити, называя жену ласковым прозвищем, которое он придумал для нее из-за ее девичьей фамилии, Фитчвульф. – Да согласен я с тобой! Я бы избил его до крови, если бы он не убежал из бального зала Керстингов, словно за ним гнался дьявол.
Маура заерзала на диване. Ей не хотелось, чтобы из-за нее Килби выставляла мужа из его собственного дома. Все остальные, казалось, ощущали неловкость, став свидетелями семейной ссоры.
– Килби, прошу тебя! – умоляющим тоном обратилась Маура к герцогине. – Нельзя же прогонять мужчину из его дома только потому, что ты с ним не согласна. Подумай о будущем ребенке. Ты нервничаешь, а это вредно для маленького. Кроме того, я и так задержалась здесь слишком долго. Мне пора возвращаться к дяде и тетушке, расхлебывать…
– Нет! – хором воскликнули остальные дамы.
Герцог Солити внимательно посмотрел на Мауру. От его проницательного взгляда не укрылись следы слез на ее щеках и плескавшееся в глазах горе, причиной которого стал его друг. И все же она беспокоилась о здоровье его жены и их будущего малыша. Герцог склонил голову, только теперь начиная испытывать к ней уважение.
– Нет-нет, оставайтесь. А мы пойдем. – И он обратился к жене: – Нам сегодня предстоит нанести еще много визитов. Я настоял, чтобы мы сначала заехали сюда, потому что ты ушла с бала, ничего мне не сказав. Я волновался, – сказал он угрюмо, недовольный тем, что друзья стали свидетелями его нежности к герцогине. Герцог легонько провел руками по ее животу, как бы напоминая, что ему дороги и она, и младенец в ее чреве.
– Куда вы направляетесь? – спросила Килби, прильнув к мужу, словно она была обессилена после их короткой стычки.
– Искать Эверода, – ответил его светлость, желая, чтобы она его поняла. – Его надо найти прежде, чем он захочет сорвать злость на каком-нибудь бедняге, который подвернется ему под руку.
Фэйр схватилась за горло, будто защищаясь.
– Он что, настолько опасен?
Мистер Броули погладил ее руку и поднялся.
– Ну нам-то он ничего не сделает. Рэмскар поцеловал Пэйшенс в губы.
– Если он снова встретится с Лидсоу, эта парочка может довершить то, что они начали в бальном зале, – пояснил он. – Жди меня здесь.
Маура повыше подтянула плотно окутывавшее ее покрывало и отвела глаза, чтобы не смотреть, как джентльмены прощаются с женами. Она заметила, что лорд Бишмор, единственный холостяк из присутствующих, тоже чувствует себя не в своей тарелке, наблюдая за интимными проявлениями супружеских чувств.
Мысли Мауры вернулись к Эвероду. Хотя виконт в тот день и низверг ее в пучину горя, она не могла подавить растущую в глубине души тревогу за него. Ведь даже его друзья обеспокоены тем, что он может натворить. Эверод бродит по улицам Лондона, безрассудный в своем гневе. Если друзья не отыщут его, он, может статься, будет ранен, а то и убит.
Эта мысль казалась ей невыносимой.
Ведь если это случится, она будет лишена удовольствия убить его своими руками.
Глава 22
– Какая неожиданная встреча!
Эверод оторвался от пивной кружки и внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину. Безразличный к картам, он выбрал себе столик в самом темном углу игорного притона. Ему хотелось побыть в одиночестве, но теперь он готов был изменить свои планы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Ой-ой, муж был в нешуточном гневе. Просто удивительно, как стенки экипажа не развалились, когда граф колотил по ним, выкрикивая проклятия в адрес своего старшего сына, а заодно и всех тех, кто имел неосторожность оказаться рядом.
– Бо ожидал от вас немного ласки, милорд, – сказала Жоржетта, жалея, что сама не может пинать ногами все, что подвернется. Вечер начинался так многообещающе, особенно когда Роуэн собирался объявить о помолвке с Маурой. Жоржетта предвидела, что Маура закапризничает из-за помолвки, на которую она не дала формального согласия. Ну что ж, племяннице придется покориться своей участи, а Эве-роду – забыть о ней как о любовнице. Если даже Маура и нафантазировала, что влюблена в этого негодяя, ей придется признать неоспоримый факт: мало кто согласится закрыть глаза на то, что она утратила свою добродетель.
Но Жоржетта не предвидела, что Эверод осмелится открыто разоблачить Мауру. Этот человек был жесток, как дикарь. И если бы он разрушил не ее, а чьи-нибудь чужие планы, Жоржетта рукоплескала бы ему. Она недооценила Эверода. Ей казалось, что соблазнение ее племянницы должно было удовлетворить его жажду мести. Какое, собственно, ему дело до того, на ком женится его брат? Наоборот, Эверод должен был бы посмеиваться в душе над тем, что Роуэн берет в жены женщину, которую он лично обучил постельным играм.
Жоржетта не понимала хода мыслей Эверода, и само по себе это уже делало его очень опасным. Сегодня вечером стало ясно, что он не успокоится, пока не обагрит рук ее кровью.
– Любовь моя, – сказала Жоржетта, подходя к мужу и беря его за голову обеими руками. – Меня беспокоит цвет твоего лица. На твоем месте я бы полежала в постели. Тебе нездоровится.
Она не преувеличивала. Лицо графа было белым как мел, даже губы побледнели. Тело била мелкая дрожь, которую Жоржетта по ошибке приписала гневу. На лбу Уоррингтона выступил пот, хотя в комнате было довольно прохладно.
Гнев Уоррингтона слегка поутих, когда он ласково отнял ее руки от своего лица и приложил их к сердцу.
– Я чувствую слабость, – неохотно признал он. – Мне бы очень этого не хотелось, особенно когда я нужен своим близким.
Жоржетта поднесла его руки к губам и поцеловала пальцы. Маура убежала из бального зала прежде, чем им пришло в голову ее остановить. Когда Эверод, спотыкаясь, удалился, Уоррингтон и его добровольные помощники отпустили Роуэна. Выкрикивая ругательства в их адрес, он тоже исчез в толпе. Вряд ли можно было ожидать, что у него достанет смелости и ловкости, чтобы выследить старшего брата и убить его за нанесенное оскорбление.
Уоррингтон покачнулся и оперся на Жоржетту.
– Мне надо отыскать Роуэна.
– Тебе надо выпить чашку крепкого чая и один из моих целебных отваров, – решительно возразила Жоржетта и потянула его за руку к кровати; граф вынужден был последовать за ней. – Я позову твоего камердинера, пусть поможет тебе раздеться. А Роуэн вернется, как только немного остынет. Ты задел его гордость, обращаясь с ним так, словно он мальчик и нуждается в защите.
– Ну я же не мог просто стоять и смотреть, – пробормотал граф, ложась на спину. – Ты ведь их видела! Оба кипят, оба упрямы, готовы убить друг друга. Мои сыновья… – Уоррингтон закрыл глаза.
При этих словах Жоржетта поджала губы и задумалась: «Мои сыновья». Впервые за много лет она слышала из его уст о том, что сыновей у него двое. Конечно, Уоррингтон этого не признает, но он тревожится и за Эверода, не только за Роуэна.
– Я принесу тебе лекарство, любовь моя, – сказала Жоржетта, целуя мужа в губы. – Боль и усталость скоро пройдут.
– Я думала, он меня любит.
Маура свернулась калачиком на диване в гостиной герцога и герцогини Солити, подоткнув под себя плотное шерстяное покрывало и не веря, что когда-нибудь сможет согреться.
– Я твердила себе, что он просто не может сказать этого вслух: слишком гордый. Да и потом, между нами в прошлом было много лжи, мы не могли доверять друг другу безоглядно, – рассказывала она, пытаясь объяснить трем сидящим перед ней участливым дамам, как это она могла отдаться мужчине, который походя унизил ее, не задумываясь ни на минуту о ней самой.
Пэйшенс подалась вперед и налила себе еще чаю. Она приехала сюда через двадцать минут после подруг. В бальном зале она танцевала со своим мужем, когда Роуэн удивил всех, не исключая и Мауру, своим объявлением о помолвке. Когда братья сцепились, Рэмскар буквально протащил жену через толпу и велел ей оставаться в игорной комнате. Поэтому, когда Пэйшенс выбралась в холл, Маура с Килби и Фэйр уже уехали.
– Если бы я знала, каковы намерения Эверода, я бы сама охотно подтолкнула его как следует навстречу кулакам мистера Лидсоу, – сказала Пэйшенс с очаровательной кровожадностью. – Как, должно быть, это ужасно – стоять там и слушать, как он нахваливает твою… твои…
– Мои достоинства, – подсказала ей Маура, поскольку добросердечие Пэйшенс не позволяло ей самой закончить фразу. – Высокая похвала в устах мужчины, который переспал с умопомрачительным количеством женщин.
– Эверод никогда не казался мне жестоким, – нахмурилась Фэйр. – То, что он сделал нынче вечером, достойно всяческого порицания. – Она пробормотала еще что-то неразборчивое и, порывшись в ридикюле, вынула оттуда носовой платок. – Не могу ничего понять. Я же видела, как он увивается за тобой. Я могла бы поклясться, что он наконец-то влюбился.
Что ж, если это была любовь, он пожертвовал ею ради мести.
Маура отставила чашку в сторону. Как только Килби и Фэйр посадили ее в герцогскую коляску, девушка тут же дала волю слезам, которые так упорно сдерживала в бальном зале. Утешения подруг прорвали плотину, которую она удерживала исключительно силой воли. В темной глубине экипажа Маура горько оплакивала потерю мужчины, которого так любила. Через час с этим было покончено. В ее душе не осталось ничего, лишь боль и пустота.
– Фи, Эверод очень разочаровал меня! – воскликнула Килби; происшедшее так ее огорчило, что она не могла усидеть на месте. – Этого человека надо бы охолостить.
– В таком случае я прикажу Хеджу спрятать все ножи в доме, – сказал, входя в гостиную, герцог Солити.
Все женщины повернули головы к двери.
Герцог был не один. У Мауры все внутри похолодело, когда она подумала, что Эверод мог присоединиться к своим друзьям. Мистер Броули, лорд Бишмор и лорд Рэмскар переступили порог и поздоровались с дамами. Маура еще несколько мгновений смотрела на открытую дверь, убеждая себя: она рада, что вместе со всеми в комнату не вошел Эверод с извинениями, которые она швырнула бы ему назад, в его презрительно ухмыляющуюся физиономию.
Килби сердито посмотрела на мужа. Он хотел поцеловать ее в щечку, но она отвернулась.
– Если бы я поведала нашему дворецкому грустную повесть о том, что произошло сегодня в бальном зале Керстингов, верный слуга сам вооружился бы ножом, чтобы помочь мне сделать твоего дружка евнухом.
Его светлость выпрямился, с его губ сорвался вздох. Он бросил осторожный взгляд на Мауру.
– Ты уже слышала о выходке Эверода. Я так и подумал, когда узнал, что ты уехала с бала, не сказав мне ни слова. Я беспокоился, что из-за ребенка ты плохо себя чувствуешь.
– Я действительно плохо себя чувствую. Но за это можешь поблагодарить Эверода, – сказала Килби, ткнув мужа в грудь.
– Боже, до чего же у тебя костлявые пальцы. – Герцог отступил на несколько шагов. – Я вижу, что ты расстроена, но ты не на того нападаешь.
– Вы все – его друзья, – вступила в разговор Фэйр, вытирая глаза платочком. – Не могу поверить, что никто из вас не пытался ему помешать.
Не зная, как она это воспримет, мистер Броули медленно присел рядом с женой и взял ее за руку.
– Тебе не стоит упрекать меня, женушка: меня не было в бальном зале.
– А я танцевал с Пэйшенс, когда Эверод решил свалять дурака, – сказал Рэмскар, вложив в интонацию крайнее отвращение к действиям виконта. – Как только я отвел Пэйшенс в безопасное место, я бросился туда, где разгорелась драка. Черт возьми, я и понятия не имел, что всю эту кашу заварил Эверод, пока не увидел, как Солити и Кэдд оттаскивают его от Роуэна Лид coy.
Мужчины ни на минуту не забывали, что девушка, ставшая жертвой жестокости Эверода, тихонько сидит здесь же, на диване. Никто из них не отваживался посмотреть Мауре в глаза, словно все чувствовали вину за поступок виконта.
– Ты не мог не догадываться, что затевается нечто дурное, – сказала Пэйшенс, позволяя мужу обнять ее и прижать к себе. – Рэм, ты же говоришь, что Солити и Кэдд были достаточно близко, чтобы оттащить Эверода от его младшего брата. – Она повернулась к лорду Бишмору, который сидел к ней ближе всех. – Эверода что-то огорчило?
На ее вопрос ответил Солити:
– Он был немало взбудоражен, когда Лидсоу объявил, что женится на мисс Кигли.
– Я видел, как изменилось его лицо, – добавил лорд Бишмор, потирая затылок. Было видно, что в присутствии Мауры он чувствует себя неловко. – У него был такой вид, словно его ударили под дых. У меня сложилось впечатление. – Маркиз кивнул в сторону Мауры, словно спрашивая остальных, разумно ли продолжать этот разговор.
– Умоляю вас, лорд Бишмор, продолжайте, – впервые подала голос Маура. Голос у нее совсем охрип от слез и долгого молчания. – Какое впечатление произвел на вас лорд Эверод?
Она не видела лица Эверода, когда Роуэн объявил о помолвке. Но как бы там ни было, он не мог изумиться больше, нежели она сама. Роуэну надоело, что она уклоняется от прямого ответа всякий раз, когда он заговаривает о свадьбе. Мауре представлялось, что она сможет тянуть время, а там и бальный сезон закончится. Смелость Роуэна до сих пор приводила ее в недоумение.
Лорд Бишмор сосредоточенно рассматривал свои туфли.
– Он был сам не свой, мисс Кигли. Мы пытались заставить его уйти. – Он взглядом молил Солити о поддержке. – Эверод и слушать нас не пожелал.
Килби задохнулась, переводя исполненный ужаса взор с маркиза на своего мужа.
– Так вы угадали его намерение и не помешали?
– Мы пытались! Эверод не обратил ни малейшего внимания на все наши предостережения! – воскликнул Солити, оправдываясь перед женой. – Это же семейное дело, Килби. Тут, прежде чем вмешиваться, надо хорошенько все взвесить.
– Вон!
– Прошу прощения, не понял. – Когда герцог начинал сердиться, его голос становился тише.
– Ты слышал, что я сказала, Фэйн. – Килби указала пальцем на дверь. – Ступай прочь отсюда. Ты явно на стороне своего дружка, но я, так уж вышло, с тобой не согласна. Так что на сегодня твое общество меня не привлекает. Лорд Эверод – развратное чудовище!
– Черт его возьми, Волчонок! – вскричал Солити, называя жену ласковым прозвищем, которое он придумал для нее из-за ее девичьей фамилии, Фитчвульф. – Да согласен я с тобой! Я бы избил его до крови, если бы он не убежал из бального зала Керстингов, словно за ним гнался дьявол.
Маура заерзала на диване. Ей не хотелось, чтобы из-за нее Килби выставляла мужа из его собственного дома. Все остальные, казалось, ощущали неловкость, став свидетелями семейной ссоры.
– Килби, прошу тебя! – умоляющим тоном обратилась Маура к герцогине. – Нельзя же прогонять мужчину из его дома только потому, что ты с ним не согласна. Подумай о будущем ребенке. Ты нервничаешь, а это вредно для маленького. Кроме того, я и так задержалась здесь слишком долго. Мне пора возвращаться к дяде и тетушке, расхлебывать…
– Нет! – хором воскликнули остальные дамы.
Герцог Солити внимательно посмотрел на Мауру. От его проницательного взгляда не укрылись следы слез на ее щеках и плескавшееся в глазах горе, причиной которого стал его друг. И все же она беспокоилась о здоровье его жены и их будущего малыша. Герцог склонил голову, только теперь начиная испытывать к ней уважение.
– Нет-нет, оставайтесь. А мы пойдем. – И он обратился к жене: – Нам сегодня предстоит нанести еще много визитов. Я настоял, чтобы мы сначала заехали сюда, потому что ты ушла с бала, ничего мне не сказав. Я волновался, – сказал он угрюмо, недовольный тем, что друзья стали свидетелями его нежности к герцогине. Герцог легонько провел руками по ее животу, как бы напоминая, что ему дороги и она, и младенец в ее чреве.
– Куда вы направляетесь? – спросила Килби, прильнув к мужу, словно она была обессилена после их короткой стычки.
– Искать Эверода, – ответил его светлость, желая, чтобы она его поняла. – Его надо найти прежде, чем он захочет сорвать злость на каком-нибудь бедняге, который подвернется ему под руку.
Фэйр схватилась за горло, будто защищаясь.
– Он что, настолько опасен?
Мистер Броули погладил ее руку и поднялся.
– Ну нам-то он ничего не сделает. Рэмскар поцеловал Пэйшенс в губы.
– Если он снова встретится с Лидсоу, эта парочка может довершить то, что они начали в бальном зале, – пояснил он. – Жди меня здесь.
Маура повыше подтянула плотно окутывавшее ее покрывало и отвела глаза, чтобы не смотреть, как джентльмены прощаются с женами. Она заметила, что лорд Бишмор, единственный холостяк из присутствующих, тоже чувствует себя не в своей тарелке, наблюдая за интимными проявлениями супружеских чувств.
Мысли Мауры вернулись к Эвероду. Хотя виконт в тот день и низверг ее в пучину горя, она не могла подавить растущую в глубине души тревогу за него. Ведь даже его друзья обеспокоены тем, что он может натворить. Эверод бродит по улицам Лондона, безрассудный в своем гневе. Если друзья не отыщут его, он, может статься, будет ранен, а то и убит.
Эта мысль казалась ей невыносимой.
Ведь если это случится, она будет лишена удовольствия убить его своими руками.
Глава 22
– Какая неожиданная встреча!
Эверод оторвался от пивной кружки и внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину. Безразличный к картам, он выбрал себе столик в самом темном углу игорного притона. Ему хотелось побыть в одиночестве, но теперь он готов был изменить свои планы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32